— Светозар, не отвлекайся! — громкий окрик воеводы вырвал его из мечтаний. «А как хорошо мечталось, что он спасает прекрасную деву и та выходит за него замуж».
Он правду ещё не особо понимал, зачем ему жена, но у всех великих князей они были.
— Хватит уже воронье пересчитывать. Меч бери, давай.
Княжич поднял оброненный им деревянный меч и снова ринулся в атаку.
— Скажи, дядько Видбор, а ты Кощея али Карачуна видал?
— Ягиню видал, — взмахивая мечом, ответил воевода.
— И какая она? — Светозар раскрутил меч и попробовал достать под щит.
— Страшна, зубы железные, нога одна костяная, нос огроменный. И космата, как медведь. Говорят, что она мальцов, что не слушаются, на лопату садит и в печь, а потом ест.
Светозар решил, что расспросит про Ягиню у няньки, — та многое знает. Не верилось ему в россказни воеводины.
Закончив бой, он облился водой из деревянной бадьи и отправился в терем. Поужинав наскоро, тут же убежал к себе. Даже Пересвет тому подивился. Раньше было спать не загнать, а тут сам бежит.
Вскоре и кормилица пришла. Подлила нового жира в плошечку, фитиль сменила. Лавочку поудобнее поставила и села за вышивание. Очаг уже жарко горел, весело потрескивая дровами.
— Нянюшка, а расскажи сегодня мне про Ягиню. Дядько Видбор говорит, страшна она.
— А ты его больше слушай. Ягини — это самые старшие женщины рода, умные, ведающие. Они уходят в леса, чтобы души умерших рода в Навь провожать. Ходят они в личинах берестяных, отсюда и мнение несведущих, что страшны они лицом. — Женщина поправила повязанную на спину шаль, — утин проклятый с каждым годом мучил все сильнее. — Живут они в избах далеко от людского жилья. К ним приносят, что на крадах остается, чтобы проводить души как положено. Живут с того, чем люд делится. С духами говорят. Травы собирают, лекарки они хорошие.
Княжич задумался. — А ведьмы лесные кто тогда? Не они?
— Нет, соколик, ведьмы, что лесу служат, — это обычно молодые красивые девки. Сил полные. Чтобы с лесом силами делиться. А про них ты от кого услышал?
— Мне тятька рассказывал, что у моего прадеда была такая, но он ее прогнал.
— Да, была у вас в роду такая ворожея, но недолго. Тебе сказку-то рассказывать аль будем про ведьм говорить?
— Рассказывай.
Нянька отложила вышивание и повернулась к мальчику.
— Настала Коляда на Руси. И в княжестве Дадона тоже уже вовсю готовились праздновать. Приготовили большое бревно, чтобы все двенадцать ночей горело, злых духов отпугивало. Стая из лесу волчья из лесу тоже должна была воротиться.
— А что это за стая такая, прям ручные волки? — подивился Светозар.
— Люди это. Молодые парни от 13 до 16 лет. Во многих племенах такое принято. Уходят они на всю зиму в лес. Чтобы научиться волками оборачиваться, да дух свой укрепить. Только мне кажется, тут иное замешано. Такой обычай есть в основном в тех землях, где зима долгая, а лето короткое, а значит, и урожай плохой. И вот чтоб лишние рты не кормить, и отправляют их в лес. Но правда то нет, я не ведаю. Но у нас вот нет такого, земля богатая, живем справно. И никого в леса не выгоняем. Но как этот обычай зародился взаправду, я того и правда не ведаю. Может, и правда инициация в мужчины, а может, и я права. Но ты как князь должен всегда все версии рассматривать, но от обычаев не уходить. В них и есть сила Рода, даже ежели изначально обычай родился из других умыслов, то потом он становится частью нашей жизни. И попирать их ни к чему. Уразумел?
— Да, уразумел. Обычаи важны, но иногда стоит думать, а как они явились. А сложно, наверное, им там живется?
— Перво-наперво они там себе строят избушку, которая служит многим стаям домом. Охотятся, чтобы прокормить себя. Возвращаться домой им нельзя до лета, когда каждые руки на счету, но по большим праздникам приходят. Вот и на Коляду завсегда появляются. Поэтому обычай этот неплохой, учит будущих мужчин смелыми быть, выносливыми. Тяготы и невзгоды все с честью проходить.
