ArsenZa

- Если что, мы в одной комнате живем. И вообще-то – не буду!  По четыре сосиски в день, две утром и две вечером – это тот необходимый минимум, который позволит избежать голодных обмороков на занятиях! Если что случится со мной, мама очень расстроится.

- Значит, не дашь? – хмуря густые брови, поинтересовался Гриша.

- Несомненно!

- Отлично! Ну и жри в крысу! А я тогда сейчас такое блюдо замучу, что ты на коленях будешь ползать, слюной обливаясь, чтобы хоть ложечку попробовать. Я рецепт знаю, меня бабушка научила, там один запах будет - закачаешься.

- Ну-ну,- презрительно скривился очкарик. – Видел я, как ты готовишь. Даже картошку одинаково порезать не получается. И сковородка вечно пригоревшая, ничем не отодрать.  И из чего ты это блюдо собрался готовить? Как в сказке, кашу из топора? Но у тебя даже такого инструмента нет. Разве что возьмешь Данины носки. Вот уж действительно аромат сногсшибательный выйдет.

- Ха! Топора нет, но я сейчас найду что-нибудь более современное! – воскликнул Гриша и, окинув орлиным взором комнату, ткнул пальцем в стоявший на окне магнитофон. – Даня, будь другом, одолжи бумбокс на пару дней  ради общего дела?

- Я магнитофон продавать не дам!

- Так я же не это…

- Менять на хавчик, тем более! Он братанский. Братан узнает – в раз башку мне отвернет!

- Ничего с твоей шарманкой не будет, не ссы! Это, так сказать, просто стартовый капитал нашей кулинарной концессии!

С магнитофоном под мышкой, Гриша в три часа покинул общагу, а вернулся только около семи вечера. Он вошел в комнату, с трудом волоча огромную, литров на шестьдесят, алюминиевую кастрюлю, закрытую массивной крышкой. Внутри посудины что-то подозрительно громыхало, но Гриша не позволил соседям заглянуть внутрь.

- Так, Даня, - скомандовал предводитель концессии, - давай кабанчиком метнись на кухню и оккупируй полностью одну плиту. Видишь, какой у нас теперь аппарат. Все четыре конфорки понадобятся точно.

- Хорошо, ща все будет, - радостно воскликнул оголодавший за сутки Даня. – А чего там внутри?

- Секрет! – подмигнул Гриша. – За бумбокс не парься. Я его за кастрюлю в залог оставил в столовке. Вернем кастрюлю, а они нам магнитофон. Пусть там пока тёти золотое очко послушают, им же тоже радость нужна на смене, правда?

- А все-таки, что вы планируете в ней варить? – обходя алюминиевый трофей, поинтересовался Костик – Вы же не собираетесь последовать примеру Гришковца и сварить целиком собаку?

- Слышь, ты, жадюга, давай там, сосиски свои посасывай, а на наше рагу хлебало не разевай! – оскалился Гриша, с трудом обхватывая кастрюлю. – Жратва будет – закачаешься.

В их старой пятиэтажной общаге кухня была только одна на этаж. В обложенной кафелем комнате стояли две обычные газовые печки, а из стены торчала раковина с краном. Спартанскую  обстановку дополнял широкий стол, и больше там ничего не было. Разве что тараканы иногда выползали в надежде урвать хотя бы крошку.

На двадцать комнат этажа кухонного пространства было преступно мало, поэтому когда половина мощностей оказалась занята, возник ропот местных жителей.

Не обращая внимания на возмущение соседей, Гриша взял ведро и быстренько наполнил огромную кастрюлю водой, сыпанул туда соли, перца, лаврового листа и еще каких-то травок из пакетика. После этого он закрыл кастрюлю крышкой и верный Даня тут же поставил на нее принесенную из комнаты двухпудовую гирю. Это стало надежной защитой от посягательств, но Гриша все равно не спешил покидать кухню, зорко обороняя кастрюлю от недовольных и любопытствующих.

- Вы что там, простыни решили кипятить? – поинтересовалась Ленка из двадцать третьей.

Гриша только улыбнулся и покрутил пальцем у виска. Девушка сердито фыркнула, схватила с плиты чайник и зашлепала по коридору. Навстречу из комнаты двадцать один вывалился второкурсник Макс с кастрюлей и, заглянув на кухню, возмутился:

- Эй, чудики, вы не обалдели столько конфорок занимать?

- Да правда, чайник некуда поставить, - поддакнула толстая Катя из двадцать седьмой. – А я хотела еще ведро нагреть. В душе холодная, а мне голову надо помыть…

- Так спокойно, мы заняли печку надолго! – улыбаясь заявил Гриша. - Имеем право, сутки к плите не подходили.  Мне бабушка прислала из деревни целую баранью ногу. Она замороженная была, вот мы её теперь варим целиком, размораживаем заодно. Здоровая зараза, в холодильник не помещается, вот пришлось так.

- Не, ну нормально? – уперла руки в бока Катя. – Я коменде пожалуюсь, вы тут  не одни такие.

- Спокойно, администрация в курсе, я договорился, ей и вахтерше по кастрюльке готовой баранинки отнесу, – ухмыльнулся Гриша. – Если кому срочно кипяточек нужен, могу кипятильничек одолжить.

- А вы что же, просто с бульоном её кушать будете? – поинтересовалась вернувшаяся на шум Лена.

- А что, вы думаете, нам будет не вкусно? – ехидно ответил Гриша вопросом на вопрос. – Или вы имеете дать нам мудрый совет?

- Ну, у нас просто картошка есть, - предложила Лена. – Я подумала, если добавить, может супчик вкусный выйдет.  

- Хм, дайте подумать, - почесал подбородок Гриша. – В принципе там, объем позволяет….

- О, а у нас свекла есть и капуста, – оживился Макс. – Можно бомбический борщец замутить вообще.

- Да парни, идея здравая. Куда вам такую бадью сожрать, даже с комендой в доле, - двинулась в атаку Катя. – Раз печку общую заняли, надо с людьми делиться!

- Так-так, спокойнее! – вскинул руки Гриша, отступая на шаг. – Дамы и господа!  Борщ – это не актуально. Мы будем готовить мое фамильное блюдо – рагу по-хачикарски!

- Ого! Это что такое? – удивленно спросил сосед Макса, Вова, заглядывая на кухню. – Впервые слышу о таком.

- Это изумительное блюдо, для большой семьи, – объяснил Гриша - Готовится из баранины специальным образом. Главное,  чтобы крышку поменьше открывать, там внутри особая атмосфера. В старые времена в горах вообще всем аулом готовили, а на крышку котла ставили каменюку потяжелее… У нас как раз все условия, даже гирька есть.

- А что туда нужно? – спросил Макс. – Капусту со свеклой можно положить?

- Можно! – хлопнув в ладоши провозгласил Гриша. – Так, ребята, кто хочет баранье рагу по-хачикарски, тащите все, что есть съедобного сюда, мы тут быстренько разберемся, что пойдет в кастрюлю. Каждому участнику хоть по одной тарелочке обещаю.

В считанные минуты кулинарная концессия заработала на полную катушку. Загадочное хачикарское рагу допускало практически любые ингредиенты. С легкой руки Гриши, в котел отправились картошка, лук, морковь, капуста, болгарский перец, соленые огурцы, яйца, зеленый горошек, томатная паста и даже лапша быстрого приготовления с гречневой крупой. Прямо на кухне девочки организовали чистку компонентов, а жителями второго этажа овладел настоящий азарт. Добровольцы стучали в комнаты еще не задействованных в конценссии и предлагали пожертвовать что-нибудь в хачикарское рагу. Таким макаром в котел попали даже консервированные маслины без косточек, маринованные шампиньоны и внезапный, нарезанный кубиком, ананас. Вскоре в Гришиной затее приняли участие девять комнат из двадцати, а на кухне было не протолкнуться от акционеров.

Единственным условием приготовления было не открывать кастрюлю надолго. Гриша лично забрасывал подготовленные компоненты в рагу, ловко орудуя широкой разделочной доской, которую принесли девочки из двадцать седьмой. Верный Даня ненадолго приподнимал гирю, Гриша смахивал в бурлящее нечто нарезку с доски, аккуратно зачерпывал ложечку варева, пробовал и, причмокивая от удовольствия, задвигал крышку.

- Великолепно, просто великолепно. Совсем чуточку подождать осталось, - широко улыбаясь, приговаривал кулинар.

Толпившиеся на кухне голодные студенты не протестовали. Многие еще не ездили домой, застряв после переэкзаменовок суровой сессии и теперь с надеждой сглатывая слюну. От кастрюли вкусно пахло мясом и овощами, никто из собравшихся не сомневался, что внутри томится великолепный бараний окорок, прибывший прямо с щедрых кавказских гор от доброй Гришиной бабушки.

Последним на кухне появился Костя, стыдливо сжимая в руках пакет  с десятью сосисками. Две, согласно своему плану, он успел съесть, но остался очень голодным. Потянув носом приятный аромат, парень виновато улыбнулся и обратился к Грише:

- Слушай, извини, что я сегодня, ну можно сказать был резок чересчур. Я хочу тоже, ну так сказать поучаствовать. Ну, скажем, обменять три сосиски на тарелку рагу например?

- Ого! Ишь, как ты теперь запел, дорогой, - ухмыльнулся Гриша. – Давай восемь, меньше нельзя, кастрюля большая, сам понимаешь. Вот девочкам отдай, пусть нарежут мелким кубиком, оно там разойдется хоть чуть-чуть.

Спустя полчаса рагу, наконец, было готово. Гриша вооружил девочек из двадцать восьмой комнаты тремя большими половниками и организовал выдачу дивидендов. В коридоре мигом выстроилась очередь с кастрюльками, мисками и тарелками, а Гриша занял позицию у стола, зорко считая отпускаемые порции. Предосторожность оказалась излишней. Когда все студенты получили вожделенное рагу, в кастрюле оставалось еще чуть больше половины густой красновато-желтой смеси с крапинками оливок и горошка. Очередь расползлась по комнатам, осторожно неся добычу и дуя на дымящиеся тарелки. Гриша, Даня и Костя остались на кухне, трапезничая  за общим столом. Блюдо вышло очень вкусным и напоминало какой-то  экзотический французский суп-пюре.

- Эх, зря ты креветки забраковал, они б тут в тему были вообще, - довольно ухмыляясь произнес Даня. – Слышь, а добавку можно, пока нету никого? Там же где-то еще и баранина должна быть, а то мне чего-то не попалось.

- Бери, бери дорогой, все для тебя, -  махнул рукой Гриша. – Костя, ты тоже накладывай, а то прямо как не родной. Я ж тебе денег должен, ты не забыл еще? Креветки, конечно, дело хорошее, кабы размерзшиеся и чищенные были, а так выходит слишком много возни. Вы запомнили у кого они были? Когда пивную вечеринку забабахаем, они как раз в тему будут.

- Опять ты о своем? – вздохнул Костя. - Сегодня же говорили..

- Проблемы решаются по мере их поступления – махнул рукой Григорий.

Спустя минут десять из  некоторых комнат народ потянулся за добавкой и у многих возник вопрос о баранине. Гриша в недоумении разводил руками и всем отвечал:

- Девочки были на раздаче, все по-честному, я не при делах.

- Ага, только ногу эту не видел никто, может ты нас надул, а её и не было вовсе? – с подозрением прищурилась Катя.

- Но вкус-то есть? – парировал Гриша. – Бараниной пахло? Это блюдо такое, специально готовится долго и под крышкой, чтобы мясо все по кастрюле разошлось. И даже хрящи растворились, типа как в холодце.

- Ну да, вроде мне попадались как хрящики мелкие или что-то типа того, - задумчиво протянул Макс.

- А я не заметил, - возразил Вова. – В холодце оно-то по-другому, хоть  и разваренное, но мясо на лицо.

- Холодец прозрачный просто, а тут сами видите… – не сдавался Гриша.

- У меня тоже вроде попадалось разваренное, - сказал кто-то из задних рядов.

- Хватит трындеть, дайте добавки лучше…

- А у меня вроде не было, хотя правда вкусно.

- Пропустите, задолбали, дайте я сам наберу, пусть попадется кусочек, я пять штук яиц отдал?

- Хоть пару себе оставил или все пожертвовал?

- Да пошел ты…

На шум выползли и те, кто наелся, и в коридоре образовалась гудящая толпа. Гриша картинно вскинул крышку от кастрюли, словно варяжский щит и можно заколотил  по ней половником, заглушая общий гвалт. Когда все притихли и повернулись к нему, коротыш Гриша взобрался на стул и объявил:

- Дамы и господа! Я тут слышу обвинение в моей нечистоплотности. Мол, не было бараньей ноги.  Я считаю, что стоит предъявить доказательства. Вот смотрите.

Он пошерудил в кастрюле половником и извлек одну за другой лопатку, плечо и предплечье, разваренные настолько, что суставы отставали от кости.

- Вот видите, - торжествующе провозгласил он. – Все кости на месте, а мясо разварилось на волокно и по всей кастрюле разошлось, поэтому так вкусно получилось!

- Так может ты кости бараньи туда кинул, а не окорок, - не сдавалась Катя. – Бульон вкусный получился, и запах есть, а про мясо ты нам вешаешь лапшу?

- Я устал от ваших голословных обвинений! – воскликнул Гриша, снова бряцая половником по кастрюле. – Если кто-то не доволен блюдом, я готов вернуть ваши вложения. У меня все записано в блокнотике, я же честный человек. Но и вы с вашей стороны должны возместить, все что уже съели, а так же мои затраты на организацию. И про специи не забудьте. Фиг бы так вкусно получилось, если бы не секретный набор трав от моей бабушки.

Несколько секунд в коридоре царило молчание, а потом студенты один за другим расхохотались и стали выстраиваться в очередь за добавкой. Больше никто сомнений в честности Гриши не выражал.

Кастрюля казалась просто бездонной. Даже после раздачи, добавки хватило, чтобы угостить вахтершу и еще осталось пара литров самой гущины, которую хитрый Гриша припрятал для себя и сокамерников на завтрак. Кости выкинули собакам и потом долго на кухне мыли кастрюлю, которая разумеется не влезла в раковину, и пришлось мыть её на полу, поливая из ведра. Уже ночью ребята вернулись в комнату и недоверчивый Костя спросил:

- Григорий, ну признайся честно, там же не было целой бараньей ноги. Она слишком дорого стоит, и ты вряд ли смог её где-то тут украсть.

- Опять двадцать пять, даже близкие люди не верят, - махнул рукой Гриша. – Я никого не обманывал. Я говорил – целая баранья нога. Она и правда целая, все составные части на месте. А то, что мяса на них был очень тонкий слой, так это же другой разговор в конце-концов.

- Так где ты её урвал все-таки? – полюбопытствовал Даня. – Может там еще есть, так чтоб  мяса побольше? Так я б прогулялся с тобой хоть сейчас.

- Вот же ты бочка ненасытная, - возмутился Гриша. – Я до трассы прогулялся, там рядом с заправкой шашлычная есть. Они мясо с лопаток срезают на люля, а кости остаются. Я помог дрова разгрузить, они мне ногу и специй подкинули. Кориандр там, зира, все дела, я даже точно не знаю какие, но в целом пахнут хорошо. Потом кастрюлю одолжил в столовке, в залог магнитофона и вуаля. По-моему отлично получилось.

- Но это же все равно обман и мошенничество, - возмутился Костя.

- Никакого обмана нет, - возразил Гриша. – Мошенничество – это когда пострадавшие есть. А раз все довольны – никакого обмана. Взаимное сотрудничество получается, во имя всеобщего блага, разве нет? Ты что экономику в школе не изучал, ты же отличник вроде? Если разобраться, вся банковская система в мире примерно так и работает.

- Не так если подумать, пацаны, все в натуре обман вообще, – почесав затылок, объявил Даня. – Вот если эту, как её, ну Матрицу вспомнить. Может вообще все вокруг только кажется, а на самом деле обман и мы для машин батарейки. Но ничего, как-то ведь колупаемся…

- Ох, Даня, тебе бы как-то яснее мысли выражать, а то сытый ты о жратве думать перестаешь и становишься слишком философом, - усмехнулся Гриша. – Давайте спать уже, а то завтра на пары с утра…

– Знаете, по поводу завтра меня мучает еще один вопрос, - никак не унимался Костя. – Там на завтрак есть еще рагу, ну может, на ужин еще наскребем, а как же еще два дня? Что мы дальше кушать будем?

- Ну ты и зануда вообще, - проворчал Гриша, ворочаясь в кровати. – Как говорится – будет день, будет пища, надо только смекалку приложить. У нас вон какое средство производства есть, надо только ингредиент для затравки хороший найти, а остальное приложится. Как насчет чахохбили из голубей? Как думаете, народу зайдет, а?

КОНЕЦ.

Другая история про студентов

- Владимир, поймите, я и так вошла! Я сижу тут с вами который раз, уже час после занятий. В пятый раз принимаю у вас этот несчастный экзамен. Уже разрешила два раза менять сложный билет. И вы все равно испытываете мое терпение, даже не пытаясь отвечать!

- Ну я как бы это… Ну теряюсь в общем с вами тут. Точно помню, читал про это, страницу помню даже, а как с вами сяду, так все, как отрезало… только сел отвечать и все забыл!

- Ох, ну расскажите хоть что-нибудь. Давайте про Екатерину Вторую, подряд, все что знаешь!

- Хорошо… Ну она короче в общем это была… Мудрая очень. Короче и это, как бы сказать, ну любвеобильная, в общем. Короче, очень у неё много было мужчин.

