Кожаный диванчик в кафе "Белладонна" тихо скрипнул, когда Алина резко подалась вперед, вцепившись наманикюренными пальцами в столешницу. Её идеально очерченные губы скривились в презрительной усмешке.
— Или я, или твоя семья, Паша. Хватит тянуть резину, – голос звенел от напряжения, – Сколько можно ждать? Пятнадцать лет – это не шутки!
Павел Строгов поморщился, машинально одёргивая рукав пиджака за сто тысяч. Он ненавидел, когда его загоняли в угол. А сейчас именно это и происходило.
— Алина, давай не будем устраивать сцен, – он говорил тихо, почти шёпотом, опасливо поглядывая на соседние столики.
— Сцен?! – она откинулась на спинку дивана, расхохотавшись. – Нет, милый, сцены – это то, что будет, если ты сейчас же не примешь решение.
В другом конце зала, за столиком у окна, женщина средних лет в неприметном сером костюме поправила оправу очков с встроенной камерой. Марина Строгова, законная жена Павла, еле заметно усмехнулась. Пятнадцать лет... Надо же, она думала, роману мужа от силы года три-четыре.
"Спасибо, Алиночка, – подумала Марина, – за такое чистосердечное признание. Прямо в кадр".
— Ты же понимаешь, что всё не так просто, – Павел достал платок, промокая выступившую на лбу испарину. – Есть бизнес, репутация...
— Плевать я хотела на твою репутацию! – Алина со стуком поставила чашку с остывшим капучино. – Знаешь, сколько молодых, успешных готовы быть со мной? Да любой на твоём месте...
— Вот и шла бы к любому, – пробурчал Павел.
— Что?! – её глаза опасно сузились.
— Ничего. Слушай, давай встретимся завтра. Я всё обдумаю...
— Нет уж, хватит! – Алина достала телефон. – Либо прямо сейчас звонишь своей мымре и говоришь, что подаёшь на развод, либо... – она многозначительно улыбнулась. – Либо очень многие узнают интересные подробности о твоих махинациях с налогами. Думаешь, я зря все эти годы копила компромат?
Марина едва сдержала смешок. "Мымра значит... Что ж, детка, игра началась".
Павел побледнел, его холёное лицо вдруг осунулось, став похожим на посмертную маску.
— Спорим? – Алина поднялась, накидывая на плечи брендовую шубку. – Даю тебе сутки, Паша. Или развод – или твоя репутация, бизнес и, возможно, свобода. Решай.
Цокот её каблуков эхом разнёсся по притихшему залу. Павел обхватил голову руками, не замечая, как по скатерти расплывается пятно от опрокинутой чашки.
Марина дождалась, пока муж тоже уйдёт, и только потом сняла очки. Руки чуть подрагивали – не от страха, от азарта. Кто бы мог подумать, что примерная жена и мать, преподаватель фортепиано, способна на такое... Она достала телефон.
— Витя? Да, всё записала. Теперь твоя очередь. Проверь, что там с налогами у нашего Паши... Что? Нет, его пока не трогай, пусть помучается. Помнишь, как он тебя кинул в девяностых? Пришло время платить по счетам.
Домой Марина вернулась поздно. Прошлась пешком, проветрила голову. В прихожей столкнулась с сыном.
— Мам, ты чего так поздно? – Кирилл удивлённо приподнял брови. – Уроки же до семи.
— А, да... Задержалась с одной ученицей, – Марина мягко улыбнулась, потрепав сына по вихрастой макушке. – Очень способная девочка, загляденье просто.
— Ага, – он пожал плечами. – Папы ещё нет?
— Работает допоздна, – она принялась разбирать сумку, пряча очки в потайной карман. – Ты ужинал?
— Давай разогрею. Расскажешь, как дела в универе.
На кухне, помешивая разогревающийся борщ, Марина поймала своё отражение в тёмном окне. Женщина в отражении улыбалась – как-то по-новому, незнакомо. Хищно.
Звонок телефона заставил вздрогнуть.
— Мариночка, – голос Анны Михайловны звучал встревоженно. – Ну как, сделала?
— Да, – она убавила огонь под кастрюлей. – Всё записала. Знаешь, она его шантажирует! Представляешь, пятнадцать лет... А я-то думала, чего он всё время задерживается, командировки эти бесконечные...