Она отпила морса клюквенного из резного деревянного ковша и продолжила.
— На площади уже поставили бревно, разложили вокруг хворост, чтобы поджечь его. Люди успели наготовить угощения, личины приготовили. Волхвы жертвенного бычка подготовили. И готовились обряд начинать. Тут и князь с женой молодой подоспели, каки положено. Дадон горло быку перехватил, кровушкой окропил камни жертвенные. Чтобы урожай хорошим был, чтобы боги не гневались. И началось празднество. Княже и жена его Марья тоже личины надевали, у Дадона козья морда, почти как у Лешего, а у жены его личина мавки.
Смешались с народом и танцевать, богов славить начали. Люди все тоже нарядные, кто в шубе вывернутой, кто с личиной берестяной, а кто побогаче, как князь, в деревянной, искусного мастера резьбы.
Тут вопли девок послышались, воротилась, значит, стая.
— А почему девки визжат?
— Волкам же всё можно, они не в Роду считаются. Вот и хватают девок, да тянут в углы тёмные. Такое богам в ночи праздничные угодно. Дети от этого рождённые считаются, что от самих богов рождены. А там кто ведает, может, и Перун али Стрибог среди люда ходят.
— Так, а чего визжат тогда? — княжич логику девушек не понимал.
— Для порядка. Рассыпались они в разные стороны от молодцев в шкурах волчьих, да те не лыком шитые. Похватали девок и скрылись с глаз. А самый крепкий остался, площадь взглядом окинул. Увидал княжну, подхватил, на плечо кинул. Обернулся волком и бросился прочь.
Дружина за ним ринулась, но поднялась вдруг метель, закружила, завьюжила. Не найти следов. Князь хотел было на коня и следом. Но волхвы не пустили. И княжну не найдёт, и сам сгинет. А не дело народу без князя быть. Решили до утра совет держать и решить, как быть.
Наутро поговорили волхвы с богами, выяснили, что утащил княжну сам Карачун, а точнее его помощник — волколак. Этот оборотень давно служил зимнему богу и часто помогал в его тёмных делах. Но зачем да почему Марья им надобна, того боги не ведали. Но подсказали, что сыскать Карачуна можно в лесу дремучем, в самой его чащобе терем стоит ледяной. Но как путь к нему найти, самому князю вызвать придётся.
Собрался Дадон в путь, оседлал коня верного и отправился в лес, спасать свою любушку. Три дня скакал и наконец добрался до тёмного края леса. Переобулся в лыжи, мехом лосиным подбитые. Коня по крупу хлопнул, чтоб тот домой скакал, и пошёл в чащу, терем искать.
Долго князь по лесу колобродил. Нигде терем не видать. И как искать, непонятно. А тут снова вьюга взвилась, ни зги не видно. Бредёт он и думает, замерзну тут насмерть, а косточки волки серые растаскают. Говорили ему взять дружину, но решил, что сам быстренько сыщет и воротится. Не научился пока доверять людям, делить печали с ними и радости. Руки уже окоченели да ноги. И тут видит он, огонёк средь деревьев мелькает. Шибче начал идти, вскоре на поляну и вышел.
А там двенадцать мужиков сидят вокруг костра. Все возраста разного. Самый старый, с длинной седой бородой до земли, посох держит. Вышел к ним Дадон, поклонился: «Примите говорить меня к костру вашему, обогреться да отдохнуть дозвольте».
Пригласили его к костру. Стало ему интересно, кто ж они такие. Спросил тогда. Тот, что с посохом, и отвечает: «Мы, говорит, братья месяцы, все двенадцать тут, как видишь. Я вот Студень-месяц. Это», — он махнул рукой на самого молодого, — «Лютовей. А остальные братья — это Лютень, Зимобор, Снегогон, Ярец, Хлеборост, Грозник, Жнивень, Вересень, Грязник и Грудень.
Все мы тут собрались». Он обвёл всех братьев рукой и снова оперся на посох. «А ты, что тут позабыл?»
Рассказал им князь, как помощник Карачунов его Марьюшку умыкнул и что он её вызволять спешит из полона, но вот как отыскать терем ледяной, того не ведает.
Задумался Студень, косматые брови нахмурил. А князь меж тем спрашивает, чем же они тут заняты, нешто так просто сидят.
