Похоронная служба является непременной частью хозяйства любого города. И Магнитогорск – не исключение. В 30-е годы на его строительство по своей и не по своей воле ежедневно прибывали сотни и тысячи человек. А смертность среди первостроителей Магнитки из-за невероятно тяжелых условий труда и быта, огромной скученности рабочих и нехватки медицинских учреждений была значительной.
Потому похоронная служба была организована буквально через полгода после прибытия первого поезда строителей на Магнитострой.
Особо высокой была смертность среди спец переселенцев. Умерших было так много, что их хоронили в огромных траншеях, и, разумеется, без всяких опознавательных табличек. Как отмечает историк С. Х. Ахметзянов, причин столь высокой смертности было немало: холод, голод, постоянный сильный стресс, изнурение от непосильного труда, предельная скученность и, как следствие, грязь и анти санитария в бараках. По свидетельству самих спец переселенцев «в бараках кишели блохи и клопы, бегали мыши и огромные крысы. Люди спали в одежде на деревянных нарах, в лучшем случае – на соломенных матрасах без какого-либо постельного белья».
Нельзя не сказать и о криминальной обстановке на Магнитострое. Официально милиция в Магнитогорске была создана приказом полномочного представителя ОГПУ по Уральской области 7 мая 1930 года. Количественный состав милиции был немногочисленным. Помогали милиционерам в поддержании общественного порядка члены созданного летом 1930 года общества содействия милиции. Уже к ноябрю их было более 300 человек. Тем не менее, на Магнитострое, куда ежедневно прибывали и откуда убывали строители, криминальная обстановка была весьма напряженной. Только за 1 квартал 1930 года было рассмотрено 462 уголовных дела, в числе которых было 16 убийств, 36 несчастных случаев на производстве, нередко со смертельным исходом.
В начале ноября 1930 года президиум только что созданного Магнитогорского Горсовета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов (РКК и КД) издал обязательное постановление «О порядке похорон умерших граждан и пользования кладбищами». Согласно этому постановлению хоронить умерших надо было на кладбищах поселков Магнитного и Среднеуральского (ныне это примерно район ККЦ).
Забота о благоустройстве кладбищ, соблюдении санитарных правил, порядке и способов погребения (глубина могил и пр.), содержание кладбищ в порядке и чистоте, их охрану возложили на сельсоветы этих поселков.
Работников сельсоветов также обязали вести специальные книги, в которые заносились все случаи погребения с отметкой времени и места погребения и номером предъявленного свидетельства о смерти, выданного ЗАГСом.
Следить за исполнением этого постановления обязали Коммунотдел и Здравотдел Горсовета (ныне это управления жилищно-коммунального хозяйства и здравоохранения городской администрации).
Этим же постановлением председатель Горсовета Николай Дмитриевич Бусыгин обязал организовать бюро похоронных процессий. На его создание потребовалось несколько месяцев, и в феврале 1931 года было создано похоронное бюро – предшественник нынешнего КПРУ – комбината похоронно-ритуальных услуг
23 февраля об этом сообщила газета «Магнитогорский рабочий», поместившая следующее объявление: «В Магнитогорске организовано похоронное бюро, которое принимает заказы, имеет в продаже гробы, роет могилы. Адрес бюро: 1-й участок, кладовая на постройках горсовета». Обратите внимание на необычный адрес, по которому надо было находить местонахождения этого учреждения.
Спустя восемь месяцев - новое газетное объявление, в котором было сообщено, что похоронное бюро приобрело катафалки. При необходимости вызов делается на телефон Магнитного сельсовета, где установлено дежурство кучеров, обслуживающих катафалки. Стоимость 1 часа - 2 руб. 30 коп (час считается с момента выезда из поселка). Понятно, что катафалки 30-х годов – это не автомобили, а конные повозки с кучерами.
В 1931 году похоронное бюро вошло в состав треста благоустройства городского коммунального хозяйства. В том же году возникла необходимость расширения и создания новых кладбищ. Возле спецпоселка Старо-Северный было создано новое кладбище, которое сохранилось до настоящего времени под названием Новосеверное. Хоронить на нем начали ещё в 1930-м. Об этом свидетельствует один из сохранившихся на этом кладбище памятников некой Екатерине Константиновне Филимоновой, скончавшейся 24 августа 1930 года в возрасте 42-х лет.
Этот памятник примечателен не только годом установки. Он – единственный в своем роде. Во-первых, интересна и необычна техника нанесения надписей, которая оказалась необыкновенно стойкой. Прошло почти 90 лет, а надписи сохранились безукоризненно. При ближайшем рассмотрении стало ясно, почему это оказалось возможным. Очевидно галька, которой выложены надписи, укладывалась на влажную бетонную поверхность и намертво схватывалась.
И, конечно же, обращает на себя внимание тройное изображение серпа и молота, что тоже делает этот памятник уникальным. На наш взгляд, этот образец могильного памятника 30-х годов должен быть обязательно сохранен.
Как хорошо было бы сохранить и удивительно трогательный памятник Петру Курманову. Всего-то 19 лет прожил Петя на этом свете, но, видно, хороший был парень и неплохой трубач, раз поставили ему такой памятник. На нем - вырезанные из металла труба, нотный стан с нотами, лира. И душевная надпись: «Другу Пете от коллектива духового оркестра ЦЭС (центральной электростанции)».
В архиве ММК сохранилось личное дело Петра Александровича Курманова: всего несколько листочков. Родился в селе Александровка, что в Кустанайской области Казахстана. Окончил 7 классов. Заметим – неплохое по тем временам образование. В 16 лет, в августе 1934 года, приехал в Магнитогорск. Жил в одном из бараков Среднеуральского поселка. Сначала работал счетоводом в управлении рабочего снабжения, потом табельщиком на ЦЭСе, в свободное время играл в духовом оркестре. Третья и последняя запись в трудовом списке (так раньше называлась трудовая книжка) из одного слова: «умер». Мы не знаем, что стало причиной смерти парнишки, но можем предположить, что погиб на трудовом посту. Тогда это нередко бывало.
Никто и никогда не вспомнит уже о Петре Курманове. Пусть эти несколько строчек станут данью памяти о деревенском парне, хотевшем жить, работать, любить, играть на трубе.
