В одном классе с моей мамой учились близняшки, которых родители назвали экзотическими марксистскими именами: Нелли и Римма. Родились девочки очень похожими друг на дружку и лет в семь различить их было совершенно невозможно: обе огненно-рыжие, пухленькие с белой матовой кожей, усыпанные точечными веснушками с ног до головы, умненькие и бойкие. Везде они ходили парой, дружили парой, ссорились парой, даже уроки готовили парой, абсолютно синхронно и независимо, потом сверяя ответы на задачи и спрашивая друг у друга устные задания.
Но с шестого класса стали нарастать перемены. Старшая, Нелли, начала вытягиваться, вдруг посмуглела, а волосы к четырнадцати годам стали тёмно-каштановыми с очень красивым красным отливом. Нелли выросла красавицей, с гордым переборчивым нравом и твёрдой уверенностью в том, что человек сам творит свою судьбу. А Римма так и осталась ярко-рыжей пухленькой веснущатой, симпатичной, но, в общем, ничего особенного. Она была спокойной хозяйственной девушкой, и вся работа по дому незаметно свалилась на неё, потому что Нелли предпочитала обсуждать с подружками сердечные тайны, читать романы (Бальзак и Флобер заменяли тогда девушкам "Дьявол любит Прада" и "Секс в большом городе" ) и ходить в кино и на танцы с парнями.
Но школу они обе закончили с серебряными медалями. Обе поехали в Москву поступать не куда-нибудь, а в МИФИ. И обе поступили. Но случилась странная история: вызов девушек на учёбу не пришёл. Нелли ждать ничего не стала, собралась и 29 августа была в Москве. Там она выяснила, что произошла какая-то ошибка и со своим баллом на нужный факультет она не проходит. И Римма не проходит тоже. Зато они проходят на другой факультет, и нужно срочно писать заявление. Нелли написала заявление, послала телеграмму сестре, чтоб та срочно выезжала и на том решила, что её родственные обязанности выполнены.
А Римма получила телеграмму, подумала-подумала, да в Москву и не поехала. Потому что успела влюбиться в кучерявого лесоруба Вовку и забеременеть от него, как позже выяснилось. Поэтому она устроилась работать на почту телеграфисткой. Осенью сыграли свадьбу, а в марте случился поздний выкидыш, и с тех пор Римма не могла выносить ребёнка. Ещё почти тридцать лет она мучилась, неустанно предпринимая попытки. Сменила двух мужей, неплохих парней, которые не выдержали её неумолимого желания родить, несчётное количество любовников, и всё работала телеграфисткой. На селе о ней поползли было слухи, что она готова приветить любого не шибко пьющего мужика, но держалась она настолько спокойно, что все и привыкли.
Странное дело, добрые читатели, но примерно та же история случилась с Нелли. Аборт с последствиями на третьем курсе, и невозможность родить. Но Нелли это нисколько не тронуло: её целью была научная карьера, и эту карьеру она делала уверенно и споро. После института попала в научную лабораторию города, известного узкому кругу людей, как Зеленоград-21, Московская область, на самом деле расположенного в нескольких тысячах километров от Москвы. Через двенадцать лет после серии публикаций в закрытых журналах защитила кандидатскую и была приглашена в крупный научный центр в Новосибирске. За время сидения в тайге ли, в тундре ли выучила английский и французский языки, а немецкий знала отлично ещё со школы. Стала кандидатом в члены КПСС, активно участвовала в работе профсоюза. Мужчин у неё не было. Не то, чтобы не заметно, чтобы были, а именно что не было. По всей видимости, в этой стройной красавице с чересчур серьёзным лицом они чувствовали неумолимое презрение ко всем самцам, возникшее ещё тогда, при первом неудачном романе.
Но на тридцать восьмом году жизни вызвали её к секретарю партийной организации и доверительно объяснили, что женщина, ведущая сомнительный образ жизни, то бишь незамужняя, не может быть членом КПСС. Нелли вздохнула, вспомнила про докторскую диссертацию, с которой неумолимо возникнут проблемы у нечлена, и взяла себе мужа. Вот именно так она и сделала - хотите верьте, хотите нет. В две недели нашла какого-то заводского технолога, неглупого симпатичного мужика, каким-то образом объяснила необходимость женитьбы и привела его в ЗАГС. И стала жить-поживать в Новосибирске, а потом и в Москве. Руководила лабораторией, ездила за границу, но не повсюду (мешал допуск), принимала делегации. Потом с технологом случился роман на стороне, и Нелли его отставила так же быстро и просто, как взяла.
