Fill066

В октябре 2002 года я закончил вахту и приехал в родной поселок на перевахтовку. 45 дней вахты тянулись удивительно долго. Наверное, это было с непривычки. Надо сказать, что в Новом Уренгое в это время снега лежит по самые яйца, а теплые вещи которые я взял из дома оказались не самыми теплыми. По прибытию домой на моем письменном столе лежала серая бумажка с отпечатанными на ней (видимо еще ручной пишущей машинкой) моими данными и приказом явиться на контрольную медкомиссию с последующим призывом в Вооруженные Силы Российской Федерации. Ах ты ж «Ё-маЁ» !!! В голове проносились мысли стремительно и за их ходом я просто не поспевал. Вечером с работы пришел отец и нам предстоял серьезный разговор.

Отец всегда был суровым и строгим, не проявлял в открытую своей отеческой любви ко мне, но был для меня примером. Его характер определялся руководящей должностью директора ПТУ, где учились практически все гопники нашего маленького поселка городского типа. Держал он свое заведение в ежовых рукавицах, и никому не делал поблажек. Поблажек не получал, и я с самого раннего детства и до сего дня.

- О!!! Смотри ка кто приехал! – бросил он с порога – Как добрался?

- Нормально. Устал не много, но это не важно. – Видимо в моем голосе чувствовались нотки смятения, что он незамедлительно почувствовал.

- Видел повестку?

-Видел. (Куда уж такую не увидеть)

- Ну и что думаешь? – в его голосе слышался определенный интерес.

-А что тут думать… Завтра поеду в райцентр решать вопрос.

-Интересно как? – насторожился он

- Буду договариваться с Военкомом о покупке билета.

- Мдаааа… Воспитал человека. – протянул огорченно отец

- А что тебе не нравится? По-моему, это логично. У меня не плохая работа в ГазПроме, за плечами техникум, а в планах закончить заочно институт. В мои годы это шанс заработать себе на квартиру, машину и помогать Вам с матерью.

- Понимаешь, сын, в нашем роду все служили. Твой прадед был офицером царской армии, дед воевал в Великую Отечественную, я и твой дядька тоже отслужили. Нас ведь никто не спрашивал – хотим ли мы служить. Есть такое понятие как долг Родине отдать. И не такой он уж и большой этот долг. Конечно, решать тебе, но советую крепко подумать.

Я промолчал. Отец не был человеком старой закалки, пытался идти в ногу со временем, но получить от него триаду на тему патриотизма и долга Родине… Ночью я плохо спал, ворочался и думал о том, как поступить. Утром следующего дня я поехал на медкомиссию. Прошел я ее за пару часов получив категорию годности «А». Это означало, что причин откосить от службы по состоянию здоровья просто нет. Находясь в военном комиссариате нашего районного центра я видел патриотические плакаты и счастливые лица солдат, изображенные на них. В душе просыпалось чувство ответственности и осознания слов отца. Я думал о том, что отец плохого не пожелает своему единственному сыну.

Я отправил краткую телеграмму-уведомление на имя своего начальника с просьбой прислать мою трудовую книжку на адрес моих родителей. Вечером засев на телефоне стал обзванивать друзей и знакомых с целью оповещения о призыве в вооруженные силы. Еще через три дня я вновь явился в райцентр на беседу с главным военкомом. Когда военком увидел меня он просто охренел от удивления.

- Ну ты даешь! –только и вымолвил он – все твои одноклассники как тараканы разбежались по углам. А ты сам пришел.

- Ну так Родина – Мать зовет! – ёрничал я. – Может мне добровольная явка как-то зачтется?

Комиссар как будто не заметил моей иронии. Он упорно разглядывал мое дело, листал и о чем-то думал.

- А знаешь, - он посмотрел мне в глаза, и я с трудом сдержался, чтобы его не отвести – Зачтется и даже не сомневайся. Не каждый день тут приходят добровольцы. Ты вот куда бы хотел пойти?

- Да как-то не было особых предпочтений.

- Ну хочешь рядом с домом служить? Ну чтобы как на каникулах в лагере. На выходные домой, в увольнительную опять-таки можно попасть.

После его слов мне вспомнилась история с пацаном из моего двора Сашкой Седых. Я вспомнил, что он служил рядом с домом, а приезжал крайне редко. Потом уже он рассказывал, что служба в родных пенатах означает, что деды будут тебя напрягать на всяческие ништяки, подмазы и естественно на деньги. Ведь ты местный, а значит должен суметь достать, занять или попросить у родителей. Мне как-то не нравилась такая перспектива.

- Да нафиг нужно. – только и ответил я.

- Ну тогда хоть намекни, какие у тебя пожелания.

- Да я вот долго думал и у меня есть несколько пожеланий. Первое – это чтобы как можно дальше от дома. В конце концов хочется просто страну посмотреть. Второе – это чтобы не в горячую точку. Как-то не хочется в неполные 20 лет получить пулю. Ну и третье – это чтобы можно было пострелять из оружия, а не сидеть постоянно на кухне и чистить картошку.

