Описание ситуации
Обратилась ко мне женщина по поводу большой проблемы, которая возникла у ее сына — студента. Сами они живут в другом, довольно далеком от наших мест, городе. Сын женщины, назовем его Кирилл, несколько лет учился в одном из институтов города Тюмени и проживал, соответственно, в нашем городе.
Со слезами на глазах они рассказали мне такую историю. За время учебы Кирилл познакомился с девушкой Ольгой. Стали проживать вместе в квартире у Ольги. Финансово жили небогато. Ольга перебивалась мелкими заработками, а Кириллу деньги высылали родители. Родился ребенок. После рождения ребенка у Ольги возникли проблемы с качеством молока, было насущно необходимо купить такой аппарат как молокоотсос.
Он стоил всего около трех тысяч рублей, но и такой суммы у пары в этот момент не оказалось. Ольга предложила Кириллу сдать в ломбард ее норковую шубу, благо было лето и в шубе нужды не было, на полученные деньги купить эту необходимую вещь, и спустя несколько дней, когда должны были появиться деньги, шубу выкупить обратно. Сказано — сделано.
Шуба хранилась у Ольгиной матери в частном доме. Ольга звонит матери, объясняет ситуацию и просит передать шубу Кириллу. Приезжает Кирилл, забирает шубу, сдает ее в ломбард на свое имя и в этот же вечер на полученные деньги покупает с рук вожделенный молокоотсос. Шубу из ломбарда он должен был выкупить через две недели.
Затем, сложившиеся обстоятельства вынуждают Кирилла на некоторое время уехать в родной город. На этой почве у них с Ольгой происходит крупная ссора. Кирилл из-за случившейся ссоры, давшей трещину в их отношениях, шубу из ломбарда не выкупил, все документы по залогу оставил Ольге, а сам улетел в свой город.
Ольга с матерью сунулись в ломбард с документами о залоге, пытаясь выкупить шубу, а им говорят, что без нотариальной доверенности от Кирилла шубу они получить обратно не могут. Ломбард предложил им выкупить обратно шубу не по сумме залога, а по продажной цене, которая в разы больше залоговой суммы. Пока Ольга с матерью искали деньги, шубу уже продали. Осталась Ольга без шубы.
Кирилл с матерью пояснили мне один нюанс, который стал, как впоследствии оказалось, серьезнейшим фактором в этой истории. Отец Ольги был сотрудником полиции и несколько лет назад погиб на посту при исполнении служебных обязанностей (был застрелен бандитами).
Что делает Ольга? Она идет в полицию и пишет заявление о том, что Кирилл, обманув ее мать, забрал у нее норковую шубу, самовольно сдал ее в ломбард, а полученные деньги попросту присвоил. Причем сама Ольга якобы вообще никакого понятия об этих действиях Кирилла не имела.
Полиция по заявлению Ольги работает оперативно: не было никаких отписок, бестолковых участковых, ненужных объяснений, сразу возбудили уголовное дело, но почему-то по ч.2 ст. 158 УК РФ с фабулой о том, что неустановленное лицо из дома матери Ольги тайно похитило норковую шубу. По приезду Кирилла в Тюмень, а приехал он вместе с матерью, их обоих быстро задержали и препроводили в отдел полиции.
Дальше все как водится. С Кириллом опера провели психологическую «беседу», и, не желая слушать его возражений, заставили написать явку с повинной и дать признательные показания у следователя в присутствии дежурного адвоката. Нашли свой подход и к его матери и, объяснив ей, что так будет лучше для ее сына, получили от нее свидетельские показания о том, что Кирилл якобы рассказывал ей, как он похитил норковую шубу у Ольги.
Сделано все было быстро и жестко, Кирилл с матерью и глазом моргнуть не успели, а им уже объясняют, что вина Кирилла полностью доказана, никакой адвокат им уже не поможет, поэтому рекомендуют лишних денег не тратить, а возмещать стоимость шубы, брать особый порядок и надеяться на получение условного срока.
Лишь на следующий день мать и сын стали понимать, как ловко сотрудники полиции смогли их «развести», и все-таки решили обратиться к адвокату.
Ситуация, конечно, скверная. Но я решил попробовать повоевать и поискать возможности обыграть оппонентов на мелочах, к тому же никто не требовал от меня оправдательного приговора.
Взгляд защиты
Итак, план наших действий:
- подзащитному отказаться от явки с повинной и первоначальных признательных показаний, дать новые подробные показания;
- матери подзащитного также отказаться от первоначальных показаний и дать новые;
- заставить следствие проводить очные ставки с нашими оппонентами и «ловить» их на мелочах;
- подкрепить новые показания подзащитного другими доказательствами.
