Сегодня Владимир Иванович Даль известен прежде всего как создатель одного из величайших трудов русской культуры - "Толкового словаря живого великорусского языка" (на составление которого, кста, у него ушло 53 года). Однако его жизнь была столь насыщенной и многогранной, что выходит далеко за рамки деятельности лексикографа. Даль был морским офицером, талантливым врачом, филологом и человеком, обладавшим редкой храбростью и авантюрным духом.
Для начала вот вам небольшая зарисовка: однажды во время польского восстания 1830-1831 годов русскому подразделению требовалось срочно навести временный мост (на минуточку - через р. Вислу!). Полноценного военного инженера на месте не случилось, зато был полковой врач. Этот медик вообще-то был флотским лейтенантом, но с морской службы его выперли, когда он написал стишок про любовницу адмирала, намекая, что она коррупцию и кумовство развела. Стишок был плохой, но широко разошелся, а лейтенант, посидев почти год на гауптвахте, уволился с флота, отучился в университете на хирурга и пошел в сухопутно-военные медики.
Ну так вот, теперь доктору пригодилось его морское образование: он за время учебы в кадетском корпусе и службы на Черноморском флоте, успел получить представления о том, как строят мосты; вдобавок, хорошо знал морские узлы и вообще был человеком находчивым. Мост построили, по нему перешли, но в этот момент показался передовой отряд поляков, которые хотели тоже его использовать по назначению. Наш врач остался на мосту, уболтал первых прискакавших на мост поляков - мол, я просто доктор, иду к пациентам - после чего ловко перерубил канаты, на которых мост держался. Переправу смыло под вопли "Курва!", а нашего врача-инженера лично Николай I наградил орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом.
Так вот, этот сорвиголова - это и был Владимир Даль. Это может прозвучать довольно странно, но он не родился с седой бородой, и прежде, чем составил знаменитый словарь, успел много чего интересного натворить. Например, посидеть с сентября 1823 по апрель 1824 года под арестом по подозрению в сочинении эпиграммы на главнокомандующего Черноморским флотом Алексея Грейга и на его любовницу Юлию Кульчинскую, еврейку Лию Сталинскую (лол). После чего был вынужден перейти на Балтику, однако неизлечимая морская болезнь завершили его морскую службу.
Потом была нищая учёба в Дерпте, дружба с Пироговым и Пушкиным, первые литературные опыты, но настоящий расцвет подарила ему война с турками (1828—1829). В ходе неё Даль показал себя как блестящий военный врач. Дочь Екатерина вспоминала:
Фронт укрепил нервы отца. Он перестал падать в обморок при виде крови. Но его стала мучить другая крайность: отец после проведённой операции от изнеможения засыпал прямо на раненом, которого только что оперировал.
В турецкой кампании медики столкнулись с эпидемией чумы, когда половина врачей и все фельдшеры умерли, а на несколько тысяч больных порой оставался 1 врач. За эту кампанию Даль был награждён серебряной медалью на георгиевской ленте и орденом Святой Анны. Позже был переведён в Оренбург, где много ездил по уездам, собирал фольклорные материалы, занимался естественными науками. За свои коллекции по флоре и фауне Оренбургского края избран в 1838 году членом-корреспондентом Петербургской академии наук внезапно по физико-математическому отделению. В 1839-1840 годах Даль в качестве доктора участвовал в Хивинском походе.
Помимо русского и ещё 12 языков, Даль понимал тюркские языки, и собирал в Оренбурге тюркские рукописи, благодаря чему считается одним из первых в России тюркологов. Кстати, по образу и подобию его толкового словаря стал составлять собственный словарь тюркских наречий Лазарь Будагов. Причем помимо лексики и пословиц, Даль в течение всей жизни собирал народные песни, сказки и лубочные картины. Сознавая недостаток времени для обработки накопленного фольклорного материала, собранные песни он отдал для публикации Киреевскому, а сказки - Афанасьеву (да-да, тому самому).
Кстати, родителями Даля (который родился, к слову, в нынешнем Луганске) были тоже не абы кто. Его отец-датчанин принял российское подданство ещё в 1799 году, одновременно став Иваном Матвеевичем. Ловкий иноземец, знавший немецкий, английский, французский, русский, идиш, латынь, греческий и древнееврейский языки, был в добавок богословом и медиком. Когда его известность как лингвиста достигла Екатерины II, он был тут же вызван в Петербург, на должность придворного библиотекаря. Иван Даль позднее уехал в Йену, прошёл там курс врачебного факультета и возвратился в Россию с дипломом доктора медицины. Позднее он женился на обрусевшей немке Ульяне Христофоровне Фрейтаг, предками которой были французы и швейцарцы. Мать Даля тоже свободно владела пятью языками. Бабушка по материнской линии Владимира Ивановича, Мария Ивановна (Мария Франциска Регина) Фрейтаг (урождённая Пфундгеллер) происходила, предположительно, из рода французских гугенотов де Мальи, и занималась, внезапно, русской литературой.
Отец Владимира Ивановича при каждом случае напоминал сыновьям (помимо Владимира их было ещё 3, да 2 сестры), что они - русские, сожалея, что в кампанию 1812 года они были слишком молоды и не годны к воинской службе. Псевдоним "Казак Луганский", под которым Владимир Даль вступил в литературный мир в 1832 году, был взят им в честь своего родного Луганска. Родиной он считал не Данию, а Россию. В 1817 году во время учебного плавания кадет Даль посетил Данию и позже вспоминал:
Когда я плыл к берегам Дании, меня сильно занимало то, что увижу я отечество моих предков, моё отечество. Ступив на берег Дании, я на первых же порах окончательно убедился, что отечество моё — Россия, что нет у меня ничего общего с отчизною моих предков.
А вот вам на последок портрет В. И. Даля работы В. Г. Перова (1872). Ну как в таком почтенном дедушке можно заподозрить лихого врача Черноморского флота, отсидевшего чуток за скабрезные стишки, и позже помотавшегося по восточным фронтирам нашей необъятной?
