«Утро стрелецкой казни», 1881 г В. И. Суриков
Молодой царь Иван Васильевич, стремясь расширить свою империю во всех направлениях, за исключением северного, в 1550 году создал новый вид вооруженных сил: «В лето 7058 устроил Царь и Великий князь Иван Васильевич избранных стрельцов с огнестрельным оружием в количестве трех тысяч человек и приказал им поселиться в Воробьёвской слободе». Хотя это войско можно назвать регулярным с определенными оговорками, основной доход стрельцов все равно не зависел от жалования, которое выплачивалось им нерегулярно и часто не полностью. Вместо этого они получали различные привилегии в сфере торговли и ремесел. Несмотря на это, их организация была более строгой по сравнению с поместной конницей: стрельцы вооружались и экипировались единообразно, быстро собирались, благодаря своему местоположению в столице и приграничных городах.
С течением времени армия стрельцов росла, и к концу правления Алексея Михайловича (1676 год) в Московском государстве было более 70 стрелецких полков, из которых 26 находились в столице, состоящих из 800-1000 человек каждый. Эти войска отличались корпоративным духом, солидарностью, осознанием своей привилегированности и значительным боевым опытом. Они обитали вместе, и имена их полковников, такие как Зубов, Левшин, Сухарев, Колобов, оставались в названиях улиц и площадей рядом с Садовым кольцом на карте Москвы.
Тем не менее, военное дело не стояло на месте, и в 1630-е годы, параллельно со стрелецкими полками, по приказу царя начали формироваться новые полки европейского стиля: пехотные, кавалерийские и драгунские, передвигавшиеся верхом и быстро переключавшиеся на пешую атаку на поле боя. Это было уже полностью регулярное войско, получавшее жалование, пропитание, амуницию и оружие от государства, не отвлекаясь на какие-либо другие виды службы. К середине столетия оно успешно проявило себя в войнах с поляками и шведами, не уступая европейским армиям ни в уровне подготовки, ни в дисциплине. В отличие от стрельцов, у которых перспективы представлялись мрачными: либо стать городской стражей для внутреннего использования, но при этом потерять престиж и привилегии, либо присоединиться к новому военному строю, что означало прощание с домашними лавочками, доходами и казарменной жизнью. Время стрельцов медленно уходило в прошлое.
Мятеж
Результатом этой ситуации стал стрелецкий мятеж 1682 года. Смерть царя Фёдора, не имевшего наследников, в конце апреля вызвала династическое противостояние. Старший брат Фёдора, 16-летний Иван, страдал неустойчивым умом и слабым здоровьем. В то время как его младший брат, 10-летний Пётр, обладал острым умом и отличным здоровьем. Усугубляло конфликт то, что у них были разные матери, и за каждым из них стояли родственные кланы жен Алексея Михайловича — Милославские и Нарышкины. Сначала Нарышкины поддержали Петра, и большинство Боярской думы и патриарх Иоаким склонились к передаче трона ему. Однако власть не была единогласной, и этим воспользовалась противоположная сторона. По традиционной версии, идея использовать стрельцов принадлежала царевне Софье Алексеевне, женщине с наследственным умом, волей и энергией своего отца. Она распространила слухи среди стрельцов о том, что при Нарышкиных их ожидают угнетение и бесчестие. Подстрекаемые её сторонниками, утверждавшими, что Нарышкины убили царевича Ивана, стрельцы ворвались в Кремль, где устроили погром, несмотря на предъявление живого и здорового "убитого". Мятеж удалось подавить только через три месяца. Тем не менее, царевна Софья достигла своей цели, восседая на волне мятежа в качестве регентши при двух юных царях-соправителях.
Эхо этого мятежа раздались через семь лет. В начале 1689 года взрослый уже Пётр, под влиянием своей матери, женился, перестав быть в глазах того времени несовершеннолетним. Полгода спустя он сообщил сестре, что ей пора вернуться к обычной жизни царевны. Софья, не имея поддержки ни у церкви, ни у боярства, решила воспользоваться "стрельцовой картой". Ночью на 8 августа два стрельца прибыли в подмосковное Преображенское, где находился царь, и сообщили, что от имени Софьи готовится восстание стрельцов.
Пётр ушёл под защиту "потешных" в Троице-Сергиев монастырь, откуда послал приказ всему гарнизону следовать за ним. Большинство не согласилось на открытое неповиновение, и Софье пришлось признать своё поражение. Молодой царь закрепился на троне, а сестру отправил в Новодевичий монастырь в качестве почётной гостьи.
Тяжелая судьба
Тяготы и лишения стрельцов были многократными. В период Азовских походов они активно участвовали, и после успешного взятия турецкой крепости Азов четыре полка из тринадцати были оставлены для гарнизонной службы. В 1697 году их сменили, но они не вернулись в Москву, а были направлены на западную границу в армию Михаила Григорьевича Ромодановского.
