Morgot76

Как же мне тут найти Пассажира? Тут можно плутать неделю! Я уже добрался до дощатой стены, в которой оказалось несколько дверей. Одна вела в тёмную пыльную кладовую, ещё за парочкой были деревянные лестничные пролёты, ведущие куда-то вверх и вниз, теряясь во тьме, за последней находился короткий коридор, ведущий в такой же обширный склад, так же забитый хламом, местами до потолка. Я уже тихонько начал паниковать. Может Проводник вывел меня не в тот вагон, или вообще не собирался мне помогать, а бросил плутать по этому,  бесконечному  поезду всю оставшуюся жизнь?

В полном отчаянии я нащупал в кармане билет и вынул, чтобы под светом лампы перечитать ещё раз. И в то же мгновение в одном из тёмных углов что-то тяжко и глухо вдохнуло, поднялось облако пыли, и на свет выдвинулась массивная грузная фигура, больше напоминающая затянутого в чёрный балахон слона. Плавно подкатив на невидимых под одеянием ногах, застыла, уставившись на меня из непроницаемой тьмы капюшона. Я словно подсознанием понял, кто именно передо мной. Дух поезда, вечный Пассажир, древний разум.

- Я от Проводника. – Мой голос прозвучал жалко и сдавленно. – Он просит тебя помочь мне по старой дружбе. Вот, он передал тебе это. – Я протянул ему свой билет.

Огромная фигура приблизилась, нависая надо мной, словно разглядывая предмет в моих руках. Из чёрной дыры, зияющей в балахоне вместо лица, вытянулось несколько чёрных, блестящих слизью тонких щупалец и потянулось к билету. Я чуть было не отдёрнул руку от омерзения, но удержался. Бумажный прямоугольник исчез во тьме балахона и громоздкая туша беззвучно и изящно развернувшись, заскользила в проход между штабелями ящиков, делая движения щупальцами, словно зазывая за собой. И в этот самый момент вдруг всё помещение резко дёрнулось, пронзительно заскрипели тормоза и поезд начал останавливаться. Через несколько десятков секунд лязга и толчков вагон окончательно замер в мёртвой тишине, лишь стонали доски пола под моими ногами, да гулко и утробно дышал мой проводник.

Мы оказались у очередной стены, в которой были створки обычных сдвижных ворот как у  обычного товарного вагона. Скрип ржавых роликов процарапал вдоль позвоночника, когда они сами собой распахнулись, поднимая клубы пыли и  разрывая полотнища старой паутины. Свежий воздух ворвался в помещение, изгоняя из лёгких  запахи затхлости и плесени.

Снаружи был мрачный ночной пейзаж, сразу напомнивший мне станцию у заброшенного посёлка Усть-Медведица в районном центре Жирновск, на которой я вышел когда-то в прошлой жизни и в другом мире. Пустой перрон хрустнул гравием под ногами, когда я на него спрыгнул. Рядом необычным плавным движением на землю стёк мой исполинский сопровождающий и заскользил в темноту между заброшенными зданиями вокзала. На крыше одного из них на фоне тускло фосфоресцирующего неба различалась надпись из больших букв, часть которых была разрушена, а ещё часть вообще отсутствовала, так, что теперь смысл написанного угадать было практически невозможно.

Позади громко зашипело и лязгнуло. Я обернулся на наш поезд. Товарный вагон, из которого мы выпрыгнули, снаружи выглядел вполне обычно и был нормальных размеров. Он катил, набирая ход, следом за ним другие такие же вагоны, цистерны, пассажирские и… внезапно поезд исчез, растворился в воздухе. Лишь поднятый им ветер взметнул сухие листья и траву. В черноте едва различалась пара ржавых рельс. Я поспешил за Пассажиром, ставшим теперь моим попутчиком.

Тот стоял у покосившихся решётчатых ворот, терпеливо ожидая, замерев подобно статуе абстракциониста. Перед нами, едва различимая в тусклом свете, льющем с неба, раскинулась заросшая и разбитая площадь. Мрачными истуканами застыли пустые ветхие дома по сторонам. Ржавые остовы автомобилей, раздавленные и вросшие в землю, проросшие насквозь кустарником и деревьями, занимали всё пространство перед воротами. Где-то позвякивала раскачиваемая ветром жестянка.

Мой попутчик уже пополз между скелетами автомобилей, шурша сухой травой и стеклянным крошевом. Я поплёлся следом, стараясь не отставать и не споткнуться в темноте о торчащие сквозь асфальт корни и разбросанный хлам. В какой-то момент мне почудилось, что над одним из домов поднялась исполинская тощая фигура, взглянула на нас тускло блеснувшими огромными глазищами и тут же осела обратно. Вокруг было всё тихо и мертво, словно ночью на кладбище.

Теперь мы стояли на перекрёстке улиц, с поваленными друг на друга столбами, опутанными обрывками проводов. Мой попутчик словно раздумывал. Его массивная фигура застыла в неподвижности, и лишь гулкое дыхание разбавляло окружающую нас мёртвую тишину. Неожиданно ветер донёс из дальнего конца одной из улиц протяжный тоскливый вой и звон бьющегося стекла. Тогда Пассажир вальяжно повернул в другую сторону, и пополз в противоположном, от воющего существа, направлении. Мой взгляд стал различать в некоторых окнах тусклый неверный свет, а также стоящие там, за стеклом тёмные фигуры, настороженно взирающие на нас. По крышам что-то шуршало и скребло коготками, словно сверху за нами следила стая котов. С шелестом пронёсся по улице  старый пустой пакет, и сердце сжалось от смеси тоскливых чувств и страха.

Наш путь теперь лежал через узкие переулки, где было особенно темно, так как небо практически скрывалось высокими покосившимися стенами. Здесь я несколько раз всё-таки споткнулся и упал. Пассажир каждый раз терпеливо останавливался, ожидая пока я встану и нагоню его. Каких предметов касались мои руки, когда я оказывался на земле, думать даже не хотелось. Под ногами что-то мерзко хрустело, в воздухе витали запахи разложения. Лишь внушительная, невидимая в темноте фигура моего попутчика придавала мне  хоть немного уверенности и чувство защищённости. В который раз я мысленно благодарил Проводника за его помощь.

Наконец, мы вышли на широкую аллею, где среди голых, искорёженных деревьев, я увидел одиноко горящий фонарь. После нашего долгого блуждания во тьме он показался очень ярким, и очень необычным. Но ещё необычнее был звук, который доносился со стороны этого фонаря. Женский плач, полный такой тоски и безнадёжности, что даже сердце защемило.

Мы с Пассажиром направились прямиком туда. Там на лавочке, под сенью голых чёрных ветвей, в конусе света от фонаря, сидела девушка, в простом синем платье, уткнувшая лицо в ладони и плачущая навзрыд. Я осторожно, чтобы не напугать, подошёл к ней, хотя и не представлял, как можно напугать одинокую девушку в таком месте. Да и вообще, что она здесь делала? Может, заблудилась и ей нужна помощь? Тихонько кашлянул. Она подняла на меня заплаканное лицо. Обычная, миловидная девушка, лет двадцати пяти, вот только глаза её были не совсем обычными. Большие, чёрные до синевы, с мерцающими искорками, словно я взглянул в звёздное ночное небо.

- Кто ты? – сдавленным от плача голосом спросила она. Потом в её глазах вспыхнуло узнавание. – Владислав? Ты как здесь оказался?!

- Откуда ты… вы… Откуда вам известно моё имя?

Смутная догадка зашевелилось в моём сознании. Но вместо ответа, внезапно, её лицо озарилось радостным восторгом.

- Какой милый! Это твой? Можно подержать?

Я удивлёно обернулся,  и понял, что моего слоноподобного попутчика рядом нет. Вместо него возле моей ноги вилял хвостом чёрный щенок шарпея, толстенький и забавный. Он, молча, проковылял к незнакомке, и та взяла его на руки. И тут я всё окончательно понял. Это девушка и есть мой проводник, древний разум, который я изгнал из своего мира, разбив артефакт ключ и не позволив открыться порталу. И дух поезда избрал свой необычный способ, чтобы помочь мне убедить её.

- Я знаю, зачем ты пришёл.  – Она вновь подняла на меня свои звёздные глаза.  – Он сказал мне. Дух поезда. Он был очень убедительным. – Она улыбнулась и потрепала щенка за мясистые щёчки.  – Я не держу на тебя обиды, я ведь тоже была не совсем права, втянув тебя на Путь Избранного. Да-да. Многое переосмысливаешь, когда обретаешь… тело. И чувства. И эмоции. Я даже тебе в чём-то благодарна, ведь  именно с твоей помощью я смогла прочувствовать всё это.

Я молчал. Просто не имел понятия, о чём и как можно беседовать с древнейшим могучим разумом, хотя и в облике молодой хрупкой девушки.

- Я помогу тебе. Только у меня условие. – Она встала, одной рукой прижав к себе щенка, а другой, расправляя платье.  – Ты оставишь мне щенка?

- Д-да. Конечно. На здоровье! Я думаю, он и сам не против.

- Тогда закрой глаза и приготовься шагнуть за пределы светового круга. – Теперь её голос звучал твёрдо, и в нём сквозила сила.

Я послушно подошёл к границе нашего круга, за которой была тьма и движение каких-то неясных теней, приземистых и угрожающих, и, закрыв глаза, замер, ожидая её дальнейшие распоряжения.

- Шагай!

Я занёс ногу и в последний момент вспомнил наставление Проводника: «Ни на мгновение не забывай своего заклинания! Это очень важно, иначе переход может не получиться!». В мозгу автоматом закрутилось годами заученное четверостишие: «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. Едет поезд запоздалый…». Нога опустилась, и всё вокруг вдруг перестало существовать…

***

Сквозь дремотный туман доносится стук колёс, тело раскачивается ему в такт. Привычные звуки едущего поезда. Но непривычно спокойно на душе, никакого страха и тревожности, и мозг молчит, не крутит свою зацикленную мантру, просто потому, что нет необходимости. До ушей доносятся приглушённые голоса людей, смех, шаги, и совсем рядом – звон ложечки по стеклу. Я открыл глаза и увидел, что лежу на верхней полке в купе вагона, за окнами светит осеннее солнце, а за столиком сидит миловидная девушка в простом синем платье,  и перемешивает чай в стакане с подстаканником. Она подняла на меня глубокие чёрные, словно ночное небо, глаза, и, заметив что я проснулся, улыбнулась.

- Доброе утро, Влад. Долго же ты спишь.

Рядом с ней на постели, свернувшись калачиком, дремал чёрный щенок шарпея. Во рту у меня пересохло. Я всё вспомнил. До мельчайших подробностей.

- А как ты?.. Ты же… Я что, уже вернулся? У нас получилось?

- Да. Ты в своём… нашем мире. Ведь он и мой тоже. Благодаря тебе я тоже смогла сюда вернуться, и решила стать твоей спутницей, ведь как-никак ты мой Избранный. И кстати,  - она улыбнулась очень милой улыбкой и на мгновение её глаза вспыхнули сотнями звёздных искр, - мы так и не познакомились. Меня зовут Стелла.

***

Теперь мы путешествуем вместе. Я, и два древних сверхразума из других измерений. Стелла сидит напротив меня и с наслаждением прихлёбывает чай с лимоном. А ведь ещё недавно она была способна уничтожить большую часть человечества, по крайней мере, так говорил Проводник,  теперь же с восторгом удивляется вполне обычным вещам, словно ребёнок, и это пугает меня больше всего, а вот мой страх перед поездами исчез полностью, будто его и не было никогда. Кроме того, почему-то ни у кого не вызвало удивления моё длительное отсутствие на своём месте, так же как и не возникло вопросов по поводу новой пассажирки с собакой. Билет у неё тоже оказался при себе, оформленный по всем правилам, и я подозреваю, что тут не обошлось без вмешательства духа поезда, который теперь под видом щенка едет с нами. У него уже и кличка есть, по крайней мере, Стелла зовёт его Велиалом. И теперь я  на все сто процентов уверен, что от них никуда не денусь, ведь с Пути Избранного  так просто не сойти. Ну, что ж, будем путешествовать вместе, по крайней мере, теперь не так одиноко будет в моей жизни, и подозреваю, что в ней теперь всё переменится. А вот в какую сторону будут эти перемены, время покажет.

Неожиданно я понял, что и вагон не совсем тот, в котором я ехал уже несколько дней. Он словно пережил не одно десятилетие. Во многих местах в глаза бросалась ржавчина и плесень, мусор на полу и пыльные окна. Кое-где по углам даже колыхалась паутина. Казалось, в любой момент из-под ног выпрыгнет какая-нибудь крыса. Снова всплыли воспоминания о кошмарах, где я бродил по бесконечной веренице старых заброшенных вагонов, так похожих на эти, с одним лишь отличием, что тут были пассажиры, хотя и вели себя довольно странно.

Дверь в туалет тоже была грязной и обшарпанной, ручка подалась с трудом. За дверью было темно. В пятне света из коридора заметались чёрные тараканы, мокрицы и многоножки, обдало зловонием старой выгребной ямы. Казалось, освещение в вагоне вдруг стало тусклее. Но через мгновение лампа в туалете замерцала и вспыхнула, осветив довольно чистое крохотное помещение. Никаких тараканов и никакого зловония, словно это был всего лишь морок. Осторожно зашёл и заперся. Когда умывался, взглянул на своё отражение в маленьком мутном зеркале и отшатнулся. На мгновение показалось, что мои глаза абсолютно чёрные, как два куска обсидиана, а по лицу в разные стороны разбегаются крупные отвратительные мокрицы. Ещё раз хорошенько умылся, пытаясь унять дрожь в руках. Что здесь происходит? Я что, уже окончательно свихнулся на почве своей фобии, и крыша моя помчалась вдаль, подобно этому поезду? Мозг исправно, без запинки, заклинал про рельсы-шпалы, удерживая страх и беспокойство в своей норе, но всё вокруг выглядело так, будто я прямо сейчас находился в своих кошмарах, хотя холодная вода из под крана и сильный щипок за руку  доказывали, что это не сон.

Наконец, после ещё минуты пристального но безрезультатного разглядывания своего отражения, я вышел обратно в коридор вагона, и поплёлся обратно к своей полке, стараясь меньше обращать внимание на глазеющих в мою сторону пассажиров. Казалось, они занимались всё теми же делами, что и до похода в туалет, словно плохие актёры провинциального театра на массовке. Их взгляды и молчание очень раздражали. Мои и без того напряжённые и измученные нервы, казалось, вибрировали, отдаваясь дрожью в коленях, и холодом в районе желудка.

Некоторые пассажиры сидели за накрытыми столами, явно за ранним завтраком или поздним ужином, но запаха еды я не ощущал. Мысли о завтраке заставили остановиться. Я ведь даже не в курсе, сколько сейчас времени!  За окнами была всё та же ночь. Вокруг поезда была полная темнота, никаких огней цивилизации, встречных поездов или светофоров! Льющийся  наружу из окон неяркий свет выхватывал быстро проносящиеся ветви голых деревьев и кустарников, прыгал кривыми квадратами по заросшим сухой травой кочкам, нырял в ямы и канавы с тускло отблескивающей чёрной водой. Дикий край, в котором лишь две металлические нити рельс и несущийся по ним гремящий колёсами поезд напоминали о том, что в этом мире существует человек.

