Ниггл не успевает закончить картину. Выполняя одну из просьб Пэриша, он попадает под дождь, хватает лихорадку и вынужден отправиться в Путешествие раньше времени. Картина остается незаконченной.

После смерти Ниггль попадает в Лазарет при Исправительных Мастерских (Толкин был католиком и, конечно же, это чистилище). Лазарет:

больше напоминал тюрьму, чем больницу. В назначенные часы Ниггля ставили на тяжелую работу: приходилось копать, плотничать, красить голые доски в один некрасивый цвет. Его ни разу не выпустили за ворота, а все окна выходили в глухой двор. Его долгие часы держали в темноте. «Чтобы думать», — так ему говорили.

Тяжелая физическая работа первые 100 лет (!) не приносила Нигглю радости — он все печалился о ненарисованной картине. Но постепенно Ниггл овладевает мастерством разных ремесел и самое главное — начинает воспринимать свою работу как полезную. Тогда исчезает беспокойство, и приходит покой.

Два Голоса (обвинитель и защитник) обсуждают дальнейшую судьбу Ниггля. В вину Нигглю ставится то, что “его сердце не работало” (он недостаточно помогал другим, а когда помогал, то делал это совсем не от желания помочь).

И Нигглю ставится в вину то, что он:

столько времени потратил зря, и даже не на развлечения!… Был вполне самостоятельным, а сюда явился почти нищим, так что пришлось поместить его в крыло для неимущих.

Иными словами, Ниггл не смог при жизни реализовать свое предназначение (явился почти нищим), хотя у него были к этому все возможности.

Но все-таки Нигглю разрешают покинуть лазарет и перейти к следующей станции. Ниггль, возможно, помогал не из лучших чувств, зато бескорыстно — он никогда не рассчитывал получить что-то взамен за свою помощь. И еще он просит избавить от хромоты своего соседа Пэриша.

На новой станции он чудесным образом попадает в свою картину — какой он видел ее в своем воображении. В мире людей его картина была уничтожена, но здесь, в вечности, он видит свою картину такой как он ее задумал. Картина становится явью, он живет в ней и улучшает ее.

Но чего-то ему не хватает. Ниггл понимает, что один он не справится, ему нужен человек со знаниями садовника, которых у него нет. И он приглашает своего старого соседа Пэриша. Пэриш без помощи Ниггля не получил бы доступ к этой станции. Вместе они улучшают страну-картину, в которой теперь живут.

Ниггл и энергетические октавы

Энергия человека распределена по всей энергетической шкале. Все мы немного ангелы, немного черти. Ниггл — не исключение.

“Доброта” Ниггля.

Ниггл много помогал другим, но помогал из слабости. Помогал другим потому, что не мог отказать. Не было у него энергии послать всех на… Потому естественно, что он не чувствовал себя добрым.

Конечно, конечно, — сказал Ниггл, мысленно произнося совсем другие слова. И чувствовал он себя сейчас не добрым, а попросту мягкотелым. — Можно и съездить. Если ты в самом деле так волнуешься, я съезжу…

Конечно, у Ниггля была картина, и почти не оставалось времени, чтобы ее кончить. Но с этим, наверное, Пэриш должен был считаться, а Нигглю не пристало. И что он мог поделать, если Пэришу было наплевать на картины?

Ниггл не ценит ни себя, ни свое искусство — свое предназначение в жизни. Он не может сказать “нет”. Он дает много другим людям и ничего не требует взамен. Такого человека можно со стороны принять за святого; но это не так. Святые получают радость от помощи другим; часто это их предназначение. А Ниггл и радости не получал, и дело жизни у него было совсем другим.

Такая доброта, увы, энергетически находится на самой низкой 1-й энергетической октаве — Недостойности. Он не ценит свой труд и ставит чужие потребности выше, чем свои. А частично на 2-й и тоже низкой октаве Избегание — он не умеет говорить “нет” тогда, когда это необходимо; даже когда речь идет о чем-то очень важном для него (избегание конфликта).

Может показаться, что поставить энергию “доброты” так низко, несправедливо — ведь Ниггл был таким “хорошим” отзывчивым человеком. Но есть большая разница — быть хорошим, потому что не можешь сказать “нет”, или быть хорошим, потому что ты выбираешь быть хорошим. Эгоизм лучше, чем неуважение себя.