Вова замер, ожидая реакции, но Елизавета Петровна только слегка улыбнулась и бросила на него короткий взгляд поверх очков. Парень решил, что это знак того, что не все так плохо и продолжил:

- Еще она была немецкой принцессой.

- Хорошо, это так. Продолжайте…

- В общем, она не в России родилась, а потом, значит приехала, - бодро продолжал нерадивый историк.

- И что дальше? Давайте по порядку, как она попала в Россию?

- Я точно не помню, но наверное в карете приехала.

- Хм, логично, но я не это имела ввиду. Давайте спрошу по-другому. В чем была причина её восшествия на престол?

- Ну, она это, совершила гвардейский переворот. У неё всегда были любовники в армии, ну среди гвардейцев. И вот один из них подговорил остальных, сделал так, что она стала императрицей.

- И как звали этого человека?

- Сейчас, как же, вот блин, сейчас вспомню. Темный, темницкий… О, Потемкин! Его звали Потемкин, потом в честь него еще крейсер назвали, где еще бунт потом был! – радостно сообщил Вова.

- По видимому история СССр вам куда ближе, - вздохнула преподавательница, рисуя ромашки в открытом блокнотике. – Что вы еще можете рассказать об этой выдающейся женщине?

- Ну, она это, веселая в общем была, любила наряды, там всякие балы, дворцы короче развлечения. Животных там разных и вообще. Короче слухи про неё ходили всякие разные… Вот жители Москвы её вообще так и называли «Шальная императрица».

- Очень интересно. Про источники ваших исторических знаний я даже боюсь спрашивать. Давайте вы может быть что-нибудь вспомните о внешней политике Екатерины?

- Давайте, может быть вспомню, - машинально согласился Вова.

- Я слушаю, - потерев виски, пробормотала Елизавета Петровна. – Давай по порядку, чем занималась Екатерина, с кем вела войны…

- Ну, она, в общем, один большой кос… промах допустила… Короче, она продала америкосам Аляску. И это короче реальная ошибка была. Но я думаю просто это не она виновата, это мужик её, ну Потемкин который, он её  уболтал, а не сама она короче…

Елизавета Петровна устало подняла голову и внимательно посмотрела на смущенно улыбающегося Вову, потом снова потерла виски и спросила:

- Владимир, вы сами понимаете, какую чушь несете? Вас слушать просто невозможно, я считала, что таких отъявленных иди… то есть неучей, просто не бывает в природе. И вот теперь вы, целеустремленно, раз за разом разрушаете мою веру в человечество…

- Простите, Елизавета Петровна, я не специально, - часто моргая, промямлил студент.

- Вот скажите мне, Владимир, честно, что мне с вами делать?

- Понять, простить и поставить тройку,- быстро выпалил парень.

- Ну знаете, я так не смогу…

- А давайте я вам чем-нибудь помогу? – неожиданно предложил настырный троечник, - Куплю там на кафедру чего-нибудь. Коробку бумаги или катриджи для принтера, например.

- Ох, только бытовой коррупции нам с тобой тут не хватало, – вздохнула преподавательница. – Давай зачетку и бегунок. Выстрадал ты свою тройку…

- Ой, спасибо. Я так вам благодарен, вы даже не представляете, как я вам благодарен. – радостно затараторил студент. – Позвольте я вам все-таки чем-нибудь помогу. Может вам покрасить что-нибудь надо или поштукатурить.  Я летом на окнах работал, откосы мазал, у меня хорошо получается.

- Ой, лучше бы вы книжки по истории летом читали.

- Я читал, правда, я же говорю, забываю просто, - вжал парень голову в плечи, пряча зачетку в карман.  – Я серьезно, может быть  все-таки для чего-нибудь пригожусь.

- Хм, я вспомнила об одном деле. Мне тут Игорь Сергеевич  две пачки плитки отдал. В лаборантской  ремонт делали, и вот лишние остались. Уже полгода под столом лежит, все забрать не могу, тяжелая очень. Домой мне надо отнести, сможешь с этим помочь?

- Вообще не вопрос, Это я мигом! Куда отнести только? Назовите адрес.

- Цветочный переулок двадцать семь. Это третий дом от угла, я живу во втором подъезде. Пойдем, я тебе выдам, понесешь сам, а мне еще надо будет в магазин зайти. Подождешь возле подъезда.

- Давайте я лучше возле магазина подожду и пойду следом.

Они вышли из корпуса вместе. Елизавета Петровна двигалась чуть впереди, а коротконогий Вова едва поспевал за ней, держа в руках, словно стопку книг увесистые коробки с плиткой.  Они миновали  парк и свернули к преподавательским пятиэтажкам университетского городка. Здесь Елизавета Петровна ненадолго зашла в «Пятерочку», чтобы купить яйца, хлеб и кефир, и они двинулись дальше в том же порядке. Дойдя до угла нужного дома, Вова остановился и, примостив коробки с плиткой на бордюр, принялся завязывать шнурок на ботинке.

Преподавательница двинулась дальше, не заметив этой задержки. Обходя большую лужу перед подъездом, она приблизилась к кустам, и оттуда неожиданно выскочил здоровенный мужик с седой бородкой-эспаньолкой и заметно полысевшей шевелюрой, резко схватив её за руку.

- Стой, Лиза!  Нам надо поговорить!

- Отпусти Коля, я все тебе уже сказала!

- Нет, подожди, я еще…

- Ай, больно, отпусти, я вызову…

Договорить она не успела. Мужик сгреб её в охапку и заткнул рот лопатой волосатой ладони. Елизавета Петровна выронила пакет, тот бухнул об асфальт, растекаясь белой лужей кефира. Мужик в это время поволок, словно паук муху, свою добычу к черной «Тойоте», припаркованной на газоне.  От угла дома донесся грохот падающей плитки, и в следующий миг  на похитителя сзади налетел низенький Вова. Он с размаху врезал ему по затылку кулаком.  От неожиданности мужик отпустил жертву, она споткнувшись о бордюр, рухнула на тротуар.

- Ой, Коля, стой! Нет… - испуганно воскликнула историчка.

Мужик с неожиданной прытью крутанулся на месте, выхватил из-за пазухи куртки здоровенный кухонный нож и, размахивая им перед собой, заревел:

- Ах ты, пиздолиз малолетний, съебал на хуй пока уши не отхерачил!

Вова молча бросился в атаку и с размаху рубанул ребром ладони по предплечью руки с ножом. В ответ Николай ответил увесистой оплехуой, которую врезал студенту левой рукой.  Тот отшатнулся, и Николай наклонился, попытавшись подобрать упавший нож. Вова воспользовался моментом и с размаху засадил противнику коленкой в лицо.  Тот опрокинулся навзничь и угодил в лужу, подняв тучу брызг. Вова тут же навалился сверху, умело молотя кулаками по лицу нападавшего. Хлопнула дверь «Тойоты»,  и оттуда выскочил какой-то вихрастый юнец с монтировкой, бросившись на помощь Николаю.

- Помогите! Убивают! Вызовите полицию! – завопила Елизавета Петровна, пытаясь подняться на ноги.

Водитель попытался огреть Вову монтировкой по затылку, но тот увернулся в сторону и размашистый удар угодил по плечу. Николай, пользуясь тем, что студент ослабил хватку, укатился вправо и, вскочив на четвереньки, бросился к машине. Водитель выронил монтировку и поспешил следом. Через полсекунды загудел мотор, и «Тойота», не зажигая фары, вырвалась из двора. Елизавета склонилась над Вовой, помогая встать из лужи, а парень испуганно залепетал:

- Простите,  я, кажется, плитку разбил, все так быстро, вот и упустил просто. Ну вот так все и получилось.

- Ничего Володенька, ничего, ты сам как? Голова не кружится? Он тебя не задел?

- Нет, ничего вроде, так по руке слегка.

- Подожди, я скорую вызову, вдруг у тебя перелом? – не унималась преподавательница.

- Да все нормально, измазался только, да джинсы порвал чуток, - отмахнулся студент, с трудом поднимаясь на ноги – У нас в деревне на дискотеке и не такое бывало, меня раз цепью от явы по лицу перетянули, нос сломали, а так ничего…

- Пойдем, ко мне поднимешься, посмотрим, как что, - предложила Елизавета Петровна.

- Да-да, я конечно, я сейчас, только плитку соберу…

- Ох, да шут с ней, господи, пойдем скорей, - махнула рукой преподавательница, но неугомонный Вова все равно подобрал с земли разлетевшиеся из пакета продукты. Из яиц уцелело восемь штук, хлеб вовсе не пострадал, а вот кефир, к сожалению, был безвозвратно испорчен.

- Вы идите, а я сейчас быстренько, только  за кефиром сбегаю, - торопливо предложил парень.

- Успокойся, кефирный рыцарь, я без него переживу, пошли скорее.

Они поднялись на третий этаж, в скромную двухкомнатную хрущобу,  где Елизавета стянула с Вовы разодранную рубашку и убедилась, что удар монтировки не прошел даром. Острым краем железяка не только разорвала рукав, но и оставила глубокую царапину, переходящую в огромный лиловый синяк.

- Тебе стоит обратиться к врачу, - сказала Елизавета. – Конечно, не скорую вызывать, но в травмпункт надо бы поехать, хочешь, я тебе такси вызову?

- Нет-нет, не надо, все хорошо. Я это… Хотел попросить… Можно я у вас в душ схожу?  А то нам в общаге горячую еще не дали.

- Да, можно конечно. Подожди, я тебе сейчас полотенце принесу. А еще вот халат есть. Великоват, но больше не меньше. Переоденешься, а я вещи в стиралку закину…

- А можно еще спросить? Это же ваш муж был, Николай Семенович, зав. кафедрой механизации?

- Да, только бывший муж, мы на развод подали. Не переживай, я все улажу, он тебе ничего не сделает, я с ректором поговорю если что…

- Я не за то, я не за себя боюсь, а за вас просто…

- Давай, иди купайся, потом поговорим…

Она развернулась и вышла на кухню, прикрыла за собой дверь  и принялась возиться с ужином. Поставила чайник, нашарила в морозилке сливочное масло, а в шкафу на полке банку кабачковой икры. Замерзшее масло резалось плохо, а банка икры не желала открываться. Вдобавок кончился сахар, она опять забыла купить. Сердце яростно колотилось, преподавательница никак не могла успокоиться.  Надо было вызвать полицию, но тогда и Вова мог пострадать, он так набросился на этого мудака, мог и нос сломать, не дай бог снимут побои…

Раздался робкий стук в стекло, Лиза обернулась и распахнула дверь.

- Я уже все,- зачем-то констатировал Вова, кутаясь в огромный халат, волочившийся по полу.

- Угу, вижу, кушать будешь? – улыбнулась хозяйка. – Я тут бутербродики организовала. Могу еще яичницу сделать или суп подогреть.

- Да, спасибо, я с удовольствием.

- Так что будешь?

- А можно ну это все? И яичницу с супом…

- Можно!

Парень с неожиданной жадностью набросился на еду, словно долгое время голодал в общаге. Елизавета стеснялась спросить о причине, она молча подавала и подавала на стол. Храбрый гость притормозил только добравшись до чая. Виновато улыбаясь, он пояснил:

-  Я всегда очень кушать хочу, когда волнуюсь. С ваших переэкзаменовок возвращался и булку хлеба съедал за раз.

- Ничего, бывает, ешь на здоровье, это я виновата перед тобой.

- Очень вкусно, правда, суп бесподобный, прямо вообще.

- Я рада, что понравилось. – улыбнулась Елизавета Петровна. – Но тебе наверное уже пора, а то можешь в общагу до десяти не успеть. Я не стала твои вещи кидать в стирку, а то не в чем будет идти.

- Вот я и хотел об этом спросить, можно я у вас тут до утра останусь? Как раз и вещи постираются. Я на полу могу спать, если что…

- Зачем? Ты же можешь в общагу успеть.

- Я боюсь за вас, вдруг ваш этот, ну бывший муж…

- Но я уже замок сменила, так просто в квартиру попасть.

- Он может возле подъезда подстеречь  и вообще.

- Ну, если ты так переживаешь, можешь прийти меня встретить, я обычно в семь тридцать выхожу.

- А вдруг я не успею? Ну что вам жалко? Я честно волнуюсь

- Ох, ну что с тобой делать… Оставайся… Я тебе на диване постелю в гостиной. Только чур не храпеть. Давай, я в душ, а ты пока телевизор можешь посмотреть, вон пульт на столике.

Вова кивнул и расплылся в добродушной улыбке. Лиза не выдержала и тоже улыбнулась. Только сейчас она до конца осознала, чем рисковал этот простоватый парнишка, когда бросился сломя голову её защищать. Распустив волосы под струями воды она наконец расслабилась и сбросила с плеч груз прошедшего дня.

Искупавшись, Лиза прямо в ванной облачилась во фланелевую пижаму с розовыми единорогами. Обычно она носила её только зимой, но сейчас боялась проходить полуголой мимо студента в спальню и предпочла быть лучше забавной, чем эротичной.

Предосторожность оказалась излишней. Когда она вышла из ванной, Вова уже храпел на не застеленном диване, повернувшись лицом к стене.

«Эх ты, защитник, - подумала Елизавета Петровна – Надо бы укрыть, простынет еще, не дай бог.» Она достала с антресоли теплый плед и осторожно укрыла парня, потушила свет и на цыпочках прошла в спальню.

Ночь прошла спокойно, утром Лиза встала первой, успела сварить на кухне овсяную кашу и поджарила яичницу с колбасой. Жаль вместо обычного стакана кефира на завтрак пришлось варить себе и Вове ароматный кофе.

Вова категорически не хотел просыпаться, Елизавета Петровна пару раз окликнула его, когда завтрак был готов, но парень никак не отреагировал. Она осторожно потянула плед, Вова дернулся, перевернулся на другой бок, но все равно не проснулся. Пришлось ласково погладить по голове, и только тогда парень испуганно открыл глаза.

- Доброе утро, завтрак готов, пора вставать.

- Ой, где я, откуда вы? – зевая спросил Вова. – Здравствуйте, Елизавета Петровна.

- Здравствуй, - улыбнулась хозяйка, - Иди, умывайся, там свежее полотенце висит. Вот только зубную щетку предложить не могу.

- Ничего, я обойдусь.

За завтраком Вова смущенно молчал, а хозяйка тоже не знала о чем говорить. Наконец студент решился задать вопрос:

- А это,  ну у вас мужем как?

- Ох, даже рассказывать  не хочу, если честно, - махнула рукой Елизавета. -  Обычная история, он старше меня, я студенткой была, а он преподаватель. Таким уверенным мне казался и мудрым. С учебой мне помогал, а вот у него потом с диссертацией не пошло. Я ребенка очень хотела, а он категорически против был, считал, что работе помешает, хотя сам и не занимался уже толком наукой, так изображал только. С алкоголем начались  проблемы. Плюс налево начал  ходить, студентки молодые, ну сам понимаешь.

- Да я понимаю все, - торопливо кивнул Вова. – Я не об этом  я о том, как дальше быть…

- Давай не будем ладно? – строго попросила хозяйка. – Это мой личный вопрос. Я уже подала на развод, в течении месяца будет суд, поделим имущество и все кончится.

- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Вова.- Тогда на этот месяц я буду вашим телохранителем.

- Это еще зачем? – удивилась Елизавета Петровна.

- Чтобы с вами ничего не случилось, буду вас везде сопровождать.

- Ну знаешь, это уже перебор, - хлопнула она по столу ладонью. – Я категорически против.  Это уже преследование какое-то  и вообще вмешательство в частную жизнь.

Я благодарна за твой поступок, но должны же вообще какие-то пределы быть.

Владимир молча смотрел на неё льдисто голубыми глазами и только загадочно улыбался. В течение следующего дня она наглядно убедилась, что парень не собирается отступать.

Когда она велела ему уйти, он не стал спорить, а вышел в подъезд и терпеливо ждал её появления  на лестничной клетке, а потом целый день непрерывно  сопровождал, каждый раз находясь на расстоянии трех-четырех метров. На время пар он, разумеется,  убегал, но на каждом перерыве появлялся как из под земли все с той же неизменно загадочной улыбкой.

Вечером он проводил её до дверей квартиры и ни слова не говоря устроился на лестничной клетке между этажами. Елизавета Петровна была рассудительной, но упрямой женщиной и просто так поддаваться на наглость не собиралась. Бывший муж её не беспокоил, она сходила на встречу с проректором по учебной работе, и он заверил, что поговорит с Николаем и никакой скандал университету не нужен, тем более с вооруженными нападениями и полицией. Николай вовсе не попадался ей на глаза следующие два дня, а вот Вова неизменно ждал её в подъезде рано утром. Парень по- прежнему сопровождал её в течение дня и вечером провожал до дверей. Теперь настырный студент беспокоил её гораздо больше.

На третий день глубокой ночью она долго не могла уснуть, все ворочалась в кровати, ругая себя  за то, что допустила такое развитие ситуации. Мальчик конечно в неё влюблен, но почему так получилось? И что теперь делать? Интересно, он уходит на ночь или так и ждет её в подъезде? Надо проверить, вдруг он торчит на лестничной клетке, еще не хватало, чтобы соседи ментов вызывали…

Она нашарила на спинке кровати мужской халат, закуталась в него и осторожно выглянула из квартиры. Вова никуда не ушел. Он дремал, примостившись на подоконнике между этажами.

- Вова… Владимир идите сюда!!- позвала Елизавета Петровна.

Но он даже в таком месте умудрялся спать крепко  и не проснулся, пока Лиза не спустилась к нему…Открыв глаза, Вова улыбнулся и радостно пробормотал:

- Ой, что утро уже? Здравствуйте Елизавета Пет…

- Сейчас первый час ночи, – вздохнула Лиза. – Пойдем, у меня на диване место свободно.