На моём месте меня ждало очередное потрясение. Телефон был абсолютно разряжен, а прикроватная розетка не работала. Как только я занял свою полку, мои попутчики перестали глазеть на меня, и вновь занялись своими делами. Я лежал, обдумывая всё происходящее, и осторожно следил за остальными пассажирами. И чем больше я смотрел на них, тем всё страннее и страннее они мне казались. Во-первых, их лица ничего не выражали и вообще были неподвижными, словно у манекенов, казалось, они даже не моргали. Все были какими-то бледными, неуловимо похожими, и одетыми в вещи тусклых и серых цветов. Все они были заняты привычными для путешественников делами. Но выполняли всё это фальшиво и однообразно, и это пугало ещё больше. Внизу один из моих попутчиков уже минут десять звенел ложечкой в стакане, размешивая мутный напиток, только цветом напоминающий чай. Другой без конца читал газету. Точнее, просто делал вид, так как держал её вверх тормашками. Да и сама газета выглядела странно, она была мятой, пожелтевшей и явно старой, буквы на ней были обычными, но заголовки и тексты выглядели полной абракадаброй. Черно-белые выцветшие фото в статьях вообще походили на грубую подделку под фильмы ужасов, лица людей на них были бледными, на них застыло выражение ужаса, а рты раскрыты, словно в крике. На полке, напротив, тоже лежал один из попутчиков. Можно было подумать, что он спит, если бы только не широко раскрытые, уставившиеся в потолок, глаза.

Видя всё это, я всё больше нервничал, и всё больше терялся в догадках по поводу происходящего вокруг. В моей голове теснились разные версии, что я оказался в обществе членов какой-то секты или в компании психов, сбежавших из лечебницы. А может это вообще не люди, а какие нибудь пришельцы, прямо как в романе «Отель «У Погибшего Альпиниста», или вообще иномиряне из других измерений. Вроде о подобном рассказывал дядя Витя, так таинственно исчезнувший этой ночью вместе со всей своей командой.  Не в силах больше терпеть этот сюр, я спрыгнул со своей полки и направился к купе проводника. Уж он-то точно знает, что здесь происходит!

Заветная дверь была покрыта глубокими зазубренными царапинами, прорезавшими внешнее пластиковое покрытие. Опять смутное воспоминание шевельнулось в памяти. Уж очень она походила на дверь проводника из моих кошмаров! Пассажиры со своих мест теперь глядели сурово и недовольно. Нерешительно потоптавшись у порога, вздохнул, собираясь силами, и дёрнул дверную ручку. Створка со скрипом откатилась в сторону, и вновь, как недавно с туалетом,  меня встретила абсолютная тьма и стаи разбегающихся насекомых, вновь обдало волной затхлости и гнилостного смрада. Свет вокруг так же померк, а когда вспыхнула лампа под потолком, я увидел маленькое аккуратное купе с парой полок, шкафами и стеллажами. На постели за столом сидел невысокий пожилой мужик в форме железнодорожного работника. Он отложил чайную ложку, и воззрился на меня выжидательно и немного насмешливо, что очень контрастировало с бездушным выражением лиц у пассажиров вагона.

- Добрый вечер… или утро… - неуверенно начал я, не зная как правильно задать свой вопрос и не прослыть психом.

- Ну, здравствуй, – глубоким голосом ответил он и сделал приглашающий жест рукой – присаживайся, давненько я не общался с живым человеком.

Это его последняя фраза меня окончательно огорошила, и я в полном смятении сел на противоположную полку.

- Может чаю или кофе?  - радушно предложил хозяин, и, не дожидаясь ответа, мигом накрыл на стол.

Словно из ниоткуда вынул и поставил передо мной стакан в медном подстаканнике с горячим чаем и плавающим в нём кружком лимона, пачку печенья, колбасную и сырную нарезки на пластиковой тарелке и даже кусок халвы. Я сидел, взирая на эти вкусности, но у меня совсем не было желания есть, да и мысли мои были совсем о другом.

- Ну, как вам в нашем поезде? – всё с той же усмешкой спросил меня проводник.

- Я именно по этому поводу к вам и пришёл. – Ответил я, и указал в сторону двери. – Там какие-то пассажиры ненормальные.

- Ненормальные? В каком смысле?

- Ну, они ведут себя как-то странно. И всё время молчат…

- А! Так ты про сущностей! Ну, это их вполне нормальное поведение.

- То есть, про каких ещё сущностей? И кстати, что вы имели ввиду, когда говорили про то, что давно не общались с живым человеком?

- Давай лучше на «ты». – Улыбнулся ещё шире проводник. – Тебя кстати как зовут?

- Меня? – такой поворот беседы меня несколько обескуражил, но в то же время немного снял внутреннее напряжение. – Я Владислав, Влад. А вас… э-э-э… тебя как?

- Зови меня просто Проводник. Всё равно своего настоящего имени я уже давно не помню…

- Это как? Да что здесь вообще происходит?!!!

- Погодь, не шуми. – Поморщился Проводник. – Попробую объяснить. Вот, как ты думаешь, где сейчас находишься?

Я с удивлением огляделся. Вокруг меня стены обычного купе проводника, за окнами мелькал ночной пейзаж, ритмично стучали колёса. Вопрос был более чем странным.

- Я в поезде еду. А где же ещё?

- Ну, отчасти это верно. Хотя это не совсем поезд. Я имею ввиду то место, по которому мы сейчас проезжаем. – И глядя на моё непонимающее лицо, вздохнул и сам же начал отвечать на свой вопрос. – Мы сейчас в междумирье. Ну, или за пределами миров. В своеобразном перекрёстке, между измерениями.

Я всё так же непонимающе глядел на него. В голове вообще был сумбур.

- То есть…- осторожно начал я, - вокруг нас не наш мир? Не Земля? Или мы сейчас на том свете?

- Да нет. Тут всё гораздо сложнее – снова вздохнул Проводник. Он взял в руки два плоских куска сыра и сложил их вместе.

- Представь себе, что это два мира, или параллельных измерения, называй как хочешь. Они существуют очень близко друг к другу, практически соприкасаются. А вот это, - он указал ногтем на щель между кусками – и есть междумирье. Оно словно граница между измерениями,  и тут даже свои пограничные переходы бывают, через которые можно проходить из мира в мир.

- Если это не моё измерение, то, как же я тут оказался? – не сдавался я, всё ещё недоверчиво относясь к словам Проводника.

- Это я могу тебе легко объяснить. Ты разбил некий артефакт под названием ключ-врата, и тем самым запечатал один из переходов. В принципе ты поступил правильно, эти дыры в материи миров очень плохая штука, и многие даже, например, как в твоём случае, обладают своим разумом. Очень древним и опасным разумом. И огромной силой, способной изменять физические законы, материю и пространство мира, в котором находятся.

- Но если я запер проход, то, как же очутился здесь?

- А ты думаешь, что запереть дверь можно только снаружи? Просто ты в это время частично был уже на границе миров, и, закрываясь, переход затянул тебя сюда.

- Сюда - в этот поезд?

- Да, именно. Только это не  совсем поезд. Это особое ментально-физическое пространство, обладающее своим разумом, которое само подстраивается под  подсознательные образы из твоей памяти. Ты ведь именно так всё видел в своих снах? Я даже скажу больше. До твоего появления твоей полки тут не существовало, как и всего этого вагона.

- Так значит и твоего купе не существовало? – я попытался подловить его. – Раз не было этого вагона.

- Это купе существует одновременно во всех вагонах, как и ещё несколько помещений. Просто оно появилось именно в этом вагоне в тот момент, когда ты пытался сюда войти.

- Получается, ты не человек?

- Скажем так, я не сущность, как они. – Он махнул рукой в сторону двери. – Может я был когда-то человеком, но уже не помню этого. Слишком долго я служу проводником в этом поезде. Может даже с самого рождения этого междумирья.

- А кто тогда эти… Сущности? Они ведь точно не люди? – я, наконец, взял со стола кусок колбасы и в задумчивости начал его пережёвывать. Голова пухла от обилия фантастических фактов.

- Это просто сущности. Порождения поезда. Имитации пассажиров, которые появляются вместе с вагоном. Скорее всего, слеплены из обрывков твоих воспоминаний и снов. Они безопасны, если их не провоцировать. Впрочем, обычных пассажиров в этом поезде тоже не мало. Обитатели других миров. Ведь междумирье простирается между всем множеством измерений, и множество тех, кто проваливается через грань мира, попадает сюда. Впрочем, в этом мире существуют и другие места, куда ведут порталы пограничных переходов. И не все они безопасны, как этот поезд.

Я вспомнил бездонный колодец на Медведицкой Гряде, артефакт под названием ключ-врата, опутавший мою руку, чёрные фигуры, словно истекающие в небо смолой.

- А чем опасны эти переходы? Что бы случилось, если бы я разорвал круг?

- Я уже говорил, что часть таких порталов обладает могучим разумом, которому многие миллионы лет. И они даже умеют влиять на ход событий того мира, в котором находятся. Таким образом, они создают так называемый «Путь Избранного», который тем или иным способом должен найти артефакт и принести его к переходу. И если бы тебе удалось разорвать круг, то разум и энергия портала стали бы свободными, и большинство людей просто умерло бы в течении нескольких дней.  В тех мирах, где произошло подобное, это событие прозвали  Великая Жатва.

Я сидел как пришибленный. Подумать только, я мог стать причиной гибели большей части человечества! Но оставались ещё несколько неясных мне моментов.

- Ты говоришь, что портал должен открыть Избранный. Но почему тогда это оказался я, а не кто-нибудь другой? Ведь артефакт уже и так хотели доставить к порталу!

Проводник постучал себя пальцем по лбу.

- Всё дело в твоём сознании. У тебя оно чувствительно к происходящему за пределами границы мира. Многие фобии и кошмары людей связаны именно с такой чувствительностью. Поэтому ты довольно часто во снах оказывался именно в этом поезде, и то, что ты видел, на самом деле было реальностью, но только не твоего, а этого мира. Междумирье, оно словно отражение других измерений, которые накладываются друг на друга, смешиваются, искажаются. Поэтому для человеческого мозга эти видения выглядят пугающе, потому что сознание не в состоянии нормально интерпретировать увиденное. Кроме того, ты владеешь умением использовать усиливающее заклинание. Не так ли? Ты и сейчас его про себя повторяешь. Что-нибудь явно про поезд.

Я только молча кивнул. Действительно, мой мозг до сих пор крутил свою привычную мантру про рельсы-шпалы.

- Без сомнения, тот, кто тебя этому научил, был так называемым «Камнем в Пути Избранного». Это человек был ведомым могучей силой чужого древнего разума, создающего цепочку событий и обстоятельств, так что ты в любом случае должен был обратиться к нему. Таков Путь. И то, что в итоге ты не разорвал круг и разбил ключ-врата, было следствием того, что вмешалась сила гораздо более могучая. Возможно, что это противостоящее могущество было заложено в сам ключ. Кем-то древним и достаточно мудрым, чтобы обмануть разум портала.

Он замолчал. Молчал и я, переваривая услышанное.  Понимал, что как бы фантастически не звучало всё то, что рассказал мне Проводник, но это правда. Невероятная, нелепая, но правда. Я задумчиво потягивал остывший чай, и, наконец, спросил:

- И как же мне теперь вернуться в свой мир? Опять искать этот ключ и какой-нибудь портал? Насколько я понимаю, попавшие сюда, в это… междумирье… могут идти дальше, или возвращаться обратно.

- Вернуться, конечно, можно. Но это очень трудно. Для поисков нужного перехода может понадобиться очень много времени, возможно сотни ваших лет. Хотя, есть ещё один способ, но он самый опасный и ненадёжный.

- И какой же?  - я весь обратился в слух.

Проводник задумчиво поглядел в ночной пейзаж за окном.

- Тебе нужно выйти на Заброшенной Станции и найти там тот древний разум, который принадлежал переходу меж мирами, который ты запер, разбив ключ-врата. Они все обитают там, в Мёртвой Деревне. Изгои, одиночки, узники, обрётшие физическую оболочку, но лишённые былой силы и могущества. И они полны злобы к тем, кто их туда сослал, поэтому добиться их благосклонности почти нет шансов. Но они, тем не менее, обладают возможностью провести путника через границу миров в те измерения, в которых они некогда властвовали. Ты готов встретиться с тем кошмаром, который сам создал, заперев его тут, в междумирье?

Да уж. Перспективы он мне тут нарисовал. Я уже вообще ничего не соображал. Нужно было отдохнуть, переварить информацию и принять решение.

- Пожалуй,  - сказал я, поднимаясь из-за стола. - Мне лучше всё обдумать, пойду на своё место. Если приду попозже, ты будешь тут?

- Само собой. Как я говорил, найти моё купе ты можешь в любом вагоне. Буду тебя ждать. Всего хорошего.

Он помахал мне рукой, а я вышел через раздвижную скрипучую дверь в вагон. Обратил внимание, что в коридоре стало несколько темнее, и где-то в другом конце моргали светильники. Сущностей тоже стало меньше, и они больше не зыркали на меня своим пустыми, как у манекенов, глазами. Я добрался до своей полки и взгромоздившись на неё, прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Обратил внимание, что мои попутчики вроде как поменялись. Словно, пока я беседовал с Проводником в его купе, часть пассажиров вышла, а другие вошли. Но никаких остановок поезд не совершал. И это было странно. В каком же всё-таки необычном мире я оказался, здесь всё словно порождено бредом сумасшедшего, и не поддаётся логике. А может это и есть бред? Может я двинул кукухой на почве своей фобии, и теперь лежу где-нибудь в лечебнице,  накачанный препаратами, привязанный к койке в палате с мягкими стенами?  А Проводник, это просто искажённый больным сознанием образ моего лечащего врача? Хотя, насколько я знаю, псих никогда не признает себя психом. Это хоть немного успокаивало.

Спустя пару часов я вновь стоял у двери в купе Проводника, и вновь потянул ручку. Тот лежал на своей постели, и читал какую-то затёртую книгу. Перевёл на меня ожидающий взгляд.

- Ты уже вернулся? Обдумал всё? Ну, проходи, присаживайся. Выпей чаю.

Только сейчас я заметил, что стол вновь накрыт, и горячий чай в стаканах исходит паром, распространяя лимонный аромат. Я подсел, хлебнул напиток. Неожиданно я понял, насколько я голоден. Когда в последний раз я нормально ел? Тот лёгкий перекус при первой беседе с Проводником можно не считать. Желания есть тогда совершенно не было. Теперь же, когда решения приняты, а сомнения разрешены, настроение вернулось, а с ним вернулся и аппетит. Проводник словно угадав моё состояние, сделал предлагающий жест рукой:

- Не стесняйся. Поешь. Спешить некуда.

Я не заставил себя ждать, тут же соорудив солидных размеров бутерброд, и жадно вонзив в него зубы. Наконец, насытившись, отодвинул тарелку.

- В общем, я решил. Да вариантов особо и нет. Я выхожу на этой вашей Заброшенной Станции и ищу своего запертого проводника. Чёрт с ним, попробую его уговорить. Когда, кстати, эта станция?

- Погоди. – Усмехнулся Проводник. – Я и не сомневался в твоём выборе. Что ж. Станция будет тогда, когда ты будешь полностью готов сойти с этого поезда. Но для этого, - он предупреждающе поднял руку, останавливая мои следующие слова, - тебе нужно кое-кого найти в этом поезде. Одного пассажира. Имени его не спрашивай, даже я не смогу его воспроизвести. Поэтому его так и зовут – Пассажир. Он может тебе помочь в твоём деле. Может попробовать уговорить того, кто станет твоим проводником, того, кого ты запер в этом междумирье.

