Стиль автора в основном сохранён.
17 апреля 2018 (12 дней после последнего поста)
Продолжаю с того момента, на котором я остановился, где я увидел моих мальчиков в первый раз за пределами больницы.
В тот день, когда её "этажисимья" пригласила меня в первый раз увидеться с моими мальчиками в их доме, мне сказали, что отпевание Анны может состояться либо 16-го (через 10 дней после кончины), либо 23-го (через 17 дней после кончины), чтобы все родственники были в городе, но после этого они мне больше никакой информации не давали.
Четверг 15е. Отправляю обычное доброутреннее сообщение, но семья Анны не отвечает. Мой кузен (п.п - или кузина), работающий в похоронном бюро, через свои связи узнает, что мою дорогую Анну кремировали до службы. Я нахожу в этом утешение, потому что знаю, что она хотела бы именно этого. Мне никогда не нравились похороны с открытым гробом. Некролог Анны наконец-то появился в сети, и слова, которые выбрали члены ее семьи, глубоко меня ранили. Они представили мою любимую, сильную и умную 25-летнюю женщину, каким-то ребёнком: «Она любила свою мать, свою семью, своего Бога и свою собачку...» Они вообще не упомянули обо мне (это ее некролог, так что меня это не беспокоило), неверно описали основные детали ее жизни и того, что ей нравилось, только один раз упомянули наших сыновей и, как мне показалось, отпустили несколько ударов ниже пояса в мою сторону (я могу ошибаться, но меня уже ничто не удивляет в этих людях). Говорили о её жизни до 18 лет, полностью опустив ее взрослую жизнь, не упоминув о её работе или магистратуре. Я поделился ее некрологом со многими друзьями и родственниками, и множество людей сказало мне, что пойдут со мной в похоронное бюро (п.п - на похороны). В тот вечер я снова написал ее этажисимье: «Как там мои мальчики, надеюсь, у них все хорошо». Получаю ответ: «У них все хорошо».
В пятницу 16го я начинаю замечать, что моя любовь повсюду посылает мне знаки. Я иду стричься, и женщина, которая обычно меня стрижет, говорит, что я какой-то другой, что случилось. Я говорю ей, что хочу сегодня выглядеть на все сто для Анны. Мы немного поговорили, пока она меня стригла, и она сказала, что это неправильно, потому что отец должен быть со своими детьми, дала мне скидку, и даже бесплатно подравняла и придала форму моей бороде, сказав, что «мужчина должен выглядеть на все сто для своей дамы». После этого я решаю выпить газировки в бургерной, и кассир спрашивает: "Вы уверены, что вы хотите только этого?" Протягивает мне стаканчик и говорит, что это за счет заведения. Я смотрю на ее бейджик, улыбаюсь и говорю: «Спасибо, Вера» (п.п - Faith (= вера) в оригинале). Отправляюсь домой, чтобы принять душ и подготовиться к похоронной службе. Отправляюсь к другу, живущему в двух кварталах от похоронного бюро, и мы ждем, пока закончится частная служба. Я получаю сообщение от своих младших сестер, что они находятся в холле похоронного бюро и что дедушка Анны смотрел мимо них и игнорировал их, а ведь он проводил кинсаньеру (15-летие) моей младшей сестры. Он (п.п - вероятно ошибка и имеется в виду она, то бишь сестра) видел, как они поставили кого-то у дверей и пускали только членов семьи. Я прихожу туда на публичное прощание вместе с примерно 15ю другими людьми. Первый человек, с которым я сталкиваюсь - врач Анны, делавшая кесарево сечение. Мы разговариваем минуту, она плачет и говорит мне: «Мы сделали все, что могли, Джей, все. Мы пытались часами». Мы обнимаемся, и я говорю ей, что знаю, и Анна знает, и Анна счастлива, потому что наши мальчики благополучно родились. Заходим в зал и занимаем место сзади, мы с младшей сестрой сидим в одном ряду с незнакомцами, а все мои друзья и родственники стоят рядом с нами вдоль стены. Дедушка Анны начинает говорить, а я оглядываюсь, чтобы посмотреть, кто присутствует. Я вижу несколько человек, которые не нравились Анне, потому что были отморозками и придурками, но при этом были друзьями ее этажисимьи, и я так расстроен тем, насколько слепа ее семья. Ее мама встает и начинает читать свою надгробную речь. Около 30 минут ее мама говорила - Анна и она против