— Пятнадцать?! – мать ахнула. – Погоди, так это получается... Когда Кирюше было четыре?!
— Именно, – Марина достала тарелки. – Мам, я потом перезвоню, ладно? Сын голодный.
— Конечно-конечно... Береги себя, девочка.
Ужинали молча. Кирилл что-то строчил в телефоне, изредка хмыкая. Марина думала о своём. Пятнадцать лет... Почти половина их брака. Она вспомнила их свадьбу, счастливое лицо Павла, его клятвы в вечной любви. Где всё это теперь?
— Мам, ты какая-то странная сегодня, – Кирилл оторвался от телефона. – Что-то случилось?
— Нет, солнышко, – она через силу улыбнулась. – Просто устала. Знаешь, давай в выходные съездим к бабушке? Давно не были.
— Ага, можно, – он снова уткнулся в экран. – Только папу тоже позовём?
Марина закусила губу. Если всё пойдёт по плану, в выходные папе будет не до поездок.
Павел заявился за полночь. Судя по запаху виски, в "Белладонне" он не задержался – поехал в бар. Марина лежала в темноте, слушая, как он шумно умывается в ванной, чертыхается, роняя что-то.
— Мариш, ты спишь? – он приоткрыл дверь спальни.
— Уже нет, – она приподнялась на локте. – Что так поздно?
— Да работы навалилось... – он плюхнулся на кровать, не раздеваясь. – Слушай... Нам надо поговорить.
"Началось", – подумала она.
— Конечно, дорогой. Может, всё-таки разденешься? От тебя перегаром несёт.
— А... да, сейчас, – он неуклюже стянул пиджак. – Понимаешь... В общем... Я тут подумал...
— О чём? – она включила ночник, с интересом разглядывая мужа.
Павел сидел на краю кровати – помятый, расхристанный, совсем не похожий на того уверенного бизнесмена, каким был ещё утром. Таким она его ещё не видела.
— Может... может нам отдохнуть друг от друга? – выпалил он. – Ну, знаешь... пожить отдельно...
— Зачем? – она приподняла брови.
— Ну... – он замялся. – Мы как-то... остыли... Рутина...
— Пятнадцать лет рутины? – спросила она тихо.
Он дёрнулся, как от удара:
— Что?..
— Ничего, милый, – Марина откинулась на подушки. – Знаешь, ты прав. Нам действительно нужно отдохнуть друг от друга. Только давай обсудим это завтра? У меня голова болит.
Павел с облегчением кивнул – разговор явно пошёл не так, как он планировал. Рухнул на свою половину кровати, не раздеваясь.
Марина лежала в темноте, слушая его похрапывание. Интересно, что бы он сказал, узнав, что его благоверная уже полгода ведёт своё расследование? Что каждый его шаг известен ей?
Засыпая, она думала о том, что чувствует не боль или обиду – азарт. Охотничий азарт. И пусть завтра Павел побежит к своей Алине с "хорошими новостями" – это только начало игры. Игры, правила которой знает только она.
Утро началось с привычного "Ушёл на работу, буду поздно". Марина скомкала записку, которую муж оставил на кухонном столе. Усмехнулась – надо же, даже в такой момент не забывает про свои маленькие ритуалы.
Она достала ноутбук, открыла файл с записью вчерашней встречи. На экране Алина картинно закатывала глаза, угрожая её мужу. "Махинации с налогами..." – интересный поворот.
— Витя? Доброе утро. Посмотрел? – Марина прижала телефон плечом, разливая кофе. – Вот как... А если копнуть глубже? Ясно... Значит, увела не только мужа, но и часть бизнеса? Хитро устроилась...
В дверь позвонили. На пороге стояла Анна Михайловна с пакетом пирожков.
— Мам, ты чего не предупредила?
— А что, надо? – мать решительно прошла на кухню. – Я же вижу – ты там себе уже невесть что напридумывала. Одна сидишь, варишься...
— Я не одна, – Марина кивнула на ноутбук. – У меня тут целое реалити-шоу.
— Господи, Мариша! – Анна Михайловна всплеснула руками. – Ты же преподаватель музыки, а не этот... как его... частный детектив!
