Историй, копившихся тысячи лет,
Не хватит на весь февраль.
В шкафу доживает последний скелет –
Растает, и будет жаль.
В окне появляется чьё-то лицо,
Но страх уже вял и скуп.
И ноги налиты приятным свинцом,
На зависть виску…
Последняя страсть, не шутя, не любя,
Устроит для нас побег.
Я выжгу из дома себя и тебя,
И пепел впитает снег.
Смахнём напоследок костюмы и грим,
И, может, всего на час
Увидим друг друга такой и таким,
Что жили за нас…
/2016/
Солнца здесь – на одну пригоршню,
А веселья – на пару масок.
Пряный воздух до дури тошен
И свободен от ярких красок.
Боль гнездится в оконной раме
И в пружинах седьмой кровати,
Мысли – масляными мазками
Утопают в стерильной вате...
Беззастенчиво стынут стены,
Пододвинувшись слушать шёпот.
От горячки очистив вены,
По прохладному сну прошлёпать
Босиком, в золотые кроны,
Где здоровые и цветные.
А пока лишь чужие стоны –
Пятна в сумраке нефтяные...
/2011/
Ты засыпай. Я позову этих странных,
Что под кроватью веселят колыбельной.
Захочешь – нашей, а захочешь – отдельной.
А может, что-нибудь своё и спонтанно.
Ты только спи. А я неловкой рукою
Пооткрываю все завесы и двери.
Ты можешь злиться, можешь даже не верить,
Но эта глупость – только ради покоя.
А на луне опять свинцовые бляшки
Взамен серебряных, украденных нами.
Теперь она как беззащитное пламя.
Её эмоции – без всякой натяжки.
Ты засыпай. Я посижу с домовыми.
И даже выпью вместе с ними для цвету.
Проснёмся рано, и, поддавшись рассвету,
Я напишу в остатке сна твоё имя...
/2009/
Я памятник себе воздвиг нерукоблудный,
И лимфою сочат мозоли от пера.
Вы думаете – вздор, поэтом быть не трудно!
Лишь отрешённый взгляд, портвейны до утра,
Залоги и долги, с красавицами узы,
От коих иногда бежишь через балкон.
Все это было б так, не будь злодейки-музы –
Её-то провести, вы думали, легко?!
Неумолимый взгляд, прицел грудей античный...
Вновь сунет мне перо, как несомненный Брут.
Пусть «эти» норовят охаять неприлично,
Я «этим» вопреки не брошу тяжкий труд!
Я б лучше огорбел на складе или стройке,
Ослепнул бы вконец на сварщика стезе.
Но, видно, мой удел – погибнуть мимо койки,
С дуэли прямиком – в учебник и музей...
/2011/
Весна понимает, что продана.
Грустя, уменьшается в талии.
Начальниками и народами
Мы дружно и спешно проспали её.
В четырежды три одеяла
Укутаны вялые души.
Весна потихоньку отчалила,
Дыхание ровное слушая...
Останься, весна, погляди-ка вот:
В ладонях поладивших пар –
Цветного огня полудикого
Твой верный апостол, пожар.
/2006/
По закольцованной луне
Мы до утра устроим гонки,
И будут листьев перепонки
Лупить в окно тебе и мне –
Так хмурый ветер невзначай
Напоминает нам про осень.
Мы угольков ещё подбросим,
Но, как всегда, согреет чай.
Засеребрятся на щеке
Невольно вздувшиеся годы.
И стану я из той породы,
Что тихо дремлют в уголке,
Негромко сетуют на всех,
Безвольно щёлкая суставом,
Что где-то на полжизни вправо
Зарыт не найденный успех.
А на луне дорог – не счесть
Для заблудившегося взгляда.
Гулять по ним и ты бы рада...
А может, где-то так и есть...
/2018/
Предрассветный страх,
Молчаливый картограф улиц.
Пауки в углах
Незаметно для всех проснулись.
Назревает крах,
И расхаживает, сутулясь.
Мы на всех парах,
Да фальшивые кони сдулись…
На нули деля,
Мир становится всё просторней.
А вокруг земля
Исторгает наружу корни.
Не раздуть угля
В остывающем старом горне.
Ты была. Был я.
Бесконечность сегодня кормим…
/2017/
Втираясь в доверие к тёплым камням,
Прижаться щекою к стене тротуара
И слушать, как тихо влюбляются пары,
Как тают остатки зимы и меня...
Где медное солнце похоже на грош,
А жизнь – репетиция кайфа побольше,
Там мысли какой-нибудь странною Польшей
Забавно шипят, и опять не поймёшь...
И снова достанешь прокуренный фрак,
Покрасишь и выбросишь к чёртовой бабке.
И будут таскать в переулках собаки
Весны этот драный и вымокший флаг...
И мнит себя армией их легион.
Но ты отобьёшься, пожалуй, ногами,
Чтоб дальше глазеть на весеннее знамя
Из всех незашторенных светлых окон.
/2010/