- Я тебя услышал. – улыбнулся военком – Есть у меня одна разнарядка. Прямо как для тебя. Короче, поедешь на Дальний Восток?

- Да хрен ли нет-то? Поеду.

-Вот и славно. А чтобы ты понимал, в эту часть идут с образованием не ниже техникума, часть уставная и дедовщины там вроде бы нет, а ко всему прочему это часть любимица нашего нынешнего Министра Обороны. Так что отслужишь, а потом мне расскажешь, как там. Может я потом еще кого туда пошлю в качестве поощрения.

Мой отъезд выпал аккурат на следующий день после моего дня рождения. Было принято решение совместить эти два знаменательных события. Гудели не сильно. Приехали близкие друзья и несколько родственников. Друзья мне подогнали несколько блоков сигарет и распечатки фентезийных книг Ника Перумова. Родственники дали денег и термобелье. Надо сказать, что мне никогда не нравились прощания. Не люблю я всяческие пожелания и напутствия. Потому старался я напиться так, чтобы не помнить этого дня. Что и было воплощено в реальность.

Утром я оделся в старые шмотки (знал, что придется выбросить), взял древнюю (как какашка мамонта) спортивную сумку с нехитрой снедью и отправился в райцентр для отправки на ЦПС. Со мной от военкомата в автобусе ехало еще три десятка не совсем трезвых призывников, травили байки которые слышали от своих родственников и ржали. Через пару часов мы прибыли на центральный пункт сбора, где нас еще раз обследовали врачи, откатали пальцы и протестировали психологи. Обозвали нашу команду №37 и отправили в актовый зал. В актовом зале сидело около 500 человек, потому как он был забит под завязку. Мы же стояли в проходе и пялились в телевизор. Делать все равно было нечего. Периодически сержанты-контрактники выкрикивали номер бригады, поднималась группа призывников в несколько десятков человек и уходила куда-то. Мы сели на места одной из таких групп.

На ЦСП я провел 2 нудных и неинтересных дня. К концу второго дня сержант стал выкрикивать фамилии призывников, куда попала и моя. Сказал, что нужно идти с вещами на выход. Перед кабинетом выстроилось 25 человек и чего-то ждали. Каждого заводили в кабинет по одному на 10 минут, после чего призывник выходил и на его место попадал следующий. Так сформировалась команда № 18-а, которая ехала в одну воинскую часть. Утром следующего дня, после завтрака нашу новую команду отвели на перрон и пригородным поездом оттранспортировали в соседний город Казань. Прибыли мы только поздним вечером. Со слов «покупателя», нас должны были отправить в часть воинским эшелоном № 1 который следует от Москвы до Владивостока, а вот прибытие самого эшелона ожидается только следующим утром. Потому ночевать нас отправили на запасные пути в загоне, где располагалось несколько вагонов.

Пы. Сы. Продолжу свое повествование в следующей части. Всем спасибо, кто дочитал до конца.

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Бурота и подтянутые всегда имели свои отличия от общей массы. Я честно говоря, не знаю для чего это было нужно. Тем не менее опишу что знаю. У бурых складка была за ремнем по середине поясницы. Складки были с права на лево и слева на право. Это определяло призыв – весна или осень. Точно так же был загиб кокарды и прочие «украшательства». У подтянутых были складки сбоку с лева или справа, что тоже определяло призыв. Всем остальным носить складки было не положено. И каралась любая складка на кителе очень сурово. С уходом буроты складки завернули все старослужащие. Таким образом выражали свой протест над режимом «устава». Сначала командование части хотела за нарушение формы одежды посадить зачинщиков на губу, но не посадишь же всю часть… Солдаты степенно обрастали всеми возможными отличиями, шли на всяческие ухищрения чтобы получить то, чего не имели при буроте. И их можно было понять. Любой голодный стремиться насытиться и получить то, чего так долго не имел.

Таким образом жизнь в части получила новое русло. Солдаты не боялись ходить в чайную, покупали хорошие сигареты, ели вкусную пищу. Часть все больше приобретала обличие той, в которых служили большинство из нас. И стала в части прорастать самая натуральная дедовщина. Особенно стали отличаться наши сержанты, которые так ждали воли и свободы. Сержанты подтянули самых сообразительных, сильных и беспринципных солдат из моего призыва. Ах какое они говно подготовили! Загляденье! Я понимал, что сержант хорошим быть не может и знал, что рано или поздно будет новая волна говнюков, стремящихся к власти. Волна не заставила себя ждать. Старый призыв уехал по домам, оставив себе на смену сержантов из моего призыва. Эти новоиспеченные сержанты решили, что теперь они хозяева нашего батальона. Я видел, как собирался костяк, видел, как они строили свои порядки и видел к чему это однажды привело…