всего мира, Анна и она были неразлучны, Анна и она ни в ком не нуждались, Анна и она больше, чем мать и дочь, "мы лучшие друзья". Все присутствующие, по сути, прослушали хвалебную речь ее маме, как будто это она умерла. Она закончила, и они начинают показывать фотомонтаж жизни моей любимой. Видео мемориал на 70 % состоял из фотографий Анны и ее мамы, на 29 % - Анны и ее семьи и самое большее трёх фотографий Анны и ее друзей. Во время видео я несколько раз теряю самообладание, и моя сестра несколько раз плачет. Женщина рядом с нами дает нам пару салфеток, и позже мы узнаем, что это кузина Анны. Одна из последних фотографий на видео - Анна и мои мальчики вместе, и это был первый и пока что единственный раз, когда я видел фотографии с родов. Видео заканчивается, и некоторые люди начинают подходить к семье Анны, чтобы выразить свои соболезнования. Я некоторое время остаюсь сидеть на месте, пока ко мне не начинают подходить люди, некоторые из кузенов, дальних родственников и друзей Анны подходят и обнимают меня, задают несколько вопросов о моих сыновьях и просят прояснить некоторые моменты. Им сказали, что меня никогда не было рядом и что мы с Анной разошлись к тому времени, когда она рожала, и поэтому они (семья) оттэгнули и удалили меня из ее фейсбука (теперь я полностью заблокирован в фейсбуке Анны). Пробыв там около 30 минут, я отправился к друзьям на соседнюю улицу. Мои друзья решили пойти перекусить, и нас собралось около 15 человек. Все нашли службу отвратительной. Мы поднимаем тосты за жизнь моей любимой, за моих мальчиков, и они просят рассказать реальные истории о жизни Анны. Через некоторое время мы уходим, и я отправляюсь домой. По дороге домой я прощу прощения у моей любимой за то, что её память не почтили, как следует. Я проспал максимум час.
Суббота 17е. Просыпаюсь и готовлюсь к церковной службе для своей любимой. Я не был уверен, как все пройдет, так как служба проходила в церкви, из которой меня выгнали. Я иду туда с семьей, мы находим свободную скамью, и она оказывается прямо на том месте, где я обычно сидел и переписывался со своей любимой во время мессы, когда мы только начали встречаться. Анна обычно занималась музыкой для церкви, поэтому у нее была обширная библиотека христианских песен, которые она любила. Ее дедушка, как пастор этой церкви, проводил мессу. Он начинает с того, что говорит, что вся музыка, которая будет звучать сегодня, - это любимые песни Анны, он прав примерно наполовину, но он не ставит ее любимую христианскую группу. Я вроде как внутренне смеюсь и плачу из-за этого. Видимо, в качестве способа справиться с горем, они начинают говорить «день рождения Анны на небесах» вместо слова «смерть», и это не очень нравится некоторым присутствующим, но месса продолжается, и ее мама читает ту же речь, что и накануне. Месса заканчивается, и они готовятся к причастию. Ее дедушка любит говорить: «Иисус никому не отказывал, даже Иуде на последнем ужине, так кто я такой, чтобы отказывать кому-то в причастии, мы рады всем». Я встаю и размышляю, идти мне туда или нет, мама и крестная Анны проводят причастие, и через минуту я решаю, что мне (за причастием) идти не стоит. Я остаюсь стоять, слушая песню, которую они выбрали для причастия, и улыбаюсь, потому что мы с Анной ходили на концерт этой группы. Мои глаза закрыты, и я просто возношу хвалу Господу, как вдруг чувствую руку на своем плече - это ее дедушка наклонился ко мне и шепчет мне на ухо: «Очень мило, что ты пришёл выразить свое почтение Анне, и я действительно хочу поблагодарить тебя за то, что ты не пошёл причащаться, это говорит о большом уважении к моей семье». Я смотрю на него с видом "ты это серьёзно?", двигаю плечом, чтобы он убрал руку, и делаю шаг прочь от него. Я изо всех сил пытаюсь вернуться к мыслям о моей любимой на небесах, о том, что я в церкви и что мой Бог - великий Бог. Я отключаюсь от последних слов, которые он произносит, слушаю последнюю песню и выхожу из церкви. Несколько родных и друзей Анны снова подходят ко мне, мы обнимаемся и разговариваем. Мы с моей семьей уходим и в итоге идем обедать в