В жизни Нигглю не хватало энергии 4-й октавы (Созидание). Или хотя бы энергии 3-й октавы — Эгоизма. Это видно еще из того, что:

Временами на него нападала лень, тогда он вообще ничего не делал.

И из того, что

Большинство из задуманных картин были для него великоваты и задуманы не по возможностям.

Лень и невротический перфекционизм — фирменные признаки низкой энергетики.

Но при этом Ниггль оказывал услуги, не ожидая ничего получить взамен — редкое качество. И у него не было чувства собственной важности — еще более редкое качество. И причины постигших его неудач Ниггл ищет в себе, а не в других — у него нет обиды на Пэриша.Все эти качества относятся к энергии 6-й (очень высокой) октавы — Проблеск.

Как низкая энергия 1-й октавы может уживаться с высокой энергией 6-й октавы? Легко. Ведь фиолетовый цвет высокой вибрации может соседствовать с красным цветом низкой вибрации. Мы, люди, тоже такие многоцветные.

Предназначение Ниггля

Хотя Ниггл не сумел реализовать свое предназначение, он его хотя бы нашел. Ниггл был настоящим художником. И неважно, что он не был гением. Талант у Ниггля был, и он рисовал, потому что он не мог не рисовать. Если бы у него было все, что он хочет, он продолжал бы рисовать (в рассказе он мечтает получить для этого государственную пенсию). В его жизни был смысл, а это очень немало. Найти смысл жизни не так-то просто.

Лечение Ниггля

В посмертном лечении Нигглю сначала мешают сожаления о прошлом — это снова энергетика 1-й октавы. Чтобы перейти на следующую станцию, ему нужно от этой энергетики избавиться. Только когда он учится принимать то, что есть (а есть тяжелая работа без отдыха), только тогда ему удается найти в работе смысл, а в жизнь приходят покой и удовлетворение. Это пока еще не полное Принятие себя, это лишь принятие ситуации — необходимое качество, чтобы выйти из низкой энергии 1-й октавы и идти выше. Покой и удовлетворение — это высшая точка 2-й октавы (Избегание).

Интересно, что Голос ставит Нигглю в вину то, что “его сердце не работало” (иными словами, в жизни он неискренне заботился о других). Но Ниггль и не мог это сделать — по-настоящему заботиться о других можно лишь на высоком вибрационном уровне энергии. Нигглю сначала надо научиться заботиться о себе.

Но Толкин (как католик) считал иначе. Поэтому развитие здорового эгоизма не вошло в лечение. А жаль. Без него путь наверх невозможен.

Зато в лечение вошло умение планировать процесс — качества, также необходимые для движения наверх.

Ниггль в процессе лечения смог наработать энергию 6-й октавы (Проблеск). Он полностью освобождается от негативных чувств к Пэришу (их и до лечения было не так много) и просит Голоса избавить Пэриша от хромоты.

Смирение Ниггля

Когда Голоса обсуждают судьбу Ниггля, Ниггль оказывается искренне изумлен, что ему вообще могут позволить покинуть лазарет.

И вдруг Нигглю стало стыдно. То, что Мягкий Режим назначается ему, потрясло его, и он залился краской в темноте. Будто публично хвалят, когда всем и самому известно, что недостоин.

Здесь хотя и речь идет о чувстве стыда — это совсем не чувство стыда 1-й низкой октавы. Стыд, который испытал Ниггль, — это отсутствие чувства собственной важности (отсутствие гордыни). Себя он считает обычным человеком, а то, что он делает, — совершенно естественным. Он работал с ощущением собственного достоинства; “недостойным” он себя счел лишь в краткий миг вручения награды. Это энергия 6-й октавы, а совсем не 1-й.

Завершение истории Ниггля

Ниггль и Пэриш совместно дорисовали картину Ниггля до конца.Нигглю пора двигаться дальше — к следующей станции — Горам, которые виднелись на горизонте.

Ниггл знал, что идти не хочет, но в известном смысле обязан… Теперь Нигглю предстояло многое узнать об овцах и о высоких пастбищах, а еще заглянуть в широкое небо, продвигаясь все выше и выше — к Горам.

Об этой следующей станции Путешествия не знают ни Ниггл, ни Толкин, да и я тоже не знаю. Слишком она далека. И многим она не нужна — Пэриш, например, туда идти не захотел — рано еще.

А созданная Нигглем страна-картина впоследствии радовала многих людей, нашедших в ней покой и отдохновение. Причем ее небольшой кусочек был назван садом Пэриша.