- Что, правда можно? – испуганно спросил парень.

- Конечно, раз позвала. Ты как? Голодный? Ужинал вообще?

- Ну я так, как бы… У меня сникерс был…

- Эх ты, чудо… дитя рекламы. Пойдем, у меня там рагу из свинины осталось.

- О! Супер! Это я с удовольствием.

Пока Лиза молола и варила кофе, Вова без лишних слов уничтожил две тарелки картошки с мясом и сам бросился мыть посуду, стараясь быть во всем полезным. Он будто опасался, что преподаватель передумает и после внезапного ужина выставит его за дверь. Взяв кружку с кофе, он тут же ополовинил её могучим глотком и забавно сморщился, вызвав её улыбку.

- Не спеши, обожгешься еще. Печенье будешь?

- Да, я конечно,  с удовольствием… У вас тут так хорошо. Я как будто домой вернулся…

- Уж конечно поуютнее, чем в общаге.

- Нет, я не об этом, я как бы сказать… Можно честно признаться?

- Ну хорошо, давай честно.

- Я как дома у вас, потому, что вы очень мне маму напоминаете. Она тоже учительницей истории была, но я её плохо помню, она умерла, когда я во второй класс пошёл…

- Ого, вот это удивительно. А что с ней случилось?

- Машина сбила в городе, мы в деревне жили, а она в город за покупками поехала, а там такое движение с непривычки. Случайность, на переходе, раз и все…

- Прими мои соболезнования… Я представляю, как это тяжело…

- Да я ничего, успокоился так-то. В начале с батей тяжело было, он очень пил, а потом взял себя в руки и потянул нас с братанами. Я старший, а у меня два маленьких еще. Сказал, что надо сильными быть, что бы не случилось. Вот я теперь и стараюсь… Ой, хотите я вам фотографию покажу.

- Какую?

- Ну, мамину. У меня только одна хорошая осталась, я её в паспорте ношу  с собой всегда.

- Хорошо, покажи, интересно…

Он поспешил в прихожую и достал из внутреннего кармана куртки чуть подрезанный квадратик полароидной карточки, на котором была запечатлена высокая светловолосая женщина с младенцем на руках. Два других мальчика стояли у её ног с серьезными лицами, и только мать улыбалась нежно, как-то даже смущенно глядя в камеру.

- Очень красивая, - сказала Елизавета Петровна. – Гораздо красивей, чем я. Не знаю, что ты в нас похожего увидел?

- Я не увидел, я как бы почувствовал. Столько лет прошло, я её плохо уже помню. Но знаете, голос, улыбка. И как вы на лекциях рассказывали. Так вдохновенно про историю. Вот с мамой так же было. Она так рассказывала всегда, что в голове прямо картинка, как будто мультфильм смотришь. Она нам с братом вместо сказок всегда. Мне особенно про князей нравилось. Владимир там, Александр Невский. И про Ольгу тоже, ну про княгиню, как она за мужа там дала всем. Вот уж великая женщина.

- Ого, так ты оказывается, историю любишь? – удивилась Елизавета Петровна. – Так почему ты пять раз передо мной идиота изображал? Двух слов связать не мог и на самый простой вопрос ответить?

- Я честно очень стеснялся. И даже не столько стеснялся, как боялся, что закончится все, - честно признался Вова. – Вы поставите мне пять в зачетку, и больше не будет повода вас видеть и разговаривать.

- Прямо  пятерку? Ты действительно все знаешь хорошо?

- А вы спросите. Прямо сейчас любой вопрос и вот увидите…

Елизавету охватил азарт, и следующие два часа она атаковала Вову самыми каверзными вопросами из курса истории, какие только могли прийти в голову. Он помнил  все. Даты имена, численность войск и даже такие мелочи как названия населенных пунктов, по которым пролегал путь наступающих армий. Она была поражена.

- Вот это память! И зачем ты все это скрывал?

- Просто очень стеснялся. Я же говорю, мне страшно было, что потом не захотите…

- Да я некоторых подробностей и сама не знала с такой дотошностью. Вот про русский поход откуда?

- Мемуары Армана-Огюста Коленкура, он сопровождал Наполеона во время всей войны. Очень интересный взгляд с той стороны получается.

- И ты что его почти наизусть запомнил?

- Ну, получилось так, что-то в память врезалось. Но некоторые вещи прямо наизусть учил, хотел повторить при случае…

- Это как? – удивилась Елизавета.

- Да вот так, - воскликнул Вова, неожиданно воскликнул Вова, вскочил со своего места, припал перед ней на одно колено и заговорил с вдохновенным пафосом, прижав руку учительницы к своей груди:

Сим будучи терзаем, принял дерзновение, пав к освященным стопам Вашего Императорского Величества, просить, ежели служба моя достойна Вашего благоволения и когда щедроты и Высокомонаршая милость ко мне не оскудевают, разрешить сие сомнение мое пожалованием меня в Генерал-Адъютанты Вашего Императорского Величества. Сие не будет никому в обиду, а я приму за верх моего щастия: тем паче, что находясь под особливым покровительством Вашего Императорского Величества, удостоюсь принимать премудрые Ваши повеления и, вникая во оныя, сделаться вящще способным к службе Вашему Императорскому Величеству и Отечеству.

На несколько секунд на кухне повисла тикающая тишина ночного будильника. Пораженная Елизавета замерла с приоткрытым ртом. Прошло несколько вечных секунд прежде, чем она шумно вздохнула и произнесла:

- Вот это да, вот ты даешь, Это откуда? Тоже мемуары, но чьи?

- Это из письма Потемкина к Екатерине, - торопливо заговорил Вова, не отпуская её ладонь, чтобы она чувствовала, как колотится его сердце. – Я долго хотел признаться сказать. Ну, в общем, я хочу как Потемкин. Быть вашим тайным помощником и защитником. Не мужем, вы не захотите, а хотя бы так. Как вы сказали: кефирным рыцарем. Сопровождать, помогать, защищать, даже если просто…

Она вырвала руку из его вспотевших ладоней и еще пару секунд судорожно глотала воздух прежде, чем смогла найти силы сказать.

- Все, что вы рассказали просто поразительно. Я, конечно, чувствовала фальшь на ваших глупых переэкзаменовках, но такой глубокой причины представить не могла. Я не могу ответить согласием. У нас разные жизни, я старше вас почти на двадцать лет.

- На семнадцать, но это… - попытался возразить осмелевший студент.

- Не суть, все равно вы правильно заметили, почти в матери гожусь. Это будет мучительно для нас обоих. Поэтому ты сейчас послушаешься меня. Пойдешь и ляжешь спать на диване. И это будет в последний раз. В последний раз ты будешь меня преследовать. Я благодарна тебе, мой прилежный ученик и верный рыцарь. Хочешь, считать меня своей императрицей – пожалуйста. Вот я как императрица приказываю тебе: ложись спать и оставь меня в покое!

На Вову было страшно смотреть. Губы изогнулись и дрожали, лоб покрылся линиями морщин. Было видно, что парень сдерживается изо всех сил, лишь бы не заплакать. Чтобы не видеть это пораженное лицо, она отвернулась к окну и стала смотреть на первые осенние снежинки, бурным хороводом кружившие по двору.

За её спиной Вова молча поднялся с колен, прошлепал в комнату и с размаху бухнулся на диван, так что жалобно заскрипели пружины.

Она стояла и смотрела на снег. Тот шел все сильнее и, не смотря на теплые октябрьские батареи, ей от чего-то стало очень холодно. Взяв со стола резинку, она попыталась собрать в хвост растрепанные волосы и почувствовала под пальцами неприятную жирную липкость. О господи, с этой чехардой она третий день голову помыть не может. Вот дура-то а…

Лиза проскользнула в ванную и, включив душ, полезла под тугие струи. Холод не отпускал, Она стояла под горячей водой, выкрутив кран чуть не на полную и все равно её била дрожь. Неприятно покалывало в груди, она смотрела на свою маленькую, чуть обвисшую грудь, худые длинные ноги, намокший старой мочалкой нежный пух лобка. Холод не отпускал, и колени чуть заметно дрожали. Отвратительные ногти с жалкими следами летнего педикюра. Морщины и вены, змеями взбегавшие вверх.

Она выключила воду и потянулась за полотенцем. Вытерлась, и вспомнила, что не взяла пижаму. Опять придется надеть этот огромный мешкообразный махровый халат, который Николай украл в Турции. Но как иначе, проскользнешь в спальню если не…

- Да пошло все к черту! – воскликнула Лиза. – Пошли к черту вы все.  К черту, что там потом. Я хочу, и этого хватит.

Она сбросила на пол полотенце и обнаженной ведьмой пролетела на кухню. Распахнула шкафчик над печкой и достала почти полную бутылку коньяка. Сделала большой глоток прямо из горла, разбросала веер мокрых волос по плечам. Хорошо!  Так тепло и приятно!

Она подхватила с полки пару бокалов и поспешила с бутылкой в комнату. Вова спал прямо в одежде, повернувшись к стене. Она присела у дивана, сделала еще глоток и дернула парня за плечо, поворачивая к себе. Он испуганно уставился на Лизу круглыми глазами, а она подалась вперед и резко поцеловала. Вова испуганно заморгал, не понимая, что происходит. Она отпрянула, встала и, шагнув назад, наполнила бокал.

- Вставай, мой генерал, труба зовет, – весело воскликнула она протягивая парню фужер с коньяком. – Твоя шальная императрица желает, чтобы ты согрел её постель. Нет даже не так… Я хочу, чтобы моя постель теперь всегда была тёплой!

КОНЕЦ

Еще одна история про сложную любовь.

— Веня, ты это уже в прошлом году говорил. Я устала,— взмахнула руками девушка.— Через год цены ещё вырастут, и у нас будет однушка в лучшем случае. А в том доме на набережной возле парка таких свободных квартир уже точно не будет. Помнишь, я фотки показывала, ты же видел, какая там красота.

— Да я помню. Вид, конечно, фантастический, но всё-таки есть незыблемые принципы…

— Веня, ну что тебе стоит? Ты что, не можешь потерпеть один раз ради меня? — Лида потянулась вперёд и схватила парня за руку.— Тебе всего только нужно произвести хорошее впечатление. Они дадут нам денег на первый взнос, а дальше можешь к ним и носа не казать. Они же далеко живут, часто приезжать не будут.

— А со свадьбой как ты им объяснишь?

— Скажу правду. Жили вместе, а расписались чисто под ипотеку, чтобы попытаться в льготную программу попасть. Мама поймёт, она сейчас очень верующая стала, считает — если в церкви не венчались, то вообще не считается. Папа тоже думает, что все это формальности. Они, кстати, вообще под буровой вышкой расписались. Их начальник смены типа обвенчал прямо во время экспедиции. Даже фотки остались: все в рабочих спецовках без этой всей мишуры. А потом они — в церкви, уже я в школе была, когда мы на юг переехали.

— Понятно… Так, подожди, но ты же говорила, что ещё на пятом курсе совсем перестала с ними общаться,— наморщил лоб Веня.— Как я со своей матерью, когда она за этого урода вышла…

— Прости, милый. Я с отцом и правда перестала. А вот с мамой не смогла. Мы всё время переписывались с ней, ну иногда то есть, в вотсапе. Но редко, ты не подумай. Она просто всё время мне сватала сына своей подруги; короче, по классике, ты понимаешь…

— Ладно, а про меня что ты рассказывала?

— Ну что ты очень добрый, что со всеми можешь найти общий язык. Что работаешь в банке аналитиком, а кроме того у тебя есть свои отдельные проекты с…

— А про то, что я — веган и вообще не приемлю издевательства над животными?

— Нет, такого не говорила. Маме фото посылала, она только заметила, что ты очень худой. А так вообще это же личное дело,— главное, что ты меня любишь. Я же тоже дома всегда с животными. И от мяса пыталась давно отказаться. Ну то есть пробовала. Но сейчас не об этом речь. Мне мама рассказала, что моему младшему брату папа целый дом купил. Там у них же, неподалеку. Он там поселился со своей девушкой, а они даже не поженились. Ну вот я и подумала… Мама говорит, что у них ещё деньги есть. Нужно только папу уговорить. Думаю у нас получится, главное — произвести хорошее впечатление.

— Мне кажется — всё-таки это неправильно. Дети не должны выпрашивать у родителей деньги. Это же не игрушка в магазине, типа — «мама, ну купи…».

— Так, стоп, Любимый! Давай разберёмся! Ты что, не собираешься своим детям помогать, ну когда родятся? Ну то есть нашим детям, в смысле когда они вырастут…

— Нет, конечно, собираюсь, я не в этом смысле, я как бы другое имею в виду.

— А почему тогда ты хочешь отказать моим родителям в этом праве? Они, между прочим, для тебя меня родили, всю такую красивую и сексуальную. А ты теперь отказываешь даже в самом минимальном уважении.— Девушка ловко поймала концы шнурка, удерживающего спортивные штаны на узких бёдрах Вени.— Ты же хочешь квартиру с нормальной ванной, кухню с посудомоечной машиной и широкую кровать вместо этого дурацкого матраса?

— Д-да, хочу,— облизнув губы промямлил Веня.— Я просто как-то не думал в этом направлении.

— Зато я подумала,— улыбнулась Лида.— Уже взяла нам билеты на субботу. Слетаем туда-обратно на выходные. Уверена — всё получится, сможем до конца месяца закрыть этот вопрос. Главное, чтоб без этических агитаций. Просто улыбаться и папин шашлык нахваливать.

— И ты даже меня не спросила? — вдруг резко отпрянул Вениамин.— Мы же договаривались всё обсуждать и находить компромиссы.

— Я была уверена, что ты меня поддержишь,— улыбнулась Лида, плавно опускаясь перед парнем на колени.— Ты же не возражаешь против того, что я не стала полностью веганом. От твоего молочка я никогда не смогу отказаться. Иди сюда, мой бычок, подою тебя язычком…

2.

— Ну расскажи, Вениамин, чем ты по жизни занимаешься? — хмуря седые брови, спросил Михаил Иванович.— Ты не стесняйся, у нас тут всё по-простому,— деревня, что ни говори. Хотя местные обижаются, говорят — надо «станица» называть. А я разницы не вижу, деревня — она деревня и есть. Хошь — снимай обувку, пусть ноги с дороги отдохнут, вы, наверное, долго по транспорту маялись. Часов семь, поди, если не больше?

— Да-да, конечно, спасибо большое…— нервно закивал парень и тут же присел на корточки, суетливо развязывая шнурки кроссовок.

Дорога действительно заняла много времени, и он порядком устал. Сначала полуночный подъём, аэроэкспресс, перелёт и потом мучительная борьба с южными таксистами. Наконец за сумму, сопоставимую со стоимостью авиабилетов, они добрались до огромного дома Лидиных родителей.

Хозяин встретил их в воротах усадьбы, разодетый совсем по-домашнему: в необъятной ширины шортах и шлёпанцах на босу ногу. Майки или футболки вовсе никакой не было. Большой пузырь пуза и седая волосатая грудь. Вслед за ним выбежала невысокая пухленькая мать в цветастом сарафане, до невозможности похожая на дочь. Обняла Лиду, расцеловала и как-то сразу увела в дом, оставив Вениамина наедине с только что обретённым тестем.

Парень торопливо снял кроссовки и, секунду помедлив, стянул белые носки с чёрным значком Бэтмена. Неловко взмахнув носками в воздухе, скомкал в руке и сунул обратно в обувь. Надо куда-то деть, не засовывать же в и так набитый рюкзак, а носить в руках тоже неловко. Словно поняв затруднения гостя, хозяин улыбнулся и предложил:

— Да вон поставь прямо на пороге, точно не потеряются. Смотри по плитке не ходи, у нас тут не Москва, уже здорово нагревается. А вот травка в самый раз: не бойся, ступай,— не наколешься. Я специально тут везде такой газон насадил. Не футбольный, а с мягкой травой, чтоб и ходить и лежать приятно. С нашей жарой поливать, конечно, приходится от души. Но ничего, зато какое удовольствие. Чувствуешь, а?

— Да, спасибо, действительно, очень приятно. Я очень давно так… Даже с детства, наверное,— смущённо улыбнулся Вениамин.— Такая лёгкость сразу чувствуется.

— Ха, так это ж буквально, с природой единение, когда живую землю пяткой чуешь!..— расплылся в улыбке Михаил Иваныч.— Ближе — только срать в пургу. Там прям чуешь: сейчас жопой примерзнёшь и частью тундры останешься. Но это я не советую. Лучше босиком по газончику прогуляться.

— О, я вас понимаю…

— Понимаешь? Правда? — Михаил Иванович с размаху хлопнул парня по плечу с такой силой, что тот едва не рухнул на газон.— А как водка замерзает, видел? У нас один чудик-студент навроде тебя раз ящик за порогом оставил. А ночью придавило аж минус восемьдесят. Утром вышли — все бутылки полопались нахрен. Стоит ледяной ящичек. Ну ничё, пришлось в ведре растопить и прям так черпать, кружками.

— Вень, у тебя всё хорошо? — на секунду выглянула в окно Лида.— Если устал — тут в душ или прилечь отдохнуть можно.

— Дочь, не кипишуй, у нас тут путем всё. Ты давай там, со столом помоги, а мы тут пока разберёмся, шашлыки там, туда-сюда, костерок затеем,— громыхнул в ответ хозяин и повернулся к парню.— Пошли, зятёк, накатим за встречу.