- А кто это? – спросил я. - И как мне его найти? В каком вагоне?

- Просто так по вагонам ходить бесполезно, ты на это можешь потратить всю жизнь. В этом поезде миллионы вагонов, и всё время появляются новые. Но ты не переживай, я тебе в этом подсоблю. На счёт того – кто это, тут несколько сложнее. Это дух этого поезда, и он сродни разумам-изгоям, которые изгнаны из своих миров и заперты в этом измерении. Я ведь тебе упоминал, что этот поезд обладает разумом. Тут это вполне нормальное явление. А подобный разум, как и у порталов между мирами, сам по себе отдельная сущность, вроде души. Вот и Пассажир, бродит по этому поезду, словно местный призрак или демон. Я думаю, он может помочь тебе в твоём деле и уговорить нужного тебе проводника, как никак они одной природы.

Новая порция невероятной информации вновь вынудила меня с задумчивым видом уставиться в окно. Как всё-таки тут всё нелепо. Эти души-разумы, эти изгои-проводники, изгнанные из своих миров, где они были порталами в другие миры в центрах аномальных зон, этот разумный поезд, чей дух бродит по бесконечным вагонам.

- Кстати, а почему поезд? Вроде ты говорил, что он очень древний, чуть ли не со времён создания этой вселенной. Но в нашем мире поезда появились не так давно, откуда такое совпадение образа?

- Тут всё просто. – Проводник снова улыбнулся доверительной улыбкой. – Во всех мирах время течёт по-разному. А это измерение, как я рассказывал, является отражением всех образов всех вселенных. Этот поезд собрал в себе образы всех поездов всех миров, и поверь, что бы обойти его весь, от начала и до конца, тебе не хватит и сотни жизней. Ну, так как? Ты готов к поиску Пассажира?

- А у меня есть выбор?

- Согласен, хотя и жаль расставаться с таким приятным собеседником. Тогда последнее напутствие. Когда найдёшь Пассажира, передай ему, что ты от меня, и я прошу по старой дружбе тебе помочь. Вот, передай ему этот билет, тут всё, что ему нужно знать о том, что тебе нужно. – Проводник протянул мне бумажный прямоугольник. Им оказался действительно привычного вида железнодорожный билет, на котором были прописаны мои имя и фамилия, а также маршрут. Пункт отправления был отмечен непонятным символом, а конечной значилась Заброшенная Станция. Я убрал его в карман.  – И ещё! Если уговоришь проводника, чтобы он тебя вернул, ни на мгновение не забывай своего заклинания! Это очень важно, иначе переход может не получиться!

Я лишь кивнул. Мой мозг привычно прокрутил куплет про рельсы-шпалы, словно проверяя, что ничего не забыто, ни единой буквы.

- Ну, можешь идти, Пассажир должен быть где-то в грузовом вагоне. Как выйдешь – направо. Прощай, Владислав!

Я подошёл к двери, Проводник на прощание помахал мне рукой. Я махнул в ответ, вышел из купе, и понял, что это уже не мой вагон. В нос ударили запахи пыли и затхлости.

Наконец, в одном из вагонов, я остановился возле купе проводника. Мне почему-то просто необходимо было попасть туда. Я сдвинул покрытую жуткими царапинами дверь, и увидел там лишь тьму. Но она оказалась живой, в ней вспыхнули два бледных бельма, которые взглянули на меня, я закричал от страха и начал отступать. Тьма зашевелилась и потянулась за мной в коридор, в голове раздался громогласный шипящий голос: «Конечная станция! Все на выход!», уши наполнил пронзительный визг тормозящего поезда, и …я проснулся.

***

«Рельсы-рельсы» - по инерции крутится в голове. Первое ощущение – поезд стоит. Открываю глаза и тут же вновь зажмуриваюсь. Второе ощущение – кошмарный сон продолжается.

В купе было практически темно, лишь неверный свет проникал через окна, освещая привычную обстановку опостылевшего вагона. Я видел неясно освещённую противоположную стенку с полкой и спящим на ней человеком, а выше она внезапно терялась во тьме. Такое чувство, что крыши у вагона не было! Над головой простиралась чёрная, непроницаемая пустота. Она резко контрастировала с тем, что я видел в окно, ведь снаружи, сквозь облака выглядывал полумесяц луны, а то, что нависало над людьми вместо потолка, было абсолютно лишено света. И везде царила полнейшая тишина, ни вздоха, ни скрипа, ни шелеста. Откуда-то сверху, из этой космической пустоты пахнуло ледяным ветром. Тёмные, полупрозрачные то ли струи, то ли щупальца, потянулись из этой тьмы над нами вниз, к беспомощно лежащим людям. Они достигали голов спящих и окутывали туманными коконами. Ледяной ужас приковал меня к моей постели. Паника закипала внутри чёрной бурлящей смолой, пытаясь прорваться наружу, выплеснуться криком и безумием! Моё заклинание про рельсы-шпалы воспроизводилась на бешеной скорости, мозг хватался за него как утопающий за соломинку в шторм. Словно пытаясь усилить его эффект, я начал тихо шептать эти слова вслух, дрожащим голосом, срываясь на истеричные нотки.

Почему никто не реагирует, никто не замечает происходящего? И почему поезд стоит? Если это станция,  то отчего такая тишина снаружи? Осторожно, стараясь не задеть туманные щупальца, жадно тянувшиеся к спящим, сполз с полки. Правой руке что-то мешало. Взглянул, в который раз похолодел. Тошнота подступила к горлу.  Она сжимала артефакт. И не просто сжимала! Искусная резьба, в виде оплетающего его клубка червей таинственным образом теперь оплетала и мою ладонь, делая невозможными попытки отбросить этот предмет. Пальцы удобно легли в отверстия, которые были сейчас, словно подогнаны под них. И только я это осознал, вдруг стало словно светлее, струящиеся тени отдёрнулись в стороны, будто от меня исходило сияние, тревога ушла совсем куда-то далеко, уступая место уверенности и пониманию того, что следует делать дальше.

Я прошёл по коридору к тамбуру, прислушиваясь к мирному дыханию спящих пассажиров. Тьма, заменившая потолок над головой, теперь не казалась такой зловещей, но чудилось, будто она глядит на меня множеством невидимых глаз. Я выпрыгнул на тёмный перрон. Луна скрывалась за облаками, расплывшись по хмурому небу тусклым пятном. Но света было достаточно, чтобы различать окружающую меня обстановку. Станция была давно заброшена, навес с лавочками демонтировали уже много лет назад, а маленькое здание вокзала с заколоченными окнами и прохудившейся крышей украшала жестяная табличка с ещё различимой надписью «Усть-Медведицкое». Заброшенный посёлок у подножия аномальной гряды, о котором упоминал дядя Витя. Почему-то это не вызвало во мне удивления, словно я всё ещё находился во сне. Так и должно быть, то, что поезд именно тут остановился.  Отсюда прямая дорога до Сердца Зоны, до древнего кольца камней, возведённого в незапамятные времена, задолго до человека. Кольца, которое ждало меня с артефактом, что звался ключ-врата, с помощью которого  откроется проход в неведомые измерения.

Меня встречали. Только сейчас я заметил несколько стоящих на перроне фигур. Явно человеческие, они были совершенно чёрными, и даже какими-то двумерными. И их тела истекали тьмой, будто восковые свечи от жара огня, но не вниз, а в ночное небо. Чёрные густые тяжи тянулись от их голов и плечей вертикально вверх, взмывали густые капли, отрываясь от стоящих вертикально жидких струящихся сосулек, и от того они походили на смоляные марионетки, с нитями, уходящими к невидимому кукловоду. Они были неподвижны, словно статуи. И я ощущал их тяжёлый пристальный взгляд, хотя глаз совсем не было видно. Я совсем не чувствовал в них угрозу, даже наоборот, было ощущение защищённости, словно эти текучие истуканы были моей немой стражей, оберегающей от угроз окружающего мира.

Луна выглянула из-за туч и осветила холмистые вершины высокой гряды, увенчанные щетиной леса. В этом таинственном свете они выглядели, словно исполинские звери, впавшие в тысячелетнюю спячку, но готовые в любой момент пробудиться. Они были совсем рядом, рукой подать, казалось, я даже различал тусклое красное свечение, исходящее от древнего кольца из камней. Без тени сомнения, словно я абсолютно точно знал, что мне делать дальше, шагнул в прелую ломкую траву за пределами перрона. За моей спиной громадной железной змеёй застыл спящий поезд. Сквозь окна лился тусклый свет ламп, потолок выглядел теперь совершенно обычно. Этот уютный, хотя и пугающий меня всю жизнь, островок привычного мира отдалялся с каждым шагом. Словно некая программа, заложенная неизвестно кем в мой мозг, завладела всем моим сознанием, подчинила себе тело, вынуждая действовать согласно прописанному в ней коду, давая знания, неизвестные мне раньше.

Я брёл, спотыкаясь в темноте о коряги. Возможно, кто-то меня сопровождал, но я никого не замечал, ни единой души, лишь чувство пристального взгляда липло, подобно старой паутине. Обычной паутины, впрочем, тоже хватало. Она неприятно липла к лицу, щекотала шею и руки. Начал давать знать о себе холод, обычный в такую осеннюю ночь, а футболка, спортивные штаны и резиновые шлёпанцы, которые были на мне в данный момент, не очень подходили для подобного похода. Пытался согревать себя быстрым шагом, но пару раз упал, больно ударившись коленом. Немного упрекнул себя, что не додумался захватить с собой хотя бы одеяло и телефон с фонариком.

Лес начался внезапно. Я даже не понял, в какой момент исчезло небо, сменившись сводом из голых ветвей деревьев, с остатками листвы. Темнота стала почти полной, лишь едва заметное сияние луны хоть как-то помогало ориентироваться, но мой внутренний навигатор уверенно вёл меня по одному ему ведомому маршруту. Я теперь был полностью уверен, что всё дело в артефакте, который всё также находился в моей руке, оплетя её своими каменными щупальцами, так похожими на клубок червей.

Внезапно заметил, что путь мне начало освещать неверное свечение. Я тут же понял его источник – чёрная глянцевая поверхность артефакта теперь переливалась тусклыми цветными огнями, подобно новогодней ёлке, которые складывались в необычные геометрические фигуры. Шаг мой стал более уверенным, так как глаза, привыкшие к темноте, могли достаточно различить дорогу даже в таком слабом свечении. От камня в руке начало исходить тепло, которое начало разливаться по телу, прогоняя озноб и усталость.

Сейчас меня стали одолевать мысли, что артефакт каким-то образом помогает мне выполнить миссию по его доставке к центру аномальной зоны. И возможно, что это он выбрал именно меня. Но это нелепо! Чем я лучше, например, чем дядя Витя? Ведь у него поболее чем у меня опыта и желания для подобного события! Вспомнился его рассказ. Что там ему этот, как его… Никольцев говорил? Что-то про судьбу и избранного? Точно! Что он всего лишь один из камней в дороге, по которой идёт избранный. И он же отдал артефакт дяде Вите, а тот таинственным образом почему-то оказался у меня. Выходит, я и есть тот избранный, и совершенно не случайно оказался именно в этом поезде, этом купе и в одно время с этими пассажирами. Но если посмотреть, ведь это всего лишь череда случайных событий, не более. Или нет? Может, верно говорил кто-то, уже не помню кто, «случайности не случайны»? Но, что  же тогда делает меня таким особенным? Может мои страхи перед поездами? Или мои кошмары? Что такого есть во мне, вполне заурядной личности, не верящем ни в какую мистику и фантастику?

Я всё ломал над этим вопросом голову, а ноги сами меня вели по едва заметным во тьме тропкам, вверх по склону. Начало казаться, что я слышу едва заметный ритмичный стук барабанов. Или шаманских бубнов. От этого звука мурашки пробежали по спине, встопорщились на руках гусиной кожей, как бывает, когда внезапно услышишь необычную мелодию или песню, которая берёт за душу. Увидел между стволами красноватое свечение. Или мне это показалось? Где-то, далеко позади, прогудел проснувшийся поезд, и тоска с новой силой защемила сердце. Вернусь ли я когда-нибудь обратно к этому перрону?  Хватятся ли меня мои попутчики или выйдут через пару часов на своей станции, не придав значения тому, что моя полка пуста?

Но я всё равно шёл, потому что не мог даже остановиться отдохнуть, но в этом и не было нужды, артефакт придавал мне сил.  Неожиданно я заметил, что неба не видно, вместо него раскинулась безграничная абсолютная тьма. Я вдруг остановился. Артефакт в моей руке засветился ярче, переливчатые блики упали на стволы замерших в неподвижности деревьев. Я стоял у кольца из каменных булыжников, наполовину вросших в землю, поросших лишайником и выщербленных многотысячелетней работой солнца и морозов. Казалось, передо мной зиял бездонный колодец, в глубине которого, будто уголёк под слоем пепла,  чуть теплилось алое сияние. Всё прямо как в рассказе дяди Вити.  Ритмичный стук барабанов стал громче, на него теперь накладывались странные завывания, которые ещё больше отсылали моё воображение к шаманским камланиям.

Я заметил, что стены колодца были выложены камнем и очень гладкие, лишь вырезанная вязь странных иероглифов, не похожих ни на одну известную мне письменность, покрывала её спиралью, уводящей в глубину провала. Оттуда веяло теплом, и доносились странные шепчущие звуки, искажённые многочисленным эхом, которые не могли заглушить даже шаманские напевы. Нос улавливал странные, непохожие ни на что знакомое, запахи. Тёмные фигуры, истекающие смолистыми струями и каплями прямо в небо, стояли вокруг. Они молчали, словно недвижимая стража, и хотя лиц не было видно, явственно ощущался их тяжёлый суровый взгляд.

Я в нерешительности стоял у края бездонного провала и не знал, что делать дальше. Что-то явно стало подниматься ко мне с многокилометровой глубины, мельтеша тенями в красном свечении.  Руки мои сами потянулись к одному из валунов, окружающих колодец, в попытке выдернуть его из земли, откатить в сторону, но при этом я неловко стукнулся опутанной артефактом ладонью, и этот резкий звук удара камня о камень вдруг немного прояснил мысли. Что-то в глубине сознания начало сопротивляться. Словно во мне начали бороться две сущности. Окружающие поляну чёрные фигуры вдруг начали странно дрожать, словно охваченные неким беспокойством. Ритмы барабанов начали сбоить, а шёпотки, доносящиеся из колодца стали какими-то требовательными и угрожающими. В моей памяти смутно забрезжила какое-то воспоминание, что-то из услышанного совсем недавно. Слова выплыли на поверхность, голос дяди Вити словно проговорил мне в ухо своим насмешливым тоном: «Одно из правил сталкеров -  никогда не нарушать в аномальных зонах целостности кругов, квадратов, пентаграмм и других геометрических фигур, если не ты их делал». И мне вдруг всё стало ясно, я понял, что нужно делать. Ключ существует не только, чтобы отпирать, но и для того чтобы запирать! Собрав всю силу воли, я резко размахнулся, и, вложив в удар весь свой вес, ударил артефактом о камень. Мою руку пронзила острая боль, когда со стеклянным звоном артефакт разлетелся на сотни осколков. Всё вокруг озарила яркая вспышка, ударил резкий порыв ветра, сметая, словно клубы тумана, чёрные тающие фигуры вокруг меня, и непроницаемую пелену над головой, открыв тусклую луну за пеленой облаков. И с ним словно вздох облегчения пронёсся над лесом, будто тот избавился от тяжёлого бремени, много сотен тысяч лет причиняющего боль, подобно гнойному фурункулу. Из колодца вдруг рванул столб алого света, охватывая меня жгучим парализующим коконом, уши наполнила многоголоса какофония бессвязных воплей и плача, а звуки барабанов и бубнов вдруг переменились во что-то знакомое. Они всё нарастали, заглушая все остальные звуки, и чёрный паук тревоги и беспокойства вдруг выглянул из норы. Мозг на автомате включил свою бесконечную мантру: «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы», и теперь я отчётливо различил, что это совсем не барабаны, а стук колёс приближающегося железнодорожного состава! «Едет поезд запоздалый…».