Наши вновь испеченные сержанты возомнили себя новой кастой буроты и решили, что могут побирать с молодого пополнения денежные средства. Не прокатило. Ребята быстро смекнули что к чему, и кто-то просто написал анонимку в штаб соединения на имя главного замполита. И закрутилось по новой. Сержантов сначала допрашивали, потом прессовали морально, потом снова допрашивали. В первый вечер они вернулись, построили роту и решили учинить расправу над солдатами. Хрен там. В роту как по часам зашел проверяющий военной прокуратуры, и идея затухла. Вечером второго дня у них был затравленный взор, и я понял, что было им никак не скучно (они просто посмотрели видео обзор про дизбат). А к концу недели сержанты были просто шелковые. Когда проверка уехала, сержант Л. пообещал роте наказать виновного в том, что они испытали. Как говориться напугали ежа голой жопой. Солдаты нарочно провоцировали сержантов на неуставные взаимоотношения. Ждали… и дождались. Через 3 дня Л. сорвался и ударил рядового сапогом пониже коленной чашечки. И это видел замполит батальона капитан Соленов (говно редкое, но свою работу знал и делал очень хорошо).

Ах как он обрадовался, когда солдат написал рапорт… С всего сержантского состава слетели лычки, от мотано 30 дней гауптвахты и проведено немереное количество воспитательной работы. Назначили новый сержантский состав, провели пертурбацию штата, и наши бывшие сержанты стали рядовыми. К счастью никого не посадили, но и того что было – было достаточно.

И пошла рутинная служба: караулы, наряды, тренировки, спорт-часы, и все остальное чем богата солдатская жизнь. Появились увольнения на 1-3 суток, чего не было раньше, ведь часть-то была закрытая и до ближайшего города 78 км. пути. Появились новые возможности и новые устои. Я лично не слышал, чтобы кто-то пытался повторить историю буроты. Приходили новые призывники, их учили, тренировали, и объясняли. Мне не очень бы была интересна судьба призывников, но к концу моей службы меня отправили в учебную роту. И что мне нужно было делать? До дома остался 1 месяц. Учил я новобранцев так, чтобы не было даже упоминания того, что пережил я.

Настал тот знаменательный день. Я был уволен в запас в ноябре в звании старшины. На руках было направление на внеконкурсное поступление в любое высшее учебное заведение страны (включая военно-командные училища) как отличнику боевой и политической подготовки. Я сел в поезд поздней ночью и до дома оставалось 7 дней пути.

Ответы на предыдущие вопросы:

1. @Diswolf  А командиры допустившие такое ??? По домам ???

Командир одной роты был лишен должности и переведен в Воронеж, остальные получили по строгачу и вроде бы лишены премии.

2. @Loshanpapate  Не в 12 главке это случилось?

Именно там это и случилось.

Спасибо Вам, мои читатели. Если что-то будет еще интересно, пишите свои вопросы. Я на них отвечу обязательно.

С прошедшим праздником защитники! Для всех своих подписчиков я продолжаю рассказ.

Как оказалось, бурота была во всех подразделениях нашего соединения. И только наша еще учебная рота была изолирована от реалий. Командование роты говорило о том, как мы будем «хорошо» служить в составе 1 роты батальона. Говорила, что первая рота – это образец показателей боевой и физической подготовки, и что мы должны стремиться стать такими же, кто уже ушел в запас. А со слов старшины, в запас ушли не самые приятные личности, и нам еще повело, что мы не столкнулись с этими «самородками». Про ушедшую в запас буроту ходили легенды. Мы их регулярно слышали от сержантов и впитывали ту истину: Вам еще повезло, что у вас есть Мы!

Когда нашу учебную роту распределили по подразделениям и ротам, из нашего призыва осталось не так уж и много солдат. Нас спустили на первый этаж в образцово-показательную казарму. Командование части построило новую схему размещения солдат. Строилась она по принципу, что молодой призыв никак не должен соприкасаться со старшим призывом. Но видимо что-то пошло не так, и к нашему молодому призыву присоединился Пулеметно-Гранатометный Взвод состоящий из старослужащих. Честно говоря, я морально готовил себя к самому худшему, ждал, что ночью старики начнут беспредельничать. Но мои ожидания не подтвердились. Наши сержанты были большим злом, чем все остальные. Не скажу, что старшему призыву было на нас совсем наплевать, но и явных издевательств над нами не было. «Старики» стали источником информации из внешнего мира в наш. Мы периодически слышали о том, что творила бурота в других подразделениях батальона и части в целом, как туго приходилось сослуживцам из нашего призыва.