Михал Иванович заговорщически подмигнул и, скинув шлепанцы на краю дорожки, зашагал по газону вокруг дома, показывая дорогу. Вениамин, подумав пару секунд, сбросил с плеч рюкзак и, оставив рядом с кроссовками у входа в дом, зашагал следом.

— Ну ты так и не сказал, кто ты по жизни? — напомнил ему хозяин, обернувшись через плечо.— Ирка говорила — ты вроде в банке или что-то типа того?

— Да, я работаю в…

— Проходи вон в беседку, я сейчас…

Парень кивнул и шагнул под увитый виноградом деревянный навес. В угловатой, явно самодельной беседке из грубых брусьев было по-своему уютно. Маленький столик с пепельницей, пара лавочек укрытых потёртым покрывалом.

Спустя пару минут вернулся хозяин, неся под мышкой бутылку водки, а в руках — тарелку с двумя рюмками, зеленью и нарезкой каких-то колбас. Видя недоумённый взгляд парня, пояснил.

— У меня тут в сарае второй холодильник. Резервный, так сказать. Вообще под шашлык, но и от жены заначка. Давай, значит, по одной за знакомство.

— Я с удовольствием!

Рюмки были довольно крупные, хрустальные, ещё советского образца. Хозяин наполнил их от души, так что Веня едва не поперхнулся, но сумел выпить разом. На удивление несмотря на жгучесть внутри спустя пару секунд стало хорошо, голова чуть прояснилась и спало мерзкое оцепенение.

— Ну что ты как не родной, бери колбаску, закуси. Тут в соседней станице мясной цех делает, отличная.

— Нет, спасибо, я лучше огурчик.

— Тоже дело хорошее. В том году сами солили со своего огорода.

— Спасибо, очень вкусные.

Хозяин вальяжным движением отправил в рот пару колечек блестящей жиром сырокопчёнки и, не прожевав до конца, продолжил беседу:

— Ну так что ты там в банке — принимаешь бабло или кредиты раздаёшь?

— Нет, я в банке непосредственно с клиентами не работаю. Я аналитик в техническом департаменте…

— Электрик, что ли? Обрывы ищешь? Или следишь, чтоб лампочки не перегорали? — криво усмехнулся хозяин.— Знаешь, как в анекдоте: сколько нужно бухгалтеров, чтобы поменять…

— Нет, моя работа совсем в другом,— с накатившей храбростью перебил Веня.— Мой отдел координирует работу программистов. Я, например, анализирую запросы контрагентов и формулирую техническое задание по улучшению существующих сервисов и разработке новых, учитывая…

— Это как геолог-разведчик получаешься? Смотришь, где потом бурить будут? — хитро прищурился Михаил Иванович.

— Да, в некотором роде это вполне подходящее сравнение. Просто разработка и внедрение часто требуют много времени, и поэтому нужно…

— Понимаю, понимаю, молодец, дело нужное. Это не за кредиты портки последние с народа тянуть. Ладно… пошли; дровишек принести поможешь и заодно кастрюльку с шашлычком.

Хозяин поднялся и зашагал к обширному кирпичному строению, которое высилось сбоку от беседки. Где-нибудь на побережье Анапы этот сарай вполне сош`л бы за гостевой домик. Внутри обнаружилась обширная поленница дров, большой верстак с инструментами и небольшой холодильник. Хозяин открыл его и сунул в руки Вени здоровенную кастрюлю.

— Неси в беседку, на стол поставь. Я сейчас дрова в мангал закину и шампуры принесу.

— Угу.

Спустя четверть часа в массивном кирпичном мангале загудел огонь, и Михаил Иванович вернулся в беседку с веером сверкающих шампуров.

— Ну давай, зятёк, наливай, чего уж там. Тебе как, Лидка ещё запретов на энто дело не выставила?

— Нет, всё хорошо пока.

— Эх, счастливое дело — молодое.

— Но я и не увлекаюсь особо, так… пиво иногда…

— Ну это пока, как говорится. Лет через десять посмотрим. Мне вот пришлось запасной аэродром тут организовать. Холодильник, понимаешь, в сарае — не от хорошей жизни. А вообще схрон в тайге первое дело. Вдруг чего, а у тебя запас стратегический… Ну что ты налил как украл? У меня там ещё две бутылки. Давай по полной, не стесняйся, ты чё, не мужик?

— Да-да, конечно, я просто…

— Ну давай, за родителей.

Веня опрокинул полную рюмку в себя только до половины и тут же спрятал её в кулаке, скрывая, что не допил до конца. Пригодился опыт корпоративов, там на пьянках тоже некоторые по полной пытались наливать, особо старались энтузиасты из службы безопасности. Но там сложно было вылить, а тут кругом газон, красота, следов никаких. Веня ловко воспользовался моментом, и когда тесть отвлекся на мангал, быстро плеснул остаток через плечо. Фух, вроде ничего не заметил. Однако перелёт и скудная закуска давали знать. Плюс жара ещё. В голове кружилось.

К сожалению, третью рюмку ждать не пришлось, и тут уже Веня постарался осилить только треть и вылить остальное, но это всё равно оказалось много, так что и на лавочке усидеть было совсем непросто. Михаил Иванович уже заметно подобрел и весело рассказывал, как в тундре на скважине вышел ночью в туалет из вагончика, не захватив с собой ружьё и, конечно, столкнулся с белым медведем:

— Ну, думал,— всё, пизда мне, найдут черепушку утром обглоданную. Здоровый, зараза!.. Видать по мусорке рыскал, а тут говно тёплое учуял и прибежал. Это ж кто вблизи видит — враз обосрётся, а он, видать, что добыча — знает уже…

— И как же вы смогли спастись? — восхищённо поинтересовался Веня, надеясь, что хозяин за разговором забудет налить в четвёртый раз.

— Да чудом, то и спасло, что штаны не успел застегнуть. Ремень, значит, сразу дёрнул, в руке перехватил и уебал прям промеж глаз пряжкой.

— И что, убили?

— Да какой там!.. Ору и ебашу. Хорошо, ремень у меня мощный, солдатский, с квадратной пряжкой. А пряжка ещё и свинцом залита. У меня кореш был, Серёга, здоровый такой, кликуха Вертухай. Он в натуре в лагере охранником служил одно время. Так вот он меня фокусу этому научил — пряжку свинцом залить. Оружие всегда с тобой, получается. Хочешь — кастет, а хочешь — кистень. И ведь сколько раз пригодилось!.. Жаль, теперь вот на пузе ремень не сходится,— весело засмеялся Михаил Иванович, похлопывая себя по объёмистому брюху…

— А с медведем что произошло? Он убежал?

— Да, но недалеко. Наши на шум выбежали, пристрелили. Башка разбита оказалась в кровь. Мужики мне сперва не поверили, а я им под нос — пряжку, всю в крови и в шерсти медвежьей. Ну тут уж все, конечно, охерели. Так потом сами в пряжки давай свинец заливать. Ну так, на всякий случай, мало ли чего.

— Да уж, просто ужасная история.

— Ну я то даже толком испугаться не успел. Больше боялся, что хер отморозил, потом стоять не будет никогда. Я ж его без штанов лупцевал, стоя с голой жопой. Ну ничего, потом когда домой ехал, с проводницей проверил — всё работает, аж бегом. Она потом со своего купе утром еле выползла.

— Понятно…

— Но ты смотри у меня. Чтоб ты сам от Лидки ни-ни, а то я тебе!..— тесть сунул под нос Вене волосатый кулачище.

— Конечно, я её очень люблю и в мыслях никогда…

— Ха-ха, да я шучу,— весело подмигнул хозяин.— Мужик мужика всегда понимает. Оно дома-то, конечно,— да, а как в отъезде — другая история, туда-сюда, сам понимаешь. Ладно… чё там с костром. Кажись, хорошо прогорело. Давай пора шашлык нанизывать. Умеешь?

— Нет, я вообще как-то…

— Ничего, ща научу. Это дело тонкое…

Михаил Иванович подхватил шампур и принялся протыкать им огромные куски отвратительного серо-склизкого мяса с грязно-белыми прожилками жира. Один вид этой полуразложившейся в маринаде мёртвой плоти, вызывал тошноту. А о том, чтобы взять это в руку, да не дай бог ещё потом есть!..— нет, невозможно. Совершенно невозможно. Тут бы от рвоты сдержаться найти в себе сил. Так дыши глубже, ещё глубже, вот так. Глубже дышать. Найти способ отказаться.

— Ты чего, заснул, что ли? Бери вон шампур и вот так, ровно посередине…

— Нет, я просто. Это же свинина, наверное?

— Ну дык. Конечно. Вчерась тут на рынке взял, отличная. А ты что, из этих что ли? По роже не скажешь, а хер отрезанный?

— Нет-нет, что вы… Просто у меня сильная аллергия. Даже если в руку возьму — сыпь, раздражение, потом могу начать задыхаться.

— Ох, чёрт, вот незадача. Кабы я знал, захватил бы баранинки. А так как мы с тобой накатили, уже на рынок ехать не вариант.

— Ничего. Я с лёгкостью обойдусь, у вас замечательные огурцы.

— Да ну что ты. Корова, что ль? Кормить тебя силосом.

— Уверяю вас, меня овощи вполне…

— Ха! Овощи, говоришь? А ну-ка пошли. Сейчас всё решим по-бырому.

Михаил Иванович уверенно бросил наполовину нанизанный шампунь на стол и зашагал через сад куда-то в угол двора. Веня неохотно поспешил следом. Там за невысоким заборчиком обнаружился солидный огород с автономной системой полива и развесистыми кустами помидоров, яркого болгарского перца и ещё какой-то аппетитной зелени вроде кабачков, огурцов и баклажанов. Кажется, проблемы с питанием никакой не будет, осталось только попросить Лиду…

— Знатный огород, правда? — подмигнул Михаил Иваныч.— Удачно мы сюда пораньше перебрались. Я-то думал — только к пенсии соберусь. А тут кореш вышел в «Роснефти» в начальники. Ну и просуетился, значит, устроил сюда директором нефтебазы. Дело, конечно, непростое, зато есть где развернуться. И время потом для огорода находится. Но по весне, конечно, узбеков нанимаем, самим уже не управиться.

— Очень впечатляющие результаты.

— А то! Пойдём-пойдём, ща мы тут быстренько! — окрикнул его хозяин, когда Веня задержался сорвать сочный помидор.— Есть тут у меня одна заначка…

Он подошёл к расположенному за огородом приземистому строению из каких-то грубых,— может быть, глиняных,— блоков, крытому старым шифером и, отворив кривую деревянную дверь скрылся внутри. Парень двинулся следом и почуял неприятный запах.

Это был курятник. За натянутой поперёк помещения сеткой выхаживали куры. Слева — худые и бурые. А справа — тучные белые. Михаил Иваныч перегнулся через загородку и ловко поймал одну крупную белую курицу за ногу. Бедная птица испуганно забила крыльями, истошно закудахтала, но хозяин не обратил на это никакого внимания.

— На, подержи. Сейчас топорик найду, тут где-то в углу был, кажется.

— Подождите, зачем…

— Чего зачем?

— Ну топор, курица… Я же сказал, мне овощей хватит.

— Эй, зятек, ну ты чушь-то не мели. Какой же ты без мяса мужик? Будешь ходить голодный. Ты не думай, Ирка сейчас быстренько ощипает, угли выгореть не успеют. А я абрекам позвоню, мне назавтра привезут баранинки.

— Нет, я хотел сказать — не нужно, совсем не нужно сейчас эту бедную птицу так…

— Ты чего такое несёшь?

— Я против…

— Чего против?

— Отпустите, пожалуйста, птицу, не нужно убивать её для меня…

— Это ещё почему? Ты что, брезгуешь? Это ж бройлер, он нежный. Несушки вон красные, они только на бульон.

— Я против мяса вообще! Я веган, я не приемлю любого убийства животных…

— Чегось? Ты небось ещё и в жопу долбишься по тихой грусти? — размахивая в воздухе курицей, заорал Михаил Иванович.— На хрена ты вообще пристал к моей Лидке? Ты что, тут на наследство решил хавальник разинуть, а?

— Мне ничего не нужно, я её люблю, правда…

— Любишь, значит. Типа мужик, да по бабам… Не пидорас?

— Нет, моя ориентация традиционная, если вас это так интересует,— резко огрызнулся осмелевший Вениамин.— Немедленно отпустите птицу!

— Ишь ты! А ты давай докажи, что мужик! — яростно воскликнул хозяин.— Держи топор, вон колода, отмахни куре голову. Слабо? Вижу, что слабо. Ты не мужик, так,— сопля потому что. Вали давай, чтоб ноги твоей в моём доме не было. А с Лидкой я отдельно поговорю. Чей-то она такую падаль подобрала.

— Вы не имеете никакого права так со мной. Как вы смеете…

— Ишь какой!.. Ещё как имею. Потому что я мужик, а ты — сопля. Есть у меня сила, а у тебя — никакой. Ты ж если магазина в городе нет, сядешь просто и с голоду сдохнешь… Размазня полнейшая, а не человек…

— Никто не дает вам права меня оскорблять. А между прочим, я…

— Головка от хуя! Я тебя с первой секунды выкурил, шпентиль! Давай, докажи, что не зассал. Вот топор — вот курица. Или мужик, или пидарасина — других нет вариантов.

— Мне плевать на ваши убогие криминальные замашки. Это ниже моего достоинства.

— Ха, да отсюда видать, как коленки трясутся. Мужика сразу видно, он или способен, или не мужик. Гляди, ща рубану, а ты от крови в обморок брякнешься…

Михаил Юрьевич шагнул в полосу света открытой двери, перехватил курицу поудобней, прижал к щербатой колоде и замахнулся топором. Веня видел всё как в замедленной съемке: топор медленно пошел вниз… тёмное лезвие вдруг ярко блеснуло кромкой на солнце, и парень бросился вперёд. Раздался глухой хруст, переходящий в стук. Тяжелое лезвие ушло в колоду на добрый сантиметр. Испуганная курица, перепачканная в крови, заметалась по сараю, бешено кудахча,— и вдруг вырвалась наружу. Михаил Иванович вытращив глаза смотрел на залитую кровью колоду, где рядом с вонзившимся топором лежал Венин большой палец. Парень не сразу сообразил, вскинул левую руку к глазам, проследил за сбегающим по локтю ручейком крови. Два раза согнул и разогнул выжившие четыре пальца и рухнул лицом вниз, потеряв сознание.

3.

— Здравствуй милый, наконец-то ты очнулся,— улыбнулась Лида, едва он открыл глаза.— Пить хочешь? Доктор сказал, что уже можно.

— Хочу…

Она склонилась над кроватью и осторожно дала ему выпить из кружки. Голова кружилась. Веня посмотрел на руку: вся чуть не до локтя забинтована.

— Доктор сказал, что всё пришили, операция успешно прошла,— торопливо затараторила Лида.— Папа с мамой очень переживали: повезло, что папа сразу догадался палец в морозилку сунуть, замороженным привезли, не было отторжения. Конечно, время ещё покажет. Но доктор сказал, что всё нормально, такие свежие приживаются всегда.

— Сколько? Сколько прошло времени? — проговорил с трудом Веня.

— Почти сутки. Не бойся, всё хорошо. Я позвонила к тебе на работу. Рассказала про несчастный случай. И полиции тоже. Они завтра придут, ну такое дело, надо чисто для формальности…

— Что? Я не понимаю…

— У меня новость хорошая. Нам папа «Рено Сандеро» подарил! Теперь мои права пригодятся! Сможем не самолётом, а на машине обратно поехать. Вот смотри: ключи, какие красивые.

— Подожди, твой отец хочет…

— Да, он и на первый взнос денег даст. И потом поможет. Я уже позвонила застройщику, нам ту квартиру с видом на парк зарезервируют. Но ты не переживай, мы тут ещё на неделю как минимум, чтобы проверить, что всё хорошо срастается. Но папа сказал — хирург очень хороший.

— То есть ты хочешь, чтобы я полиции сказал, что это несчастный случай?

— Ну конечно! Это ведь несчастный случай и есть! Ты держал курицу, а папа случайно попал по пальцу. Он просто растерялся, а ты много крови потерял, но это ничего. Я уже сдала для тебя, у нас же группа одинаковая. Теперь всё хорошо будет… Папа тобой очень гордится. Говорит — стойко держался. Настоящий мужик!

Другая моя история (о большой любви)

— Нет, я лучше этого гада прижму! Я этого так не оставлю. Выкину этого урода, а ты вернёшься и будешь, как раньше…

— А что ты можешь? В полицию пойти? Но у нас нет никаких доказательств. А у него — связи. Он ещё когда директором рынка был, там всех потом посадили, а он выкрутился. И этот ещё, Виктор Михайлович, начальник охраны, его подручный,— он же бывший то ли мент, то ли вообще ФСБ-шник. Пожалуйста, не лезь в это, есть другие места работы…

— Да, ты права, полиция тут не поможет… Но я с ребятами посоветуюсь в кружке, у меня там ученики толковые.

— Рома, ты чего? Они же дети! Что твой программистский кружок с этим поделать сможет?

— Ха, не бойся, Лен, есть одна идейка. Я всё аккуратно сделаю. Остап Бендер чтил Уголовный кодекс — помнишь, да?

— Рома, мне всё равно страшно. Он опасный человек. Когда прижал к столу в кабинете, я уже думала, что не выберусь. Я только теперь поняла, почему Люда уволилась, заведующая молочки. А вместо неё совсем девочку повысили, без высшего образования вообще. И в отделе кадров эта мымра лыбилась, когда я заявление писала. Они все там всё знают. Это как против системы бороться — невозможно одному, ты же понимаешь.