Ответил ему старший брат, что они чудеса друг другу показывают разные, чтобы перемены ждать не скучно было. Предложили и ему показать, пока думают, как ему помочь. Согласился Дадон. Кто ж откажется чудеса всех месяцев посмотреть.
Первым чудо стал показывать Студень. Стукнул посохом о землю, и над рекой, что рядом текла, мост ледяной раскинулся, да такой чудной. Блестит, словно из каменьев драгоценных, резьба тонкая, как у мастеров заморских, а крепкий какой, так просто и не изломать, Дадон попробовал.
Передали посох Лютовею. Тот махнул им, и поднялась метель да вьюга, а в шуме ветра мелодию стало слышно. Звонкую, весёлую, с перезвонами, будто стеклянные колокольцы звенят.
Лютень принял посох. И как давай узоры в воздухе рисовать морозные. Да красивые такие, глаз не отвести от них. Тут и цветы диковинные, и животные разные.
Любуется князь чудесами, как раньше их не замечал только.
Зимобор тоже не отстал, зазвучала капель, зажурчали ручьи. Музыка такая дивная полилась от этого перезвона, что ни словом сказать, ни пером описать невозможно. Дух ажно захватило у Дадона.
А тут посох Снегогон перехватил, запахло землёй, почками, первыми цветами. И тепло сразу на душе у всех стало. Да и Ярец не отстал, запели птицы в лесу, ветерок тёплый начал обдувать всех.
Хлеборост порадовал запахом первой, на солнце согретой земляники. Что так вкусно с ладошки в рот ссыпать прямо.
Грозник же в небе представление устроил. Засверкали молнии, загремел музыкой гром. Дождь забарабанил весело. Петь и танцевать князю захотелось.
А тут и Жнивень подоспел, с запахами тёплого хлеба, да каши тыквенной. Дымком первым потянуло из труб печных.
И вдруг сменилось всё перестуками топора, это мужики дрова колоть начали, первым снегом запахло, да листвой слегка прелой. Это Вересень за посох взялся.
Ветер подул, едва Грязник перехватился за посох волшебный. Засвистел в ветках. Словно гусли загудели.
Грудень же мягким снегом всё вокруг укрыл, на ветках засверкали шапки, словно сказочный лес какой кругом.
Понравились чудеса князю, поклонился он братьям, поблагодарил их за предоставление. А тут и Студень голос подал. Рассказал, что нужно Дадону сердца своего слушаться, оно-то и подскажет, в каком краю ему искать терем Карачуна и жену молодую, дал ему ещё гребешок, сказал, как совсем туго придётся, о землю кинуть. Ещё раз поклонился княже братьям и отправился в путь с новыми силами. К тому времени как раз и буря улеглась.
Долго шёл, чувствует, сердце стало быстрее биться, едва влево свернёт. Решил, что подсказка это ему. Заскользили лыжи по снегу пуще прежнего. И выскочил он на поляну, а там... терем стоит.
Выстроен он из самых чистых льдин, которые собраны с поверхности зимнего озера. Прозрачные, как хрусталь, ледяные стены переливаются в лучах солнечного света, отражая радугу изумительных цветов.
Терем стоит на высоком холме, утопая в сверкающем снеге. У его окон вьются накладные узоры изо льда, что напоминают тонкие кружева рукодельниц умелых. На крыше, как будто очарованные, сидят сказочные ледяные птицы. Заморозил их Карачун и оставил свой терем украшать.
Подле дверей волки сидят, тоже ледяные, а глаза их синим огнём горят. Непростые то звери, охранные.
И как в тот терем пробраться да Марью спасти, не ведомо. Затаился князь, лежит в снеге, наблюдает. Смотрит, из терема мужик вышел. Здоровый как медведь, крепкий. Борода белая, синевой отливает, словно инеем покрытая, до самого пояса висит. Брови белые, косматые, из-под них глаза тёмные, синим сверкают. Тулуп на нём меховой, весь льдом покрытый. Догадался Дадон, что это сам Карачун показался.
Глядит, а за ним и волк следом выскочил. Решился. Забежал в терем, стал двери открывать, Марьюшку звать свою. Наконец нашёл, в подземелье, ледяными цепями скованную. Всю замерзшую. Тормошил её, тормошил, не отзывается. Схватил тогда её на руки и бросился прочь бежать. Тяжело с ношей, а бросить нельзя.
