Шло время, я уже привыкла к детям и особенностям работы. Реально, мне очень нравилось работать, «на работу, как на праздник» - это было про меня. С Брокколи и Лайкой я теперь практически не пересекалась, потому что нам сдвинули график, и наши смены не совпадали. Все было хорошо, пока в нашу группу не перевели самую младшую девочку (она по возрасту не подходила для старшей девчачьей, ей было шесть, а в нашей группе все были от семи). Педагоги с младшей группы откровенно с ней не справлялись — она задирала всех малышей, провоцировала скандалы и драки, поэтому руководство решило ее переселить к нам на перевоспитание.
С этого дня началась настоящая Жесть. С большой буквы Ж.
Немного об Алине. Это была девочка из общаги (у нас в городе есть свое «гетто», три девятиэтажки, стоящие обособленно, с «особым» населением — алкоголиками, наркоманами, бывшими зэками, туберкулезниками и тд). Ее маме был двадцать один год, она беспробудно пила и имела диагноз «туберкулез» в открытой форме. Она соизволила поехать на лечение на полгода в областной центр, Алину оставить было не с кем, поэтому Алина оказалась у нас. К слову, ни через полгода, ни через год, ни через полтора мама так и не появилась. А Алина была счастлива доводить нас до белого каления.
Любимым развлечением этой девочки было ябедничество. Она стучала всем и про всех. Про детей воспитателям— кто сказал матерное слово, кто прошлой ночью описался, и кто из малышей выкопал из песочницы кошачью какашку и съел. Про воспитателей она стучала руководству — кто по ночам спит, кто орет на детей, кто с кем пьет чай. Воспитателям она стучала про других воспитателей — всю подноготную, вплоть до того, какого цвета вчера были трусы у Бучи. А еще эта маленькая пакость обожала подводить персонал под статью. Несмотря на свой юный возраст, Алина была очень прошаренной, и знала, что воспитателей тоже наказывают за проступки. Поэтому если что-то было не так, как хочется ей, она с разбегу билась башкой об стену до тех пор, пока не выступят шишки, или пока не разобьет нос в кровь. Начинала орать и ломиться в медпункт с воплями, что воспитатель ее побил.
Спустя неделю после переселения Алины в нашу группу, я поняла, что в универе нас учили полному говну — не работает ни один метод. Ни один. Было решено искать свой путем проб и ошибок. Пусть непедагогичный, но действенный. И я его нашла. Честно признаюсь — сработал только он — подкуп. Я обещала ей все, что она попросит, за хорошее поведение в мои смены. Хорошо, что она не соображала, что попросить можно что-то более стоящее, поэтому я откупалась старыми каталогами «Орифлейм», дешевыми жвачками, полузасохшими лаками для ногтей и почетным местом возле меня во время вечерних чаепитий.
Со временем и это перестало работать. Алина знала толк в извращениях — она истязала себя в мои смены просто с нереальным рвением. Она отрезала себе клочки волос, царапала тело в кровь ножницами, щипала себя до гематом, а еще (это просто пиздец!!!) расцарапывала себе ногтями десны и с печальным видом пускала кровь изо рта. Если бы до сих пор не изобрели телефоны с камерами, меня бы стопудово посадили. Забыла сказать, что Алина досталась мне для индивидуальных занятий, поэтому через полгода ежесменных докладов на планерках о ее невменяемости и просьб что-то сделать, руководство наконец-таки соизволило показать ее психиатру.
В назначенный день мы с Алиной выбрали самое нарядное платье, заплели малюсенькие хвостики на ее коротких русых волосах, и отправились в путь. Я была безмерно счастлива, и блаженно погружалась в мечты о том, что психиатр даст правильное заключение, и Алина поедет в детский дом для детей с психическими отклонениями (ее маму к тому времени уже лишили родительских прав). Видели бы вы мое лицо, кода психиатр сказала, что Алина нормальная, а я — не совсем, потому что невзлюбила несчастного ребенка и хочу от нее избавиться... ШТОБЛЕАТЬ?!! Я еле сдержалась, чтобы не высказать доктору то, что самая большая дура среди нас троих — это она, и с ощущением полного поражения, повезла Алину обратно в центр.
Не прошло и пары месяцев, как Алина в смену Бучи воткнула себе маникюрные ножницы в живот. Ее увезли в больницу, и там ее ждала вторая встреча с психиатром. Где-то вдалеке замаячила надежда, что наш общий кошмар скоро кончится. Но снова — хер. Алина опять оказалась в центре со справкой, что она здорова. Я уже почти отчаялась, но тут мне на помощь пришли они, ужас совковых детских летних лагерей и неизменные спутники любого уважающего себя бомжа - вши.
У нас в группе случилась целая эпидемия педикулеза. Руководством было запрещено говорить кому-либо об этом происшествии, ибо это самое руководство до усрачки боялось всяких проверок, в том числе и от санэпидемстанции. Было решено бороться с напастью самостоятельно. Тормоз предлагала разные методы борьбы, любое издательство типа «Вестника ЗОЖ» и «Лечебных писем» с радостью приняло бы ее к себе в штат с такими познаниями даже без предварительного собеседования и стажировки. Бедным детям два раза в день поливали головы раствором уксуса, мыли дегтярным мылом, втирали в кожу головы клюквенный сок, делали маски из лука и чеснока, брызгали на голову дихлофосом и повязывали сверху пакеты — не помогало ничего. Вонь в группе стояла круглосуточная и невыветриваемая. Под конец Тормоз психанула и обстригла всех малявок (старшие не дались). Карантин был неизбежен, а я очень сильно боялась заразиться. Но этого не произошло, и позже я узнала, почему. Оказывается, вши боятся краску для волос, и не живут на свежеокрашенных волосах. Тогда я под страхом увольнения накупила дешевых красок и приперла целый баул в свою ночную смену. Я выкрасила всех детей в цвета, схожие с их натуральными. Процесс был весьма забавным, протестующих не было. Наутро я была на ковре у заместителя директора, где мне предложили написать заявление «по собственному» за такую выходку. По ее мнению я могла сильно навредить здоровью детей, используя ХИМИЮ. Нет, ну это пиздец, господа. Значит как дихлофосом детей травить — это всегда пожалуйста. А краска вредна, почти что как радиация. Я не стала дослушивать этот бред до конца, сказала, что скоро из отпуска выйдет директор, тогда и поговорим, и ушла домой спать.
Вши передохли. Эпидемия кончилась. И нет бы радоваться, но наша Алина загрустила. Загрустила так, что скатилась до настоящей тяжелой депрессии. Она не ела, не играла, все время лежала на кровати и плакала, пряча под подушкой кучку дохлых вшей, завернутых в носовой платок. Ей было очень жалко, что они больше не живут у нее на голове. Через неделю, кода она совсем обессилила, и ни какие заманухи (даже сладости и новые журналы) не могли поднять ее с кровати, Алину увезли в больницу на третью встречу с психиатром. Больше в центр она не вернулась. Ее подлечили и отправили в специализированный детский дом к таким же милым деткам, как она.
часть 1 - http://pikabu.ru/story/pravdivaya_istoriya_o_tom_kak_lena_ra...
часть 2 - http://pikabu.ru/story/pravdivaya_istoriya_o_tom_kak_lena_ra...
часть 3 - http://pikabu.ru/story/pravdivaya_istoriya_o_tom_kak_lena_ra...