Мы не можем подтверждать свою позицию только словами, эти доказательства при сложившихся обстоятельствах уже ничего не стоят, необходимо искать документальные доказательства. И, оказывается, если подумать, мы можем такие доказательства найти.
Со слов Кирилла, за шубой к матери Ольги он ездил на такси, которое вызывал со своего сотового телефона, на этом же такси ездил затем в ломбард и на нем же вернулся к дому Ольги. Со своего телефона он звонил матери Ольги, когда подъезжал к ней за шубой. На данный телефон перезвонила эта женщина через сорок минут после отъезда Кирилла, чтобы, по его словам, узнать сдал ли он шубу и за какие деньги. Таким же образом Кирилл связывался с продавцом молокоотсоса, договариваясь о встрече и покупке, опять таки вызывал такси.
Значит, распечатка телефонных соединений Кирилла за тот злополучный день может послужить документальным подтверждением его действий, направленных вовсе даже не на совершение преступления, для построения защиты. Получаем детализацию соединений сотового телефона Кирилла на день сдачи им шубы. На основании этой детализации строим его новые показания, благо есть на что опереться.
В явке с повинной, написанной Кириллом, указывалось, что он тайно проник в дом матери Ольги и похитил из шкафа норковую шубу. Как объяснил Кирилл, что диктовал ему оперативный сотрудник, который, видимо, руководствовался фабулой постановления о возбуждении уголовного дела, то он и написал. А вот в признательных показаниях моего подзащитного указывалось, что он обманул мать Ольги и заставил отдать ему шубу.
Следствие
На следующий день после нашей встречи с Кириллом и его матерью, следователь вызывает его для дополнительного допроса. Мы являемся во всеоружии, с собранными документами и начинаем работать по установленному плану...
Есть необходимость в очной ставке с Ольгой. Последняя, явившись на очную ставку и поняв какой оборот принимает дело, отказывается без адвоката со своей стороны принимать участие в данном действии. Она нанимает адвоката.
На очной ставке Ольга выглядит совсем неубедительно, путается в показаниях, на ходу придумывает, что деньги на молокоотсос, оказывается, дала ее мать. Правда день передачи денег называет следующий за днем реальной покупки этого аппарата (она ведь не читала детализацию телефонных соединений). Соглашается с тем, что после сдачи шубы Кириллом, они еще десять дней проживали вместе, ежедневно Ольга общалась с матерью, но последняя (женщина вменяемая и не страдающая провалами памяти) ничего ей не говорила о том, что отдала ее шубу (это выглядит очень, очень странно!).
А факт мошенничества со стороны Кирилла они вскрыли, разумеется, совершенно случайно, обнаружив в квартире документы о сдаче шубы в ломбард, вот только тогда, спустя почти две недели, мать Ольги вспомнила, что, оказывается, отдала Кириллу единственную ценную вещь дочери, отданную ей на хранение, — норковую шубу.
Смотрю, следователь начинает склоняться в нашу сторону. Ольга то изначально не рассказывала об этих значимых подробностях. И, в конце концов, не себе же Кирилл купил молокоотсос на деньги, полученные от сдачи шубы! Следствие находит и допрашивает возивших Кирилла таксистов, устанавливает и допрашивает продавца молокоотсоса, сверяет их показания с детализацией телефонных соединений — все сходится. Уголовное дело начинает расползаться по всем швам.
Наша следователь, совершенно вменяемая женщина, добросовестно выполняет свою работу, рассуждает здраво и понимает, что со стороны Ольги идет наглый и грубый оговор. Следователь говорит нам, что ей все ясно, состава преступления в действиях Кирилла она не видит, и уголовное дело, так неразумно возбужденное, будет прекращать. Ну вот, казалось бы, и все.
Продолжение следствия
Но радовались мы недолго. Через некоторое время выясняется, что наше уголовное дело у первого следователя изъято и передано другому, уже старшему следователю.
Новый следователь при первой встрече заявляет, что дело наше подробно изучил, считает, что вина Кирилла совершенно доказана, и дело, без сомнения, пойдет только в суд. К тому же это соответствует мнению руководства Областного ГУВД (значит, продолжим работу).
Был проведен ряд очных ставок между Кириллом и матерью Ольги. Причем после каждой очной ставки эту женщину ласково приглашали зайти в кабинет начальника следственного отдела и спрашивали: «Все ли нормально?»