— У вас там прям бордель, а не гипермаркет. Но ничего, это мы поправим. Тебе же нравилась работа, правда? Вот и давай бороться. Если бежать всё время, нигде хорошо не будет.

— Да работа хорошая, я думала — ещё годик, потом, может, в декрет, а теперь… Рома, ну как бороться? Я даже не знаю, как мне вернуться, чтобы теперь две недели отрабатывать. У меня просто сил нет, я не знаю…— девушка всхлипнула и уткнулась парню в плечо.

— Подожди, а ты не думала… Ну то есть не хочешь позвонить этой Люде, которая вдруг уволилась,— может, она по той же причине? Тогда если вместе объединиться…

— Ром ну ты что? Я такое не расскажу никогда, я тебе не решилась, если бы не... Я так… Это так стыдно, а если ещё во вранье обвинят. Как доказывать? Мне никто не поверит.

— Так, ладно, давай сначала успокойся. Завтра поедешь к маме и поживёшь там эти две недели. Пока я всё сделаю. Сходи в поликлинику к тёте Вере, чтобы она открыла больничный. Отдохнёшь, сил наберёшься. А я всё сделаю.

— Рома, не надо, я прошу! Не хочу, чтобы ты пострадал. Разберёмся как-нибудь с ипотекой…

— Леночка, милая, ну не плачь. Теперь только этот мудак страдать будет. Расскажи мне про него подробно всё, что знаешь.

— Зовут Владимир Александрович. Он был директором Восточного рынка. А потом к нам перешёл, когда рынок снесли. Ему лет пятьдесят, наверное, а до этого вроде военным был или тоже ментом, я точно не знаю.

— И как такой попал в европейскую компанию?

— Ну я же говорю у него везде связи. Ты — обычный айтишник, ну ещё в школе работаешь, куда тебе!.. Не лезь, пожалуйста, ты ничего не сможешь.

— Верь в меня, любимая, я всё смогу!

2. — Витя, бля, какого хуя?! Вы уже три дня никого поймать не можете. А у меня списания уже на сто тысяч почти! Это если ещё технику получится уценить в испорченных коробках. А так вообще все двести выйдет. Людей в ночь вывожу разгребать эти тележки сраные, в складе пёрднуть негде! А средний чек как просел?! Тележек пустых нет, народ берёт по минимуму и сваливает. Ты понимаешь или нет, что у нас провал будет?

Взбешённый толстяк вскочил из-за стола и помахал кулаком перед носом лысого охранника, подобострастно замершего посреди кабинета. Потом отшатнулся и рухнул обратно в кресло, тяжело хватая ртом воздух. Охранник виновато развел руками и промямлил:

— Владимир Саныч, ну что я могу?.. Что им предъявить, объясни мне? Ну ходят люди, кладут товары в тележку, молодёжь в основном. Это ж магазин, это делать можно — никакого криминала. А потом бросают полную телегу в проходе и уходят. Мы остановили сегодня одного. Типа чего тележку бросил? А он — а я кошелёк дома забыл. И что теперь? Бесплатно ему отдать, что он там нагрузил?

— И что, ты отпустил? Надо было подбросить что-нибудь и предъявить кражу. По камерам там посмотреть или ещё как. Он же пойдёт, ещё тележку возьмёт и опять нагрузит. Один человек за день нам штук двадцать таких в раз организует.

— Ну так а я причём? Ты давай вставь пропиздон своим бабуинам, пусть шустрей разгребают, расставляют всё по местам. И не будет убытков тогда.

— Шустрей, бля? Ты чё, совсем охуел, что ли? Сто пятьдесят тележек, доверху набитых. Как их, блять, разобрать и по местам расставить? Это сколько времени нужно по всему магазину бегать. А сроки? Там же из холодильников тоже. И всё вперемешку: утюги, продукты, мука, гандоны, тряпьё с бананами. И обязательно, суки, рыбу замороженную или мясо в середину суют, чтоб протекло и завонялось. Пидарасы! Там мало разгрести, там на списание половину. У меня люди с ног сбиваются. За сегодня восемь заявлений на увольнение, ты понимаешь? Надо срочно с этим что-то решить, пока в центральный офис не расчухался.

— Я так это, обмозговал, значит, ну стратегически. Выходит — это кто-то спецом под тебя копает. Измором решил взять. Надо бы причину устранить, получается.

— Херасе ты стратег! Наполеон, бля! Я это ещё на второй день понял. Причину, бля… Ну так давай ищи, устраняй. Кто у нас тут за безопасность?

— Ну так, это ж форс-мажор получается. Пишите в офис, пусть людей пришлют, юристов там или как ещё на помощь.

— Витя, ты — идиот? Может, вообще сразу заявление на увольнение написать или как? Я тебе сказал: решай проблему. Поймай одного из этих гандонов, запри в подсобку и коли, пока не признается, кто это всё затеял. Ты что, там у себя в отделе зря столько лет штаны просиживал? Что, я тебя учить должен? Давай бегом в мониторную и поймай мне «языка», понял?

— Владимир Саныч, но так это… У нас же нет оснований.

— Да подбрось ему хоть «Жилет» по карманам, батарейки там или ещё что-нибудь. Бери как за кражу и дави, пока не сознается.

— Будет сделано!

— Давай знаешь, что… Звони сразу, как поймаете. Я сам с этой мразью поговорить хочу лично.

— Угу…

Звонок от начальника охраны раздался только через два часа. В кабинет привели юношу лет шестнадцати с едва заметным светлым пушком на щеках. Парень совсем не выглядел испуганным, несмотря на грозный взгляд директора и присутствие Виктор Михалыча с парой мордоворотов. Директор с ходу перешел в атаку:

— Ну что, парень, попал ты на три годика. А может, и на все пять, если товары в тележке дорогие.

— Дайте мне позвонить! — с неожиданной наглостью ответил пленный.— Я должен сообщить родителям. Вы не имеете права говорить со мной без их присутствия!

— Мы сами сейчас сообщим! — рявкнул директор, саданув кулаком по столу.— Сперва в полицию, потом они уже сами. И поедешь ты ночевать в обезьянник.

— Я ничего не сделал, вы схватили меня незаконно. Вызывайте полицию.

— Не сделал, да? А воровство? Виктор Михалыч, вы провели обыск?

— Ну я как бы это…— замямлил начальник охраны.

Директор сердито зыркнул на подчинённого и поднялся из-за стола.

— Значит, сейчас вызовем полицию и проведём. Да, в принципе, обыск не нужен: у нас все есть на видеозаписи. Закроем тебя в холодильной камере, посидишь, подумаешь,— хищно оскалился Владимир Александрович.— Ты понимаешь, что попал на особо крупный размер, или не понимаешь?

— Я не понимаю, о чём вы. Немедленно верните мне смартфон! Мои родители напишут заявление о грабеже!

Внезапно на столе директора запиликал внутренний телефон. Хозяин поморщился, но повернулся и взял трубку:

— Да! Слушаю. Нет, не пускай ко мне никого, я занят. Какой ещё дядя? Что за адвокат… Да, задерживали. Нет, не надо полиции. Ладно, Марина, давай, проводи их ко мне в кабинет, я сам разберусь.

Парень расплылся в ухмылке и попытался высвободить руку, но здоровенный подручный Виктора Михайловича по-прежнему крепко сжимал его запястье.

— Отпустите, мне больно… Это незаконное лишение свободы!

— Поговори мне ещё…— рявкнул директор.— Ты у меня так просто не выкрутишься.

Спустя пару минут в кабинете появился Роман в сопровождении высокого человека в костюме, с аккуратной бородой, постриженной по последней моде.

— Добрый день, я Роман Игоревич, дядя Данила, а это наш семейный адвокат, Максим Олегович,— с порога заявил парень, средним пальцем поправляя очки.— Я так понимаю, произошло какое-то недоразумение?

— А как же, ваш племянник совершил кражу и порчу имущества! — резко закричал директор.— И, как показывают имеющиеся у нас видеозаписи, порчу неоднократную. Рецидивист ваш племянничек, значит…

— Вы уже обратились с заявлением в полицию? — чуть улыбаясь, поинтересовался адвокат.

— Нет, мы пока задержали. Сейчас мы…— директор на секунду замялся.— Сейчас мы давайте поговорим, так сказать, свойским порядком. Я хочу знать, кто… кто надоумил мальчика нам товар портить?

— Я ничего не портил! — воскликнул Данил.— Я просто пришёл в магазин, а меня схватили и притащили сюда…

— Ты складывал товары в тележку и бросил её в магазине! — заорал директор.— Вчера и позавчера. И товары из-за это портились! Рыба на текстиль протекла, на майки, кроссовки. Коробки с фенами размокли. Это не порча, что ли? Тебе не стыдно вообще?! А ну говори, кто тебя подослал.

— Позвольте, кто вам разрешал кричать на ребёнка!..— нахмурился адвокат.— У вас есть доказательства умышленной порчи?

— Да, он делал так несколько раз! — сорвался на крик директор.— И он, и дружки его.

— Что делал несколько раз? — переспросил Роман.

— Товары вразнобой в тележку складывал!

— Но позвольте, так делают тысячи других посетителей. В этом и смысл универсальных магазинов,— улыбнулся адвокат, махнув рукой в окно кабинета, выходившего в торговый зал.— Вы что, и всех остальных будете задерживать?

— Но он не оплачивал на кассе. Бросал полную тележку в зале! — все больше свирепел директор.

— И что? Это запрещено каким-то законом? Потрудитесь назвать статью, я полюбопытствую,— продолжал наступать Максим Олегович.

— Это я не смотрел ещё, но я подтяну юристов. В любом случае ущерб большой имеется,— пробурчал директор, зачем-то перебирая бумажки на столе.

— Ну с этого прежде всего нужно было начинать,— грозно произнёс адвокат, бесцеремонно поставив портфель на директорский стол.— А не задерживать несовершеннолетнего без каких-либо причин…

— Немедленно отпустите мальчика! — громко воскликнул Рома.— Иначе я сам вызову полицию! И напишу на вас заявление за похищение человека и незаконное удержание. Даня, они тебя били?

— Вот этот за руку так схватил, что теперь синяк будет,— поспешил ответить мальчик.

— Сейчас и «скорую» вызовем, чтобы зафиксировать побои,— вмешался адвокат.

— Слышь, ты, умник, я тебя…— завёлся директор.— Да ты знаешь, на кого…

Виктор Михайлович поспешил подскочить к шефу и зашептал на ухо:

— Уймись, Вовчик, не лезь в залупу. Адвокат дело говорит: менты приедут — мы тут встрянем крепко, нам предъявить нечего. Давай отпустим, ну их нахуй…

Державший Даню охранник отпустил его при первых словах о побоях. Директор замер, яростно сжав губы. Лицо его так побагровело, что, казалось, голова вот-вот взорвётся созревшим прыщом и выплеснет густую капельку гноя. Роман обнял Даню за плечо и молча двинулся к выходу. Адвокат подхватил портфель и двинулся следом. В дверях парень запнулся и спросил.

— А мой телефон? Его этот забрал, лысый.

— Верните имущество, иначе будет ещё и грабёж,— строго сказал адвокат.

Начальник охраны слегка кивнул и вытянул из кармана аппарат. Максим Олегович брезгливо взял его и, обмахнув платком, протянул парню.

— Проверь: целый? — уточнил Рома.

— Да, вроде нормально,— кивнул парень.

— Ладно, пошли.

После их ухода в кабинете ещё пару минут царило гнетущее молчание. Наконец Виктор Михайлович кашлянул:

— Кхе, ну так что мы это… Что делать будем теперь?

Директор, тяжело ступая, подошёл к стоящему в углу шкафу, достал бутылку коньяка и налил полную рюмку. Виктор Михайлович чмокнул губами, надеясь на угощение, но вторая рюмка осталась пустой. Владимир Александрович выпил залпом, закрыл шкаф и произнёс:

— Значит, так. Враги серьёзные, а мы теперь в осаде. Завтра магазин закрыт будет.

— Что, совсем? — испугался охранник.

— Пошел вон, развесил тут уши,— рявкнул на него директор.— Так, Витек, а ты сядь.

Он подождал, пока за охранниками закрылась дверь, и продолжил:

— Завтра магазин не работает. Устроим санитарный день, чтобы разобрать все тележки и провести списания. А потом ты установишь пост из двух охранников на парковке. Где тележки стоят, понял?

— И что?

— И твои дуболомы будут тележки только взрослым людям выдавать. Понял?

— То есть как?

— Да так! Лет с сорока только. Молодёжь пусть вон с корзинками. Я специальные правила подготовлю. Чтобы ни одной тележки этим мудакам, усек?

— Ну так это… неудобно как-то… Будут бузотерить.

— Неудобно срать с бутылкой в жопе! Мы так с тобой вообще погорим на хрен. Видишь: гандоны в самое сердце бьют!

— Ну как скажешь, а может, это… Просто неделю отпуска? Ну типа закроем магазин и пересидим, пока они успокоятся?

— Да ты что, охренел, что ли? А убытки за простой? И вообще эти хитрые падлы… Как они адвоката так быстро. Этот крысёныш позвонил, что ли?

— Никак нет. Его сразу повязали, и руки за спину. Как только кассы прошёл.

— Вот видишь: у них всё схвачено. За этим шкетом следили. Как его повязали — сразу адвоката вызвали. Им только того и надо. Это точно Петровна, с бульвара Троцкого. Меня подсидеть решила, в её гипере проходимость хуже, вот и решила потеплей местечко занять. Ну ничё, сука, я ей устрою…

— Так, а что мне…

— Дуй в диспетчерскую, пусть созовут заведующих на экстренное совещание.

3. — Понимаете, господин Лярошь, ничего не помогает,— согнувшись над столом в подобострастном поклоне, причитал директор.— Уже больше десяти дней магазин подвергается ужасающему вандализму. Это просто чудовищно.

— Я понимаю, но меры вы же принимаете? — спросил худощавый седоволосый француз, внимательно просматривая лежащие перед ним бумаги.

— Конечно, мы делаем всё, что можем. Я лично выкатывал со склада тележки, но их продолжают заполнять и бросать. Только за сегодня уже больше пятидесяти. Ничего не можем с этим поделать. Без вашей помощи, разумеется.

— И какой вы видите решение? — медленно проговорил Лярошь, не поднимая головы.— Как мне сказала наш пресс-секретарь, вы уже вызвали скандал с тележками для людей. Есть обсуждения в Интернете этого спорного решения. Какие ещё вы делаете действия теперь? Вовсе отказаться от телег?

— Нет-нет, нужно всего лишь временно увеличить штат на тридцать человек. Чтобы они успевали оперативно разгружать брошенные тележки.

— Вы понимаете, это очень странно. Наша международная сеть «Гошан» никогда не сталкивалась с подобными вызовами, насколько мне известно. Вам удалось выяснить причину? Это какой-то молодёжный… как это будет… игра?

— Я думал так, господин Лярошь, но после того, как мы запретили молодёжи брать тележки, тем же самым занялись бабушки.

— Бабушки, это слово… Не совсем понимаю, чей они.

— Ну то есть пожилые женщины, пенсионерки лет шестидесяти и больше.

— Вы пытались с ним поговорить?

— С кем?

— С пожилой женщиной.

— Да-да, конечно. Но это не помогло, они скандалили ещё больше. Я понял, что тут дипломатического решения нет. Силового — тоже. Мы можем только проявить стойкость. Когда-нибудь им просто надоест этой дурью маяться.

— Хорошо. В этом смысл есть. И сколько долго вам понадобятся эти дополнительные люди?

— Ну месяца два… может, три максимум. Можем провести их по срочному договору или как там будет лучше для бухгалтерии. Дольше трёх месяцев не продлится. Наша задача — снизить потери на это время.

— Если платить этим работникам минимальный прайс, это получится двести пятьдесят тысяч в месяц без расходов выплат и формы. Это много будет за три месяца, с учётом уже теперь потерь.

— Простите, господин Лярошь. Но нет никакого другого выхода. Вам не нужно было прилетать, я в письме сообщил всю ситуацию.

— Выход есть: устранение причины конфликта ситуации.

— Но это невозможно. Мы пытались узнать, но, бля, молчат, как рыба об лед.

— Не очень понимаю вас. Но мне причина вашей проблемы ясна. Я получил письмо перед вашим и решил приехать лично. Вот, читайте.

Господин Лярошь извлек из папки распечатку и протянул побледневшему директору:

— Но тут по-английски.

— А что ваш уровень знания?

— Но я это… ну когда в компьютере…

— Кто принимал решение о вашем трудоустройстве?

— Аркадий Абрамович, региональный директор. Я звонил ему, но он велел вам письмо направить.

— Я думаю — имеем тут высокую некомпетентность и злоупотребление. Позовите мне заведующую отделом кадров. Мне необходим список уволившихся сотрудниц.

— Подождите, но как это…

— Это очень скандальное дело для репутации нашей сети. Я хочу беседовать лично. Покиньте кабинет, я вас вызову.

— Если эта Самойленко на меня настучала — это всё гнусная клевета. У неё самой в гипермаркете свинарник вонючий. А у меня все проверки — ни одного замечания. Господин Лярошь, это заговор. Они специально меня топят, потому что продажи…

— Покиньте кабинет немедленно. Я приму решение после беседы с женщинами.

— Какими женщинами, вы чего?

— Покиньте кабинет, это моё распоряжение как патрона. Незамедлительно, быстро!

