Пока в парижах безмятежно тусовались гертруды стайн, в америках парковки у фабрики были забиты частными автомобилями, и даже при нацистах жены расово сомнительных арестованных имели возможность побунтовать (что бы сказал об этом Абакумов?), в России двадцатого века были подчистую уничтожены (а кто случайно не уничтожен, тот загнан за Можай) все вообще элиты многосотлетнего государства: дворянская, военная, бюрократическая, деловая, религиозная, культурная и даже деревенская.
Заодно были полностью ликвидированы собственность как таковая, частная торговля как таковая, все прежние деньги, ценности, акции, накопления, все без исключения организации (включая и революционные), все городские дома в единоличном пользовании, все загородные усадьбы, все прежние хозяйства в размере «больше одной коровы», а еще право перемещения, открытого вероисповедания (кроме старух), политического выбора и далее, далее, далее.
А потом еще и война поверх социального геноцида прошлась. И то, что осталось от России и русских к середине двадцатого века – это сплошь простой народ без своих образованных, своих богатых, своих заслуженных, своих опытных, своих родовитых, своих мечтательных, неосторожных, выделяющихся, своих лучших. Зато – кхм, ох, ну, как бы это сказать – с чужими.
И вот этот народ каких-то восемьдесят–девяносто лет назад начал выживать буквально с нуля. Элементарные основы, азы цивилизации возникали «вчера».
В 1953 году страна вышла из фантазийного средневекового мира ведьм, колдунов, отравителей и докторов-убийц.
В 1957 году впервые выяснилось, что политических противников можно просто отправить послами в Монголию, а не пытать, заставляя признаться, что они гондурасские шпионы, а потом казнить, заодно выкосив их семьи.
В 1960-е большинство населения узнало, что такое свое жилье, где можно ходить в душ и в туалет – когда хочешь, а не когда получится.
В 1974 году все население получило паспорта. До этого многим паспортов не давали.
В 1987–1988 годах оказалось, что можно верить в Бога, ходить в церковь – и не быть за это изгнанным с работы и прочей официальной жизни. Тогда же оказалось, что человеку можно заниматься частной торговлей и выезжать за пределы страны без спецпроверки.
В 1992 году выяснилось, что на свете есть много-много разных товаров, и если есть деньги, то их можно купить.
После 1993 года оказалось, что парламент не нужно расстреливать из танков, как в Африке, а есть более тонкие способы воздействия на оппонентов.
В 1999 году руководители страны обнаружили, что и без коммунизма у нас, оказывается, есть противники во внешнем мире.
К 2000 году частная торговля кое-как научилась обходиться без утюга, паяльника и беспорядочной стрельбы, а контролирующие ее товарищи перешли от подобных методов к медленным и скучным уголовным делам.
В 2014 году государство вспомнило о том, что где-то вне РФ есть еще историческая и национальная Россия.
И если мы будем хорошо себя вести, то через какое-то время окажется, что все должности в стране могут в режиме свободной конкуренции оспариваться Ивановыми, Петровыми и Сидоровыми так, чтобы государство при этом жило по-прежнему, и ничему бы эта конкуренция всерьез не угрожала.
Это, повторяю, постоянное изобретение велосипеда народом без элит. Голову себе ампутировали и отправились в увлекательный поход. Да что уж теперь. Назад на плечи ее не поставить. Но помнить об этом необходимо.
И тогда все, что происходит с нами сейчас, это скорее неслыханная удача, свидетельство удивительной выживаемости, обучаемости и таланта нашего народа, только что прошедшего сквозь ад.
(с) Дмитрий Ольшанский