- Угощайся. Как говорил мой батя: «День не задался, если завтрак не удался». Чем, как говорится, богаты.

Я пробурчал тихое невнятное «спасибо», достал из своей сумки стаканчик сухого пюре и направился к проводнику за кипятком, чтобы его запарить. Я не имел ничего против своих попутчиков, наоборот – ребята они были замечательные, свойские, но всё же, меня тяготили шумные компании. И поезда. С детства испытываю тревогу при путешествиях на поездах. А ещё меня часто мучают кошмары на железнодорожные темы. Психолог, который занимался моим лечением, научил одному приёму, помогающему справляться с этой фобией. Стишок «Рельсы-рельсы», выученный до полного автоматизма, я читал даже во сне, на подсознательном уровне, и частично это помогало. По крайней мере, я не выпрыгивал в панике из вагона на ходу, а благополучно добирался до места назначения.  А разъезжать на поезде, с моей работой, приходилось часто. Но по совету всё того же психолога, именно по этому я на неё и устроился несколько лет назад.

Вернулся к своим попутчикам, скромно разместив свой скудный завтрак на углу стола. В пол-уха прислушиваясь к их разговорам, отхлебнул купленный у проводника чай. Надо сказать, попутчики мне попались необычные. В шутку они себя называли то сталкерами, то уфологами. Три человека ехали со мной в купе, ещё двое, напротив, на боковых полках нашего плацкарта. Вели себя довольно дружелюбно, и даже порой достаточно интеллигентно, хотя часто разбавляли свою речь непечатными словечками. Спиртное не употребляли категорически, не мусорили, не буянили. Правда, по вечерам устраивали шумные посиделки с анекдотами, смехом, песнями под гитару и извечными байками о своих приключениях, которые порой тяжело было понять из-за специфики жаргона и незнания контекста ситуации. Но как только проводник гасил свет, сразу расходились по своим полкам. Я считал, что в этот раз мне с попутчиками очень повезло. С ними было порой даже интересно, лёжа на своей полке слушать какую-нибудь необычную историю про аномальные зоны, заброшки, секретные военные базы и НЛО.

Как я узнал из разговоров, ехала вся эта компания в некий районный центр Жирновск. В нём находилась Медведицкая гряда, названная в честь речки Медведица, протекающей у её подножья. В этих горах находилась одна обширная аномальная зона, знаменитая своими сверхъестественными явлениями. Туда часто ездили подобные группы, для изучения, в надежде разжиться хабаром, а то и просто в поисках острых ощущений. Высокий бородач, которого все уважительно называли дядя Витя, был старшим этого коллектива. И самым опытным из них. Вот и сейчас он рассказывал планы предстоящей экспедиции.

- Говорю вам, - говорил он, очищая варёное яйцо. – На Гряде встречаются такие аномалии, которые смертельно опасны для малоопытных сталкеров. Я уже не первый раз туда мотаюсь. Помните группу Вартана? Это которая ходила в заброшенный бункер в центре аномального леса где-то в пермском крае. В нём  была подземная лаборатория, где проводили эксперименты над людьми. И ещё заброшенная секретная воинская часть рядом. Вспомнили? Вот с ними был. И с Никольцевым Вадимом тоже ходил. Давно это было. Страху натерпелись тогда…

Все замолчали, ожидая продолжения истории. То, что это именно начало рассказа, никто не сомневался. И действительно, дядя Витя макнул варёное яйцо в соль, отправил его в рот, медленно пережевал, выдерживая театральную паузу и начал:

- Лет пять назад это было. Мы на Медведицкую гряду с северного отрога заходили. Лето в разгаре было, погода теплынь, комаров тучи. Но в зоне есть несколько мест, которых эти кровососы по неизвестной причине избегают. Их уфологи и сталкеры для стоянок нередко используют. Мы остановились на одной, ближе к центру. Палатка, костровище из камня, тент для кухни, все дела. Ну, вы сами это знаете, не впервой в походы ходите. Днём спокойно всё, только тихо, даже птиц не слышно, и всё время какая-то дымка между деревьями мерещится. Пока лагерь ставили, ночь наступила. Сидим у костра, чаёк попиваем, чуем, за границей света есть кто-то. Да не один, а будто кружат вокруг нас несколько, то ли людей, то ли животных. Сущностей, в общем.  Ходят вокруг, остановятся, смотрят, потом опять ходят. И их совершенно не слышно, но чувствуем их присутствие, краем глаза тени неясные улавливаем. В таких ситуациях нужно сидеть спокойно, будто не происходит ничего, и фонариком светить на них ни в коем случае нельзя.  Обычно они сами уходят через некоторое время. В общем, жутко, но терпим, чаёк попиваем. И они, как я и сказал, походили, поглазели, обдали холодом и скрылись в темноте.

И только сейчас заметили, что небо чёрное, как смола, ни луны, ни звёзд, хотя по прогнозу облаков быть вообще не должно. Да и месяц накануне ночью светил. А тут чернильная чернота, ни просвета.  Связь проверили, тоже нет. И JPS не берёт. Ну, феномен и есть феномен. Немного поснимали вокруг, да и спать в палатку полезли.

Ночью просыпаюсь, как от толчка. Гляжу, а стенка палатки освещена снаружи, будто красным фонарём, и по ней тени чьи-то мельтешат. Жуть! Кровь в жилах стынет! Вадим тоже не спит, на телефон снимает. Я ему на пальцах – что там? А он плечами пожимает, и показывает, что нужно тихо  из палатки вылезать. Ну, выползли, а там темень. Никаких огней. И тишина, даже давнишнего ощущения чьего-то присутствия нет. Заглядываем в палатку, а там всё тот же театр теней на стене свой спектакль разыгрывает. Какие-то шаманские пляски неясных фигур, то ли вокруг костра, то ли фонаря какого-то, слишком уж ровное свечение, на огонь не похоже. Заметил, что если в них вглядываться, пытаясь понять очертания, то начинало колоть глаза, появлялся шум в висках и боль в голове. Не похожи они на людей были. А на что похожи – даже сказать не могу, не получалось разглядеть.

И тут Никольцев, показывает, чтобы я оставался на месте, хватает фонарик, и, проследив приблизительное направление света на стенке палатки, помчался в лес. Свет его фонаря тут же стал тусклым, будто он в туман нырнул. В том направлении, куда он побежал, была поляна с пересохшим родником. В центре поляны был круг из больших камней, метра два диаметром. Происхождение их ещё та загадка, так как подобного минерала, из которого те валуны состоят, на сотню километров в округе не сыскать. Кто и когда его сделал неизвестно, но камни очень давно там лежат, уже в землю вросли. Одно из правил сталкеров -  никогда не нарушать в аномальных зонах целостности кругов, квадратов, пентаграмм и других геометрических фигур, если не ты их делал. Потому и лежало это кольцо нетронутым другими экспедициями. Вот в ту сторону и побежал Вадим.

Тут уже я не на шутку струхнул, и тоже начал светить в том направлении, но ничего кроме тёмной мглы не видно, даже фонарь товарища уже не различить было. И тишина. Мёртвая. Идти за ним? Боязно. Крикнуть? Опасно. Другой на моём месте уже бы в панику ударился, но я взял себя в руки, и решил, всё же, пойти следом.

Но не успел. Вдруг что-то затрещало, как разряд электрический, озоном запахло. Вспышка яркая, будто молния, и тьма вокруг разом исчезла, даже луна на небе засветила. И словно вату из ушей вынули – журчание ручья неподалёку, ветер в кронах шумит. Я рысцой  к поляне потрусил, фонарём под ноги свечу, зову Вадима, наплевав на опасности зоны. Наткнулся на него прямо возле каменного кольца. Ну, думаю, всё. Добегался, сталкер. Он весь бледный, дыхания незаметно, кровь из носа сочится. Пульс щупаю – есть. Как камень с сердца. Достал из аптечки нашатырь, под нос сую. Очухался товарищ, сел, на меня зенки таращит, вижу, ничего не соображает. Я его под руку, и в лагерь. Там дал спиртяги хлебнуть, он в себя приходить начал. Рассказывать стал. «Голос – говорит – меня позвал. В голове. Как только пляски теней в палатке увидел. К каменному кольцу  велел идти. И сопротивляться не мог, словно под гипнозом. Подхожу, а это уже не кольцо вовсе, а колодец. Дна не видно, лишь красным светит в глубине. Тут этот же голос спрашивает, принёс ли я ключ-врата? А я молчу, не знаю что ответить. Ну, тут голос и говорит, что без ключа нет хода дальше и проход для меня закрыт. И я вырубился. Но как выглядит этот самый ключ-врата, я всё таки увидел. Мысленно, будто кто-то мне фотографию в мозг загрузил. Теперь знаю, что найти его нужно и сюда принести. Тогда проход к  тайнам вселенским откроется».

После этого Никольцев как одержимый стал. Весь блокнот изображениями этого ключа исчёркал. Да всё у него каракули какие-то выходили. Злой стал, раздражительный, да и самочувствие его поплохело. На головные боли жаловался. Опять же, кровотечения из носа стали одолевать. Лагерь мы, конечно, тогда быстро свернули и по домам двинули. Взял он с меня обещание, что об этой истории пока никому ни слова.

И вот, две недели назад звонит он, к себе в гости зовёт. Говорит, дело есть, которое ему закончить уже не суждено.  В общем, приехал я к нему, а он уже совсем плохой. Еле ходит. Говорит, после того похода на Гряду у него здоровье резко ухудшаться стало, болячки всякие начались, будто он там хапнул дозу какого-то неизвестного излучения. И всё оставшееся время посвятил поискам этого треклятого ключа. И таки нашёл! У одного коллекционера выкупил, за большие бабки, хотя тот и не представлял что это за вещь. А тому она досталась из фондов давно исчезнувшей организации ОСИРИС при КГБ, что при совках имела глубоко под землёй, в пещерах, свою штаб-квартиру, и там же массу находок сделала. Да вы, наверное, знаете эту историю. У многих опытных уфологов-сталкеров она на слуху.  И вот Никольцев достаёт железную коробку и мне вручает. Говорит: «Бери, тебе, видно, суждено завершить начатое. А я свою жертву Медведецкой гряде уже принёс.  Я же тогда не всё тебе сказал.  Мне – говорит – голос тогда поведал, что не моей судьбе прописано проход тот открыть, и что я всего лишь один из камней в дороге, по которой идёт избранный. А моя судьба ключ этот найти, и я это сделал.  Так что возможно, Витёк, дальше это уже твоя судьба и твой путь». Вот так у меня оказался этот артефакт.

Именно поэтому я и собрал нашу команду. Все вы ребята бывалые, со мной не раз ходили. Самое то, для сего важного дела.

Дядя Витя умолк, припав к стакану с чаем. Видимо от долгого рассказа у него пересохло в горле. Его коллеги, сидели молча, переваривая услышанное. Я же, хотя история мне и показалась захватывающей, воспринял всё это с большой долей скептицизма. С самой юности не особо верил во всю эту эзотерику и лох-несских чудовищ. Но мои попутчики, видимо, были иного мнения, и тут же засыпали дядю Витю вопросами и просьбами показать артефакт. Тот похлёбывал свой чай и, прищурившись, с загадочной улыбкой поглядывал на своих младших коллег.

Мне тоже было интересно всё-таки увидеть, что же это за артефакт такой. У меня это слово обычно ассоциировалось с неким «хабаром» из одной видеоигры, но я понимал, что подобных штук просто не может существовать в реальности.  Но всё же, желание настолько меня захватило, что почти исчезла вся та тревожность, которую я испытывал, находясь внутри вагона поезда.

Наконец дядя Витя со словами: «Ну ладно, смотрите!» - вытянул из-под лежанки свой рюкзак, порылся в нём и явил на свет блестящую хромом стальную коробку, подобную тем, в которых во времена СССР медики хранили  шприцы и иглы. Откинулась крышка и в свете неяркого осеннего солнца, льющегося через окно, на поролоновой  подстилке, тускло блеснул чёрный полированный предмет. Выглядел он действительно необычно. Будто каменный наконечник копья древнего человека, покрытый странной, и очень искусной резьбой, образующей словно оплетающий его клубок червей. Несколько крупных то ли лунок, то ли отверстий зияли тьмой среди этих извивов и петель. На чёрной глянцевой поверхности свет играл радужными бликами, складываясь в необычные геометрические узоры.

Я бросил на этот предмет только один взгляд, и тут же страх и тревога захлестнули меня бешеной волной,  свет потускнел, все краски поблекли, стены и потолок резко приблизились. На мгновение показалось, что вагон весь покрыт изнутри ржавчиной и плесенью, пахнуло затхлостью и смрадом старого сырого тряпья. Все люди вдруг расплылись в плоские, серые, полупрозрачные тени. Мозг автоматически среагировал: «Рельсы-рельсы» - включил он свою бесконечную присказку – «шпалы-шпалы».  И тут же стало легче, наваждение вместе со страхом отступили вглубь, как паук отползает во тьму своей норы, прячась от яркого света, затаившись там. Приступ продлился всего пару мгновений, так что никто ничего не заметил. От выступившего пота неприятно липла футболка к спине, меня слегка трясло, как от озноба, но я старался не показывать этого. «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы» - спасительно вертелось в мозгу. Вцепившись в стакан с ещё горячим чаем залпом влил его в себя, заглушая ледяной холод в желудке. Перевёл дух, потихоньку успокаиваясь.

Несмотря на фобию, подобные панические атаки были для меня редкостью, и эта была самой сильной и жуткой из них. Я не мог припомнить подобного. Мне на мгновение показалось, что мои ночные кошмары, которые и были главным источником страхов перед поездами с самого детства, вдруг необъяснимым образом стали явью. Я продолжал бороться со своей тревожностью, загоняя этого мерзкого паука всё глубже и глубже в его нору. И потому не сразу сообразил, что один из попутчиков, имени которого я не помнил, обращается ко мне, что-то протягивая на открытой ладони.

- …посмотреть?

- А? Что? – не понял я.

- Я говорю, не желаешь посмотреть? Небось, и не мечтал в своей жизни что-нибудь подобное увидеть?