Спустя три недели, батальон подняли по тревоге. Ничего не объясняя, нас заставили одеться и выйти на плац глубокой ночью и провели внеочередную поверку личного состава. Мы узнали, что пропало 5 старослужащих солдат из теплотехнической роты. Были созданы поисково-спасательные отряды и отправлены на поиски «лыжников». Утром мы узнали, о поимке 4-х солдат возле Хабаровска, пятого же все никак не могли найти. Шли вторые сутки, и надежда на благополучное завершение таяла с каждой минутой. Солдата срочной службы нашли вечером второго дня. Прямо за КПП 1 повешенным на суке кривой березы. Экспертизу и дознание проводила военная прокуратура, но выяснить обстоятельства смерти так и не смогли. Равно как и не смогли узнать от «лыжников» о причинах побега. Их изолировали в госпитале, а через несколько дней их отправили в другую часть.

Я постоянно думал о случившемся… Ну не мог солдат, которому до дембеля оставалось меньше полугода просто так вздернуться на березе. Видимо ему смерть казалась единственным выходом в сложившейся ситуации. По части ходили регулярно слухи о том, что бурота мастерски издевалась над бегунами, требовала непомерное для солдата количество денег или чего-то еще… Это ж как нужно давить на человека, чтобы довести его до ручки? Что нужно делать, чтобы он добровольно повесился, наплевав на родных и близких. Мир в моих глазах перестраивался сам собой.

Наступала весна. Нашу роту отправили на питомник служебных собак. Зачем? Строить! Командир нашего соединения генерал-майор К. очень любил строительство. Такое ощущение, что целью всей его жизни было построить как можно больше сооружений. Но строить нужно было так, чтобы не нужно было тратиться на строительный материал. Надо сказать, что еще учась в школе, я получил корочки каменщика-штукатура. Командование роты знало о моей специализации из личного дела и решило, что моей квалификации хватит для того, чтобы построить несколько вольеров для собак. Но прежде чем что-то строить, наша рота должна была добыть строительный материал. А именно: разобрать какие-то развалины по кирпичику, каждый кирпичик очистить от прилипшего цемента и доставить уже очищенный кирпич к месту строительства вольера (а это на секундочку пару километров) на ручных вот-вот готовых сломаться носилках. Это был звездец, товарищи. Над душой стоял сержант Д. и пинал каждого по заднице, чтобы ускорить процесс. Убил бы сцуку… Фундамент под вольеры ставили из говна и палок, арматуры для перевязки никакой не было и в помине… но ежедневно приезжал комбат и лично принимал работу. Такое ощущение, что это была стройка века.

На питомнике работали кроме нас еще и старослужащие из роты обеспечения батальона. Так называемый взвод кинологов. Они постоянно о чем-то шушукались, но как только к ним приближались сержанты из моей роты, все дружно замолкали и не произносили ни слова, пока те не уйдут. Было ясно одно: ребята связаны какой-то тайной и не хотели ею делиться с посторонними. Ко мне же они с такой опаской не относились, видимо не считали, что я смогу что-либо понять. Я не лез к ним, они не трогали меня. Такое положение устраивало всех. Но разговоры я их слушал, сначала случайно, потом уже намеренно. Просто был вынужден, ведь работал я с ними совсем рядом. Из их разговоров я понял, что в батальоне происходит какая-то фигня: Борисен (так звали одного из самых опасных бурых нашего батальона охраны) поставил на счетчик всю роту обеспечения и сказал собрать 30 000 рублей к концу недели. Никого не волновало, откуда возьмутся деньги, потому как понимали на что способен этот отморозок. Так же из их разговоров я понял о причинах такого побора и грядущих последствиях. Один из собачников сказал, что почти все готово и скоро будет финальный расчет. И расчет не заставил себя ждать. Рота обеспечения находилась прямо над нами, и мы периодически слышали, как издевается бурота над солдатами. Этой ночью шум был в 5 раз сильнее, была настоящая драка, а потом прогремел выстрел из пистолета.

Утром в столовой ползли слухи. Версий было много, и в какую верить – никто не знал. После завтрака я вновь убыл на питомник, для продолжения работы. На питомнике было пустынно, а из собачников был только один. По-моему, его звали Женя. Я мирно ковырялся с раствором и поднимал стену, Женя подошел ко мне сам и попросил закурить. У меня были только армейский сигареты, в простонародье называемые «бамбук». Мы закурили. Через минуту Женя заговорил, видимо хотел высказаться или поделиться. Я узнал из его рассказа, что вчера вечером собачники и повара пришли в роту после отбоя с желанием умыться и лечь спать. На входе их встретил Борисен с двумя своими подельниками и приказал лечь спать так как есть. Кто-то пытался возмутиться, но тут же получил сапогом в пах. Вот тогда то и прозвучал условный сигнал «Расчет!». Как по команде по батареям прошелся сильный гул, как будто ударили стальным ключом. Каждая рота на своем этаже поднялась. Вооружившись дужками от кроватей и прочим подручным орудием солдаты стали бить буроту в совей роте толпой. Били видимо все. Через несколько минут от спеси некогда сильных и опасных бурых и подтянутых не осталось и следа. Кто-то успел вырваться, разбить окно и закричать о помощи. На крик прибежал дежурный по части, но куда там какому-то майору угомонить 4 роты разъяреных и обиженых солдат. Пришлось стрелять в потолок. Окровавленных, но живых «бурых» заключили под стражу и закрыли на киче, чтобы их не убили окончательно. И такое восстание случилось во всех ротах соединения. Такого восстания никто не ожидал.