ресторан, который нам с Анной очень нравился. Мы входим в ресторан, и я чуть улыбаюсь: распорядительницу тоже зовут Анной. Мы садимся за стол и делаем заказ, делимся воспоминаниями и историями о моей любви, обсуждаем службу. Мы плачем от мысли, что даже с её смертью её этажисимья перетянула внимание на себя. Больше всего меня беспокоит то, что я понятия не имею, кто заботился о моих мальчиках во время обеих служб. Ее мама, бабушка, две тети и все ее кузины все присутствовали на службах. Закончив с обедом, мы отправились по домам. Я сижу один в своей гостиной и плачу, в основном хорошими слезами воспоминаний и немного слезами грусти. Я сажусь на пол и начинаю молиться, как меня учила Анна. Я всё выплескиваю Богу: «Почини это разбитое сердце, Господи, защити мой разум, Господи, дай мне силы, Господи, подготовь меня к этой ситуации, Господи, смягчи их сердца, Господи, и помоги мне простить, Господи». Я повернулся и отправил сообщение на телефон любимой: «Я так сильно тебя люблю, я так сильно по тебе скучаю, ты сможешь гордиться мной, я сделаю всё для нашей семьи, я буду продолжать быть тем мужчиной, которого ты любила, и ты сможешь мной гордиться». Попытался уснуть и проспал часа 3-4.
Воскресенье 18е. Я пропускаю службу в церкви и отправляюсь к родственникам на поздний завтрак. Приходят друзья, и мы продолжаем говорить об Анне. Утро было прекрасным, и истории (рассказанные о ней) были замечательными. Друзья уходят, и на меня наваливается усталость. Я спрашиваю тетю, не возражает ли она, если я вздремну на ее диване. Я ложусь и сразу же засыпаю. Я провалялся в отключке почти 2 часа. Меня будит телефон. Я хватаю телефон, разблокирую его, а там фотография моей любимой, ее сообщение в мессенджере на моем экране. Я резко поднимаюсь и моё сердце бешено колотится. Я открываю его, а там простое сообщение: «Просто хотела сообщить тебе, что у мальчиков все хорошо сегодня утром!». Мое сердце проваливается куда-то вниз. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что происходит. Я реально чувствовал себя так, словно только что проснулся после самого страшного кошмара. По какой-то больной (п.п - на всю голову) причине ее мама решила начать переписываться со мной через телефон моей любимой. Я взял себя в руки и просто написал в ответ: «Спасибо, Мэри, надеюсь, у тебя тоже все хорошо, пожалуйста, передай моим мальчикам, что я их люблю, и поцелуй их от меня». Я снова сажусь за стол, и мой разум мечется. Это начало жестоких психических и психологических атак, которые они на меня обрушили. Я решаю отправиться домой и просто заняться всякими мелкими делами у себя дома.
Понедельник 19е. Проснувшись, я отправляю обычное утреннее сообщение ее маме, впервые после службы. Я знаю, с какой неприязнью и ненавистью она относится ко мне, и не хотел усугублять ситуацию, ведь она занималась похоронами своей единственной дочери. «Доброе утро, Мэри. Как мальчики? Как ты? Им или тебе что-нибудь нужно? Передай им, что я их люблю и жду не дождусь вскоре их увидеть». Я получаю ответ лишь много позже. (Обычная) жизнь для меня снова начинается, я впервые за долгое время открываю свою электронную почту, иду в банк, оплачиваю счета и т. д. Я иду к своим кураторам в колледже и говорю с ними о том, что происходит и какие у меня есть варианты на будущее. Я получаю от них огромную поддержку. Мой куратор умоляет меня не бросать колледж. Один из вариантов, который она предлагает мне, если мне действительно нужно упростить занятия, - сменить специальность на биологию. Я чуть улыбаюсь, потому что у мамы Анны бакалавр по биологии. Я ухожу, перекусываю и - ещё один знак: так уж вышло, что мою официантку зовут Анна. Ем и направляюсь на встречу с одним из моих преподавателей. Очень понимающая женщина, дает мне так много советов, называет психотерапевта, который ей помог, дает мне отсрочки на все мои работы, рассказывает, что у нее тоже мальчики-близнецы, начинает плакать, дает мне надежду, что в конце концов все будет хорошо. Это была хорошая позитивная встреча. Я направляюсь домой, размышляя обо всем происходящем. Проходит несколько часов, я делаю