4. — Ром, это невероятно. Сам Поль Лярошь прилетел, зам. управляющего всей сети! Я никогда не думала, что он сам. И меня на беседу вызвал. Я так волновалась, но он такой обходительный. По-русски так хорошо говорит, почти без акцента. И такой вежливый. Спросил про урода этого, я сама не поняла, но не страшно было. Он извинился за него и сказал, что мне будет выплачена компенсация за действия. Ну, в общем, за домогательства — и такого больше не повторится. Я снова — заведующая отдела текстиля. Вот это да! Представляешь! Я от радости чуть не прыгала до потолка! — восхищённо лепетала Лена, не в силах разуться в прихожей от нахлынувшей волны восторга.— И не только меня. Представляешь, ещё троих он так, оказывается. А были те, которые не уволились. Но он просил не рассказывать. Есть замужние,— ты прикинь, вот сволочь, а? Вот бы его ещё посадить. Но, походу, с него только деньги взыщут. Господин Лярошь сказал, что тот полностью материально в ответе за ситуацию. Я только не поняла, в чём там дело, что-то с тележками, но непонятно. Всё так неожиданно…

— Ну вот видишь,— улыбнулся Рома, прижимая Лену к груди,— мой кружок программистов оказался не таким уж бесполезным. Ребята у нас очень отзывчивые. И родители у них тоже. Даже бабушки у многих помогли. И ведь никто о причине не проболтался. Решили помочь учителю, и всё.

— Подожди, так это ты… Как тебе это удалось? Добиться, чтобы сам… Лярошь приехал… Что вы такое сделали?

— Взяли «Гошан» в осаду. Им пришлось капитулировать. Бизнес есть бизнес, дешевле уволить одного мудака, чем терять сотни тысяч на ровном месте.

— Я всё равно представить не могу, как такое возможно… За две недели всего. Я приехала — думала трудовую забрать, а тут у вас такое!.. Рома, это правда — ты один всё это? Просто чудеса, не могу поверить.

— Каждый человек маленький — только пока один. Немного логики и организации, и многое изменить можно. Главное — не бояться и действовать!

КОНЕЦ

Ещё одна моя история тут

— Сергей Николаевич, простите нас! — не выдержала темнёнькая.— Мы правда оставляли себе на стационаре только интересные случаи, от которых отказались владельцы. Подопытные для тренировок, не более того. Подумали — пусть живут пока. Может или пристроим, или практиканты будут,— лето же и… Мы всё оплатим: и стоимость стационара, и вообще. Ну места же были, две кошки всего…

— Открывайте клинику, Александра,— холодно сказал Сергей Николаевич.— Я сейчас проверю данные по расходам, и чуть позже мы продолжим наш серьёзный разговор.

Пожилой доктор уселся за компьютер в углу, а Саша направилась в коридор и открыла входную дверь во двор ветеринарной клиники, где и правда уже собралась очередь.

Первыми на приём вошла странная пара. Бородатый мужчина с опухшими красными глазами и стройная крашеная блондинка, нервно теребившая ручку своей сумочки. Мужчина держал на поводке крупную лохматую дворнягу. Пёс был уже старый и очень неухоженный. Бывшая когда-то чёрной шерсть стала уже серо-бурой и вся пошла колтунами. Морда возле усов и вовсе была седой. Несмотря на возраст, пёс бодро шёл сам, осматривался по сторонам и даже пытался вилять хвостом.

— Здравствуйте, что у вас случилось? — улыбаясь спросила рыжая Алёна.

— Добрый день! Видите ли, доктор, нам вот нужно собаку усыпить…— неуверенно начала женщина.— И так, чтобы с последующей ути… похоронами трупа.

Мужчина неожиданно громко шмыгнул носом, а пёс сильнее завилял хвостом и улёгся на пол, устроив голову на лапы. Мужчина взглянул на него и, ещё раз громко втянув воздух носом, полез в карман за носовым платком. Женщина сердито глянула на него и продолжила:

— Так сколько это будет стоить?

— Подождите!.. но что с ним, какие показания, какой диагноз? — взволнованно спросила Алёна, сдёргивая с шей фонендоскоп.— Он выглядит неплохо, думаю, ещё можно его спасти…

— Это не нужно. Собака старая и агрессивная, представляет угрозу людям, её нужно усыпить,— чеканя каждое слово, произнесла женщина, презрительно скривив губы.

— Но так нельзя, зачем вы его тогда заводили? — удивлённо спросила Александра.

— Мы его не заводили, это папин,— чуть не всхлипывая, произнёс мужчина.— Папа умер, а Шарик вот…

— Пёс жил со свёкром на даче,— пояснила женщина.— Свёкор умер, и теперь мы собираемся продать дом. А собака бросается, никого не пускает. Мы пробовали его отвязать и выгнать, но он не уходит. Я считаю, что гуманнее усыпить, чем закрыть в сарае и заморить голодом. Других вариантов у нас просто нет. Леша, ну хватит, держи себя в руках.

Мужчина кивнул, но продолжил сморкаться, отвернувшись к стене, чтобы скрыть выступившие из глаз слёзы. Девушки-врачи замерли в растерянности, глядя то друг на друга, то в угол комнаты, где за столом насупившись сидел Сергей Николаевич. Женщина снова нервно щёлкнула замком сумочки, достала телефон и, взглянув на экран, спросила:

— Ну так что? Сколько стоит услуга? У нас мало времени…

— Мы сделаем то, что вы просите,— отозвался из угла Сергей Николаевич.— И усыпим, и кремируем.

— Сколько? — радостно спросила женщина.

— Четыре тысячи восемьсот семнадцать рублей,— спокойно ответил доктор.— Оставляйте собаку и деньги, и больше ни о чём можете не беспокоиться.

— Почему так дорого? — возмутилась женщина.— Мне говорили, что это гораздо дешевле! В Интернете писали, что не больше тысячи!

— Надбавка за срочность,— развёл руками врач в углу.— Тем более выбор у вас невелик; думаю, что до нас в двух или трёх клиниках уже отказали.

— Ладно, вот деньги,— сокрушённо сказала женщина, брезгливо поморщившись.— Только давайте быстрее. Мне нужно что-то ещё подписать?

— Скажите, девушка, а больно ему не будет? — неожиданно спросил мужчина.

— Нет, он просто спокойно уснёт и ничего не почувствует,— ответил Сергей Николаевич, поднимаясь из-за стола.— Подписывать ничего не нужно, но и чек за такую щекотливую процедуру я вам не буду пробивать.

— Не нужен нам чек! Берите деньги, и мы поехали. Леша, хватит уже, не позорься! Ну что ты, как маленький, в самом деле!

Мужчина, никого не стесняясь, опустился на колени и плача гладил пса по голове, а тот всё пытался лизнуть его в лицо.

— Прости Шарик, прости…— шептал бородач,— прости, дорогой… прости…

Женщина склонилась, резко вырвала поводок из рук мужа и протянула замершей с приоткрытым ртом Алёне.

— Возьмите, мы уходим. Лёша, хватит! Я тебе говорю, мы уже всё давно решили, и ты вот опять!

Мужчина кивнул и, неохотно поднявшись с колен, двинулся за женой к выходу.

— Александра, скажите очередным обождать пять минут и закройте дверь на ключ,— строго распорядился Сергей Николаевич.

Девушка поспешила выполнить распоряжение, а доктор присел на корточки возле пса, который вскочил и дёрнулся было к выходу, но девушка смогла удержать его на поводке.

— Сергей Николаевич, так мне что набирать... ну это… шприц…— испуганно спросила Алёна.

Доктор оттянул Шарику веко, посмотрел зубы, заглянул в уши, а затем спросил:

— Кто сегодня в ночную смену работает?

— Мы до девяти, а потом до утра — Славик,— удивлённо ответила вернувшаяся в комнату Саша.

— Значит так: в наказание за ваши фокусы остаётесь обе после работы и приводите Шарика в порядок. Постричь, искупать, причесать и почистить зубной камень, понятно?

— Да, конечно, а…— неуверенно начала Алёна.

— Ещё от глистов обработайте и от блох. А завтра я заеду и заберу его на Заречную. Там сторож на нашем складе давно просил собаку завести, боится, что залезут на задний двор.

— Спасибо, Сергей Николаевич! — восторженно воскликнула Алёна.— Вы — настоящий…

— А почему вы хозяину не сказали? — неожиданно перебила напарницу Саша,— Почему не сказали хозяину, он ведь так страдал?

— Такова участь предателя,— усмехнулся доктор.— Предатели всегда страдают. Я и сумму ваших выкрутасов удвоил, чтобы это дамочка почувствовала страдание. Другого способа не придумал, чтобы хоть чем-нибудь её проучить.

— Так вот почему…— восхищённо произнесла Алёна.— Простите, Сергей Николаевич, мы просто… Просто кошек очень жалко было, честно!.. Мы всё вернём! Честно, мы больше не будем…

— Не будете, иначе уволю,— строго сказал доктор.— Сказано же вам, что это — в последний раз!

Еще одна история тут

— Как ты вообще умудрился убедить её, что ты — инопланетянин?

— Это сложная была задача. Понимаешь, я за ней давно наблюдал…

— Подглядывал, что ли?

— Не совсем. Но и это тоже… Не подумай, там камера в коридоре. Она пока ходить могла, часто в коридор выходила и стояла у окна в конце или сидела на подоконнике. У меня доступ есть ко всем документам, ну электронным то есть… Я знал, что у неё рак груди с метастазами в лёгких. Левую грудь удалили… Для девушки это вообще тяжело. Ну ты понимаешь. Но с метастазами плохо дело было, рецидив случился, и тогда она совсем…

— И что, ты стал к ней по ночам захаживать? Подглядывать и всё такое?

— Не, ну ты чё, совсем? Нет, конечно. Я ей передал средство связи и начал через него общаться.

— Что ещё за средство связи?

— Ну я сам такую штуку спаял. Из смартфона и деталей кой-каких. В виде металлического блестящего кубика. Короче, из нержавейки согнул, потом отполировал. Пять сторон металлические, одну из пластика вырезал, как крышка. Но я швы эпоксидкой залил, ровно покрасил. Короче если наждачкой не тереть вполне неземной такой кубик получился. Вот такой примерно,— улыбнулся толстяк, показывая пальцами размер сантиметров в пять.

— Эх, делать тебе нечего на работе,— покачал головой Дима.— Как реквизит мне спаять — так вечно занят, а как такие фокусы…

— Не ну а что мне дома делать? Как мать умерла, я тут на работе и сижу целыми днями,— вздохнул Юра, почёсывая неряшливую куцую бородку.— Душ тут есть, столовая вкусная. Опять же — комната закрывается, и платить ни за что не надо.

— И за медсестрами подглядывать можно. Я помню тех двух, которые по ночам в…

— Да ну тебя, я уже давно это… Короче, не занимаюсь таким.

— Камеры свои скрытые поубирал? А за этой своей через камеру следил?

— Ну следил, но там ничего такого. Она просто, даже не в сексуальном плане… неземная какая-то. После того как ей одну грудь удалили и она это… Ну знаешь, побритая наголо. Она прямо неземная стала… А ещё поёт тихонько ночью. Слов не разобрать, что-то протяжное. Я за ней прямо не отрываясь следил.

— Так, подожди, ты что-то про средства связи говорил.

— А, ну да. Я значит спаял этот кубик, а потом как-то ночью с помощью дрона положил ей снаружи на окно.

— Ага, того самого дрона, с помощью которого ты видосы в окне снимал?

— Да, но я же говорю, уже давно ничем таким не занимаюсь. Это, кстати, очень крутая операция была, чтоб окно не задеть. Я специальную штангу из селфи-палки к дрону сделал. И теперь можно…

— Ладно, профессор Нимнул, ты давай к делу…

— Ага, извини, увлёкся. Короче, я положил кубик в два часа ночи. Но она его не заметила. Тогда через полчаса я опять подлетел дроном и прямо стукнул в окно. А потом ещё поморгал фонариком на штанге. Тогда уже она проснулась и кубик нашла.

— Ну ты, блин, прям Джеймс Бонд, прям «миссия невыполнима».

— Ох, ну тебя с шуточками. Короче, слушай дальше. Я дождался, пока она взяла его, закрыла окно, и тогда позвонил ей на кубик.

— И что она?

— Ну, в общем, она как раз его в руках держала и рассматривала. И тут я заговорил. Там, понимаешь, динамика не было. Ну в смысле дырок, там-то, внутри, был. Короче, он так вибрирует чуть в руках, и голос тихонько слышно. В общем, я сказал, что я инопланетянин, и мой спускаемый дрон доставил к ней разведывательное устройство.

— И что она поверила? Не стала на Рен-ТВ звонить?

— Поверила! Спрятала кубик и стала со мной разговаривать каждую ночь.

— Подожди, а с зарядкой как? Если ты эту хреновину из смартфона спаял, должен был заряд кончиться?

— Ну, конечно, я эту штуку предусмотрел. Она от беспроводной зарядки заряжалась. Я ей это объяснил, и её мама такую зарядку купила. Вот я и смог, значит, дальше общаться.

— Ну аферист! Слушай, чего мы с тобой банки не грабим, если ты с такими изобретениями? Может, соберем команду «Одиннадцать друзей толстого»? — крепыш хлопнул приятеля по плечу.— И что ты ей там затирал? Как космические корабли бороздят просторы Большого театра?

— Нет, я ей про себя мало рассказывал. Говорил, что гуманоид специфической формы…

—Ха-ха, очень специфической. Почти сферической. А ещё что?

— Что разведчик в дальнем космосе и давно не был на своей планете. В настоящее время направляюсь в Солнечную систему, но лететь очень долго, поэтому послал вперед дрона для сбора данных и нашел её.

— Так, стоп! Значит, всё-таки у неё в палате была камера, раз ты за ней следил?

— Ну была, была, я оставил те… что ну, короче, которые когда мы сети прокладывали.

— Ты же говорил, что больше таким не занимаешься?

— Правда не занимаюсь, остальные не работают, это одна только…

— Ну ты, блин, извращенец!

— Да я как лучше хотел. Я же когда этот кубик… Ну там, короче, анализы пришли… вернее, её положили, блин, повторно. В общем, у неё оказались метастазы в лёгких, даже после удаления груди. Очень паршивая история. Она так расстроилась, даже не вставала. Вот я и решился на эту авантюру. Знаешь, больно смотреть, когда человек умирает. А она такая красивая. Даже без волос… Глаза такие, неземные прямо…

— Так, а что ты ей наплёл? Что она избранная?

— Нет, сказал, что она похожа. На наших самых красивых женщин похожа, и потому я выбрал её для контакта.

— Ха-ха, ну ты нашёл что ляпнуть. И что, это сработало?

— Да, сработало. Она же увидела внезапный свет в окне на седьмом этаже, а потом кусок металла блестящий, и говорящий притом. И никак не открывается при этом. Я же на совесть зашлифовал, не подкопаешься. Не ну профи, конечно, кислотой притравит — и швы найдёт. Но она не догадалась.

— Так и зачем тебе это всё? Ты потом хотел её трахнуть?

— Дим, ну ты скажешь тоже… Она умирала почти, есть отказывалась, на капельницах. А ты — «трахнуть»! Я её поддержать хотел, чтобы не так одиноко, значит. У неё, конечно, родители, но они, сам понимаешь, тоже так себе собеседники. А тут дело появилось. Я просил её рассказать про нашу планету как можно подробнее.

— Типа супервнеземной разведчик к Интернету не может подключиться, да?

— Может, я читать не умею.

— А русский, значит, знаешь хорошо?

— Я через говорилку голос прогонял, чтоб звучал механически. Рассказывал про свой мир такое, ну знаешь там… по Лему, можно сказать. Сложное общество, техно-тоталитаризм, вся фигня. Но я больше слушал. А она загорелась, прямо целые лекции мне устраивала.

— А как её зовут, кстати? А то ты «она» да «она».

— Алиса.

— О, подходящее имечко.

— Да, её отцу очень сериал нравился, знаешь, старый советский, про гостью из будущего, вот он в честь неё и назвал.

— И что, ей прям было интересно про всё рассказывать тебе?

— Да, это стало как бы, ну смыслом жизни, что ли…

— Хлебушки-воробушки, ты и правда встрял. И чем дело кончилось? Ты сказал, что миссия выполнена, раз она поправилась?

— Нет, она меня до сих пор ждёт. А я теперь не знаю, как сказать. Мне очень тяжело ей сказать, я боюсь… Вот и хотел тебя попросить…

— Так, тут одним пивом не обойдёшься. Давай по вискарю жахнем? — потер ладони крепыш и оглянулся в поисках официантки.

— Дим, но мне на работу ещё…

— Да ладно тебе, Юрыч, сам тут раскололся, чем ты на работе маешься. А ещё сисадмин…

— Ох, ну давай. По одной только.

— Обижаешь, возьмём бутылочку.

— Но у меня с деньгами…

— Ты хочешь проблему решить или нет?

— Хочу.

— Ну тогда мы сейчас с тобой жахнем, ты её наберешь и всё расскажешь. Или ты хотел, чтоб я за тебя командующего звездным флотом сыграл. И сказал ей — мол, типа спасибо за сотрудничество. Продолжайте наблюдение, мы с вами свяжемся…

— Нет, я не это… я даже не знаю, как бы тебе объяснить.

— Ох, куда эта официантка запропала, быстрей самому на стойку сходить. Тебе взять чего на закуску?

— Не знаю, ну возьми там чего-нибудь. Только давай быстрей, я объяснить хочу.

— Конечно-конечно, я щас…

Дима быстро вернулся с тарелкой гренок, бутылкой «Паспорта» и льдом. Лихо плеснул в широкие бокалы по два пальца и произнёс тост.

— Ну за любовь!

Толстяк Юра морщась выпил желтоватую жидкость до дна и брякнул стаканом со льдом по столу. Виски и правда помогло сформулировать мысли в чёткую фразу:

— Я хочу, чтобы ты помог мне с ней встретиться!