Следствие велось несколько месяцев и закончилось только 20 августа. Прокуратура и особый отдел шерстили часть и допрашивали каждого, кто имел хоть малейшую причастность к сложившейся ситуации. Как итог нам на видео показали запись суда. Я видел насколько жалкими были люди, которые в кулаке и страхе держали 1200 солдат. Судили по этому делу 40 солдат и сержантов, 10 из них получили 4 года колонии общего режима, 32 солдата отправились в дисциплинарную воинскую часть в Уссурийск на срок от 1,5 до 2 лет, остальных разжаловали и перевели в другие части нашей необъятной родины.

В сентябре меня в составе караула из 15 человек назначили на сопровождение осужденных до дисциплинарной воинской части в Уссурийск. Я видел все своими глазами. Как только осужденные переступили порог части, вся их спесь мгновенно улетучилась. Их отправляли в колонну по одному в комнату, переодевали в старую «песочку» попутно объясняя о правилах нахождения в части. Это прост жесть. Кто знает, что такое дизбат? Дизбат – это страшный сон солдата. Посмотрите об этом подробнее на «тытрубе». Описывать его я не стану. Скажу только, что получить прикладом в затылок – это самое мягкое наказание сего заведения.

Мы вернулись в часть и поняли, что многое поменялось.

Итоги я опишу в заключительной части. И спасибо всем, кто дочитал этот пост. Пишите свои вопросы, постараюсь ответить всем.

Спасибо тем, кто дочитал первую часть. Я для своих подписчиков продолжаю повествование о службе в части.

Дни шли, время тянулось из-за своего однообразия. График был обычным: подъем, утренний осмотр, УФЗ, завтрак, учеба устава, обед, строевая подготовка, учеба устава, ужин, вечерняя прогулка, вечерняя поверка, телесный осмотр, отбой. Нам говорили, что в боевой роте все изменится и скучать будет просто некогда.

Первый случай с сержантами конечно же был не единственным. И я прекрасно понимал, что это было только начало. Поскольку мы были осеннего призыва, то УФЗ у нас стали отменять по двум причинам: Во-первых, был суровый климат Дальнего Востока. Были случаи с регулярным обморожением из-за высокой влажности и низкой температуры. Ну а во – вторых, выпало такое неебическое количество снега, что вместо зарядки перед завтраком мы убирали административно-жилой городок и прилегающую территорию казармы. Меня по началу очень возмущала такое положение вещей, но как оказалось в закрытой части (а у нас была именно такая), солдат – это бесплатная рабочая сила для всех офицеров. Летом мусор, зимой мусор и снег – вот нормальное положение вещей в нашей службе. Ну да ладно – не в этом суть.

Хочу сказать, что не все наши сержанты были контрацептивами. Были и нормальные парни, которые говорили человеческим языком, не лупили и объясняли нюансы и тонкости службы. Был одним из таких, и мой командир отделения - младший сержант Ковалев. Ковалев был парнем умным, быстро все схватывал и старался быть примером для новобранцев. Как я узнал однажды от него самого: желал поступить в высшее военно-командное училище и стать боевым офицером. И вот в один из дней мы узнали, что Коваль, идя из БПК, «поскользнулся» у входа в казарму и ударился головой о бетонную ступень. Увезли его в госпиталь оперативно и увидели только после принятия присяги, когда нас распределили и перевели в боевую роту. Наш замполит долго пытал Ковалева о том, что произошло. Но тот молчал и только говорил о том, что упал.

Офицеры.

Вот кто яро придерживался устава, так это наш офицерский состав. Не скажу, что всем им было плевать на нас, но и напрягаться вовремя учебки наши шакалы не хотели. А потому ставили задачу сержантам: пускай мол учат устав. Главной крысой офицерского состава был ком. роты по прозвищу Дора. Этот утырок не гнушался посылками от родных, которые солдатам слали из дома и потрошил их на предмет вкусного и съедобного. Забирал Дора от посылки примерно треть, и все самое лучшее, следующую треть забирали сержанты, ну а что осталось – ты поделишь на своих товарищей. Я никогда не любил конфеты и печенье, но кто служил в армии, знает, как всего этого там хочется.

За несколько дней до присяги нас повели на стрельбище (а то вдруг кто-то больше никогда не подержит в руках автомат), и нас сопровождали туда несколько старослужащих. Мы их не знали… Мы вообще никого не знали, кроме своих. Со старослужащими мы разговорились и оказалось, что двое из них мои земляки. Ребята были приветливы и общались со мной так, как будто мы знали друг друга не один год. Вот тут то мне и открыли глаза на основу.

