Гибель настигла Ингир в последние дни Войны в Небесах. Это не было внезапным явлением - та буря, гнев которой обрушился на старшие божества, сила которой охватила их и разбила на осколки, сковала их и сделала их не более чем низшими рабами. Возможно, будь они более бдительными, боги увидели бы и остановили то, что должно было последовать, пока буря ещё надвигалась, пока ещё поднимались ветры судьбы. Возможно, они не потеряли бы свою божественность. И всё же мы, представители племён Эльданеш и Ультанеш, лучше других знаем, как гордыня способна повергнуть даже богов.
Так было и с Ингир.
Долго бушевала Война в Небесах. В некоторых сказках её рассвет наступил с первыми лучами самих звёзд, и тень её отбрасывалась вместе с появлением самого света. В других случаях она была огнём, голодным и всепожирающим пламенем, которое распространялось по венам и артериям пустоты и превращало всё, чего касалось, в почерневший пепел. Другие мифы говорят о той войне как о бастарде, порождённым мелкой и недостойной завистью, как об ребяческой амбиции и злобе, и вскоре, это дитя переросло тех, кто его породил, и оно поглотило их всех.
Ненасытен был голод той первой и величайшей из войн.
Та война сжигала миры, сокрушала их в прах своей немилосердной хваткой или измельчала в своей пещеристой пасти. Она оставила после себя невыразимые разрушения, и среди развалин танцевали Ингир. Услышали ли они музыку бесконечной бойни и пришли довести представление до крещендо? Неужели Некронтир взывали к ним в своём отчаянии и таким образом пригласили шагнуть через порог то, что одновременно спасло и прокляло их самих?
Было ли для них это всего лишь ужасным шансом?
Сначала Мефет'ран принёс своё предложение союза. Обманщик пел свои отравленные обещания на посеребрённом языке. Безмолвный Царь слушал благоволил ему. Затем наступили дни тёмных жертвоприношений, траты душ, время изобилия жнецов, когда плыли по городам Призрачные Ковчеги, невольники кричали о милосердии, а равнодушные печи ревели голосом огыр (oghyr - так эльдары называли некронов П.П.).
И наступила смерть и пришло за ней лишь холодное эхо жизни.
Затем наступило время, когда огыр прошли кровавыми тропами между звёзд в своих разнообразных обличьях, и сверкающие орды двинулись на вечную твердыню, в то время как Ингир взвились в вышине. С Лабиринта содрали кожу, его извилистые пути попирались, а его секреты навсегда вернулись к тем, кто первыми их прошептал. Древние погибли в тот ужасный век. Ингир напились их могучих душ и затем вспыхнули, как тёмные звезды.
Тем не менее, буря уже нарастала.
Мстительный крик банши разносился по окровавленным ветрам. Огыр напитались досыта. Огонь, всё ещё бушевавший высоко и горячо, сжёг всё, что ещё могло бы его поддержать. В момент невероятного триумфа Ингир оказались уязвимы, так как они отдали большую часть себя, чтобы наконец свергнуть своих вековечных врагов.
Они не осознавали всю глубину той ненависти, что была вызвана их порочными дарами.
Рядом с собой они видели только рабов, диких и примитивных созданий, довольствовавшихся тем, чтобы ютиться у костра их невероятной силы. Вместо этого они должны были увидеть лезвия, каждое из которых было сделано из миллиардов уколов звёздного света, столь острых, что они могли бы ранить даже их. Им следовало увидеть гибель, которую они сотворили из своей собственной коварной жестокости. Ингир пообещали собственную верность, а затем потребовали себе поклонения. Теперь они будут знать, что возмездие сотрясёт звёзды и сбросит их с небес, подобно слезам Иши.
Удары обрушились стремительно и ужасно, когда наконец разразилась буря.
На Химерном Пути они напали на Аза'города, Несущего Ночь, того, кого аэльдари знали как Каэлис Ра - страх в своей телесной форме, засеевавший поля кошмара, чья тень ещё долго маячила в мыслях смертных и переплелась с объятиями смерти. Оком Катан'ты они устремили взоры множества небес на Аза'города и тем самым сожгли все тени, что клубились вокруг него. И он был расколот, катаклизм последовал за его гибелью, и осколки его разбитой формы упали, сверкая, куда-то в пустоту.
Так пал Аза’город, Несущий Ночь.
Мефет'ран впервые явился перед Некронтирами как посланник, как клятвопреступник, как создатель лжи. То был Обманщик, и, кроме этого, тысяча имён звучала эхом среди времён, поскольку ложь была настолько сильно вплетена в ткань его естества, что даже сам Мефет’ран не знал, где начинается его собственная правда, а его ложь находила свой конец. Среди лабиринта бесконечных начал настигла его гибель, потому что обиженные слуги оживили поющие сферы и их песней был разрушен Ингир.