еще несколько дел, не давая себе расслабиться, и начинаю готовиться ко сну. Телефон пиликает, и мое сердце снова замирает. Еще одно сообщение от ее мамы с телефона моей любимой: «Привет, Джей, хочешь завтра прийти увидеться с мальчиками?» Я отвечаю: «Да, в какое время?» Все положительное, что было в этот день, просто тает. Я теряю самообладание, слезы текут и не останавливаются. Чуть позже она отвечает: «Тебе подходит утро?». Мне приходится снять очки, чтобы вытереть слезы, чтобы я мог ответить. «Я хочу попросить тебя об одолжении, Мэри, не могла бы перестать писать мне с телефона Анны. Я не знаю, понимаешь ли ты, как мне больно, когда я смотрю на свой телефон и вижу пропущенное сообщение от Анны. Я так скучаю по ней, и это мучительно». Она выходит из себя: «Поверить не могу, Джей, неужели ты думаешь, что я веду какую-то свою игру? Я только что потеряла дочь, я изолирована, мне сейчас не нужны эти твои страдания или твои бесчувственные комментарии. Пожалуйста, даже не начинай говорить о своей боли по поводу моей дочери, твоя боль - это лишь малая часть того, что испытываю я после 25 лет жизни с дочерью». Теперь это последнее сообщение с телефона моей любимой, когда я открываю ее сообщения. В эту ночь я изо всех сил стараюсь уснуть
Это уже вторая неделя пыток, которым подвергла меня эта семейка. Я могу поделиться ещё 3мя неделями жестокости.
Столько всего произошло, и поддержка, которую я и мои мальчики получаем, просто потрясающая. Я раз за разом тронут. Сообщество этого сабреддита оказало мне огромную помощь в эмоциональном, психическом и духовном плане. Я искренне считаю, что сошёл бы с ума, если бы не написал свою историю и не выложил ее на Reddit. Когда я впервые написал все и когда рассказывал людям свою историю, я был в замешательстве от комментариев и вопросов «Почему я не злюсь? Почему я не в ярости? Как ты можешь быть так спокоен?». Мне потребовалось прочитать все комментарии, а затем перечитать то, что я написал, чтобы понять, что я смотрю на ситуацию изнутри, а все остальные - снаружи. С тех пор мой образ мыслей стал более целенаправленным, а разум - более крепким. С юридической точки зрения все идет хорошо, и, надеюсь, очень скоро я смогу поделиться с вами своими новостями.
K.
Когда вы очень деликатно и вежливо попросили тёщу прекратить пользоваться телефоном Анны, так как это нервировало вас и вызывало ненужное беспокойство, она ответила: «Ты реально думаешь, что я веду какуюто свою игру». И ответила она так именно потому, что именно это она и делала - вела свою игру, поэтому она перешла к стандартным для нарциссов методам - газлайтингу, проецированию и отрицанию-отрицанию-отрицанию. И, конечно, сделала ваш реальный дискомфорт второстепенным и уступающим ее горю, которое является самым важным аспектом ЛЮБОГО из ваших взаимодействий.
Тёща никогда не воспринимала Анну как отдельную сущность от неё самой. Инфантилизирующий некролог и эгоцентрическая речь на поминках были символом того, как тёща воспринимала Анну. Ваше существование, в качестве взрослой любви Анны и отца ее детей, является проблематичным отвлечением от главной роли тёщи, как главного контролера Анны - ее избранного аксессуара и поставщика (подпитки) для нарцисса .
Меня так тошнит и возмущает то, что эти ужасные люди сделали с вашей новой маленькой семьей. Это так запредельно жестоко и эгоистично, и все же тёща продолжает использовать трагическую смерть Анна как возможность изобразить себя святой в шокирующе публичной манере. Я подозреваю, что это только начало долгой словесной войны ради того, чтобы воспитать мальчиков, знающих и уважающих обе стороны своей семьи. Это очень неправильно, что с вами так обращаются; по вашим постам я вижу, что вы добрая душа, которая ничего подобного не заслуживает.
После этого поста у ТС есть небольшое обновление по легальной ситуации, к сожалению потёртое слишком быстро для восстановления. Судя по комментариям к нему - на тот момент он всё ещё ждёт даты суда по делу об опеке над детьми, но между его адвокатом и адвокатами семьи было достигнуто соглашение по чёткому расписанию его посещений.