— Чего? Тебе что, сперма в башку ударила? Как я тебе помогу?

— Ну ты же работаешь на киностудии. Может, у вас там есть подходящий реквизит, ну чтобы всё натурально…

— Юр, ты чё? Какой реквизит? Космический корабль? Вот я тебе взял реквизит. Межгалактическое топливо. Кстати, тут стóит столько, как будто на нём и правда можно до Луны долететь. Ну да ладно, суть не в том. Сейчас мы быстренько заправимся, и ты ей позвонишь на этот твой межзвездный кубик и скажешь… там… я не знаю. Что на вас напали жукоглазые бездокрылы и тебя мобилизовали на Третью межгалактическую войну. Ты, короче, полетел воевать, а как победишь, обязательно за ней вернёшься.

Юра испуганно покачал головой и накрыл стакан ладонью, не давая приятелю быстро его наполнить:

— Не Димон, я так не могу. Я боюсь — она это… Ну выйдет в окно. Или рецидив, не дай бог, случится. Рак ведь — штука коварная. А её только-только выписали. Улучшения серьёзные, но это может быть не конец. Я правда хочу с ней встретиться. Она… Я ей нравлюсь любым, понимаешь. Она сказала, что даже если я буду как крокодил с щупальцами, она всё равно хочет со мной быть.

— Но ведь она небось хочет, чтобы ты её увез с собой и вылечил.

— Нет, она такого не говорила. Но да, улететь со мной очень хочет.

— Вот видишь. Я ж говорил. А у меня, извини, звездолёта на прокат не водится. Давай ещё по одной.

— Так что же мне делать?

— Да то и делай. Заправляйся для храбрости. А если не хочешь её бросать — выпей и скажи правду. Вот всю как есть. Что подглядывал в больнице и влюбился. Хочешь с ней быть и приедешь завтра с букетиком. Только завтра, а не сейчас,— как свинья пьяный.

— Нет, Дим, так нельзя. Я не смогу и она не сможет.

— Значит, ты ещё недостаточно заправился. Давай, не ерепенься, выпьем за Алису!

Ближе к полуночи Юра с трудом добрался в свою больничную резиденцию. У него был ключ от чёрного хода рядом с приёмной «скорой помощи», но он всё равно боялся повстречать кого-нибудь из дежурных врачей. Восемь лет уже работает, ни разу не появлялся пьяным на работе, и вот теперь так наклюкался!..

Дима так и не смог уговорить его позвонить Алисе. Приводил всякие доводы и аргументы, но толстяк держался твёрдо. Так нельзя, нельзя её просто бросить. Обязательно нужно встретиться. А вот насчёт правды… Тут сложнее, тут оправданий простых нет. Почему правду не сказать? Почему вообще всё это затеял? Можно было прийти просто познакомиться, без всяких дронов и выкрутасов. Но тогда придётся признаться в скрытых камерах. А это такой скандал. Ведь и правда посадить могут.

С девушками Юре всегда не везло. Вечное проклятие лишнего веса с годами только усиливалось. Когда он после университета набрался храбрости и денег на свидание с проституткой, жрица любви посмотрела на него с такой смесью жалости и брезгливости, что у парня вовсе ничего не получилось. Только таясь и подглядывая в темноте, он находил свою особую радость. Поэтому воспользовался ремонтом в больнице, чтобы разместить в нескольких местах скрытые камеры. И оказался в ловушке. Теперь убрать их незаметно никак не получится. А если уволиться из больницы — о позорной тайне обязательно узнают. Такой отвратительный замкнутый круг. Как с похудением. Сто раз слышал, что нужно похудеть. Но вместо этого только набирал вес, обжираясь бессонными ночами в серверной.

И вот теперь — финал никчемной жизни. Как поступить? Что ей сказать. Уже за полночь. Наверняка она дома не спит. Ждёт заветного сеанса связи. Камеры теперь нет, на неё не посмотришь. Но сказала, что ей уже лучше. Волосы пока не отросли. Ходила выбирать парик. Спрашивала, какой лучше. Ну что за глупость. Какая разница? Сказал, что чёрный. Почему не знаю. Как тьма Космоса, наверное. Всё плывет, зачем так нажрался?.. Сейчас бы заснуть, но нельзя. Надо обязательно позвонить Алисе… Обязательно… где телефон, ага, вот…

— Алиса!

— Астерос! Наконец-то! Я так боялась, что с тобой что-то случилось! Или передатчик испортился. Ты говорил не перезаряжать его, но я всё равно зарядила. Прости, пожалуйста. Скажи: ты успешно прошёл через пояс астероидов? Столкновений не было?

— Да, всё хорошо.

— Ой, я так рада! Ты такой молодец. Я так жду, что ты прилетишь скорее. Я даже смотрела карту, где лучше приземлиться, чтобы тебя не заметили. У нас тут недалеко от города большой лес. Скажи, твой челнок большой? Сколько будет, если перевести в наши метры? Я там когда маленькая собирала с папой грибы… там такая поляна. Я не уверена, но по карте если…

— Знаешь, я хотел…

— Да-да говори, я слушаю…

— Тут это… насчёт внешнего это…

— Чего? Внешнего кольца? внешнего защитного корпуса? внешней орбиты?

— Моего внешнего вида, в общем. Я тут начал миогенную трансмутацию. Но я не уверен. Я был огромный, и теперь преобразовать в вашу…

— Ой, ничего не надо. Я буду рада тебе такому как есть. Я же уже говорила. Ты просто прилети. Я пойму. Даже если ты — разумная плесень. Это совсем не важно. Если плесень — даже хорошо. Сможешь жить прямо у меня на макушке под париком. Будем тихонько с тобой разговаривать. А все вокруг подумают, что я — сама с собой. Ты смотрел курс? Долго ещё лететь осталось.

— Э-э-э… Это зависит от направления тран… трансмагнитного излучения. Дня три, наверное… может быть, пять…

— Я уже готова. Ну то есть завтра буду готова. Я вещи на бабушкиной квартире спрятала. Там ремонт, никто не заподозрит. В любой день в лес уеду и буду ждать. Давай я сейчас продиктую тебе земные координаты?

— Нет, не нужно. Я сам ра-расщитаю и туебе с-сообщу…— прожевывая слова, промямлил Юра.— П-прости. Я трансмутировать должен. Завтра в это же время позвоню…

— Ой а можно… Нет, извини. Я не должна тебя отвлекать. Такая важная миссия. Удачного полёта. Я буду очень ждать завтра.

Юра нажал отбой не прощаясь. Повалился на кушетку, которая жалобно скрипнула под его огромной тушей. Ну что за слизняк. Нужно было сказать всю правду. Приехать завтра с цветами и рассказать всё как есть. Бесконечно ложь продолжаться не может. Поднял к глазам почти разряженный телефон и с трудом набрал сообщение Диме:

Я НЕ СМОГ. ПРИЕЗЖАЙ ЗАВТРА НОЧЬЮ И ПОЗОНИМ ЕЙ ЧТОБЫ ТЫ СКАЗАЛ ЗА МЕНЯ ВСЕ БУДЬ ЧТО БУДЕТ СПАСИБО ЗАРАНЕЕ.

На следующий день он проснулся от гневного звонка главврача. Прикинулся больным, натянул медицинскую маску, чтобы не заметили вонючий шотландский перегар, и потащился устранять вечные больничные неисправности. Выдернутый шнур принтера, очередной пойманный порнобаннер. Серая рутина. А как позавчера вдохновенно врал про опасный пояс астероидов!.. Бывалый космический волк, бля…

Сообщение от Димы пришло только ближе к обеду. Зато оно выглядело очень обнадеживающим:

НАБЕРИ ВЕЧЕРОМ Я ВСЕ ПРИДУМАЛ БУДЕТ ТЕБЕ ЗВЕЗДОЛЕТ

Обрадованный Юра еле дождался. Вечер в его понимании начался уже в пять часов, но занятой Дима всё время сбрасывал. Наконец уже в девять набрал сам.

— Слушай сюда, Лорд Звёздный. Короче, я придумал, как ты к ней прилетишь, чтобы всё было натурально.

— Серьёзно?

— А то! В общем, ты должен потерпеть крушение.

— Чего?

— Взорвется твой звездолёт, понял? А ты к ней выйдешь весь такой обгорелый и скажешь, что улететь не сможешь. Типа останешься тут жить под прикрытием.

— Но как я… А работа, документы и всё такое…

— Ну, значит, уволишься. А как ты хотел? Ну или скажешь… я не знаю. О! Скажешь, что космическим излучением твои братья с Альфы Кассиопеи взломали компьютеры больницы и паспортного стола, чтобы тебя легализовать, короче. Не сразу скажешь, а типа ну там через неделю. Короче… Ты брехать горазд даже круче меня. Я тебе спецэффекты обеспечу, а ты там дальше сам думай…

— Хорошо. Я на всё согласен. Скажи, что нужно делать.

— Вот и ладненько! Значит, записывай…

Спустя два дня все приготовления к торжественной высадке были готовы. Дима действительно выбрал подходящий лес за городом и пригнал туда чуть живую «газельку», которая догнивала на родительской даче в качестве транспорта под дрова. Это было самой рискованной частью плана, но Дима уверял, что родители быстро не хватятся, а если и хватятся, то такой металлолом в угон не объявят. «ГАЗель» была загружена парой газовых баллонов, канистрами с бензином и украденной с киностудии пиротехникой. Заговорщики потратили полдня, чтобы всё подготовить и проложить пусковой провод в безопасное место.

— А меня точно взрывом не покалечит? — с опаской спрашивал Юра.— Я боюсь — и Алису может задеть.

— Не дрейфь, космонавтом будешь,— Дима лихо хлопнул бывшего одноклассника по плечу.— Я всё рассчитал. Взрыв весь вверх уйдёт. Будет ярко и красиво. А то если пшик — как хлопушка, так она ж не поверит, что и вправду корабль разбился тут.

— Может, на попозже время перенести?

— Да вы тогда отсюда хрен уедете. Нет, в десять часов нормально, как раз уже темно. А валить надо по-быстрому будет. Мало ли ещё кто на наш «бум» явится. Ты ей всё чётко объяснил.

— Да, очень подробно. Из леса на поляну не выходить, стоять за деревьями со стороны дороги. Она будет с кубиком. Если что — подкорректирую.

— Ну хорошо. Тогда с костюмом надо решить. Извини, комбинезонов твоего размера не нашлось,— сочувственно вздохнул Дима.— Но есть вот каскадёрский плащ. Он как раз и блестящий и огнеупорный. А под него… Ну я не знаю. Ты для достоверности… голый должен быть. Как Терминатор какой-нибудь. Хех, потом выйти из лесу и потребовать одежду, ружьё и мотоцикл.

— Бля, да как же голый. Она же убежит.

— Да не парься, там плащ не супегеройский, а как типа макинтош, на пуговицах. Прикроет, короче. Зато смотрится прикольно. Должен на тебя налезть. Давай раздевайся, примерим.

Наконец всё было готово. Дима постарался от души. Блестящий фольгой макинтош-балахон и вправду подошёл. Юра заранее побрился налысо. И даже измазал сажей себя и костюм, чтобы было достовернее.

В назначенное время он лежал в специально вырытой ложбинке метрах в пятидесяти от заряженной «ГАЗели». В последний раз позвонил Алисе.

— Я уже подъезжаю на такси. Машину отпущу и пойду к тебе через лес. Только подожду, чтоб таксист уехал и вдруг не увидел корабль.

— Хорошо, жду.

Ох, ну что за девушка!.. Поехать ночью за город в лес, потому что об этом сказал блестящий инопланетный кубик. А если бы он был маньяк? Её бы не нашли никогда. А если он правда инопланетянин и её съест? Всё равно ринулась и не испугалась. Вот это храбрость! Не то что он, слизняк. О, фары на дороге, теперь пора, а то подойдёт слишком близко, взрывом может задеть…

Полыхнуло и правда знатно. Уши заложило, глаза и нос забило пылью. Юра вскочил и, тяжело переваливаясь, побежал к опушке. Кровь бешено стучала в ушах. Столб пламени от горящей «ГАЗели» отлично освещал лес. Там, где-то там ждала Алиса. Или не ждала? А что если это другая машина? Он не уточнил, доехала или нет. Почему не подумал, вот дурак. Ноги кололись сухой травой и ветками. Босиком для образа. Что за дурость, должен был как-то, но как выглядит космическая обувь? Китайские кроссовки не объяснить. Что за глупости в голове, блин. Где, где она, неужто…

Вдруг кто-то схватил за руку. Маленькая фигурка в толстовке с капюшоном, еле держится под тяжестью рюкзака. Чёрные пряди из-под капюшона.

— Астарес, это ты? Ты совсем человек. Я не знала. Ты меня слышишь? Ты можешь говорить? Это ты или нет?

— Э-это я… Я разбился… Корабль разбился, нужно уходить, срочно.

— Куда, подожди, я не знаю. Тут… Может, ты вызовешь кого-нибудь?

— Уходить, уходить, срочно!

— Ой, тогда давай быстрее. Я… ох, что же я дура. Почему сотовый не взяла. Теперь такси не вызвать. Нужно на автобус. Трасса там. За лесом. Такси с неё свернуло, тут недалеко.

Алиса с неожиданной прытью потащила его за собой. Ничего себе, а ещё операцию на лёгких перенесла. Во дает, откуда такая сила. Босиком по асфальту — так себе. Завязки порвались на плаще, неудобно, сейчас член увидит, блин.

— Быстрее, там автобус ходит, мы должны успеть. Что ж ты… Ладно, надеюсь, не заберут в таком виде. Я такси вызвала и оставила сотовый, чтобы не отследили. Я боялась, что за мной следят. Прости всю неделю такое чувство,— торопливо лепетала Алиса.

Такая маленькая вблизи. На видео казалась больше. Но храбрая. Такая храбрая и сильная, невозможно просто. Даже рак перед ней отступил.

Наконец они добрались до остановки, на которой, слава богу, никого не было. Юра с трудом переводил дух после долгого забега. Похоже, взрыва никто не заметил. Во всяком случае вертолётов с ментами не видно. Может, и пронесло.

— Когда ты сможешь вызвать другой челнок? — неожиданно спросила Алиса.— Тебе нельзя здесь оставаться. Тебя раскроют и заточат в научный институт для исследований. Наверняка даже убьют. Есть запасной план?

— Нет. У меня только один челнок,— промямлил Юра.

— Но корабль же на орбите?

— Он получил сигнал о гибели челнока и ляжет автоматически на обратный курс,— незадачливый инопланетянин вспомнил заготовленную легенду.— Это протокол для всех исследователей. Я подписал согласие на свободный поиск. Если пропаду, искать меня никто не будет.

— Но что же делать? Тебя поймают…

— Мне надо спрятаться на неделю. На орбите есть замаскированный спутник экстренной адаптации. Он поможет мне надёжно спрятаться.

— То есть как?

— Я взломаю с его помощью ваши сети и сделаю так, чтобы меня приняли за настоящего человека. Облик я уже на всякий случай трансмутировал. Я похож на человека?

— Да, очень похож. Но как ты сможешь…

— Кажется, у вас это правильно называется документы. Я сделаю себе документы.

— Ух ты, круто! Стоп, подожди. Это получается — ты со мной здесь останешься навсегда?

Ну вот и всё. Сейчас она развернётся и уйдет. Сгорела её мечта о межзвёздных странствиях. Зачем ей полоумный толстяк в блестящем плаще без штанов? Без корабля и суперспособностей. Что за дурацкая затея?.. Только Дима из-за него вляпался и «ГАЗель» зря сожгли.

— Ой, это же здорово! Я об этом даже мечтать не могла! Так классно! Я тебе всё-всё покажу на нашей планете! Ты станешь великим путешественником. Ты…

— Подожди, мне нужно определить место тайного убежища. Мне со спутника…

— Ничего не нужно. У меня бабушкина квартира свободна. Она большая, трёхкомнатная. Там сейчас ремонт. Но одна комната нормальная, и ванная есть. Тут недалеко ехать. Там пока спрячешься, а я тебе найду одежду. О, вон и автобус, кажется, едет.

Юра не стал спорить. В ушах ещё гудело от взрыва, и он, плохо соображая, пробрался за девушкой в автобус. Водила как-то с подозрением посмотрел на него, но нижнюю часть тела ему не было видно, и Юра беспрепятственно прошёл внутрь. Они устроились на заднем сидении, благо салон был почти пустой.

Алиса говорила почти без умолку, иногда переходя на тревожный шёпот, когда ей казалось, что их могут услышать заходившие и выходившие в салон люди. Автобус постепенно заполнился, но на странную парочку никто не обращал внимания. Юра прикрыл голые ноги тяжёлым Алисиным рюкзаком. Получилось вроде бы вполне сносно. Косятся, конечно, но вроде бы ничего.

— А тут у нас стадион. Жалко — темно, ничего не видно. А сейчас больницу будем проезжать, где я лежала. Ту самую, куда твой робот мне кубик принёс, вон справа, там парк, а в нём корпуса…

Алису он понимал с трудом. Слишком тревожно, вдобавок плохо слышно, да ещё и речь такая быстрая. Но она смотрит на него не отрываясь. Значит, не такой уж урод. Может, есть шансы. Надо только похудеть. Но теперь есть повод. Теперь всё по-другому, теперь…

— Юрий Сергеевич, а вы куда это в таком виде?