Так пал Мефет'ран, Обманщик.
Величайшим и самым ужасным из всех К'тан был Маг'ладрот - источник бессмертия, кузница материй, известный как Дракон. Тем не менее, на шею Маг'ладрота повесили Талисманы Ваула, и в свете, проливавшемся из них, открывалась его тайная слабость. Сломленным пал Дракон от рук огыр и багрового сияния своей вечной темницы. Таким образом, его работа навсегда останется незавершённой.
Так пал Маг'ладрот, Дракон.
Больше всего Безмолвного Царя оскорблял Лаш'уддра - то, что порождало в умах смертных вечную болезнь, то, что всегда шло на три шага позади, которое смотрело глазами всех, кто был назван Неисчислимым Роем. Печаль пустоты привела Лаш'уддра на край известных смертным владений и разорвала его оковы, доселе невидимые. При его разрушении тысячи волн страданий обрушились на звёзды, но, наконец, он лежал в своём гробу.
Так пал Лаш'уддра, Неисчислимый Рой.
Упивался своей жестокостью Ньядра'зата, которого звали Пылающий, Жертвенный лик и Дыхание Бесконечной Ямы. Всё сущее вокруг него сгорало в плазменном огне, потому что по его воле чернели от жара даже нити веков, и его хищного прикосновения не могла вынести ни одна вещь как реального мира, так и царства Эфира. Он принёс свой пожар в Лабиринт, факелом сжигая потерянные зиккураты, а после его пришествия ветра разносили лишь тлеющие угли. Как он встретил свой конец не говорится ни в каких записях, но единственная гравюра на единственной стене одного мира показывает самого Безмолвного Царя, пронзающего копьём его расплавленное сердце.
Так пал Ньядра'зата, Пылающий.
Однажды начавшаяся буря не могла быть прекращена, жатва не могла быть остановлена, последнее буйство огыр нельзя было сдержать. Как будто бы сами звёзды были окутаны бархатной пеленой последнего траура пустоты, когда Ингир один за другим низвергались, а их отравленные огни гасли навеки.
Они пали и в своём падении изменили всё, что доселе было реальным.
Миллионы восставших рабов напали на Лланду'Гора, Свежевателя, Безвекового Ока, и невыкованными лезвиями они уничтожили всё, чем он был. Так было наложено его последнее проклятие на его убийц. Они не знали тогда, что сотворили, но Ингир отомстил, и его убийцы до сих пор расплачиваются за это. Потусторонний, Тсара'нога, уже попал в сети обмана Смеющегося Бога, но в своём безумии он стал действительно ужасающим. Никто не мог убить его, потому что ужас его был слишком велик, чтобы его вообще можно было вынести. Некоторые говорят, что Посторонний сам разорвал себя на части и лишь потом был захвачен. Другие предупреждают, что ни одна тюрьма никогда не сдерживала его, что он последний из Ингир, кто так и не был расколот и что однажды он вернётся. Калугура, Безмолвный Крик, был погребён навеки по слову Безмолвных. Иггранья, Формирователь Миров, был скован, искривлён и разорван своими собственными космическими силами. Тиссак'лха, Ходячий Мор, Тень-что-иссушает-миры, был заманен в Неизбежные Врата и разрушен в пустоте за их пределами.
Так закончилось то, что не могло закончиться.
Как зеркало треснуло под ударом кулака, как сотканная паутина разрывает свою нить от ветра, Ингир были разорваны и расколоты, разбиты на осколки. И всё же их огонь был неугасаем, они были частью ткани гобелена самой вечности. Они не канули в забытье, а, скорее, как крик, которой снова и снова искажается, отдаляясь эхом, каждая их часть превратилось лишь чахлое повторение всего того, что дало жизнь тому первому крику, повторяясь бесконечно, бесцельно, но всё же оставаясь могущественными.
Даже сломленный и униженный Ингир всё равно остаётся Звёздным богом.
Они оказались скованы тессерактовыми оковами и фрактальными лабиринтами. В белом пламени ненависти были выкованы их цепи, и они были холодны, как пустота, когда обвились вокруг разбитого эха богов, пришедших из начала времён. Фундаментальные и вечные волны разрушения катились по залитой звёздами пустоте, потому, что, как Ингир оказались сломлены, так оказалась сломлена и сама реальность, но Некронтир не заботились о вреде, который они нанесли. Рабы стали хозяевами, а ново-порабощённые господа останутся таковыми до последних дней Рана Дандры и даже дальше.
- Отрывок из легенд аэльдари, Книги Скорбной Ночи, Погребения звёзд