У него на ладони лежал тот самый артефакт, играющий необычными цветными бликами по глянцевой поверхности.  Паук тревоги вновь зашевелился в своей норке, но я усилием воли загнал его обратно. «…Едет поезд запоздалый. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…».  Протянул руку и взял протянутый мне предмет. С опаской и некоторой брезгливостью, настолько реалистично смотрелась резьба в виде  переплетения застывших червей. Он был необычно лёгкий, будто и не каменный вовсе, и если сначала показался холодным, то через мгновение, будто впитав тепло моего тела, приятно нагрелся. Артефакт удобно лежал в ладони, словно был выполнен именно по её мерке, страх и тревога вдруг ушли совсем куда-то далеко, в вагоне стало светлее и просторнее. От предмета в моей руке веяло невероятной древностью, словно от него исходил запах тысячи ушедших эпох. Казалось, он был свидетелем не только гибели динозавров, но и их появления на свет. Я вгляделся в странные отверстия на поверхности артефакта, наполненные густой тенью, которую почему-то не могли развеять прямые солнечные лучи. Ткнул в одно из них пальцем, и тот погрузился в темноту, всё глубже и глубже, вот он сейчас выйдет на противоположной стороне. Но конец пальца появился из совсем другого отверстия, будто изломанный внутри артефакта под невероятным углом. Я не поверил своим глазам, выдернул палец и внимательно его осмотрел. Попробовал ткнуть в другую дыру. Я опять не почувствовал никакого сопротивления, но мой ноготь показался из соседнего отверстия, указывая прямо на меня! Ни фига себе фокусы! Пошевелил им. Сомнений нет, это реально конец моего пальца!

Дядя Витя, усмехаясь, глядел на меня. Вид у меня, скорее всего, был тот ещё.

- Эт-то как? – только и сумел спросить я.

- Ты видишь перед собой предмет из другого измерения, с совершенно иной топологией и евклидовой геометрией.

- А откуда? Кто мог создать такое? Инопланетяне? – я сам удивился собственному вопросу, ведь всю жизнь считал подобное просто фантастикой. А тут у меня в ладони лежит Артефакт. Именно так, с большой буквы. Предмет с необычными свойствами. Прямо как в компьютерной игре. Ничего подобного я в жизни никогда не видел. Но, в то же время, он смутно казался мне знакомым. Словно приступ дежавю, неясные воспоминания давно забытого сна.

- Инопланетяне? – усмехнулся дядя Витя, и все вокруг тоже заулыбались. – Ну, может и они. А может и древние цивилизации из других измерений нашей планеты. Ты слышал о параллельных мирах?

- Ну, да. Приходилось. В фантастических книжках читал.

- Как видишь, это не фантастика. Это осколок именно такого мира. Ключ, который одновременно является порталом в эти измерения.  Я считаю, что в определённое время ночи его нужно поместить в каменное кольцо на Медведицкой гряде, и тогда… Ну, так я думаю… Должен открыться проход в другой мир. Или что-то в этом роде.

- А это не опасно? – мой вопрос повис в воздухе. Лица моих попутчиков стали серьёзными, а дядя Витя нахмурился.

- Мы о таком не рассуждаем обычно. Тот, кто пугается опасностей, не может считаться сталкером. Такова наша философия. Главное – это приобщение к тайному, необычному. Великие секреты Вселенной, которые обычные люди считают лишь вымыслом. Ну и острота ощущений само собой. Верно ребята?

Остальные закивали, соглашаясь. Все серьёзные, целеустремленные, ни у кого тени сомнения в глазах. Дядя Витя взял артефакт с моей ладони, чтобы убрать обратно в контейнер и рюкзак, и в вагоне опять вдруг потемнело, хмарь за окнами окрасило всё в серые тона, а воздух стал спёртым и густым, словно кисель. Паук в моей голове выглянул из норы. «Рельсы-рельсы» - привычно включился мозг. А я почувствовал, что очень устал. Полез к себе на полку, отвернулся лицом к стене, стараясь, отключится от окружающей обстановки. Меня стало всё раздражать. Бесило неплотно прикрытое окно, через которое в мою сторону сифонил холодный воздух, бесило колючее одеяло, которым я пытался от него прикрыться, чтобы не застудить спину. Выводила из себя заедающая ручка двери туалета, и липкий стол, на который мне приходилось опираться, чтобы забраться обратно к себе наверх.

Голоса моих попутчиков теперь казались мне приглушёнными, они с трудом пробивались сквозь мою усилившуюся фобию, и борющееся с ней заклинание. «Шпалы-шпалы. Едет поезд запоздалый». Но, всё же, кое-что из их бесед до меня всё равно долетало, пробивалось сквозь окружающую меня дремотную глухоту. Они обсуждали предстоящее мероприятие. Завтра, рано утром, к пяти часам,  они уже должны были доехать до своей станции. Дядя Витя сетовал:

- Эх, жаль, что поезд теперь не останавливается у Усть-Медведицкого. Железная дорога  делает большой крюк вокруг Медведицкой гряды, как раз у северного её конца. И поезд проезжает в этом месте очень близко к Зоне. Раньше удобно было, вышел, пара часов и ты у северных отрогов. А сейчас посёлок заброшен полностью. До Жирновска остановок нет. А из райцентра придётся сначала дожидаться утреннего автобуса, потом на нём добираться, а после и вовсе пёхом. Эх, сколько времени зря потеряем…

- Я не о том. – Родион вновь слабо откинулся на подушку. – Я должен быть в составе этой экспедиции, как ответственны за её безопасность. Во избежание, как говориться, повтора инцидента.

- Ну не знаю. Врачи говорят, тебе около недели нужно будет под наблюдением находиться. Отравление углекислым газом – вещь не самая приятная, и последствия могут быть самые разные.

- Я в норме. Чуток отдохнуть и всё, снова в бой. И ни в таких передрягах бывал. Два дня… Скажи Соболевскому, пусть придержит экспедицию на пару дней, подготовится хорошенько. Я к ним присоединюсь.

- Хорошо, Родион Константинович, я позвоню вниз, передам ваши указания. Думаю, с этим проблем быть не должно, но ты всё равно поправляйсяь. Ладно, я тогда тебя оставлю на наших эскулапов, всего хорошего.

С этими словами Снегирёв вышел из палаты.

Два дня спустя у внешнего люка нижней лаборатории стоял солидный отряд из восьми человек в защитных костюмах, нагруженных разнообразным снаряжением, оборудованием и парой пневматических винтовок. От самоходной электрической тележки отказались, так как маршрут предполагался  в узких и труднопроходимых местах. Лучи фонарей разрезали тьму в направлении неприметного тоннеля, в котором скрылось раненое подземное существо. Не мудрено, что его раньше не обследовали. Он лежал в отдалении и был скрыт каменными натёками сталактитов, образующих подобие каменного водопада. Внимательно его осмотрев, люди втянулись в проход, оставив снаружи привязанный конец путеводного шнура, который именовался спелеологами Нитью Ариадны.

Идущие впереди спелеологи внимательно осматривали каждый участок тоннеля, предупреждая о любой опасности, где можно оступиться или удариться шлемом. Узкий тоннель извивался и менял свои размеры, вызывая порой чувства клаустрофобии и тревоги. Тут царила кромешная тьма, ни единого пятнышка светящегося мха, ни одного порхающего огонька местных насекомых. Мертво и безжизненно. И жутко. Лишь эхо приносило отдалённые звуки капающей воды. Темнота была настолько плотной, что казалась осязаемой, казалось, протяни руку, и она увязнет в ней, как в смоле. Древний, доисторический мир, и лишь маленькая группа исследователей на глубине многих тысяч метров, зажатая между миллионами тонн каменной породы. И люди, чувствуя всю глубину момента, шли почти молча, словно боясь издать лишний звук, и потревожить спящего титана, запертого в земных недрах миллионы лет назад.

Через несколько сотен метров низкий потолок вдруг резко ушёл вверх, на недосягаемую высоту, и теперь отряд брёл по узкой расщелине. Каменные образования вокруг становились всё более причудливыми и пугающими. Приходилось с трудом убеждать себя, что это всё необычная игра сил природы, а не рукотворные объекты. Со стен грозно щетинились огромные пучки острых кристаллов, норовя своими чёрными копьями зацепить и порвать защитный костюм. Становилось жарче, путь теперь  всё больше шёл под уклон, проход делался шире.

Идущие впереди спелеологи, а по совместительству ещё и охотники-следопыты, с трудом находили на россыпях щебня под ногами засохшие чёрные капли крови раненого существа, которое проползло тут три дня назад. Родион с опаской поглядывал на каменное образование, больше похожее на сцену борьбы каких-то жутких многоногих существ. А вон та группа сталагмитов невероятно похожа на приземистые фигуры в балахонах с остроконечными капюшонами, словно шедших когда-то вереницей по своим таинственным делам, но внезапно окаменевших и застывших тут навеки. Над головой застыла полуразрушенная, безобразно раздутая, паукообразная фигура, раскорячившаяся на вершине грубого мегалита. Разыгравшаяся фантазия даже подсказывала, что вон те два чёрных кристалла – это её глаза, хищно следящие за идущими внизу людьми.

Ещё через некоторое время высоко над головами, во тьме, стали различимы какие-то исполинские неясные объекты, свисающие с далёкого потолка. И оттуда пришёл шум. Слабый, отдаленный шелест и писк, словно там, под сводами, металась, шелестя крыльями, гигантская колония летучих мышей. Но о каких мышах можно было говорить на такой глубине? Этот шум, а также гигантские объекты, неясных очертаний, нависшие высоко над головой, вызывали тревогу и беспокойство. Кое-где, на этих, свисающих вниз скалах, различались светящиеся пятна всё того же подземного лишайника. Но их света было недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-то.

Голоса идущих впереди спелеологов упали до тихого шёпота, с трудом различимого в наушниках. Казалось, всех охватил благоговейный трепет. Словно паломников в неимоверно древнем заброшенном храме какого-то доисторического бога. Появилось ощущение, будто этот маленький отряд неведомым способом покинул Землю, и оказался на какой-то далёкой неизвестной планете, в чужом, неведомом мире.

Стен расщелины уже не было видно. Люди стояли в гигантской пещере, будто на равнине. Вокруг возвышались невероятные, трудноописуемые каменные и кристаллические образования, больше похожие на какие-то неведомые скульптуры абстракционистов, обелиски и мегалиты. Они стояли поодиночке и группами, рядами и кругами, иногда образовывая целые аллеи. Разум уже вовсю протестовал против того, что всё это создано природой. Всё больше мысли людей склонялись к тому, что эти сооружения созданы руками или лапами неведомых существ, с чуждой для человека культурой, логикой и геометрией. Громкий шелест и писк, несущиеся с высокого невидимого потолка, множась эхом, наполняли всё кругом.

Группа выбрала удобное возвышение, где решено было разместить мощные софиты для того, чтобы осветить своды пещеры и узнать наконец, чем является источник таинственного звука. Когда всё было готово, щёлкнул переключатель, и глубоко под землёй вспыхнуло маленькое солнце. По крайней мере, так показалось людям, после всей той тьмы, которая их окружала. Мощные лучи светильников устремились ввысь, к сводам, освещая и открывая людям поистине головокружительный и пугающий вид. Кто-то громко всхлипнул, кто-то зашептал молитву. Родион почувствовал, как у него предательски слабеют ноги, и он с трудом сдержал порыв упасть на землю и закрыть голову руками.

Там был город. Перевёрнутые, висящие, будто исполинские сосульки здания и сооружения, очень похожие на готические храмы и дворцы, но словно какие-то больные, разлагающиеся и гниющие, безобразно раздутые, испещрённые трещинами, покрытые язвами и волдырями, оплывшие, словно воск свечи. Они нависали своими куполами и шпилями, грозясь рухнуть на головы застывших людишек, посмевших вторгнуться в этот чужой мир, рождённый самой тьмой. И этот город жил. Сквозь многочисленные отверстия в каменных башнях, между колонн и фестонов, по широким проходам между зданий, ползали тысячи и тысячи четырёхлапых и четырёхруких существ с двумя торсами, делающими их похожими на сказочных тянитолкаев, покрытых каменными панцирями. Сородичи той твари, по следам которой шёл их крошечный отряд. Они спешили по своим неведомым делам,  создавая тот таинственный шум, словно муравьи в муравейнике, едва различимые на такой высоте, совершенно не обращая внимания на застывших далеко внизу людей. Да и свет софитов им был безразличен, так как они были абсолютно слепы, рождаясь, живя и умирая во тьме.

Но больше всего пугало огромное каменное сооружение, висящее на просторном, словно площадь, просвете среди зданий. Оно походило на грубое подобие клетки – округлое, будто гриб-дождевик, испещрённое дырами неправильных форм, утыканная иглами и шипами. Если кто нибудь, когда-то видел в учебниках по биологии скелет радиолярии, то сможет приблизительно представить себе внешний вид этого чудовищного здания. Оно было явно полое, но отнюдь не пустое. Всю её заполняло какое-то исполинское, белесое, склизкое, постоянно ворочающееся существо. А возможно и несколько существ. С такого расстояния и при таком освещении практически невозможно было распознать его очертаний, но время от времени через дыры клетки выпрастывались толстые, окаймленные когтями, щупальца, безуспешно пытаясь схватить пробегающего мимо жителя этого жуткого города. А потом не спеша втягивались обратно. Казалось, каменные грубые колонны и контрфорсы, подобно мощным корням оплетающие основание клети вот-вот не выдержат, и она рухнет вниз, с высоты нескольких десятков метров, расколется и существо, сидящее в ней, вырвется наружу и начнёт пожирать всё вокруг. И ничто не сможет его остановить. А сколько ещё таких запертых чудовищ таится под сводами этих гигантских пещер? А незапертых? Что будет, если одно из них наткнётся на нижнюю лабораторию? Что люди, находящиеся здесь, сумеют ей противопоставить? Пневматические винтовки?! Смешно! И от этих мыслей становилось всё более жутко.

«Это чужой мир» - подумал про себя Родион – «И нам тут совершенно не место». Его мысли разделяли и остальные члены отряда. Все оказались совершенно не готовы встретить на такой глубине неведомую цивилизацию чуждых нашей биологии существ. Неясно было, какие точки соприкосновения могли быть с ней у человечества, настолько разные миры они населяют. Всё, о чём писали все эти писатели-фантасты, обо всех этих контактах с внеземным разумом, сейчас казалось по-детски наивным и глупым. Люди просто ещё не были готовы к подобному событию. Может быть, когда-нибудь потом, в отдалённом будущем…

Решение пришло быстро.

- Уходим,  – вполголоса скомандовал Родион. – Возвращаемся на Нижнюю. Здесь нам делать нечего.

Собирались поспешно, боязливо поглядывая вверх. Часть осветительного оборудования и проводов решили оставить. По путеводному шнуру двинулись обратно, развивая максимальную скорость, насколько позволяли острые камни под ногами. Родион продумывал дальнейшие действия. Тоннель к городу придётся запечатать. У них было при себе несколько зарядов динамита для экстренных ситуаций, на случай завала. Место выбрали быстро – самая узкая часть тоннеля, ведущего к городу. Никто в отряде не возражал, все видели чудовищные клетки под сводами пещеры, и понимали степень опасности для всех учёных Нижней лаборатории.

Уже выйдя под свет прожекторов комплекса, привели в действие заряды. Бабахнуло на удивление глухо. Вместе с облаком пыли, из зева туннеля прилетел шум обвала. Несколько крупных обломков рухнуло с потолка, и на этом всё закончилось. Родион всем сердцем надеялся, что это был единственный путь в ту гигантскую пещеру с жутким перевёрнутым городом и его чудовищными обитателями. Но самое трудное было ещё впереди.

