Она не прощает тех, кто считает её просто пластинкой.
На рынок Андрей пришёл рано утром. Вчерашние тени в квартире, словно прожжённые от пластинки, до сих пор не выходили из головы. Он пробирался между рядами старьёвщиков, вглядываясь в лица. Вскоре он заметил знакомую фигуру — того самого старика, у которого он купил винил.
— О, вы вернулись, — ухмыльнулся старьевщик, заметив Андрея. Его улыбка была настолько кривая, что казалась пугающей даже в солнечном свете. — Не думал, что вы из тех, кто покупает один раз.
— Я пришёл… поговорить, — начал Андрей, но замолчал, когда заметил, как блеснули глаза старика. — Про пластинку.
Старьевщик кивнул и достал из-под прилавка маленький табурет. Андрей сел, чувствуя себя как посетитель гадалки.
— Знаете, что говорят об этой пластинке? — начал старьевщик. — Что её обладатели всегда возвращаются. Не за новыми покупками. А чтобы избавиться от неё.
— Откуда она у вас? — перебил Андрей, игнорируя колючий тон собеседника. Он почувствовал, как пальцы дрожат, но не от страха — от злости. — Почему вы вообще продаёте такую дрянь?
Старьевщик почесал седую щетину и усмехнулся.
— Дрянь? Вы явно не понимаете, что у вас в руках. Это не просто пластинка, это… опыт. Скажем так, я её не покупал. Она просто… нашла меня.
— Нашла? — Андрей фыркнул. — Это что, вирус?
— Вирусы скучные. А это — маленький вызов. Моральная проверка. — Старьевщик наклонился ближе, его глаза сверкнули. — Она приходит к тем, кто её достоин. Или, наоборот, к тем, кто провалится.
— Что вы несёте? — Андрей почувствовал, как к горлу подступает гнев. — Я хочу знать, откуда она у вас. Расскажите нормально, без ваших этих дешёвых “загадок”.
— Хорошо, — усмехнулся старьевщик. — Вы хотите правду? Правда в том, что я получил её от одного… музыканта.
Андрей напрягся. Что-то в его голосе звучало так, будто это был не просто “музыкант”.
— Он был немного… сдвинутым, если честно. Всю жизнь гонялся за оккультными записями, слушал старые группы вроде Coven и Black Widow. Он верил, что в их музыке скрыты послания, и часами крутил пластинки задом наперёд. Однажды он нашёл эту пластинку у какого-то коллекционера. Тот продал её дешево, потому что винил будто “смотрел” на него, как он сам говорил. Музыкант сразу понял — это то, что он искал.
— И что дальше? — Андрей наклонился ближе.
— Сначала всё было хорошо. Он слушал её по вечерам, делал записи, даже написал несколько песен, вдохновлённых этой пластинкой. Но потом он начал жаловаться, что слышит шёпот, когда пластинка не играет. А однажды он сказал мне: “Она шепчет моё имя”. — Старьевщик хмыкнул. — Я, конечно, решил, что он просто свихнулся. Но через месяц он явился ко мне с дикими глазами, держа эту пластинку, и сказал, что хочет от неё избавиться.
— Вы её взяли? — Андрей смотрел на старика с недоумением.
— Конечно, взял. Он отдал её в обмен на гитару. Сказал, что больше не хочет ничего слушать. — Старьевщик рассмеялся, глядя на выражение лица Андрея. — Ушёл и больше никогда не возвращался.
— И как долго она у вас была?
Старьевщик поднял палец, словно призывая его к тишине. Затем показал на табличку над своим прилавком: “Ни один товар нельзя вернуть”.
— Знаете, я не владею ею. Я просто её хранитель. А ещё… Она ведь любит находить новых друзей. Вы стали её следующим. Поздравляю, парень.
Слова старика прозвучали как гвоздь в крышке гроба. Андрей вскочил с места.
— Слушайте, мне всё равно, что вы тут плетёте. Заберите её обратно. Мне не нужна эта чертовщина.
— Ты можешь отдать её другому, — усмехнулся старьевщик. — Только вот каждый раз, когда ты будешь пытаться её продать, у тебя внутри будет… щелчок. Как иголка в сердце. Она знает, что ты её предаёшь.
Андрей задрожал. Слова старика были болезненно точны. Вчера он пытался написать объявление о продаже, и тогда его охватила странная паника. Как будто он должен был что-то защитить, но не знал что.
— Тогда что мне делать? — почти закричал Андрей. Его голос дрогнул. — Если её нельзя продать, если от неё нельзя избавиться?
— Это твой выбор, парень, — мягко произнёс старьевщик. — Ты либо научишься с ней жить, либо найдёшь кого-то, кто готов быть её… другом. Только помни: это не игра. Она не прощает тех, кто думает, что она всего лишь пластинка.
Андрей молча смотрел на старика. Тот же сидел с такой невозмутимостью, будто говорил о погоде.
— Ах да, — добавил старьевщик, подмигнув. — Если захочешь ещё что-нибудь… интересное, ты знаешь, где меня найти.
Когда Андрей покинул рынок, пластинка будто потяжелела в его сумке. Он шёл домой с ощущением, будто она смеётся у него за спиной.