Путь в Великие Луки был трудным и долгим, снабжение было плохим, и стрельцам приходилось питаться посредством средств, в некоторых случаях за что их наказывали за "опорочение царской службы". По прибытии оказалось, что жилье недостаточно, а жалования хватило только на полумесячный запас хлеба. В условиях голода и холода они терпели все тяготы и нужды, ожидая, что их вернут в Москву на следующий год. Однако они получили приказ о передислокации в Торопец.
Дезертировавшие стрельцы, добравшиеся в столицу в марте 1698 года, жаловались на условия службы, высокую стоимость продуктов, а также требовали выплаты им недостающего жалования и возвращения домой на отдых. Они даже обращались с жалобами на царских воевод, обвиняя их в неудовлетворительном обращении с ними во время штурма Азова. Фёдор Ромодановский, временно руководивший столицей в отсутствие царя, решил этот вопрос, уплатив стрельцам 1 рубль 60 копеек на душу за продовольствие на пару месяцев и отправив их обратно до 3 апреля. Этот поступок вызвал благодарность царя, но также и его недовольство тем, что Ромодановский не вмешался в ситуацию раньше.
Остается вопрос, обсуждавшийся в сенях загородного двора, о том, был ли Ромодановский инструктирован провокацией стрельцов, а затем их подавлением. Может ли этот инцидент быть результатом общего недомыслия и пренебрежения к массам, которыми управляли? Эти вопросы остаются без ответа.
Бунт!
Впоследствии эта ситуация стала ещё более раздражать. Фактически бунт не был подавлен; в большей степени, он даже не начался. Сбежавшие стрельцы не вернулись к исполнению своих служебных обязанностей и продолжали создавать беспорядки, требуя выплаты денег и улучшения бытовых условий. Попытки арестовать их не увенчались успехом, и пришлось привлекать Семёновский полк. Этот шаг оказался эффективным, но ситуация только ухудшилась: возвращенные на границу "засланцы" подняли мятеж среди своих товарищей, предварительно зачитав два письма, якобы написанных Софьей в Новодевичьем монастыре (подлинность которых до сих пор вызывает сомнения).
Один из офицеров, ранее вытесненных стрельцами и прибывших в Москву для доклада, описал произошедшее следующим образом: "В июне, 6 числа, в Торопецком уезде на реке Двине, когда все четыре полка собрались вместе, у них, стрельцов, были знамена, пушки, полковые припасы, подъемные лошади, денежная казна, денщики и караульщики, которых они отобрали. Они отказали полковникам и отказались идти с ними в указанные места, предпочтя отправиться в Москву. Они не пояснили, почему они не идут в указанные места. Они били в барабан зори и гасла, поднимали восстание без ведома полковников. Они отказали полковникам, подполковникам и капитанам, выбрав из своих рядов по четыре человека, в том числе с пятидесятников и десятников, и судили их, их же отправили на караульную службу. Стрельцы с знаменами, пушками и полковыми припасами со всех четырех полков направились в Москву, идя по большой дороге."
В Москве их уже поджидали. Встреча произошла 18 июня на реке Истре, близ Новоиерусалимского монастыря. У бунтовщиков была возможность захватить монастырь и организовать в нем осаду, после чего поддерживающие их стрельцы с других участков границы, таких как Ельц и Валуек, могли бы постепенно присоединиться к ним. Однако из-за недопонимания или задержки в плане выполнения они упустили свой шанс, и встреча с авангардом царских войск состоялась.
Попытки уговорить стрельцов не привели к успеху, так как они отказывались от любых компромиссов, не включающих хотя бы временное возвращение в Москву. Войска, представляющие интересы правительства (Преображенский, Семёновский, Лефортов и Бутырский полки, а также дворянская конница), встретили стрельцов, и бой длился около часа без особой ярости. Потери составили несколько десятков человек. Однако последующие события, включая следствие и расправы, оказались более жестокими.
А итог?
Ромодановский стремился завершить следствие до возвращения царя, полагая, что представив завершенное дело, он заслужит похвалу. После быстрого допроса под пыткой нескольких десятков человек, он решил казнить 56 главных "заводчиков", бить кнутом и сослать полторы сотни поменьше, а рядовых участников похода распределить по городам в темницы в ожидании царской милости.
Царь, вернувшийся в Москву в конце августа, был недоволен результатами розыска, особенно тем, что не была раскрыта роль его сестры Софьи в мятеже. Он учредил десять следственных бригад и лично проводил важнейшие допросы. Середина октября стала временем начала казней, продолжившихся до следующего февраля. Количество казненных оценивается в тысячу человек, еще более полутысячи подвергли битью кнутом и сослали. Некоторые приговоры были вынесены и в последующие годы, с последней казнью в 1707 году.
Софью подвергли репрессиям: семьи стрельцов из Москвы были выселены, их имущество распределено, а провинциальных стрельцов превратили в солдат. Такие меры удовлетворили Петра, и он остался довольным.
А ещё больше историй в нашем телеграм канале - А меня это так вдохновляет. Подписаться