После долгих словесных баталий, убеждений, и даже угроз с Соболевским, Родиону удалось добиться заверений, что исследований в этом направлении проводиться не будет, по крайней мере, до особых распоряжений. А сейчас он поднимался на лифте вверх, к солнцу и поверхности, таким далёким, словно находящимся на другом конце галактики. Родион обдумывал предстоящие объяснения с начальством. То, что они будут непростыми, он нисколько не сомневался. Ведь, как говорится, инициатива бьёт инициатора, и чаще всего по голове. Да-да, по этой самой голове его не погладят за самовольство. Возможно, даже могут отстранить и вообще уволить из Комитета. Но он был непреклонен в своём решении. Человечество совсем не готово к контакту с чужим миром, а тот вряд ли стремится к знакомству с людьми.  В конце концов, они для нас всего лишь объекты для изучений, а мы для них добыча.

На совещание собрались в кабинете управляющего, разложив на широком столе огромные кальки со схемами помещений и коммуникаций Нижней. Кроме Родиона, Соболевского и Снегирёва присутствовала пара спелеологов, имевших охотничий опыт и несколько инженеров с бригадиром, знающих комплекс как свои пять пальцев, и умеющих ориентироваться в нём с закрытыми глазами без всяких схем. Под потолком, в нарушение всех правил, клубился густой сигаретный дым, хоть топор вешай. Все в напряжённом молчании вглядывались в синие линии схем, Соболевский нервно стучал по столу карандашом.

- Так, давайте ещё раз. Тварь обладает большой физической силой - вырвала «с мясом» решётку, которая крепилась винтами. Скинув свой панцирь, может проползать через узкие отверстия. У неё два мозга, главный и вспомогательный, в разных концах тела. Невиданная живучесть, позволяющая пережить несколько дней глубокой заморозки и  феноменальная регенерация. Что ещё?

- Ещё она плюётся сгустками, - добавил Родион - которые очень быстро растворяют мягкие ткани тела. Скорее всего, таким способом она питается. Я видел, как этот сгусток двигался обратно к этой твари. Получается, что мы имеем дело с симбионтом.  Он заменяет существу пищеварительную систему. Что-то вроде метательного желудка. И я предполагаю, что таких сгустков у твари несколько.

- Если бы я не видел всё это собственными глазами, я бы решил, что это бред. – покачал головой Снегирёв.

- Тем не менее, этот «бред» уже покалечил одного человека, и теперь скрывается в секторе лабораторных боксов, и представляет опасность для остальных людей, которые ещё не эвакуировались.

- Эмоции сейчас не уместны. – заметил руководитель Нижней. – Мы до сих пор не продумали план действий, как нам выкурить эту тварь из вентиляции и поймать. В крайнем случае – выкинуть наружу. Какие могут быть идеи?

Кхекнул бригадир инженеров, прося слова.

- Я думаю, можно запустить противопожарный протокол сектора. Тогда он полностью автоматически изолируется, и заполнится диоксидом углерода. И тварь просто задохнётся.

- Не так всё просто. – заметил Снегирёв. – Это существо эволюционировало в среде, где полно всяких вредных газов, в том числе и углекислоты. Возможно, для неё это не особо опасно. К тому же мы так и не знаем, каким образом оно дышит. Нужно проработать дополнительные способы, как избавиться от существа.

- Есть способ выгнать его наружу? – обратился к бригадиру Родион.

- Ну-у-у… - потёр тот подбородок – есть сбросные клапаны, которые используют, например, для продувки комплекса всё от того же диоксида углерода. Но они очень узкие. К тому же закрыты автоматическими крышками и решёткой…

- На счёт этого, скорее всего, можно не беспокоиться. Нужно сделать так, чтобы крышки открылись, и в этот момент выманить туда существо. Думаю, решетка и узкий выход не будут для него преградой.

- И каким образом его туда заманить? – затянувшись папиросой, спросил Соболевский.

- Может понизить температуру сектора? Тогда он будет вынужден искать место, где теплее, а при открытых крышках внешнее тепло проникнет в систему вентиляции и привлечёт его.

Соболевский выдохнул облако густого дыма.

- Идея хорошая. К тому же, при срабатывании системы пожаротушения температура и так резко понизится.

Бригадир инженеров снова кхекнул, привлекая внимание :

- Есть один… этот, как его… нюанс. Автоматику можно запустить только из самого сектора. К тому же повреждена линия питания, значит только вручную. Кому-то придётся идти туда.

- Тогда идут три человека. – заявил Родион – один из инженеров, который в точности знает что нужно делать, кто нибудь из наших бравых охотников, и я.

- Ни в коем случае! – подскочил Соболевский. – Если кто и должен пойти, то это я!

- Ваша задача – продолжить эвакуацию персонала. И следить за изоляцией сектора лабораторий. И это не оспаривается! – Родион пресёк попытку возразить.

- А если оно вновь нападёт этой своей… своим симбионтом? – спросил Снегирёв.

- Используем защитные костюмы. – после некоторого раздумья предложил Родион. – Сомневаюсь, что резина ему по «зубам». Ещё нужны фонари и одна пневматическая винтовка.

Потом минут десять обсуждали детали операции, и ещё через десять три фигуры, затянутые в защитные костюмы, стояли пред гермодверями, за которыми находился изолированный сектор лабораторных боксов. Со скрипом провернули маховик и распахнули железную створку, открыв проход в узкий коридор, освещённый редкими тусклыми аварийными лампами. Осторожно вошли. До шкафчика с реле, при помощи которых включалась автоматика сектора, нужно было пройти метров тридцать. Лучи фонарей пронзили мрак, тени конструкций и труб пугающими фигурами заметались по стенам.

Было невероятно тихо, лишь при ходьбе шуршала резина защитных костюмов, скрипели кожаные ремни ранцев с воздушными баллонами, да на выдохе шипели выпускные клапаны. Искажённый наушниками шёпот инженера прозвучал оглушительно.

- Ни за что бы не подумал, что буду когда нибудь участвовать в охоте на подземное страховидло.

- То ли ещё будет, – усмехнулся Родион. – Если есть одна тварь, значит, вокруг нас обитает множество других. Зато сколько впечатлений, прямо на всю жизнь, и никто не упрекнёт, что твоя работа очень скучная. Будешь ещё потом долго внукам рассказывать.

Они завернули за угол и из-под ног, громко звеня по кафельному полу, покатилась какая-то металлическая колба. Лучи фонарей заметались, пугая тени в углах, все на несколько мгновений перестали дышать, пытаясь унять быстрый стук сердца. И именно в этот момент это случилось.

Сверху, из-за тянувшихся по потолку труб, на голову спелеологу-охотнику вдруг шмякнулась большая зеленоватая капля, и тут же охватила шлем полупрозрачным коконом. Тот заорал и попытался содрать с себя это мерзкое создание. Никто ничего не успел предпринять, а студенистая масса уже стекала по спине охотника, оставив липкий слизистый след, и шлёпнулась на пол, растёкшись там и слабо шевелясь.

- Мать твою!!!  - орал охотник благим матом, так что у всех закладывало уши.  – Я чуть не обделался!

Выпускной клапан шипел в такт его быстрому дыханию. Было видно, что он остался невредим, липкая гадость, при помощи которой питался пещерный монстр, и вправду не сумела проникнуть сквозь металл и резину. Лишь сильно размяк один из кожаных ремней, державших баллон.

- Выкуси, тварь! – пнул охотник похожее на медузу создание, и та с липким звуком расплескалась комьями словно студень.  – Мне Игнат после охоты сто грамм наркомовских теперь просто обязан налить!

Он нервно рассмеялся, растирая слизь по прозрачной маске шлема.

Родион наклонился, разглядывая остатки слизистой массы. Потыкал затянутыми в резину пальцами.

- Это существо сделало охотничью ловушку! Интересно… Теперь совершенно очевидно, что в ней несколько подобных симбионтов, и таких ловушек может быть не одна…

Странный шум в глубине коридора заставил прерваться на полуслове. Где-то в отдалении раздалось шуршание и тихий протяжный писк.

- Оно явно недовольно, – резюмировал охотник, снимая с плеча пневматическую винтовку и отщелкивая  предохранитель. Тихо зашипел воздух, подготавливая оружие к выстрелу. В отдалении, в лучах фонарей что-то на мгновение замельтешило, словно паучьи лапы или щупальца.

Раздался громкий шипящий выстрел, и впереди  брызнула звонкими осколками кафельная плитка, расколотая пулей. Вновь всхлипнула винтовка, заряжаясь. Фонари замерли напряжённо, пытаясь высветить хоть что-нибудь подозрительное. Но коридор наполняла лишь звенящая тишиной полутьма.

- Долго ещё? – вполголоса спросил охотник инженера.

- Метров семь, - проскрежетал в наушниках его шёпот - Вон, справа ответвление. Там коридор, в конце - шкаф автоматики.

Вновь крадучись начали движение. Неожиданно впереди блеснули два стремительно летящих предмета. С влажным чавканьем зеленоватые сгустки впечатались в людей. Один ударил Родиона в грудь, второй обхватил прозрачным коконом винтовку и держащие её руки охотника. В этот раз люди уже так не паниковали. Родион лишь почувствовал, как желеобразная масса расплывается по груди, охватывая и сжимая её с заметным усилием, но потом, разочарованно плюхнулась на пол, а вслед за ней и вторая, лишь испачкав скользкой дрянью винтовку. Снова зашипел выстрел, и пуля умчалась в неверную тень, громко объявив о промахе металлическим звоном.

- Вот же тварь! – вновь ругнулся спелеолог.

- Бегом! – скомандовал в ответ Родион, и вся группа резво припустила к боковому коридору. Ещё несколько метров, мимо запертых боковых дверей, к серо-голубому металлическому шкафу, из которого выходили пучки кабелей разной толщины в металлических и резиновых оплётках. Сверху его подсвечивал тусклый плафон аварийного освещения в решётчатом плафоне.

Инженер ловко отстегнул замки и открыл дверцу, явив взору сложное нагромождение пластиковых коробочек с реле, индикаторов, тумблеров и рубильников. Задумчиво провёл ладонью по шлему, как если бы потирал подбородок, и нажал на круглую кнопку. Светящаяся красная надпись «Аварийное освещение» погасла, и вместе с ней во тьму погрузился весь сектор. Но следом, тут же, вспыхнула табличка «Резервная линия». Под потолком, повсюду, загудели и заклацали, загораясь, трубки люминесцентных светильников. Стало светло, сектор наполнился шумами включаемого оборудования.

- У вас всё в порядке? – раздался в наушниках искажённый голос управляющего. – У нас тут скачок напряжения был.

- Всё нормально, мы перезапустили питание сектора. А у вас?

- Тоже всё идёт по плану. Осталось последние шесть человек на эвакуацию, и сверху уже спускается группа спецназа. Через двадцать минут будут здесь.

- Отлично! Встреть их. А мы продолжаем. – Родион махнул рукой своей команде.

- Ну что, готовы? - Инженер переключил несколько рубильников. Защёлкали реле, начали загораться и гаснуть индикаторы. Резкой трелью залились звонки, заметались по стенам красные всполохи тревожных ламп и во всех коридорах из скрытых сопел ударили свистящие струи газа, который серыми клубами тут же заполнил всё видимое пространство, сильно ограничивая обзор. Резко похолодало. Родион чувствовал, как мороз пробирается сквозь плотную резину костюма и тело охватывает дрожь.

- Приступаем ко второму этапу, – обернулся он к отряду. – Достаём свои факелы. Ты открывай крышки  на сбросных клапанах, – кивнул он инженеру. – Занимаем позиции согласно плану. Разделяемся!

Задумка была такова. Используя магниевые сигнальные факелы, которые способны гореть длительное время жарким пламенем даже в атмосфере, наполненной углекислым газом, обозначить места в секторе лабораторных боксов, где находились выходы к сбросным клапанам, ведущим наружу. Таким образом, подземная тварь, ориентируясь на тепло, теоретически должна добраться до одного из них и покинуть комплекс.

Двигаться в облаках газа было неудобно, даже несмотря на освещение. Родион то и дело стукался шлемом о свисающие с потолка кронштейны, поддерживающие трубы и кабели. Он всё молил о том, чтобы тварь не выпрыгнула ему навстречу. Если от пищевых симбионтов костюм мог защитить, то её огромной физической силе противопоставить было практически нечего, разве что факелом в неё ткнуть. Оставалось надеяться, что  существу всё же не очень комфортно в нынешних условиях и оно предпочтёт воздержаться от открытого нападения.

- Я на месте. – полушёпотом проговорил он в микрофон радиопереговорного устройства.

- Я тоже, – проскрипел с ответ спелеолог. – О, чёрт!!! Ну, блин! Опять! Ещё одна ловушка! Всё в порядке, отвалилась, мерзость. Теперь я весь в этих соплях!

- Я тоже готов! – рапортовал инженер.

- Начинаем! – скомандовал Родион.

Где-то глухо зажужжало и скрипнуло. Серая клубящаяся муть, которая всё также, со свистом, фонтанировала из скрытых распылителей, вдруг качнулась, и потянулась струями куда-то под потолок. Немного прояснилось, Родион сорвал запальный колпачок, и факел в руке вспыхнул ярким красным сиянием. Проследив направление движения струй газа, бросил горящую магниевую шашку туда, за трубы. И замер в ожидании.

Хотя туман в коридоре немного рассеялся, но мечущиеся красные тревожные огни, увязая в оставшихся облаках газа, заставляли плясать тени, отчего приходилось пугаться обычных предметов. Но как бы Родион не был настороже, он всё равно оказался не готов к тому, что прямо перед ним, метрах в пяти, с потолка, вдруг свесится большая, синеватая, лоснящаяся туша. Она крепко держалась за трубы и кабели четырьмя средними мощными лапами, а передние и задние, более тонкие пары конечностей сложило, на  манер богомола, словно готовясь вот-вот явить их смертоносную мощь. Оба торса, которые одновременно были головами, свисали вниз, и тот из них, на котором была вертикальная щель, испускающая противный писк, была повёрнута в сторону человека. Ушные раструбы, оперенные подобно бутонам морских анемон, нервно дёргаясь от пронзительных звонков пожарной тревоги и свиста газа, то втягивались, то распускались, словно рога улитки, ворочаясь из стороны в сторону, изучая окружающее пространство. Отверстия от пули уже не было видно, вместо неё белело пятно рубцовой ткани.

Родион замер, стараясь даже не дышать, чтобы тварь не услыхала шипения выпускного клапана, хотя подобных звуков вокруг и так хватало. Медленно перебирая лапами, существо приближалось. Перья на его ушах-локаторах колыхались и извивались, словно живя своей жизнью, и было понятно, что это дополнительные органы чувств, подобные усикам жуков или бабочек. С их помощью тварь пыталась определить направление, откуда исходило тепло, медленно, но верно продвигаясь в сторону сбросного клапана.

Капли пота щипали глаза, грудь сдавливало от нехватки воздуха, предательски сосало под ложечкой. Стараясь двигаться как можно медленнее, Родион сделал осторожное движение вбок, туда, где стоял какой-то большой аппарат на колёсиках, за которым легко мог бы спрятаться взрослый человек. Шажок, ещё шажок. Монстр медленно приближался, явно не замечая человека, влекомый теплом, исходящим от магниевого факела. Осталось немного. И в этот миг давление в системе пожаротушения упало, истощив свои запасы. Свист и шипение газа вокруг резко уменьшилось, а затем утихло. Тварь замерла, максимально «распушив» уши-локаторы, не обращая внимания на трель звонка. Совсем рядом!

Родион тоже замер, не в силах шевельнуться. Буквально в метре от него лоснилось слизью мягкое, как у улитки, тело монстра. Сквозь тонкие покровы виднелись пульсирующие синие сосуды, что-то извивалось и ворочалось в глубине тела, вспухали и перекатывались полупрозрачные мышцы.