Спешит князь уйти как можно дальше, чтобы погоня быстро не догнала. Снег словно почуял это, крепче стал. Заскользили лыжи быстрее, понесли ноги резвые вперёд.
Бежит князь, торопится, слышит, как лес позади трещит, близко Карачун с волколаком. Обернулся, видит, как те взади ломятся, догнали уже, считай. Кричит ему Карачун, что догонит, заморозит, но ежели успеет князь из леса выбраться, то отпустит их. Кинул он тогда о землю подарок месяцев. Стукнулся гребешок о снег, и поднялись за спиной Дадона ели, густые, ветки корявые.
Запутался Карачун в них бородой, только выпутает, его тут же другая ветка хватает. Злится владыка зимний, рычит аки зверь лесной. Наслал мороз да пургу. Только князь знай вперёд поспешает. Выскочил на поляну к месяцам. Студень их встречает. Говорит князю: «Торопитесь, а мы их немного задержим».
Вспыхнул тут костёр пуще прежнего, запылал жаром, не пройти Карачуну, иначе растает. Он же весь изо льда сделанный. Начал тогда Карачун ледяным дыханием всё морозить. Птицы наземь падают, звери на месте в лёд превращаются. Лютует Мороз, злится, а пройти не может, не спадает огонь волшебный. Дают братья князю время от погони скрыться.
Но наконец совладал и с огнём Карачун, бросился снова вдогон. А уже и кромка леса виднеется, Дадону б только её пересечь. И выполнен уговор тогда будет. Припустил он во все лопатки. Успел.
Остановился на дороге, дышит тяжело. А Карачун на кромке леса встал. И говорит: «Обыграл ты меня в этот раз, помощники у тебя знатные, но я обид не прощаю, вспомнишь ты меня ещё, князь Дадон. Придёшь поклоны бить мне, да пощады просить». Развернулся и растворился в глуши лесной.
Задумался князь, что бы слова эти значили. Чем таким ему пригрозил владыка морозов и льдов. Опять Бога прогневал, да не самого доброго и простого. Чем-то теперь ему и его землям обернётся то?
— Какой злой этот Карачун. Хуже, чем Дадон раньше, — Выдал своё решение княжич.
— Одинокий он, никто морозы не любит, все его ругают. От того и злым стал. — Пояснила нянюшка.
— А что он за нос и щеки хватает?
— Зато горки какие морозит, чтобы вы на санках катались. — Кормилица улыбнулась. — Так что надо и хвалить, ежели что хорошее имеется. А так и будет Карачун злым да противным.
Задумался княжич, а потом кивнул. — Права ты, нянюшка, ежели б меня тятя да дядько Видбор только ругали, я бы тоже злым был. Никому такое не по нраву не придётся. Я теперь «спасибо» за горки стану Карачуну говорить. Пусть и он порадуется.
Кормилица погладила вихрастую головушку. Умница растёт, учится везде и хорошее видеть, а не только плохое. Ведь не бывает в мире так, чтобы человек или боги что-то одно делали, всегда поступки разные. И за один похвалить стоит, а за другой и наказать не лишнее. И будет тогда гармония в мире и благодать.
— А теперь ложись спать, соколик. Утро вечера оно мудренее, а трава всегда соломы зеленее. Расскажу назавтра, какую пакость Карачун Дадону приготовил и как пришлось тому снова жар-птицу добывать. Познакомится он с Аспидом, что теперь Древо хранит. Научится договариваться. А ещё о том, что Марья умеет, поведаю. Не простую себе жену князь выбрал, но то и хорошо. Умная жена всегда в радость, всегда поможет да выручит. И ты как вырастешь, ищи себе умную сперва, а потом уже красивую.
— А можно у меня будет одна жена, с двумя я не справлюсь. Тятя вон с одной-то совладать не может, он воеводе сам говорил. — Сонно пробормотал княжич.
— Так одна она и будет, просто ум наперво идти должен, а лишь опосля красота.
Кормилица вышла, сотворила охранный знак на двери и пошла к себе.
Снова она княжича новому сегодня научила, а что из этого выйдет, она уже вряд ли увидит, совсем стара уже стала.
Остальные главы тут https://author.today/work/394209
