Мамины слова прозвучали как пощечина. Я замерла с чашкой чая в руках, не донеся ее до рта. За окном нашей кухни медленно падал октябрьский снег, первый в этом году. Такой же белый и холодный, как мамин взгляд.
– "У него ведь нет ничего за душой," – припечатала она, методично размешивая сахар в своей чашке. Ложечка мерно позвякивала о фарфоровые стенки – точь-в-точь как метроном из моего детства, отсчитывающий часы занятий на пианино.
– "Мам, ему двадцать семь. Он только начинает свой путь," – мой голос предательски дрогнул.
– "Начинает? В двадцать семь?" – она скептически изогнула бровь. "Я в его возрасте уже заведующей отделением была. А твой отец – главным инженером."
Я промолчала. Спорить с мамой было бесполезно – она всегда знала, как правильно. Знала, в какую школу мне поступать, какие книги читать, какое платье надеть на выпускной. Теперь вот знала, от кого мне рожать детей.
Андрей действительно не вписывался в ее представления об идеальном зяте. Начинающий фотограф, без постоянной работы, снимающий комнату в коммуналке на окраине. Зато у него были удивительные глаза цвета горького шоколада и способность видеть красоту в самых обычных вещах.
– "Лена, милая," – мама накрыла мою руку своей. "Ты же умная девочка. Сама подумай – как он семью содержать будет? На что детей растить? На фотографии свои?"
В ее голосе звучала искренняя забота. Она хотела для меня лучшего – как всегда. Только "лучшее" в ее понимании почему-то никогда не совпадало с тем, чего хотела я.
– "У него есть перспективные заказы. Его работы начинают замечать," – я попыталась защитить Андрея, но даже мне самой эти аргументы показались жалкими.
– "Перспективные заказы!" – мама всплеснула руками. "Доченька, очнись! Тебе скоро тридцать. Пора думать о серьезных вещах, а не о мальчишеских фантазиях."
Я посмотрела в окно. Снег падал все гуще, укрывая город белым одеялом. Где-то там, в своей холодной коммуналке, Андрей наверняка колдовал над очередной серией фотографий. Он умел находить свет даже в самых темных переулках.
– "Вот Игорь Васильевич из соседнего отдела давно на тебя заглядывается," – как бы между прочим заметила мама. "Молодой перспективный хирург. Квартира своя, машина. Это совсем другой уровень."
Игорь Васильевич. Сорок два года, разведен, двое детей. Действительно, перспективный вариант для правильной девочки из хорошей семьи.
– "Мам, я не хочу замуж за Игоря Васильевича."
– "А чего ты хочешь?" – в ее голосе появились знакомые стальные нотки. "Прозябать в нищете с этим... фотографом? Стирать его джинсы и питаться дошираком?"
Я хотела сказать, что хочу просыпаться рядом с человеком, которого люблю. Хочу, чтобы наши дети унаследовали его удивительный взгляд на мир. Хочу помогать ему расти и расти вместе с ним. Но слова застряли в горле.
– "Мы с папой не для того тебя растили," – мама встала из-за стола. "Не для того образование дали, карьеру помогли построить. Чтобы ты все перечеркнула ради первого встречного хипстера с фотоаппаратом."
– "Он не первый встречный," – тихо возразила я. "Мы уже год вместе."
– "Год!" – она горько усмехнулась. "А что изменилось за этот год? Он все так же снимает свои никому не нужные фотографии и живет в коммуналке. У него даже планов никаких нет!"
– "Есть," – я сжала кулаки под столом. "Он хочет открыть свою студию. У него есть бизнес-план..."
– "Бизнес-план!" – мама рассмеялась. "Милая моя, ты же экономист. Ты правда веришь в эти воздушные замки?"
Я верила. Потому что видела, как горят его глаза, когда он рассказывает о своих проектах. Как до поздней ночи корпит над портфолио. Как экономит каждую копейку на новое оборудование.
– "Лена," – мама подошла и обняла меня за плечи. "Я же о тебе забочусь. Не хочу, чтобы ты совершила ошибку, о которой потом всю жизнь будешь жалеть."
От нее пахло привычными духами Chanel №5 – запах моего детства, запах защищенности и правильных решений. На секунду захотелось снова стать маленькой девочкой, которая во всем слушается маму.
– "Я подумаю," – сказала я, высвобождаясь из ее объятий.
– "Вот и умница," – она погладила меня по голове. "А насчет Игоря Васильевича – может, пригласим его на воскресный обед?"
Я молча кивнула, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Через час у меня была назначена встреча с Андреем в нашем любимом кафе. Он хотел показать мне свою новую серию фотографий. И что-то важное сказать.
В прихожей я машинально накинула пальто и замоталась в шарф.
– "Только помни, что я тебе сказала," – донеслось из кухни. "Рожать от него даже не вздумай. Это преступление – обрекать ребенка на такую жизнь."
Я вышла в падающий снег, чувствуя, как предательски щиплет глаза. В сумочке лежал тест на беременность, купленный вчера. Положительный тест. О котором я еще не успела рассказать ни маме, ни Андрею.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от него:
"Я уже в кафе. Жду тебя. Есть потрясающие новости!"
Я глубоко вдохнула морозный воздух и зашагала по заснеженной улице, пытаясь решить, как жить дальше. Мамины слова звенели в ушах, смешиваясь с хрустом свежего снега под ногами.
За что браться? За разум или за сердце? За стабильность или за мечту? За маленькую жизнь, которая уже зародилась во мне, или за правильное будущее, расписанное по пунктам?
Снег падал все гуще, заметая следы, и я шла вперед, еще не зная, куда приведет меня эта дорога.
Мы живем в светлой трехкомнатной квартире, где одна комната отведена под детскую, а вторая – под домашнюю фотостудию. На стенах – наши семейные фотографии вперемешку с лучшими работами Андрея. Маша, наша четырехлетняя дочь, унаследовала папины глаза и его умение видеть красоту в мелочах. Она уже пытается фотографировать игрушечным фотоаппаратом, который Андрей подарил ей на день рождения.
Мама долго не могла смириться с моим выбором. Первые два года мы почти не общались. Она демонстративно игнорировала наши приглашения на семейные праздники и отказывалась смотреть фотографии внучки.
Все изменилось, когда Андрей получил премию на международном фотоконкурсе. В тот вечер мама впервые пришла к нам домой. Молча рассматривала фотографии на стенах, слушала, как Маша взахлеб рассказывает про свой игрушечный фотоаппарат, наблюдала за тем, как Андрей возится с дочкой.
– "Я ошибалась," – сказала она тогда, обнимая меня на прощание. "Ты выбрала правильно."
Теперь я жду второго ребенка. И когда смотрю, как Андрей с Машей колдуют над очередным фотопроектом, понимаю – счастье не имеет ничего общего с маминым представлением о "правильной" жизни. Оно в том, чтобы просыпаться с улыбкой, засыпать в объятиях любимого человека и верить в мечты – свои и своих детей.
Рожать или не рожать? Теперь я точно знаю ответ на этот вопрос. Рожать. От любимого. И неважно, сколько у него денег и какая у него работа. Важно только то, что теплеет на душе от его улыбки и хочется жить, когда он рядом.
А мечты... Мечты имеют свойство сбываться, если верить в них достаточно сильно. И если рядом есть тот, кто верит в них вместе с тобой.