Сердце бешено колотилось, захлёбываясь адреналином, и Родиону казалось, что тварь вот-вот уловит этот бешеный стук. С чавкающим звуком она проползала мимо, словно ленивец, уверенно перебирая лапами по потолочным конструкциям.

- Ну что у вас, ребята? – прошипело вдруг в наушниках. – Видите, что-нибудь?

Родион пришёл в движение, отпрыгивая за укрытие одновременно с лапой твари, хлестнувшей в его сторону. Его всё-таки зацепило, и он услышал знакомое шипение выходящего газа, а перед глазами безголовой змеёй заметался порванный шланг дыхательной системы. Упав на пол, несколько раз перекувыркнулся, закатываясь за громоздкую установку.  Замер, прижимаясь к стене и изо всех сил пытаясь усмирить дыхание. Воздух стал вдруг очень спёртый, двуокись углерода проникла в шлем. Перехватил оторванный шланг, который уже почти утих, выпуская остатки дыхательной смеси, попробовал воткнуть его обратно, но безуспешно.

Большая зелёная капля вдруг влипла в его плечо. Оплела руку, сжимая, пытаясь добраться до живой плоти сквозь плотную резину, но сдавшись, шлёпнулась на пол, слабо шевелясь. Свободной рукой Родион шарил вокруг, пытаясь найти, что-нибудь для самообороны. В наушниках чьи-то голоса кричали,  что-то спрашивали и звали его по имени, но он уже их не воспринимал. Не до них было.

Сверху упала тень, что-то извивалось и мельтешило в свете люминесцентных ламп. У Родиона уже шумело в висках, удушье разрывало лёгкие, всё плыло перед глазами. Завалившись на бок, он увидел нависшее над собой чудовище, его радары трепетали, изучая лежащую под ним жертву. Уши наполнял пронзительный тонкий вибрирующий писк. Тело твари начало раскрываться вдоль, распахиваясь будто чемодан, и клубок извивающихся щупалец из внутренностей начал тянутся вниз. Слизь пенилась и капала на маску шлема. Две тонких конечности на переднем торсе готовились нанести удар. И тогда Родион, действуя скорее по наитию, ударил по кнопке на груди, включая внешний динамик костюма, и заорал во всё горло, стараясь направлять звук прямо в раструбы ушей твари. Те тут же втянулись и чудовище отшатнулось. И последнее что услышал Родион, был шипящий хлопок выстрела пневматической винтовки и трёхэтажный мат спелеолога в наушниках. Огромная, нависающая туша метнулась в сторону, и свет ламп рывком вернулся, хлынув в глаза, чтобы тут же смениться темнотой беспамятства.

Позднее выяснилось, что эта дыра является входом в гигантскую сеть огромных подземных полостей, возраст которых исчислялся миллиардами лет. Было построено две лаборатории, одна на поверхности, вторая на самом дне провала, которая имела связь с землёй при помощи системы лифтов и подъёмников. Также, в пяти километрах от объекта, был построен городок для учёных, рабочих, строителей и воинского гарнизона, со своей вертолётной площадкой. И хотя в посёлке уже работало несколько сотрудников, отвечающих за режимность,  требовалось усиление секретности в самой лаборатории, тем более что учёные снизу начали докладывать о каких-то невероятных находках, и утечки ни в коем случае допускать было нельзя.

Вот именно по этому поводу и был командирован на объект с кодовым названием 12-33Г скромный капитан Отдела Секретных Изысканий Разработок и Исследований при КГБ СССР, или ОСИРИС, Алтынов Родион Константинович. Задавать вопросы, почему именно он, не имело смысла. Партия сказала «Надо», он ответил «Есть!». Начальник отдела только кивнул на его университетские дипломы и секретные правительственные награды, полученные Родионом за четыре года безупречной службы, и сказал, что другой кандидатуры не сыскать. И это было правдой, своим трудом и упорством он достиг определённых успехов в карьере без всяких там блатов и подсиживаний, и теперь даже женщины в отделе, невзирая на его молодой возраст, обращались к нему не иначе как Родион Константинович. Так что только и оставалось взять свой командировочный чемоданчик, выдумать для родных очередную легенду и в путь.

Сидящий напротив Родиона попутчик, высокий пожилой мужчина в строгом пальто и кроличьей шапке, который весь полёт вроде бы дремал, внезапно резко выпрямился и глянул в иллюминатор. Родион с интересом посмотрел тоже. Там, в непролазной тайге, вдруг открылась гигантская прогалина, центр которой зиял огромным чёрным провалом, окружённым металлическими и бетонными конструкциями и разнообразной строительной техникой. Родион с волнением, чуть ли не вжимаясь лицом в стекло, вглядывался в открывшуюся картину.

Вертолёт стал забирать вправо, и удаляться от прогалины вдоль узкой полосы дороги, с многочисленными будками и воротами застав, ползущими в разных направлениях букашками грузовиков и бэтээров. Показались аккуратные ряды бараков и хозпостроек посёлка, мачта радиовышки, курящиеся трубы котельной, электрогенераторной и пекарни. Наконец начали снижаться на тщательно очищенный прямоугольник вертолётной площадки, выложенный бетонными плитами.

Уже видны были фигурки встречающих и пара зелёных уазиков. Вертолёт коснулся колёсами бетона, немного резковато, по мнению Родиона, который в очередной раз сглотнул, заглушая резкий приступ тошноты. Люк отворили, как только  окончательно остановился винт. Родион, с дипломатом с документами в одной руке, и яркой спортивной сумкой в другой, ступил на трап. После многочасового гула двигателя в ушах стоял звон и ватная глухота. Понять, что говорили встречающие, получалось с трудом. Родион не сразу узнал человека, шагнувшего к нему с распахнутыми для объятий руками. Профессор Снегирёв заметно изменился, со времени их последней встречи в Отделе «Осириса» год назад, хотя Родион продолжал регулярно общаться с ним по телефону. Он отпустил густую окладистую бороду, рыжую с проседью. Из-под синей, спортивной шапки, с эмблемой Динамо, выбивались такие же патлы. Завершали его непрезентабельный вид грязные резиновые сапоги, стёганый засаленный ватник и очки с треснутым стеклом, дужка которых была грубо отремонтирована при помощи синей изоленты.

Родион с трудом, сквозь временную глухоту и общий гвалт, понимал слова профессора, терпел объятия и мощные дружеские хлопки по спине. Наконец, громкий голос одного из офицеров прервал церемонию встречи и все гурьбой направились к уазикам. Всю дорогу до посёлка Родион рвался приступить к делам и немедленно поехать в лабораторию, но  тот строгий офицер, который оказался комендантом, начал убеждать его сначала разместиться, отдохнуть и поесть с дороги. Родион начал было упираться, но фраза «попариться в баньке» сломило его сопротивление.

В бараках было шумно, прокурено, пахло рыбными консервами, сырым бельём и портянками, которые разноцветными флагами увешивали растянутые в коридорах между жилыми кубриками верёвки. Где-то хриплым голосом Высоцкого пела радиола. Комнатка Родиона была очень маленькая, скромная, но в то же время – уютная. Кровать, фанерный шкаф, да рабочий столик с табуретом. Даже лампа свисала с потолка на голом шнуре, без плафона.

Профессор Снегирёв протиснулся в комнату вслед за Родионом. Заговорчески прошептал:

- Ну что, привёз?

Родион только улыбнулся, расстегнул молнию на сумке и театральным движением вынул авоську, полную «сокровищ». Там было несколько апельсинов, кило яблок и шмат домашнего сала с чесноком, бережно завёрнутое в промасленную бумагу.

- Держи гостинцы, Савельич, как и обещал! Тут всё, что твои ребята заказывали.

Снегирёв нежно прижал авоську к груди.

- Ну, давай, рассказывай, что у вас тут приключилось? – перестав улыбаться, деловито спросил Родион - Чего нашли такого, что даже по нашей секретной линии рассказывать нельзя?

Профессор огляделся, придвинул ногой табурет и сел. Родион разместился на кровати.

- Тут такое дело, Родион Константинович. С Нижней докладывают, что они обнаружили необычную форму жизни, совершенно отличную от всего, что мы знаем. И это настоящий революционный прорыв в биологии. Тут даже Дарвин со своей теорией может лесом пойти. Вы представляете? Это на целую нобелевку тянет! Даже на две! Да что там! На три!!

Родион представлял. И энтузиазма профессора не поддерживал. Тут возможны и новые открытия в биохимии, а соответственно и в фармацевтике, и новые методы медицины. А может и новые опасные заболевания, вирусы, следовательно, и развитие бактериологических вооружений. Да и много чего ещё! Значит, нужно было быть максимально осторожным, и не только в плане техники безопасности, но ещё и ввиду утечки информации. Нужно будет провести тщательную беседу с персоналом лабораторий, особенно Нижней, ну и с сотрудниками КГБ, работающими на объекте, заодно.

Родион ещё с полчаса поболтал со Снегирёвым, поспрашивал о находке, но тот знал мало, так как работал в верхней лаборатории, в группе инженеров. Поговорили о его коллегах, не связанных с Осирисом, о коменданте объекта, об охране и работе секретчиков. Наконец, когда за окном окончательно стемнело, профессор проводил Родиона в столовую на ужин, а после в здание бани. И вот он, отмытый до скрипа, с приятной тяжестью усталости, лежал в своей кровати, которая жалостливо скрипела пружинами при каждом движении, и, закрыв глаза, прислушивался к льющимся отовсюду звукам, Где то за стеной отдыхающие рабочие смеялись над очередным анекдотом, стучали костяшки домино, играла гармонь. За окнами прорычал двигатель грузовика, шумел в соснах ветер. Наконец сон накатил тёмной, тяжёлой волной, и Родион упал в его пучину, глубокую и лишённую сновидений.

Следующий день пролетел сумасшедшей каруселью. Родион принимал дела, проводил собеседования, и осмотр систем безопасности посёлка, много и часто спорил с комендантом, полковником Ермаковым, который был не очень доволен молодым активным новичком. Впрочем, недовольны были и другие сотрудники из КГБ, и иногда приходилось применять свой карт-бланш для их убеждения. В общем, из посёлка вырваться так и не получилось.

Зато утром следующего дня за ним зашёл профессор Снегирёв и они, наконец,  поехали на армейском уазике к верхней лаборатории, которая находилась на краю провала. Скопище бетонных коробок отблескивало многочисленными окнами. Решётчатые фермы подъёмника нависали над огромной тёмной дырой, воздух над которой струился маревом от поднимающегося из-под земли тепла. Прибывших никто не встречал, так как все были заняты, поэтому Снегирёв сам отвёл Родиона в карантинную зону, где молодому человеку сделали прививку от сибирской язвы, холеры и других напастей.

- Это необходимая предосторожность. – пояснил профессор - Тут под землёй, в тепле, сохранилось множество очагов с возбудителями болезней. Очень комфортная среда для их инкубации в течение многих веков.

Родион не возражал. Безопасности много не бывает, как он всегда считал. Из головы не выходили мысли о таинственной находке неведомого существа там, в недрах Земли, более чем в семи километрах под ногами. Нестерпимо хотелось быстрее попасть в нижнюю лабораторию, но всё же, он держал в себя в руках. Нужно было провести инспекцию здесь, наверху. Поговорить с персоналом. Снегирёв с радостью взял на себя роль гида, с гордостью показывая оборудование, которое было разработано и собрано под его руководством. Оба они теперь были облачены в белые халаты и медицинские шапочки. Сам профессор, оказавшись в своей среде, больше не был похож на того неопрятного сельского комбайнёра, который встречал Родиона на вертолётной площадке. Даже рыжая с проседью борода выглядела теперь на удивление аккуратно и  благородно.

Видимо Снегирёв понимал состояние Родиона, его еле сдерживаемое нетерпение. Да и сам он, скорее всего, был не прочь спуститься вниз, чтобы увидеть находку, которая наделала много шума в обеих лабораториях. Как бы совершенно «случайно» они оказались возле герметичного перехода, ведущего к кабине подъёмника. Тут, возле шкафов уже облачались в защитные комбинезоны несколько учёных. Среди них был и тот высокий пожилой попутчик Родиона из вертолёта.

- О, как раз. Эта группа отправляется на Нижнюю, для изучения биологического образца. Вот, познакомься, Это наш экзобиолог, доктор Неверов, ученик самого профессора Тихова.

Родион посмотрел на Скворцова удивлённо.

- Экзобиолог? Что-то я не слыхал о подобном направлении.

- Эта наука молодая, малоизвестная, но в наших условиях крайне необходимая. – Скворцов блеснул очками, – Изучает возможные и гипотетические формы жизни на других планетах.

- Хочешь сказать, что то, что мы нашли, является внеземной формой жизни?

- Нет. Вполне земная, и очень древняя. Просто она отличная от всего нам известного настолько, что вполне может сойти за инопланетную. Ну что? Прокатимся вниз с инспекцией?

Родион только головой кивнул. Сдержанно, как и полагается ответственному за секретность объекта. Пришлось также облачаться в гермокомбинезоны, которые выглядели неуклюжей помесью обычного армейского костюма химической защиты, и космического скафандра. На спину и грудь давили основной и резервный баллоны с дыхательной смесью, голову укрыл круглый стальной шлем с прозрачным лицевым щитком и гофрированными шлангами. В наушниках раздалось чьё-то хриплое дыхание и кашель.

- А это необходимо? – спросил Родион, затягивая ремни и застёжки.

- По технике безопасности положено. – голос профессора в наушниках искажался и скрипел металлом. – Хотя кабина подъёмника герметична, но мало ли что может случиться. В провале есть немало «пузырей» и «карманов» с метаном, углекислым газом и сероводородом. Они там скапливались тысячелетия  целыми пластами. Внизу, у самого дна, дышать вообще проблематично. Нужно ли говорить, что может произойти, если кабина внезапно разгерметизируется, а ты окажешься без защиты?

Наконец пассажиры пристегнулись к креслам, и кабина, плавно набирая скорость, пошла вниз. Родиону показалось, что все внутренности поднялись к горлу,  как недавно в вертолёте, и он с усилием проглотил тошнотворный комок. Он чувствовал себя каким-то лёгким, воздушным, такие же ощущения бывают в самолёте, при быстрой посадке. Сияние солнца за окнами быстро исчезло, уступив место свечению ртутных прожекторов. Родион жадно рассматривал  струящиеся вверх каменный стены, не обращая внимания на неумолкающий в наушниках голос Снегирёва, который восторженно рассказывал что-то о конструкции подъёмника, одним из разработчиков которого сам являлся. Другие учёные тоже что-то обсуждали между собой, разбавляя свою речь специфической терминологией.

Виды за окнами были довольно жуткими. Могучие каменные стены, изрезанные огромными трещинами и морщинами, словно лик древнего исполина, отблескивали вкраплениями кварца и горного хрусталя. Чем глубже спускались люди, тем более фантастические формы принимали камни, и это тяжело было списать только на естественное выветривание породы. То тут, то там исполинскими зубастыми зевами распахивались устья пещер, в глубине которых клубилась первобытная тьма. Несколько раз мелькнули титанические колоннады, словно фасады встроенных в скалу древних храмов, подобных историческим сооружениям Петры в Иордании. Трудно было поверить, что это всё работа всего лишь сил природы, хоть и совершённая за множество миллионов лет. После того как снизу вверх пронеслось жуткое каменное образование, походящее на огромную статую молящегося монаха в балахоне с остроконечным капюшоном, и жутким провалом на месте лица, Родион не выдержал и прервал монолог Снегирёва:

- Послушай, Савельич. А уже известна природа этого провала?