Землячество в нашей части было в основном не в цене и большинству было плевать на своих соотечественников. А так же в части были свои порядки, которые к счастью, потом изменились. Основой части была не дедовщина, а несколько иная структура. Всем в части заправляла так называемая «бурота». Помогали им во всем «подтянутые», ну а все остальные – это мясо… Мясо которое никто не считал за людей, и таких было большинство. Как оказалось, эти порядки в части укрепились еще с конца 80-х годов.

Бурота – это костяк отмороженных, беспринципных и жадных типа «правильных пацанов». Каждый «бурый», уходя на дембель, готовил себе замену из «подтянутых» младшего призыва. Все это очень походило на зоновские понятия и уличные порядки. Да оно и понятно, ведь контингент был со всей России, и большая часть была потомками каторжан Урала и Сибири. Бурота была в контакте с офицерами и была жестким катализатором в службе рядовых. Надо сказать, что буротой и подтянутыми были далеко не все сержанты. Ковалев был обычным срочником, который хотел просто отслужить.

Подтянутые – это костяк таких же отмороженных «правильных пацанов». Подтянутые уважают буроту, тянут в общак деньги на благо дела и живут отдельно от кормушки. По плану с одного подтянутого в месяц должно поступить в общак 2000 р. (напоминаю, что год это был 2001 и деньги для того времени очень приличные). Для сравнения месячное пособие рядового солдата - срочника составляло 35 рублей, сержанта ком. от. – 70, сержанта зам. ком. взвода – 100 рублей. Ну а с нас деньги еще никто не брал. Но я знал, что все будет еще впереди.

Думаю, не стоит говорить, что было со всеми остальными. По словам моих новых знакомых, жилось очень нелегко. Мало того, что офицеры давили уставом и требованиями, так еще и бурота с подтянутыми давили физически и психически.

В один из дней произошли события, которые практически полностью поменяли устои и жизнь нашей части.

Пы. Сы. Продолжение следует.

Доброго времени суток всем. В прошлом своем посте я рассказывал о том, что воинская часть, в которой я нес службу, условно была уставной. Хочу Вам рассказать о том, как все обстояло на самом деле. Рассказ мой будет длинным и думаю, что придется его разделить на несколько частей.

Преамбула.

Наша часть входила в структуру одного из Главных Управлений Министерства Обороны нашей необъятной Родины. А потому таких частей по Матушке – России очень много и не удивлюсь, если многим эта структура будет знакома. Я служил в одном из Соединений ГУМО что располагалось на Дальнем Востоке (да простят меня читатели, но номер части я называть не буду, а имена и фамилии изменю дабы никого не обидеть). Нам рассказывали «покупатели» о том, какая это замечательная часть, о том, как нам там будет хорошо и что там царит закон и порядок. Об одном они забыли упомянуть – устав не отменил дедовщину. Но та же самая дедовщина была по своему специфичной. И скоро вы поймете почему…

Вроде бы в 2001 году приказом Министра Обороны во всех воинских частях были ликвидированы гауптвахты (или в простонародье называемые КИЧИ). Наше соединение это не касалось. Она у нас работала на всю катушку и попасть на кичу было ну оооочень просто. Устав - наше все!!! А несоблюдение устава несет за собой ряд наказаний. И по сути любой дежурный офицер и прапорщик мог запросто отправить тебя в столь «приятное» времяпровождение за проступок. Однажды мой сослуживец попал на кичу за не застегнутую верхнюю пуговицу кителя и не чищенную бляху ремня. Зная этот случай, никто не хотел загреметь за решетку гауптвахты, ведь время, проведенное там не идет в зачет несения службы. На моей памяти был солдат, который провел за время службы на киче 150 дней и уехал он домой со следующим призывом.

По прибытию в часть нам сразу дали понять, что будет не просто. Наша партия прибыла последней и нас буквально ждали. Первое время мы учились как, наверное, в большинство призывников. Через некоторое время у наших сержантов кончилось терпение и началось самое «интересное». Наша учебная рота в один из дней пошла на обед. Пашка по прозвищу «Груша» шел по раздаче в самом конце и только он сел за стол и приступил к поглощению супа, как последовала команда: «Закончить прием пищи!!! Сдать посуду!». Я видел в его глазах недоумение… Он наспех закинул еще пару ложек гороховой бурды и потащил свой поднос к столу с грязной посудой. Видимо тайком он засунул кусок хлеба в карман х/б, чтобы хоть как-то утолить голод, который его мучал уже неделю. И тем самым он совершил свою первую армейскую ошибку. Это заметил один из сержантов – старослужащих. По прибытию в расположение, нашу роту построили и приказали вывернуть карманы. Проходя мимо Пашки, сержант злобно зыркнул на его оттопыренные карманы, и потребовал достать из них остатки. Пашка густо покраснел и достал недоеденный кусочек серого хлеба. А дальше все было как в тумане. Сержант взял вафельное полотенце, намотал его на руку, чтобы не оставлять синяков и трижды отвесил Пашке мощных и точных удара по печени. Пашка молчал… Я видел его глаза. В них была боль, жалость к самому себе и слезы. Сержанту было этого мало. Он отправил на продуктовый склад своего «коллегу» за «спиртовкой».