— Была преподавателем, – она отхлебнула кофе. – А теперь... Знаешь, мам, я как будто проснулась. Пятнадцать лет спала и вдруг – бах! – открыла глаза.
— Что я сильнее, чем думала, – Марина улыбнулась. – Умнее. И что пора преподать кое-кому урок.
Телефон разразился трелью – звонил Павел.
— Мариш... – голос мужа звучал неуверенно. – Помнишь, мы вчера говорили...
— О раздельном проживании? – она подмигнула матери. – Конечно, помню.
— Может, обсудим это... за ужином?
— Прости, милый, сегодня не могу. У меня урок с новой ученицей.
На том конце повисла пауза.
— О, это очень интересная девушка, – Марина откинулась на стуле. – Алина её зовут. Представляешь, оказывается, у неё потрясающие способности. Особенно к драматическим произведениям...
Павел издал какой-то сдавленный звук.
— Алина Ветрова, – она чётко произнесла каждый слог. – Квартира 56, дом 12 по Липовой аллее. Или ты думал, я не знаю, куда возишь мои букеты с годовщин?
В трубке раздались гудки.
— Мариночка... – мать испуганно смотрела на дочь. – Что ты делаешь?
— Восстанавливаю справедливость, – она открыла сообщение от Виктора. – О! А вот и первые результаты проверки. Смотри-ка, наша птичка успела вывести через подставные фирмы почти десять миллионов. Умная девочка... Только не учла, что я тоже не дура.
Телефон снова зазвонил – высветился незнакомый номер.
— Ты... – голос Алины дрожал от ярости. – Ты что о себе возомнила?!
— Здравствуй, Алиночка, – Марина включила запись. – Рада наконец-то поговорить лично.
— Спокойно, детка. Истерика портит цвет лица, а тебе в твои тридцать пять пора уже думать о морщинках.
— Что тебе нужно? – процедила любовница мужа.
— Поговорить. Встретимся? Только на этот раз без Паши. Женский разговор.
— С такой, что у меня есть кое-что интересное. Например, документы о том, как ты выводила деньги из фирмы мужа. Знаешь, сколько это тянет по статье?
— Через час в "Белладонне"? – предложила Марина. – И да, принеси с собой флешку с компроматом на Пашу. Оригинал, не копию – я проверю.
— Хочешь проверить? – Марина усмехнулась. – Рискни.
Выключив телефон, она повернулась к матери:
— Вот теперь начинается самое интересное.
— Доченька, – Анна Михайловна покачала головой. – Ты ведь не делала ничего... противозаконного?
— Я? – она рассмеялась. – Нет, что ты. Я только смотрю и записываю. Люди сами раскрывают свои тайны – надо только создать подходящие условия.
В дверь снова позвонили. На пороге стоял взъерошенный Павел.
— Проходи, – Марина посторонилась. – Мама как раз пирожков принесла.
— К чёрту пирожки! – он ворвался в квартиру. – Что это за игры?!
— Игры? – она приподняла брови. – По-моему, это ты у нас любитель поиграть. Пятнадцать лет – солидный стаж.
— Откуда... – он осёкся, заметив Анну Михайловну. – Тёща... здрасьте.
— Здравствуй, Паша, – та поджала губы. – Что, допрыгался?
В "Белладонне" было непривычно тихо. Марина сидела за тем же столиком, где вчера Алина ставила ультиматум её мужу. Забавно, как меняется жизнь за двадцать четыре часа.
Алина влетела в кафе, как маленькое торнадо – волосы растрёпаны, глаза горят, губы дрожат.
— Ну и где? Где твои документы? – она плюхнулась напротив, вызывающе вскинув подбородок.
— Для начала – флешка, – Марина спокойно помешивала чай.
— Алиночка, – она подняла взгляд. – Давай без этого. Я устала, ты устала. Просто закончим всё здесь и сейчас.
С улицы донёсся визг тормозов – у входа резко затормозила машина Павла.
— А вот и главный герой, – усмехнулась Марина. – Точный, как швейцарские часы.
Павел ворвался в зал, на ходу сдирая шарф:
— Так, всё, хватит! Что за цирк вы устроили?!