Системный администратор похолодел. Прямо перед ним, держась за поручень, стояла Галина Прокофьевна — сестра-хозяйка онкологического отделения, которую он терпеть не мог. Только на прошлой неделе по требованию завотделения заблокировал на рабочих компах доступ к Одноклассникам и Ютубу. Сразу — враг народа для всех медсестер. А уж для хозяйки — тем более.

— Вы что, босой? Напились где-то. Стойте, а вы… вы же у нас лежали. В семьсот двенадцатой. Уткина,— продолжала хозяйка.— Вы что же это,— вместе? Юрий Сергеевич, вы меня слышите. Вот я сейчас вас сфотографирую и заведующему покажу.

Это конец! Надо же было сесть на такой автобус. У неё как раз смена в девять кончилась, вот она теперь и села. Это провал, полный провал. Теперь она обо всём догадается. Нужно что-то сказать. Нужно сказать, что эта старая сука обозналась. Но как?.. Нужно назваться другим именем. Но каким?.. Чтобы правдоподобно. Нужно… Как бы.

— Вы что, оглохли? Я с вами разговариваю! Вы что, наркотики принимали, я не пойму? — продолжала наседать Галина Прокофьевна.— Юрий Сергеевич, алё, вы меня слышите?

— Отстаньте от моего жениха! — вдруг резко заорала на неё Алиса.— Вы не видите — ему плохо? Мы едем с дачи, там взорвался газовый баллон. Отстаньте от человека, что вы прицепились.

— А вы не повышайте на меня голос,— тут же ощетинилась пожилая медсестра.— Кто вам дал такое право?

— Ас… Юра пошли, мы выходим! — воскликнула Алиса и потянула ошалевшего от событий сисадмина в открывшуюся на очередной остановке заднюю дверь.

Толстяк машинально подхватил рюкзак и шагнул за девушкой в темноту. Двери закрылись, в окне в последний раз мелькнуло перекошенное лицо злобной сестры-хозяйки, и автобус отъехал. Ну вот и всё, комедия кончена. Сейчас пощёчина в лучшем случае, а в худшем — просто уйдёт. Замерла, прямо в глаза смотрит. Ох, какие у неё большие глаза. И красивые. Правда неземные, за инопланетянку можно принять. Она поняла, всё поняла, обо всем догадалась. Что он просто работал в больнице, а потом так глупо её разыграть решил.

— Слушай, как здорово! Я не думала, что это так быстро!

— Что быстро? — удивлённо переспросил сисадмин.

— Твой спутник заработает! Это же специальное излучение, да? Ты с орбиты воздействуешь на мозг людей, чтобы убедить их, что ты тут всегда был и что ты настоящий человек. Это так работает, да? А ты моим родителям тоже сможешь? Она так уверенно говорила. Я даже сама поверила, что тебя Юра зовут…

— Ну да, это такой прибор, он настраивается на мои мысли, я им, значит, могу…

— Можешь ничего не объяснять. Это очень сложно, я глупенькая и всё равно не пойму. Можно я только один вопрос тебе задам?

— Да, конечно, можно,— рассеянно пробормотал Юра.

— Это ты меня вылечил? Врачи говорили, что шансов на борьбу с метастазами практически нет. Это тоже было специальное излучение со спутника? Ты поэтому меня выбрал?

Он не знал, что ответить. Она верила в него. Во всё, что он скажет и сделает. Никто на всем белом свете теперь не мог её переубедить в этом. Он прилетел, чтобы спасти её и сделать счастливой. Как теперь в этой ситуации не соврать. Но и врать нельзя бесконечно. Нужно как-то… Нужно что-то, я не знаю…

Она вдруг встала на цыпочки, ухватила за ворот плаща и потянула к себе. Прежде чем он успел что-то сделать, приникла к губам робким, неумелым поцелуем. Длился всего долю секунды, а сердце вот-вот разорвётся в груди.

— Можешь ничего не говорить,— прошептала Алиса.— Тебе нельзя, я понимаю. Но ничего, зато мне можно всё тебе рассказать. И показать всё на свете. Вот это называется поцелуй. Представляешь. Он и у меня и у тебя первый!

Другие мои истории тут

- К какому другому? Там один врач и тот дежурный. Регистратура говорит, два терапевта на больничном, один – в отпуске. Всего два осталось и пашут посменно. А микрорайон у нас тут, сама знаешь.

- И что, ты вот досидела до конца, а потом вас просто выгнали?

- Не, эта врачиха просто в семь выползла и сказала: «У меня ещё вызовы…»  И привет, приходите завтра.

- Ха, так может надо было на дом врача вызвать, чтоб справку взять? – ухмыльнулась Люся.

- Ну ты скажешь тоже… На дому они только больничный выписывают. Может ты и права, надо завтра попробовать пораньше прийти и попытаться по живой очереди пробиться, – сказала Юля. – Времени, блин, жалко, вроде пустяковая справка, а заморочек из-за неё.

- Ладно, не ной, подруга. У меня тоже скоро срок справки выйдет, пойду завтра с тобой, заодно и обновлю. Есть один метод проверенный…

- И как ты собираешься это сделать? По знакомству? Что ж ты сразу не сказала, что у тебя там кто-то есть?

- Не, знакомых нет. Верней теперь нет, он уже уволился. Но способ рабочий, сто пудов тебе говорю. С помощью волшебной силы искусства. Зря я что ли в театральном училась?

Утром они заняли позицию в дальнем углу больничного коридора. Пришли не с раннего утра, Люся долго собиралась и в итоге поликлиника уже была плотно набита недовольными пациентами.

- Надо было к семи приходить, – горестно вздохнула Юля. – Через такую толпу мы даже к двери не пробьёмся, не то что внутрь попасть.

- Нормас, всё равно раньше восьми никто приём не начинает, – отмахнулась Люся. – Так что хоть в шесть приходи, хоть в пять, один фиг к восьми толпа сидеть будет.

- И ты думаешь нам удастся прорваться хитростью?

- Конечно! Подержи моё пиво! Блин, пива нет, тогда вот, пальто держи, всё равно гардероб не работает.

Люся ловко крутанулась на месте, сбрасывая с плеч шуршащую синтетику и вдруг осталась в коротком белом халатике.

- Ой, ты… – выдохнула Юля.

- Ага, ещё в тот раз в костюмерной одолжила и забыла вернуть. Он мне ещё кой для чего иной раз нужен. Ща, погоди один момент.

Люся склонилась над сумочкой и достала круглое зеркальце с дыркой посредине, закреплённое на широкой резинке.

- Во, теперь я ухогорлонос. Пройду мимо всех спокойно как сотрудница.

- А внутри что скажешь?

- Ну смотря кто там будет. В прошлый раз был практикант на подмене, так там интересно было, я тебе потом расскажу, но не срослось в итоге.

- А если женщина?

- Скажу, что у меня задание из театрального училища, и я так вхожу в роль. А за справку предложу две контрамарочки. В театр ходить все любят.

- А контрамарки у тебя откуда?

- Ой, ну договорюсь с вахтером на служебном и в зал проведу. Там одна контрамарка столичная, всё равно дешевле билетов будет. С тебя, кстати, половина если выгорит, это где-то двести, наверное.

- Хорошо, ладно. Слушай, а ты уверена, что ну это…

- Не бойся, в прошлый раз прокатило всё. Главное в кабинет попасть, а там что этому терапевту? Ему всё равно кому справку выписать, очередному или не очередному. Зарплата от этого не прибавится. Давай, время теряем, пошли!

Напротив заветного кабинета коридор образовывал квадратное расширение, со стороной в добрый десяток метров, чем-то напоминавшее боксёрский ринг. По стенам висели линялые агитационные плакаты, грозившие СПИДОМ, гепатитом и чесоткой. Вдоль стен на лавках сидели люди, в основном пожилые, и настороженно оглядывались по сторонам.

У самой двери в кабинет образовалась ударная группа, каждый из которой стремился войти первым, едва только откроется дверь. Люся замерла на углу перед нишей, не дойдя до двери шесть или семь шагов. Вытянула из подмышки папку, и сделала вид будто что-то сосредоточенно ищет среди многочисленных распечаток. Юля замерла у неё за спиной и Люся, чуть обернувшись, шепнула:

- Сейчас самое сложное, надо проскочить в тот момент, когда выходить будут. Чтоб в кабинете кроме врача никого не было. Ты готова?

- Ага.

- Ждём…

Между тем активное ядро очереди бурлило своей жизнью:

- Мне всё равно что тут за договоренности, – разрывалась толстая тётка с волосами, крашенными под бешеную лису. – У меня запись на девять сорок пять и в девять сорок пять я войду, а остальное меня не волнует!

- Э! А ничего, что на девять пятнадцать ещё даже не заходили! – прокричал с лавочки небритый седой мужик. – Ты там давай не егубозь. По записи тоже очередь соблюдать надо. Меня вот дочка на девять пятнадцать, а уже двадцать, и я сижу. Что ж ты теперь, вперёд меня влезешь?

- Я не понимаю, зачем тогда запись? – негодовала лисоволосая тётка. – Есть ведь официальная сделанная форма на госуслугах…

- С покон веку заведено в поликлинике, – монотонно завыла худая бабка в платке, воздев к потолку костистый палец с грязным ногтем, – один заходит по записи, другой – по живой очереди. И токмо они чередуются до самого конца. Сейчас вот по живой очереди мой черёд, я к семи утра специально…

- Простите, а это ваше правило где-то официально записано? – поинтересовалась лисоволосая. – Или это вы только что придумали?

- Ты что глуха али дурёха совсем? Сказано же тебе, с покон веков. Как поликлинику эту построили в пятьдесят шестом или в шестьдесят девятом. Ещё покойный заведующий, Никодим Ильич постановил. Он фронтовик был, восемь орденов, санитарным поездом НКВД заведывал. Он-то знал, какой порядок должон быть!

- Ну и что с того, простите? Это сколько лет назад уже было? В его времена не было портала госуслуг и…

- А и то с того! – заорала в ответ бабка. – Вот завтра амеркиканцы тебе вырубят весь портал одним рубильником, и что ты будешь тогда со своим ентырнетом? Потому за устои держаться надо. Не тобой порядок поставлен, не тебе ломать! Завсегда порядок должон быть, чтоб истории в тетрадях и живая очередь. А то понаставили  компуктеров, только дольше стало!
- Не, ну в распечатках резон так-то есть всё-таки, – вмешался толстенный мужик с правой лавочки. – Хоть прочитать можно внятно, что там доктор накарябал. А то как раньше в тетрадях это…

- Простите, пожалуйста, я беременная, мне нужно направление взять на ... – вдруг воскликнула девушка за спиной Юли. – Мне в женской консультации сказали, терапевт без очереди примет.

Новая претендентка на дверь уже обогнула Люсю и стала проталкиваться к самой двери.

- Чего-то не видать, что беременна, – недоверчиво нахмурилась традиционная бабка. – Таких беременных в кажном кабаке по три сотни.

- У меня третий месяц, надо на сохранение, а выписки по прививкам нет, – поспешила оправдываться девушка. – Это недолго там…

- Ну и постоишь значит, раз недолго, – уверенно отрезала бабка. – Раз дала вне очереди, так и жди теперь, авось не родишь, полгодика в запасе. Я между прочим ветеран труда, и ничего, стою тоже.

- Но постойте, мне в женской консультации сказали, что всем беременным…

Люся вдруг повернула голову и шепнула:

- Пора, надо успеть проскочить, пока они на эту накинулись! Я захожу первая, потом резко тебя зову, под самой дверью будь.

Первую пару шагов они двигались молча, и Люся просто решительно раздвигала людей острым плечиком, но уже на третьей спине пришлось подать голос:

- Пропустите, пожалуйста, я по рабочему вопросу, – решительно гаркнула Люся и это почти сработало.

Лисоволосая тётка посторонилась и седонебритый мужик тоже, а за ними и стоявшая молча толстая тётка. Бабка с беременной продолжали ругаться по правому борту. Как раз в этот момент дверь заветного восемнадцатого кабинета открылась и оттуда показалась подобострастно пятящаяся спина мужчины, кланявшегося с истовой религиозностью.

- Спасибо, спасибо, дай вам бог здоровичка, – продолжал лепетать мужик, медленно выползая из кабинета.

Момент был выбран идеально, Люся резко шагнула вперёд, огибая пятившегося мужика, который, как назло, почти закрыл за собой дверь. До заветной цели оставались считанные сантиметры, но тут актриса оказалась в опасной близости от костистой бабки.

- Эй, ну постой-ка, ты куда это а? – мгновенно среагировала старушенция.

- Я по рабочему вопросу, – не поворачивая головы ответила Люся.

- По какому такому рабочему? Блатных своих хочешь протащить без очереди? – не сбавляла напора бабка.

- Нет, я … вы… вы что себе позволяете? – на секунду смутилась Люся, когда бабка цепко схватила её за руку. – Я ЛОР-врач, я здесь работаю, а рабочие вопросы вас…

- УХОГОРЛОСОСКА значит? – вдруг подскочил сбоку неприятный мужичок в кепочке. – А чего ж ты по коридорам шаришься, а приём не ведёшь? Я вот записаться пытался, а регистратура свистит, через три недели только номерки есть. Люди понимашь, гниют заживо, соплями исходят, а ты гуляшь тут.

- ЧТО ВЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ! С КАКИХ ПОР МЫ С ВАМИ НА ТЫ? – Люся свободной рукой выставила перед мужиком папку и попыталась включить режим начальника.

- А с таких пор, что рабочие вопросы на планерках надо решать, а не в приёмные часы! – вклинилась в разговор толстая тётка. – Нечего тута шариться, врачей отвлекать. Сама не работаешь и другим не даёшь.

- Эге, а ты сама кто такая будешь, что-то я тебя тута не помню, – вдруг всполошилась традиционная бабка, не отпускавшая Люсину руку. – Бумажка твоя нагрудная где? Я нашу ухогорлоноску знаю, Татьяна Петровна, в седьмом доме живёт… А ну давай в регистратуру свернёмся!
- ПУСТИТЕ! Что вы со мной делаете! – энергично взбрыкнула Люся. – ПУСТИТЕ, БОЛЬНО ЖЕ! Я заведующей пожалуюсь, я на замену… я…

Она вывернулась и вырвала запястье из цепких бабкиных пальцев, но та с неожиданной прытью схватила девушку за ухо продолжая верещать.

- Ишь коза какая прыткая. На ветерана руку подняла. Да таких, как ты.

- Ай, бляяяя! – заорала Люся и дернулась в сторону так, что из-под серёжки мелькнули капли крови.

Юля попыталась вмешаться, схватив бабку под руки, но вдруг споткнулась о чью-то ногу, потом стукнулась плечом в стену, в общей свалке налетела на толстую тётку. В следующий миг мир резко крутанулся перед глазами, и девушка больно ударилась головой о потрескавшуюся плитку пола.

Она пришла в себя минут через двадцать, слабо помня, как оказалась в узком кабинете со столом и двумя кушетками. Юля попыталась подняться, но здоровенный бородатый мужик, склонившийся над Люсей, скомандовал:

- Лежите-лежите, я сейчас вами займусь.

- С-спасибо, – вяло ответила Юля.

- Ну вы девочки даёте, нашли с кем шутить! – усмехнулся незнакомый доктор. – Это вы ещё легко отделались. На той неделе у меня были три азербайджанца, так одному ребро сломали, представляете? Тоже пытались без очереди пролезть, правда в наглую. На них все разом навалились, там такое было. Полицаи до сих пор разбираются, кто на ком стоял. Пострадавших куча, но эти больше остальных. Удобно, что травмпункт в этом же здании, плохо только, что я один на смене.

- Что со мной? – промямлила Юля.

- Пока вижу шишку и ссадину, но, судя по всему, есть ещё и легкое сотрясение, – отозвался доктор не оборачиваясь. – А вот твоей подруге придётся какое-то время без серёжки походить. Тише, помолчи, я сейчас губу обработаю. Но в остальном ничего. Я же сказал, что легко отделались.

- Тьфу, спасибо, – наконец отозвалась Люся, когда доктор отошёл от неё. – А мы можем сейчас снять побои и заявление на этих написать?

- Ох, ну не стоит. Лучше давайте напишем как несчастный случай. А то эта Ульяна Владимировна сейчас закатает встречный иск, что это вы на неё набросились, ещё и виноватыми останетесь. У неё в очереди десяток подружек-свидетельниц наберётся, – покачал головой доктор. – Лучше подлечитесь и приходите через месяцок. Нам терапевтов пришлют в поликлинику и спадёт ажиотаж. А то последние две недели, это кошмар, что творится.

- И что никак нельзя на них найти управу? – спросила Юля. – Как-то по-нормальному организовать очередь?

- Организовывай не организовывай, если работать некому, то хоть три компьютерные системы подключи, всё равно скандалом дело кончится, – вздохнул доктор. – А у этих бабок очерёдность в крови. Врожденный инстинкт, доведенный до совершенства. С ними ваши фокусы не сработают. Это как с акулой плавать наперегонки. Конец немного предсказуем.

- Просто не повезло, что этот мужик хотел к ЛОРу. А так уже почти получилось, – вздохнула Люся. – Блин, халат жалко, весь в крови изгадила. И серёжка хоть и серебряная, но всё равно…

- Почти не считается, – вздохнула Юля. – Доктор, а нам теперь справку в бассейн не дадут?

- Я бы рекомендовал после сотрясения воздержаться от плавания. А вообще по возможности сделать снимок, а то мало ли… – отозвался хирург, поглаживая бороду.

- Не, ну не получилось, но выход то всегда есть, – попыталась улыбнуться Люся, но скривилась от боли в разбитой губе и добавила, – Доктор, а вы любите театр?

Конец.

Другие мои истории тут

https://che-yar.com/book,dlinnye-rasskazy