Тот на мгновение затих, потом снова в наушниках зажужжал его голос:

- Ну, у геологов уже есть несколько своих теорий. И каждый считает свою самой верной. Всё рвутся диссертации писать, но пока секретность, и всё такое, нельзя. Но связывают это всё с теми же процессами, которые образовали впадину Байкальского Озера, хотя наш объект не в пример древнее. А то, что он находится в одной из самых сейсмически спокойных зон, позволило ей сохраниться такое длительное время. Хотя неразрешённых загадок всё ещё полно. Они тут работают без отдыху, оборудование у них самое новейшее, из Англии и Японии. А внизу у нас ещё целая команда спелеологов есть для изучения подземных пещер. Теперь вот, биологов прислали. – профессор махнул рукой в сторону попутчиков.

Внезапно Родион поймал себя на мысли, что ему просто жутко. Прямо ледяные мурашки по коже, когда он себе представлял, что они одни, на глубине нескольких километров, во тьме, никогда не знавшей солнечного света. Вверху, над головой миллионы тон горных пород, внизу первобытный мир, враждебный и чуждый человеку. И они лишь насекомые в крошечном хрупком пузырике, посягнувшие на покой этого подземного царства  в порыве своей неуёмной любознательности. Скрипели натянутые тросы, натужно выли электромоторы, кабина подъёмника тряслась, болталась и трещала, заставляя каждый раз всё внутри сжиматься.

Мерно тикающий счётчик глубины показывал уже пять тысяч двести семь метров, как вдруг каменные изломанные стены за окнами стали расходится в стороны, кабина подъёмника прошла так называемое «горлышко», и опускалась теперь в огромную полость, связанную с гигантской сетью пещер, тоннелей и пустот. На самом её дне, ещё на два километра ниже, была конечная станция их пути – лаборатория Нижняя.

В этот момент голос Снегирёва проскрипел в наушниках:

- А теперь сюрприз!

И он потянулся к рубильнику внешнего освещения. Прожекторы погасли, и наступила полная тьма. Хотя, нет. Родион понял, что она не полная. Глаза потихоньку привыкали к темноте, и за окнами вверх потекли какие-то светлые цветные пятна. Он пригляделся и ахнул. Все каменные стены и исполинские колонны вокруг покрывали лоскуты света, сияющие бледными оттенками жёлтого, красного и синего. Выглядело всё это фантастически и сказочно, словно  нереальный сон. Раздались возбуждённые голоса биологов. Снегирёв сказал торжественно;

- Полюбуйтесь! Перед вами местные формы лишайника и грибов. А также беспозвоночные, которые ими питаются и разносят споры.

Родион заметил, как над некоторыми световыми пятнами роятся стаи похожих на светлячков существ. В кабине теперь наступила полная тишина. Все погрузились в созерцание проносящихся за окнами пейзажей, восхищаясь красотами этого чужого мира. Казалось, они попали в царство самой Хозяйки Медной Горы, просто не верилось, что на земле может быть нечто столь же прекрасное.

В небольшом иллюминаторе в полу под ногами, в круговерти цветных светящихся пятен вдруг проступило белое холодное сияние. Огни лаборатории приближались, она выглядела чужеродной и хрупкой, словно сверкающая ёлочная игрушка, заброшенная озорным малышом на дно глубокого колодца. И именно с такой высоты вдруг явственно проступил масштаб и величие окружающего их пейзажа. В который раз сердце Родиона защемило от странного, необъяснимого предчувствия.

Прибытие на Нижнюю нового представителя Осириса, ответственного за безопасность, оказалось для лаборатории неожиданностью. И, конечно же, тот не замедлил себя ждать, и стал рубить налево и направо. И было за что. Сначала Родион разнёс руководителя за отсутствие досмотра прибывающих и убывающих на подъёмнике. Потом за ненадлежащее хранение оружия. Затем он вообще чуть было не отстранил начальника за то, что как выяснилось, для того чтобы вызвать сюда, из Ленинграда, экзобиолога доктора Неверова, тому прислали образцы обнаруженных тут форм жизни. Это, по мнению Родиона, вообще было, чуть ли не преступлением! Секретные материалы вот так запросто возили через всю страну! Непостижимо!

Руководитель, начал было оправдываться, обещать, что такого больше не повториться, а потом вообще решил задобрить грозного инспектора душистым травяным чаем. Только после того как Родион немного отошёл, он объяснил, что посылка образцов была вынужденной мерой, так как Неверов ни в какую не желал сюда ехать. А специалист такого профиля здесь очень нужен.

Свою лепту внёс и Снегирёв, поинтересовавшись о подготовке найденного биологического экземпляра к вскрытию. И это помогло. Родион сразу переключился, так как биология была одним из его давнишних увлечений, ещё со школьной скамьи.

Руководитель Нижней, которого звали Соболевский Игнат, радостно закивал головой:

- Да. Особь уже готова. Её уже вынули из холодильника для разморозки. Хотите понаблюдать?

Родион только руками развёл:

- Ну, ведите. Хочу, конечно. Мне Савельич уже все уши прожужжал про вашу находку.

Прошли к лабораторным боксам. По дороге, в тесных и низких коридорах Родион пару раз чувствительно приложился головой о торчащие трубы и конструкции. Дошли до обзорной комнаты. Там, за толстым стеклом сверкало белизной и хромом ярко освещённое  помещение. Посередине, на металлическом столе, под круглым хирургическим софитом, лежало нечто, что походило на кучу грубых иссечённых трещинами булыжников, выложенных в виде продолговатой гротескной фигуры, непонятных очертаний и размерами примерно с лошадь. Кое-где с неё капал конденсат от растаявшего инея.  Родион в недоумении оглянулся на Соболевского.

- Он что, каменный?

Игнат улыбнулся:

- Нет, конечно. Это экзоскелет. Внешняя оболочка. И она действительно состоит из песчаника и каменной крошки, но при этом не является частью организма. По нашим предположениям существо в течение жизни выделяет кожей некоторую субстанцию, к которой приклеиваются мелкие обломки породы, и она, выполняя роль цемента, скрепляет их между собой,  образуя своеобразный панцирь для защиты от внешних факторов. Что-то подобное умеют делать личинки ручейников. Только тут более совершенный механизм.

Родион рассматривал недвижимое существо. Он всё никак не мог понять, сколько у него лап и сколько на них локтей и коленей, и вообще, где голова, а где задняя часть.

- И чем вы смогли его с такой шкурой достать?

- Несколько наших спелеологов оказались опытными охотниками, а ношение оружия является одной из наших норм по безопасности для подземных экспедиций. Только винтовки у нас особые, пневматические, разработаны специально в оружейном отделе Осириса. О них вам больше товарищ Снегирёв рассказать может.

Савельич утвердительно кивнул, но промолчал. Соболевский продолжил:

- Вот в одной из экспедиций они и обнаружили это существо, сидящим на потолке, а один из спелеологов снял его прямым попаданием в голову. Правда, со второго раза. Первая пуля срикошетила от панциря. Видно удалось сразу поразить мозг, так как особь мгновенно рухнула на пол, и перестала подавать видимые признаки жизни.

В дальней стене операционной открылась металлическая дверь, и вошли три человека, одетые в прорезиненные костюмы, медицинские маски и перчатки. Они стали занимать позиции вокруг трупа таинственного животного, проводя внешний осмотр и гадая, как и чем производить вскрытие.

Только сейчас Родион начал понимать очертания существа. Продолговатое тело с четырьмя конечностями со странно выгнутыми суставами. На переднем и заднем концах выступало нечто, похожее на безголовые торсы, каждое тоже со своей парой тонких лап, чем-то похожих на трёхпалые руки. Итого конечностей насчитывалось восемь. На одном из торсов, с длинной вертикальной щелью, словно прорубленной топором в каменном панцире, в верхней части зияла рваная дыра, пробитая пулей.

- Странная анатомия. У него как будто нет переда и зада.

- Да.  – улыбнувшись подтвердил Соболевский. – Мы его так и прозвали – «Тянитолкай». Как конь из детской сказки. У него тоже было две головы на обоих концах тела.

- А как вы угадали, в которую из них нужно стрелять? И где у него хоть какие-либо органы чувств?

- Мы предполагаем, что та вертикальная щель, – руководитель указал пальцем – это ультразвуковой излучатель. Существо ориентируется в темноте подобно летучей мыши. А приёмники, то есть уши, у него мягкие, и когда в него начали стрелять, втянулись подобно рогам улитки.

Родион только головою покачал. Какое-то беспокойство копошилось глубоко в подсознании. Что-то забытое, из далёкого прошлого, из когда-то прочитанного или услышанного. Он впился глазами в существо, пытаясь понять, что его так беспокоит. Ещё и название это, Тянитолкай, существо с двумя головами…

Один из учёных, в котором только по росту можно было узнать экзобиолога Неверова, наконец решился, и скальпелем попытался сделать надрез между стыками пластин каменной брони. Существо резко вздрогнуло. Неверов отдёрнул руку.

- Ничего страшного! – крикнул он стоящим за стеклом. Голос его, сквозь преграду, прозвучал глухо. – Это рефлекторное движение. Наверное, задел нервный узел!

Догадка, наконец, настигла Родиона:

- Прекратить операцию! Всем покинуть помещение!

Неверов недоумённо оглянулся, пожал плечами, и вновь потянулся скальпелем к существу.

- Родион Константинович, - с беспокойством смотрел на него Соболевский – объяснитесь, пожалуйста!

- Им грозит опасность!

- Да в чём дело? Тварь мертва! У неё мозг повреждён выстрелом.

- Мозг – да! Но, когда у существа имеется большое количество конечностей, для их управления эволюция снабжает его дополнительными крупными нервными узлами! А судя по внешней анатомии этого существа с его задним торсом с такими же конечностями, как и на переднем, у него сзади должен быть целый примитивный мозг!

- Я думаю, - солидно начал Соболевский – что доктор Неверов, как специалист, лучше понимает опасность, к тому же существо не подаёт признаков жизни, и перенесло глубокую заморозку, поэтому…

Глухой удар в стекло прервал его речь на полуслове. Они обернулись, и увидели, как по окну спиной сползало вниз чьё-то тело, отброшенное мощным толчком. Раздались испуганные крики. Тварь на хирургическом столе билась в конвульсиях, разбрызгивая во все стороны голубоватую жижу. Её передние и задние «руки» хлестали как плети во всех направлениях, а четыре ноги неловко скользя и подламываясь в невероятных местах и направлениях, пытались поднять тело. На простреленном торсе, по бокам от раны и вертикальной щели, беспорядочно высовывались, и втягивались обратно голубоватые, мягкие, покрытые слизью органы, походившие на раструбы граммофона, оперенные подвижными ажурными лепестками, словно бутоны глубоководных анемон. Даже сквозь толстое стекло слышался пронзительный тонкий визг, который испускало существо.

- Охрану с оружием! Скорей! – командовал Родион, не спуская глаз с беснующейся твари.

Двое учёных спотыкаясь, на карачках, покинули лабораторию, закрыв за собой толстую гермодверь. Третий, который был отброшен существом, всё ещё лежал на полу под окном, не подавая признаков жизни. За спиной метнулся выполнять приказ управляющий, на ходу что-то выкрикивая. Родион понимал, что охране понадобится некоторое время, пока они организуются, возьмут винтовки в оружейке, а она на противоположной стороне комплекса. Вход в лабораторный бокс также находился с другой стороны, и его нужно обходить кругом, теряя минуты. Пронзительно завыла сирена, заметались красные огни, запертые в решётчатых светильниках.

Каменная тварь, наконец, неуверенно поднялась на лапы, потом уцепилась парой тонких конечностей за конструкции потолка и перебралась на него, повиснув там огромным распластавшимся пауком. Писк всё не утихал, а ажурные бутоны ушей ворочались из стороны в стороны, изучая помещение. Сквозь щели панциря обильно сочилась слизь, пузырилась и тянулась на пол длинными тяжами. Неожиданно, каменные пластины, покрывающие тело, начали одна за другой, с гулким стуком, падать на пол, на глазах становясь мягкими, превращаясь в то, чем были изначально - кучками мокрого песка и мелкого гравия.

- Оно линяет! – выдохнул Снегирёв за спиной Родиона.

Теперь перед изумлёнными людьми с потолка свешивалась мягкое, голубоватое существо, больше похожее на помесь слизня с пауком. Его движения становились всё увереннее, не смотря на то, что у него был повреждён головной мозг. Время растягивалось, казалось, что прошло уже минут десять, хотя на самом деле секундная стрелка едва сделала один оборот.

Под окном вяло зашевелился очнувшийся доктор Неверов. Родион прильнул к стеклу и начал стучать в него кулаком и кричать, чтобы тот был осторожен. Но человек, видимо, всё ещё оглушённый, вяло водил головой, осматриваясь, одной рукой сдирая с лица медицинскую маску, а другой, опёршись локтем об пол, пытался поднять непослушное тело.  Тварь на потолке так же заметила его шевеление, направив на него оба своих перистых ушных раструба. Медленно перебирая лапами, начала приближаться к человеку.

Родион со Снегирёвым заметались по обзорной комнате в поисках подходящего предмета, чтобы разбить стекло. Железные стулья, огнетушитель, тяжёлый микроскоп, всё отскакивало от толстого плексигласа, почти не причиняя ему вреда. Неверов тоже заметил нависшее над ним чудовище и поднял руку в бессильной попытке защититься. Голубое склизкое существо внимательно изучало человека своими сонарами. Чёрная дыра, оставленная пулей, теперь зияла, словно зловещий глаз циклопа.

Внезапно, грудь, или спина – у висящей, словно паук, фигуры это трудно было определить, распахнулась по всей длине, открыв клубящиеся сгустком червей внутренности, и оттуда, в сторону человека, метнулся крупный комок зеленоватой слизи. Тот прилип к выставленной руке, и мгновенно обволок её до локтя полупрозрачным коконом. И тогда Неверов закричал! Жутко, пронзительно, так что тварь мгновенно втянула уши, но осталась висеть, раскорячившись над своей жертвой. Человек бился и катался, пытаясь стянуть с руки слизистый кокон, но тут же отдёргивал ладонь, словно тот был раскалённым. На глазах людей, застывших в ужасе по эту сторону окна, плоть под полупрозрачным, медузоподобным сгустком начала плавится и таять. Сверкнула белизной кость, обнажились и лопнули сосуды и вены. Зеленоватая слизь, поглощала живьём руку Неверова, вырастая в размерах, темнея и становясь тёмно-багровой.

Родион был готов грызть окно зубами, Савельич что-то кричал жутким матом и долбил в стекло каким-то железным ящиком. Неверов по ту сторону снова затих, потеряв сознание. Где-то в коридорах за спиной послышались приближающийся топот и громкие команды. Тварь, нависающая над человеком, вновь распахнула свои внутренности.  Несколько склизких трубчатых щупальцев потянулись вниз, и раздувшаяся от крови и плоти медуза, почуяв их, начала сползать с руки, точнее с того, что от неё осталось, и потянулась навстречу. Червеподобные придатки ловко и аккуратно перехватили её и втянули обратно в нутро пещерного монстра. Родион готов был поклясться, что рана на теле твари начала уменьшаться.