А очные ставки показали, что какими бы влиятельными ни были покровители наших оппонентов — невозможно просчитать все мелочи и все ходы защиты. Правоохранители, похоже, к любому делу подходят спустя рукава, поэтому новый следователь не изучил должным образом распечатку телефонных соединений Кирилла и, соответственно, мать Ольги на двух очных ставках дала показания, что деньги дочери для покупки молокоотсоса она дала лишь на следующий день после его реальной покупки Кириллом, подтверждая показания своей дочери. Я за это ухватился и дополнительными вопросами хорошо закрепил данное обстоятельство, привязав его к детальным мелочам другого дня.
А Ольгина мать, поддерживаемая следствием, и уверенная в своей неуязвимости, рассказывала на очных ставках, как в этот день Кирилл позвонил ей со своего сотового телефона, она это помнит очень хорошо, обманул ее, сказав, что Ольга поручила ему забрать ее норковую шубу, и он уже едет за ней, просил положить шубу в пакет. А когда подъехал, то снова позвонил, сообщив о своем приезде.
А вот детализация телефонных соединений показывала, что звонил Кирилл матери Ольги в этот день всего один раз, когда подъезжал к ее дому, и время соединения между ними было всего 7 секунд (но мы об этом пока молчим, ибо знаем, что у наших противников крапленые все карты и совесть отсутствует напрочь).
Судьба преподносит нам еще один нежданный подарок. Оказывается, старший брат Кирилла еще до возбуждения уголовного дела из другого города звонил Ольге: разговаривал с ней о ее взаимоотношениях с братом, о рождении ребенка, коснулся вопроса о шубе. Ольга, рыдая, рассказала, что ее шубу в ломбард они решили сдать с Кириллом вместе, так как нужны были деньги на покупку необходимых вещей, а теперь шуба пропала.
А брат, не будь дураком, возьми да и запиши этот разговор. Узнав, что в отношении Кирилла возбуждено уголовное дело, брат переслал нам эту аудиозапись. В довершение ко всем бедам следствия по данному делу, эта аудиозапись, словно вишенка на торт, была положена защитой на весы правосудия. Диск с аудиозаписью был изъят у моего подзащитного, признан вещественным доказательством и приобщен к материалам уголовного дела.
После этого следствие по делу ушло в глубокий штопор, и я имел серьезные основания считать, что адвокат сделал свое дело. Но через месяц, оправившись от нашего удара, следователь вызвал нас и объявил, что высокое руководство считает необходимым все равно направить дело в суд, и он противиться этому не будет. Впрочем, он готов прекратить дело за примирением, если мы не будем против этого возражать и возместим потерпевшей остаточную стоимость шубы ( 66 т. р.).
Наша позиция сильна, и следствие это прекрасно понимает, но дело приняло форму заказного, и административный ресурс уже включен, а мы знаем на практике, что в суде административный ресурс может перевесить любые доказательства. Учитывая все обстоятельства, я предлагаю подзащитному и его матери, которая все еще находилась в Тюмени, серьезно подумать над предложением следствия (адвокат не может брать на себя подобную ответственность, хотя, конечно, было бы интересно посмотреть, чем все это закончится, если переть напролом).
Доверители решают не идти со следствием на компромисс. Значит, предстоит битва в суде.
Кириллу предъявляют наконец обвинение по ч.2 ст. 159 УК РФ, в котором указывают, что он позвонил матери Ольги, убедил ее обманным путем отдать ему норковую шубу, затем эту шубу сбыл, деньги присвоил. Вину мы, разумеется, не признаём.
При ознакомлении с делом наблюдаю, что следователь сверил таки показания, данные Ольгой и ее матерью на очных ставках, с детализацией телефонных соединений Кирилла и понял, что они обе ошиблись с днем передачи денег на молокоотсос, так как он к тому времени был уже куплен. Что он делает? Вызывает обеих и проводит дополнительные допросы, где указывает, что адвокат Бандуков на очных ставках оказывал на них психологическое давление и поэтому они, «растерявшись», указали не тот день передачи денег (мать Ольги «ошиблась», аж, два раза), но теперь, конечно, «вспомнили» и указали тот, который нужно.
А по поводу записанного телефонного разговора с братом Кирилла, Ольга согласна, что все эти фразы говорила, но говорила якобы лишь для того, чтобы «выгородить» Кирилла в глазах брата (наверно, целый месяц всем следственным отделом придумывали эту глупость).
Дело пошло в суд. А у нас была надежда, что попадется вменяемый судья.
Продолжение следует.
Автор: Бандуков Д.И.
