Шарго раздраженно уже пожал плечами. Сколько раз говорил!.. Ладно, впрочем. Бесполезно. Записать хоть не забыла, и на том спасибо. Да ещё и на видное место положила, а не засунула куда-нибудь! Вообще прогресс!..
Шарго вздохнул и снял трубку.
Блядь! Терпеть не могу вот так звонить! Когда не знаешь, кому. Все время подсознательно какого-нибудь пиздеца ждешь. Что потом проклинать себя будешь. На хуй, спрашивается, позвонил!?.. И не звонить нельзя. А то так и будешь целый день потом ходить да думать: и кто же это, спрашивается, такой мог быть?.. А вдруг что-то важное?!.. Ну-с!..
– Алло! – голос был вроде незнакомый.
– Да. Здравствуйте. А Бориса можно?
– Это Шарго. Он мне звонил сегодня, просил перезвонить.
– А!.. Привет, Коль! Сколько лет, сколько зим! – собеседник явно обрадовался.
– Э-э… Простите?.. – Шарго лихорадочно пытался сообразить, кто это может быть.
– Да это я! Данильченко. Не узнаёшь?
– (Данильченко… Данильченко… Ба! Господи, неужели?!.. Ну, точно! Охренеть!..) О! привет, Борь! – Шарго наконец вспомнил. Ну, конечно! Борька Данильченко. Однокурсник. В одной группе вместе в институте учились. – Какими судьбами?!
– Какими-какими!.. – довольно хохотнул Борька. – Решил вот позвонить. Как сам-то? Ты, говорят, поднялся? Крутой совсем стал?
– Ну, так… Помаленьку… С божьей помощью…
– Поня-ятно… – Борька перешел на деловой тон, как бы намекая, что он понимает прекрасно, что у его бывшего товарища теперь время – деньги и каждая минута на счету. – Слушай, чего я тебе звоню-то! Мы тут собраться решили. Ну, наша группа. Двадцать лет как-никак! Юбилей. Отметить бы надо… Ты как?
– А когда? – Шарго ещё и сам не знал, согласится он или нет. С одной стороны, оно, конечно, и можно бы… А с другой,.. ехать ещё куда-то… лень… Да и я и не пью к тому же!.. Ч-черт-э-знает!..
– Восемнадцатое,.. восемнадцатое… Это у нас что?
– Да в кабаке! Знаешь… – Данильченко назвал ресторан. Шарго не знал такого. Дешевка какая-нибудь… Идти ему чего-то совсем расхотелось. Впрочем!..
– Слушай, Борь, я тебе перезвоню! Мне трудно так сразу, с ходу… Я посмотрю тут всё, прикину и перезвоню тебе. Лады?
– Ну, ладно… – чувствовалось, что друг-Борька слегка обижен. Вероятно, он ждал от Коли Шарго чего-то совсем иного. Какой-то иной реакции.
– Слушай, а ты сам-то как? – заторопился Шарго, желая несколько сгладить возникшую неловкость. – Где работаешь?
– Да так… – как-то неопределенно протянул Данильченко. – Кручусь…
– Да тоже… До тебя никто не дорос! Ты у нас самый преуспевающий.
– («Понятно», – подумал про себя Шарго. Он уже твердо решил не идти. На этот слёт неудачников. По сути всё, что он хотел, он уже выяснил.)
Послушай! – вдруг неожиданно осенило его. – А ты же вроде с Бобрышевым дружил?
– Ну, да… – в голосе Данильченко сквозило явное удивление. С чего это, дескать, Шарго его вспомнил? Бобрышева этого… Даже не из их группы…
– И как он там? С женой не развёлся?
– Да нет,.. – удивление Данильченко ещё более усилилось.
– Ну, привет ей от меня передай! Я же в неё влюблён одно время был.
– Ты!!?? – Данильченко, казалось, не верил собственным ушам.
– Я, я!.. – усмехнулся Шарго. – Было дело… Чисто платонически, разумеется, чисто платонически!.. Ничего серьёзного…
Ладно! Я всё понял, – тут же зачастил он торопливой скороговоркой, резко сворачивая беседу. Ему внезапно захотелось побыть сейчас одному. – В общем, я тебе перезвоню завтра и скажу! Смогу я или нет. Давай, а то мне тут по другому телефону звонят! Всё, до завтра!
Шарго с облегчением отключился.
Потом встал и медленно подошел к окну. Воспоминания нахлынули и захлестнули с головой как морская волна. Как девятый вал. Как цунами!
Зима. Снег. Слякоть. Московские улицы. Грязь пополам со снегом. Восемнадцатилетний Коля Шарго торопится в институт. Троллейбус. Метро. Эскалатор вниз – поезд – эскалатор вверх. Люди, люди, люди… Спешащие куда-то, полусонные, сумрачные, неразговорчивые. Серые. Коля выскакивает из метро. Светофор. Площадь. Быстрее!!.. Машины уже тронулись!.. Улица. Какое-то «Ателье» на углу. Теперь направо. Пара домов и налево. Ещё одна улица. Институт.