— Присядь, дорогой, – Марина кивнула на свободный стул. – У нас тут... семейный совет.
— Какой, к чёрту, совет?! – он навис над столиком. – Ты что творишь? Звонишь Алине, угрожаешь...
— Я? – Марина картинно удивилась. – По-моему, это не я вчера угрожала тебе налоговой проверкой. Правда, Алиночка?
Алина побледнела:
— Ты... ты не могла этого слышать.
— Могла, – Марина достала телефон. – Хочешь посмотреть? Отличное качество записи, между прочим. Особенно момент про "мымру" удался.
— Ты следила за мной?! – Павел грохнул кулаком по столу.
— А ты изменял мне. Пятнадцать лет, – она пожала плечами. – Считай это... восстановлением баланса.
Официантка испуганно замерла с подносом у соседнего столика. Марина приветливо ей улыбнулась:
— Извините за шум. Ещё чайник зелёного, пожалуйста.
— Какого чёрта тебе нужно? – процедила Алина.
— Всего лишь правда, – Марина достала папку. – Вот, например, правда о том, как ты выводила деньги из компании Паши. Или правда о твоих угрозах. Или...
— Это всё ложь! – Алина вскочила. – Паша, не слушай её! Она всё придумала!
— Да? – Марина открыла папку. – Тогда откуда у меня выписки со счетов? Договоры? Даты, суммы... Виктор был очень тщателен в проверке.
— Витька?! – Павел побелел. – Ты работаешь с Витькой?!
— Он хороший друг. И, в отличие от некоторых, умеет хранить верность.
Алина схватила сумочку:
— Я не обязана это слушать!
— Стоять, – голос Марины хлестнул, как кнут. – Флешка. Сейчас же.
Их взгляды скрестились. Алина первой опустила глаза, порылась в сумочке и швырнула на стол маленький чёрный накопитель.
— Спасибо, детка, – Марина спрятала флешку. – А теперь слушай внимательно. У тебя есть два варианта. Первый: ты прямо сейчас пишешь заявление на увольнение, собираешь вещи и уезжаешь. Куда угодно – хоть в Караганду. И забываешь о нас навсегда.
— А второй? – прошипела Алина.
— А второй... – Марина улыбнулась. – Второй вариант включает налоговую проверку, прокуратуру и очень, очень неприятные вопросы. Выбирай.
— Спорим? – Марина в точности скопировала вчерашнюю интонацию любовницы.
Алина расхохоталась – истерично, надрывно:
— Какая же ты... Паша, скажи ей! Скажи, что любишь меня!
Павел молчал, глядя в пол.
— Уходи, – тихо сказал он. – Просто уходи.
— Что?! После всего... Да я...
— Вон! – рявкнул он так, что зазвенели чашки.
Алина выскочила из кафе, хлопнув дверью. Повисла тишина.
— Марина... – Павел тяжело опустился на стул. – Я...
— Не надо, – она подняла руку. – Ничего не говори. Просто ответь: почему?
— Не знаю, – он обхватил голову руками. – Правда, не знаю. Затянуло как-то... А потом уже не мог выпутаться. Она угрожала, шантажировала...
— А ты давал ей для этого поводы, – Марина кивнула. – Что теперь?
— Что теперь... – он горько усмехнулся. – Ты ведь не простишь?
— Нет, – она покачала головой. – Не прощу. Но и заявление о разводе подавать не буду.
— Потому что у нас сын. Потому что двадцать лет брака – это не пустяк. И потому... – она усмехнулась. – Потому что тебе ещё долго придётся загладить свою вину. Очень долго.
Он поднял на неё измученный взгляд:
— А ты... ты изменилась.
— Да, – она допила остывший чай. – Изменилась. Знаешь, пятнадцать лет быть слепой дурой – утомительно. Пора меняться.
Домой они ехали молча. У подъезда Марина остановилась:
— И да, милый... Если вздумаешь повторить – помни: я теперь всегда буду начеку. И в следующий раз пощады не жди.
Она поднималась по лестнице, чувствуя, как внутри разливается странное спокойствие. Пятнадцать лет закончились. Начиналась новая жизнь – и теперь она точно знала, что сильнее, чем думала.