Чтобы было понятно несведущим: спиртовка – это ржаной хлеб из стратегического запаса оставшегося со времен Советского Союза. Его невозможно съесть за раз, потому как рацион такой буханки рассчитан на целый день и по моим подозрениям не на одного человека. Чтобы хлеб не портился, его хранили в специальной упаковке и пропитан он был спец составом с содержанием спирта.

И вот хлеб принесли. Пашку поставили перед строем, и вручили ему распакованный хлеб.

- Рядовой, приступить к приему пищи! – скомандовал сержант и Пашка начал его медленно жевать.

- А чтобы у тебя был стимул быстрее все доесть – продолжал он – мы не дадим твоим боевым товарищам скучать!

- Рота! Слушай мою команду! Первая шеренга сделала два шага вперед.

Мы послушно выполнили приказ.

- На счет «Раз!» - выполняем приседание, на счет «Два!» поднимаемся.

Мы видели его озлобленное лицо и желание проучить Пашку.

-Раз!!! – мы присели, Два! – мы поднялись. И тут случилось то, чего мы никак не ожидали.

- Полтора! – прозвучала команда сержанта.

Мы подвисли в полуприсевшем состоянии. Только спустя некоторое время я узнал, что это называется «воздушный табурет». Надо сказать, что неподготовленный человек, не сможет долго продержаться в таком состоянии. На «воздушном табурете» мы подвисли на долго. Я не знаю сколько времени прошло, но слышал, как кто-то в конце строя упал, не выдержав нагрузки. А Пашка все ел и ел. Давился, но старался съесть хлеб как можно быстрее…

Когда в его рту исчез последний кусочек «спиртовки», сержант приказал:

- Встать в строй. Рота закончить приседания! Запомните, ублюдки, золотое солдатское правило: Попал один – страдают все! И еще, чтобы вы понимали: наказывают в армии не за то, что что-то сделал не так, а за то, что попался.

Это был первый урок армейской службы. Ночью я долго не мог уснуть и думал о случившемся. Пашку можно было понять. Голод – не тетка… Многие из нашего призыва озлобились на него и еще долго он был изгоем среди своих. Я же считал, что на его месте мог оказаться каждый.

Впереди была присяга. И это было только началом двухлетней службы.

Если будет Вам интересно, я продолжу свое повествование. Пишите вопросы, постараюсь ответить на них.

Навеяло историей про старшего прапорщика. Потому в преддверии праздника хочу рассказать Вам свои наблюдения.

В пору моей службы в вооруженных силах было и у меня несколько случаев со старшиной роты. Точнее этих старшин было несколько. Часть у нас была «уставная». Для тех, кто не в курсе скажу кратко: условно там дедовщины не было, а по факту солдата штурмовали не только кулаком, но и уставом. Что из этих двух зол было худшее – сложно сказать. Да и не важно это теперь… И так обо всех по порядку.

1. Когда я проходил курс молодого бойца в учебной роте, нам был назначен старшиной Старший прапорщик Никифоров. От сержантов мы знали о нем не многое, но видели, что старослужащие боятся его как огня. Девизом этого человека было понятие: «Хороший солдат – молодой солдат!» И это мы ощущали на себе. Нас, как молодых и зеленых новобранцев он учил бережливости, аккуратности и трудолюбию. Это выражалось отеческой заботой и подробными инструкциями. И надо сказать, мотивировал нас ст. прапорщик Никифоров достойно. В его понятиях было все не столько по уставу, сколько по-человечески. Наши старослужащие сержанты почувствовали власть и незамедлительно показывали нам это. В столовой нам не давали нормально поесть, и те, кто шли по раздаче последними, не успевали даже прикоснуться к еде. Брать с собой еду из столовой было строжайше запрещено. Надо сказать, похудели мы быстро, и однажды старшина заметил это. И наказание не заставило себя ждать. Одним из очередных дней он пришел в столовую и увидел, как сержанты поели первыми и подняли роту приказом «ЗАКОНЧИТЬ ПРИЕМ ПИЩИ, БЛЯЯЯЯ!!!». Старшина отменил этот приказ, дал нормально доесть, а после ужина провел с сержантами воспитательную работу (завел в каптерку и видимо сделал больно). Больше мы никуда не спешили. Так же мы во время прохождения КМБ мы узнал, что такое «пожар». Старшина увидел, что во время уборки на ПХД сержанты занимались личными делами. Был отдан приказ: «пожар в расположении роты»! А это означает, что мы выносили все имущество на плац, как бы спасали его от пожара, и только потом продолжили уборку. Впечатления были смешанные.