Угрюмое приземистое ободранное здание из красного кирпича с какими-то немыслимыми железными винтовыми лестницами внутри – по слухам, бывшая женская тюрьма. Очень похоже. Судя по некоторым архитектурным особенностям… Очень похоже! Вахтёр. Коля с гордостью предъявляет свой новенький, пахнувший ещё типографической краской, студенческий билет. Раздевалка. Очередь. Шарго замечает несколько знакомых лиц. Студенты с его потока. Интере-есно…
Так… Где у нас сегодня первая пара?.. В актовом зале?.. Лекция по матану?..
Коля садится на последний ряд и пытается добросовестно записывать за лектором. Как и все остальные. Как и все вокруг. Скука… Тяжелая, отупляющая… Время тянется, тянется…
Господи! Сколько ещё осталось!?.. 15 минут… 10… 5… Уф-ф!.. Наконец-то!.. Перерыв.
На второй час Коля уже не идет. Он находит какую-то пустую аудиторию и дремлет там. У него зверски разболелась голова…
Четвертый-пятый курс. Весна. Или лето. Во всяком случае, теплынь. Он, Шарго, выходит из трамвая и, посвистывая, идет к институту. Уже к другому, главному его корпусу. (Оказывается, первые два курса студенты учатся в том, старом, обшарпанном, в бывшей женской тюрьме, а начиная с третьего курса – уже в новом, цивильном.) Коля легко одет. На нем только рубашка с короткими рукавами и летние тонкие брюки.
Вот он идет уже мимо здания института, подходит к проходной. Ветер дует ему прямо в лицо, рубашка прилипает к телу, брюки обвиваются вокруг ног. Он небрежно суёт сидящей на стуле бабке на входе свой засаленный и захватанный студенческий и заходит в вестибюль.
Делать Шарго в институте по сути совершенно нечего. Он и сам не знает, зачем он сегодня сюда припёрся. На лекции он давно уже не ходит, на семинары тоже. Экзамены?.. А-а!.. Чепуха. Сдам. Всё это не важно.
Важно, однако, что у него уже к этому времени не осталось ни друзей, ни приятелей. Школьные порассеялись, у них теперь своя собственная жизнь, свои институты, свои друзья; а новых он так за эти годы себе и не нажил. С сокурсниками отношения на уровне «привет-привет» – и не более того. Ну, внутри группы чуть теплее. «Ну, как ты?!.. Как жизнь?.. Всё нормально?..» Скучно! Ему со всеми скучно. Не о чем говорить. Нет общих интересов. Черт его знает, почему так получается! Все общаются между собой, дружат, разговаривают друг с другом… Бог ты мой! О чем они, интересно, разговаривают? Шарго тоже неоднократно пробовал. А-а!.. Бесполезно. Ещё тоскливее от всех этих «разговоров становится». Острее чувствуешь свою полную неприкаянность. Словно ты чужой, с другой планеты. Один! Всегда один!.. Чтение?.. Да, конечно, но сколько же можно читать? А пить он не пьёт. Вот такая вот катавасия у нас получается. Ситуэйшен. Пике. Петля Нестерова.
Девушки?.. Да… С девушками ещё хуже. Собственно, вообще никак. Какие-то смутные мечты,.. томления… Реального же – ничего. Это даже удивительно. Хотя, с другой стороны, а где ему с ними знакомиться-то? с девушками?.. При его абсолютно отшельническом образе жизни? Он же нигде не бывает! Ни на вечеринках, ни на пьянках… Никуда не ходит… Где ему с кем-нибудь знакомиться? На улице?.. Но на улице – смелости не хватает. Откуда ей взяться, если опыта никакого? Да и внешность у него… Так, средненькая, прямо скажем, внешность… Не Ален Делон. Серенькая…
Господи, да у меня же юности не было! – с ужасом сообразил Шарго. – Вообще!! Свою весну, молодость! когда надо было любить, безумствовать! которая так коротка, так быстро проходит и которая даётся человеку только раз, один только раз в жизни! – я прозевал её! Растратил, растранжирил бездарно неизвестно на что! На книжки.
Я же девственником до 24-х лет был! Спиртного капли в рот не брал! Пока институт не кончил.
Потом, правда, наверстал… С лихвой, – Шарго невольно усмехнулся, припоминая. – Да… Потом этого добра хватало. И спиртного, и баб. И на работе… Ну, а когда бизнесом занялся, деньги появились… Там уж!.. Бабьё это!.. Н-да!..
Да только толку! Это уже всё не то. Хороша ложка к обеду. А это всё!.. – он в затруднении пошевелил пальцами, подыскивая подходящее сравнение. Сравнения не находилось. – Не то, короче, всё это! Эрзац. Суррогат. Природу не обманешь. Любить смолоду надо. А потом уже!.. – Шарго горько махнул рукой. – Козы все эти… «Могу купить козу, но не имею желания!..» Н-да!.. Во-во! «Козу»!.. Тогда, в юности, были сплошь прекрасные Дамы, офелии, ундиды, таинственные блоковские незнакомки,.. а потом пошли только козы, овцы, куры, кобылы и прочий домашний скот. Который надо кормить, холить, лелеять, ухаживать даже за ним, но любить!.. Как можно любить козу? Ну, присунуть ей пару раз, отодрать – ещё пожалуй, но любить?!.. – он страдальчески сморщился и рассеяно погладил ладонью холодное стекло.