Наступил 1991год. Сёстрам к тому времени было по 46 лет, когда они впервые встретились после долговременной разлуки. Сходства во внешности, биографиях и характерах не осталось никакого. Единственное что - обе были к тому времени одиноки и бездетны. Поговорили, повспоминали молодость, и одна уехала в полной уверенности, что она построила свою жизнь как надо, а другая осталась горе мыкать. Это в июле было. А потом пришёл август, смена власти, смена всего.
Лабораторию как-то скоренько расформировали, а телеграф закрыли. И обе сестры стали думать, как жить дальше. Римма, правда, особо не задумывалась, потому что уже выслужила и получала северную пенсию. А Нелли быстренько вписалась в какой-то экспортно-импортный бизнес, поскольку была неплохим специалистом по технологиям и легко находила общий язык с заграничными бизнесменами. Но всё это ерунда, потому что она влюбилась. Впервые в жизни потеряла голову от вальяжного красивого и совершенно никчёмного учредителя одной из фирм, сорокалетнего сына крупного партийного деятеля. И он влюбился. Семью, конечно, не бросил, но стал открыто жить на два дома.
Римма же ни в кого не влюбилась, а просто привела к себе в дом оставшегося без работы агронома средних лет, пьяницу, но в общем, тихого и мягкосердечного мужика.
И эти две сестры одновременно узнали, что беременны. И обе в своём уже немалом возрасте решили рискнуть. И обе родили, а не сделали кесарево; правда, одна в очень хорошей закрытой клинике, а другая - в сельской больничке. У Риммы родилась девочка - здоровая крепкая Дашка, а у Нелли мальчик, которого в честь именитого деда назвали Иваном, унаследовавший от него же тяжёлое нервное заболевание. Мальчика обихаживали, сначала ежедневный массаж, потом спецгимнастика в бассейне, потом швейцарская клиника, и он встал на ноги и вырос крепким и здоровым. И хотя с отцом его Нелли довольно бурно рассталась, но сына он поддерживать не перестал, да и её дела шли по-прежнему ровно и вверх. Подросшего мальчишку отправили, как водится, учиться в Англию. Мать вот только им не довольна: рохля, говорит, целей в жизни нет, плывёт по течению.
А Дашку мать держала в строгости. Так тяжело она ей досталась, что будто все материнские инстинкты вымерли, и остались только суровые крестьянские традиции. В самые рассвободные времена Дашка у матери и пикнуть не смела. Но случилось интересное - в городе Питере, куда возила её мать на летние каникулы, пятнадцатилетнюю девчонку приметил сотрудник одного нерусского модельного агенства. И девчонка встала на дыбы: мать не слушала, добилась от неё разрешения, и уехала во Францию, ни языка не зная, ни обычаев, ни профессии. Месяцев десять жила на булках, яблоках и воде, но бегала, бегала, бегала: по кастингам, по учителям, по тренировкам, по случайным заработкам. И пробилась в верхний эшелон. Нет, не топ-модель, но постоянно на показах, и, кто знает, может выйдет в первые лица.
Теперь правду отставим и пустим в ход фантазию. Допустим в Париже, куда молодой лентяй сбежал от учёбы на выходные погулять, или в Лондоне, куда девушка приехала на очередные съёмки, встретятся они в каком-нибудь месте и обменяются взглядами. И увидит она рыжего невысокого парнишку, усыпанного веснушками по лицу и крепким рукам, на лице у которого написана самая непробиваемая беззаботность и "Будь, что будет". А он увидит высокую смуглую красавицу, не по годам ухоженную с роскошными каштановыми волосами, отливающими красками осени и закатного солнца, девушку, твёрдо стоящую на длинных ногах и знающую своё расписание на год вперёд.
Опознают ли они друг друга по совершенно одинаковым мечтательным серо-голубым глазам?