2. И вот наступила НАСТОЯЩАЯ служба. Нас распределили по боевым ротам и старшиной у меня стал старший прапорщик Иванов. Возраста он был неопределенного и такой же национальности. Манера его общения была вообще никому не понятна. Этот человек был странным и скоро мы это поняли. Как оказалась, пассией нашего старшины была женщина бальзаковского возраста в звании ефрейтор. И отвечала эта женщина за хоз. двор на котором имелась всевозможная живность, и самое главное огромный огород. Наш старшина пользуясь своим положением постоянно гонял новобранцев на работу на хоз. Дворе. Ребята возвращались уставшими и очень молчаливыми. Позднее мы узнали, что «свинарка» (так мы прозвали ефрейторшу за ее телосложение и поведение) любила молоденьких мальчиков, а прапорщик ей помогал в снабжении. А потому у солдат был выбор: либо горячо и с самоотдачей любить эту женщину, либо гнить в нарядах на хоз. Дворе. Длилось это, как оказалось, почти целый год. Когда все это всплыло, свинарку и прапора уволили, а понесли ли они достойное наказание, я не ведаю. Меня судьба миловала, и я почти безвылазно торчал в карауле.

3. Последним в моей нелегкой службе старшиной стал молодой прапорщик по прозвищу Бояра. Он был из нашей же части, только призывом на 1 год старше. Перед окончанием своей срочной службы подал рапорт на обучение в школе прапорщиков и остался служить в части. Старшиной он у нас был не долго, потому как характером он обладал червивым. Мы уже как старослужащие и тертые солдаты ждали своего приказа об увольнении в запас. Бояра оказался любителем игровых автоматов и успешно просерал свою зарплату в первую же неделю. Далее он тащил казенное имущество, которое было ему вверено и продавал за копейки, чтобы дотянуть остаток месяца до получки. И вот в один день, он умудрился сделать 2 ошибки. Первой было то, что проверка, внезапно нагрянувшая к нам в роту не досчиталась большего количества имущества роты. Бояра хотел договориться, но вот только проверяющий был мужиком принципиальным и доложил обо всем командиру роты. Ротный пообещал разобраться во всем, уговорил проверяющего не докладывать вышестоящему командованию, чтобы уберечь Бояру от уголовки. Проверяющий дал трое суток на устранение недостатков. Вторая ошибка Бояры незаставила себя ждать. Ночью он пришел в казарму пьяным и злым, поднял роту и стал требовать денег (видать хотел продолжить банкет), обещая «отмудохать» всех, если ему вот прямо сейчас не наберут 1000 рублей. Результатом стало то, что он получил пиз@#$ей от десятка сонных, но очень злых солдат. Утром пришел ротный и сообщил, что прапорщик Бояра больше не наш старшина.

Вот такие были персонажи во время моей службы. Строго не судите за грамматические ошибки.

В продолжении темы о телефонных мошенниках. Как говориться не кармы ради, а для того чтобы Вас уберечь.

Эта история случилась в декабре 2015 года. Тогда я работал в компании, которая занималась поставкой строительных материалов и осуществляла их реализацию в розницу и мелким оптом. Была у нас и услуга доставки. В компании всего одна машина и чаще всего она занята. Так случилось и в тот день…

Позвонил к нам клиент – частник и запросил стоимость фанеры, ее количество в наличии на складе. И сторговавшись с менеджером Светой попросил посчитать ему доставку до ближайшего села. Стоимость доставки была не очень высокой, а потому быстро пришли к компромиссу и договорились об оплате по факту доставки наличным расчетом. Как я уже говорил, машина компании была занята и было принято решение нанять стороннего перевозчика. Машину погрузили и отправили к «клиенту», скоординировав водителя. А дальше от водителя мы узнали следующее:

Выезжая с базы, позвонил заказчику и сказал о том, что через час буду у него. Заказчик обрадовался, однако как-то невзначай упомянул, что у него деньги кончаются на телефоне, а с собой у него только крупные купюры. И попросил положить на его счет 500 рублей. Мол на месте и рассчитаюсь. Ну я и положил денег ему на счет. А когда приехал к населенному пункту, то телефон заказчика был недоступен. Прождал на въезде в село около 2-х часов, но на связь так никто и не вышел.

Итогом стало то, что естественно номер оказался левым, никакую фанеру покупать никто не собирался. Пришлось фирме заплатить водителю за выезд, ну и оплатить его оплату сотового телефона. Деньги потеряны небольшие, но все равно как-то погано. Кого винить в данной ситуации – непонятно.

Случилось на моей работе, потому ставлю тег #мое.