Любить… Но ведь я любил! – встрепенулся вдруг он. – Да-да! Любил!! По-настоящему, всерьёз!.. Мучился, страдал, думал о ней день и ночь. Я и в институт-то тогда таскался по большей части для того только, чтобы на неё лишний раз взглянуть. Увидеть её хотя бы мельком, издалека! Хоть разочек!.. Хоть одним глазом!..
Шарго вспомнил, как он с откровенно глупым видом (он на секунду представил себя, тогдашнего, со стороны) пялился на предмет своего обожания, и ему даже неловко слегка стало.
Что, интересно, она думала?.. – он смущённо покашлял. – Она-то ведь наверняка всё замечала. Да и не просто замечала,.. – Шарго отошёл от окна и уселся в кресло. – Она ведь меня даже поощрить на первых порах пыталась. Явные знаки внимания мне оказывала… – он грустно усмехнулся. – Взгляд не отводила, когда с моим встречалась… Пока не поняла окончательно, что я безнадежен, и что всё это бесполезно. А тут как раз подвернулся этот Бобрышев… – Шарго вздохнул и качнулся несколько раз в кресле. – Да-а!.. А если бы тогда… Я бы, наверное, жизнь отдал за то только, чтобы прикоснуться к ней! Вот ей-богу!.. Глупость, конечно, но… А хотя, нет! Не глупость. Глупость как раз всё то, что потом было. Деньги,.. водка,.. бабы… Вот это – глупость. Это всё – от скуки! Времяпрепровожденьице-с. Да-с…
А вот то было настоящее! Единственное, наверное, что у меня и было-то в жизни настоящего. Только я, дурачок, тогда этого не понимал. Думал: и-и!.. впереди ещё вся жизнь!.. будут ещё и встречи, и любови!.. Оказалось же!.. Будут-то будут, да вот только 20 лет мне больше никогда уже не будет! Этого я тогда не учёл… Да-а… Не учёл…
А если бы учёл!?.. – Шарго выпрямился в кресле и загоревшимися глазами уставился в пространство прямо перед собой. – Если я всё-таки подошел тогда к ней!? Что тогда было бы?! Был бы я сейчас счастлив?..
Он стал представлять себе: любовь,.. близость… – ослепительная!!.. яркая!!.. немыслимое, невыносимое, нестерпимое счастье!.., потом брак,.. быт… Дети!!!
Нет, – с сожалением покачал головой Шарго. – Не знаю, как насчёт счастья и насчёт любви, но вот этого ничего,.. – он с грустной полуулыбкой обвёл глазами свою прекрасно обставленную комнатку своей шикарной квартирки, – вот этого ничего не было бы точно. Я бы даже и бизнесом-то, скорее всего, так и не стал бы никогда заниматься. Я же в никуда тогда ушёл! Бросил всё – и ушёл. С хорошей работы. С приличной, по тем временам, зарплаты. А будь у меня семья…
Был бы, короче, сейчас, как все. Со старой надоевшей женой на шее и взрослыми детьми. Хорошая благополучная семья. Обычная. Средняя. Среднестатистическая. Как и у всех моих однокашников. Которые мне сейчас дико завидуют. «Ты у нас самый преуспевающий», – тут же всплыли в памяти заискивающе-льстивые слова Данильченко.
А интересно было бы сейчас с ней встретиться!.. – медленно усмехнулся вдруг Шарго. – И устроить ведь это совсем несложно. Борьке только сказать!.. Намекнуть!.. Сейчас бы я, наверное, при желании легко получил от неё всё, что угодно,.. – он снова усмехнулся, покусал губы и вздохнул. – Только ничего мне от неё теперь не надо! От неё нынешней…
А той, двадцатилетней девочки… её уже нет… Как нет робкого и наивного Коленьки Шарго. Они исчезли. Растворились в дымке Времени. Ушли, взявшись за руки, куда-то туда!.. далеко-далеко, за горизонт!.. и не вернулись. Даже не обернулись ни разу.
Но там, за горизонтом – они вместе! Они – вдвоём. И они счастливы. Я это знаю. Совершенно точно. Так что не будем ничего портить.
Шарго снял трубку и набрал знакомый номер.
– Алло!.. Борь, это опять я… Слушай, я не смогу придти… Что?.. Нет, никак… Извини!
И спросил у Люцифера Его Сын:
– Правильно ли поступил тот человек?..
И ответил Люцифер Своему Сыну:
– Да. Он поступил мудро. Прошлого нельзя вернуть. Не стоит и пытаться. Он поступил мудро.
