Научная фантастика + Романтика

Долгое время Марс казался наиболее вероятным местом обитания жизни за пределами Земли, и по этой причине он всегда имел кардинальное значение для науки. Его поверхность, в отличие от поверхности Венеры, имеет характерные отметины, которые уже давно были видны (хотя и нечетко) с помощью оптических телескопов, и имеет ярко выраженный красный цвет. Ранние наблюдатели интерпретировали увиденное по аналогии с земными явлениями: сине-зеленые участки, прерывающие красный цвет, считались океанами или растительностью; полярные шапки, меняющиеся в зависимости от времени года, обычно считались снегом и льдом; меняющийся светлый и темный рисунок указывал на облачный покров или леса. Присутствие жизни - в том числе разумной, человекоподобной - считалось вероятным, если не несомненным, многими учеными вплоть до начала двадцатого века. В 1877 году Джованни Скиапарелли (1835-1910) сообщил о сложной сети canali, что в переводе означает «каналы». Американский астроном Персиваль Лоуэлл в книге «Марс» (1895) и последующих работах «Марс и его каналы» (1906) и «Марс как обитель жизни» (1909) создал образ холодного, засушливого мира с огромными красными пустынями и несколькими участками пахотных земель, но вполне пригодного для поддержания жизни. Лоуэлл утверждал, что на Марсе существовала древняя, развитая, политически зрелая марсианская цивилизация, которая построила систему каналов в ответ на все более негостеприимный климат охлаждающегося, высыхающего, умирающего мира, и это представление легло в основу многих ранних исследований Марса. Однако фотографии, сделанные во время пролета зонда «Маринер» в 1965 году и посадки зондов «Викинг» в 1976 году, показали, что Марс чрезвычайно холоден и практически не имеет атмосферы; хотя там действительно есть гигантские каналы, возможно, созданные водой в далеком прошлом. Затейливой системы каналов, о которой сообщал Скиапарелли, не существует, как не существует и растительности. Данные, полученные более поздними миссиями - Pathfinder (1996), Global Surveyor (1996), Odyssey (2001), Mars Exploration Rover (2003), Mars Reconnaissance Orbiter (2005) и Phoenix (2007) - значительно расширили научные знания о Марсе и в целом подтвердили впечатление, созданное Mariner и Viking, а также укрепили мнение, что вода когда-то текла по поверхности планеты и может еще находиться в значительных количествах под поверхностью и/или на полюсах.

До девятнадцатого века относительно небольшое количество рассказов о фантастических путешествиях в стиле прото-фантастики было посвящено в основном Марсу, хотя предполагалось, что туры по Солнечной системе обычно заканчивались на четвертой планете, которая до 1800 года могла быть заселена воинственными существами. Тексты Афанасия Кирхера и Эмануэля Сведенборга содержат более подробные рассуждения; и на протяжении всего XIX века - как это зафиксировано в книге Джорджа Локка «Путешествия в космос» (2011) - рассказы об оккультной связи между Марсом и Землей были нередки, хотя почти полностью лишены интереса со стороны фантастов. Великолепный цикл «Алариэль» Владислава Сомервилл Лач-Ширма с его крылатым ангелом, распространяющим мудрость и межпланетные пересуды, гораздо лучше, чем большинство подобных произведений. Марс - одна из остановок в путешествии на воздушном шаре по нескольким планетам в книге Поля Аэрмонта «Рассказ о путешествиях и приключениях Поля Аэрмонта среди планет» (1873). Позднее, в XIX веке, Марс стал основной целью космических путешествий, поскольку Луна, которая, как известно, безжизненна, представлялась относительно неинтересной для путешествия. В большинстве ранних историй о Марсе представлены утопические инопланетные общества и во многом привычная критика земных порядков, изложенная в изощренных терминах, которые характеризуют эти тексты как ранние примеры научной романтики. В романе Перси Грега «Через Зодиак» (1880) Марс является домом для подобной цивилизации, а в романе Роберта Кроми «Погружение в космос» (1890) социологическая критика сочетается с межпланетной романтической историей.

Анонимная «Политика и жизнь на Марсе» (1883) особенно подчеркивает проблемы зарождающегося феминизма, как и более интересная и читабельная "Раскрывая параллель: Роман" за подписью "Две женщины Запада" (1893). Развитая марсианская цивилизация служит фоном для приключений типа «Затерянная раса» в романе Хью Макколла «Запечатанный пакет мистера Стренджера» (1889), как и в романе Густавуса Поупа «Путешествие на Марс» (1894). В романе Роберта Д. Брейна «Сообщения с Марса с помощью телескопического растения» (1892) представлено одно из самых странных устройств связи, когда-либо созданных, - телескоп с линзой, собранной из одних и тех же растений, - а также некоторые из самых язвительных нападок на земное (особенно американское) общество. Во многих ранних рассказах о Марсе «человек с Марса» посещает Землю, а не наоборот. Роман Томаса Блота «Человек с Марса» (1891) дал название этой теме, хотя повествование скучно и однообразно из-за своей критики официальной религии.

Генри Даудинг позаимствовал название романа Блота для своего слишком насыщенного сюжетами романа «Человек с Марса, или Служба ради службы» (1910), который в условиях запутанного сюжета отстаивает идеалы христианского движения; «Голос с Марса: Приключения и романтика» Реджинальда Брумхеда (1923) посвящена очередной марсианской утопии. Самой коммерчески успешной из этих историй стала пьеса Ричарда Гантони «Послание с Марса» (1899), в которой марсианский гость является во сне, чтобы исправить личность астронома-любителя, похожего на Скруджа; пьеса долго шла в Лондоне и Нью-Йорке, породила две киноверсии и новеллизацию Лестера Лургана (1912).

Курд Лэсвиц начал образную разработку сценария «превосходящих марсиан» в романе Auf Zwei Planeten (Две планеты) (1897; сокращенный перевод на английский - "Two Planets 1971" года), в котором дается еще одно подробное описание развитой цивилизации, но оно вплетено в более сложную историю межпланетных отношений, включая полублагое вторжение марсиан на Землю. Г. Уэллс опубликовал небольшое видение Марса в «Хрустальном яйце» (New Review, май 1897 г.), а затем написал легендарную историю о вторжении инопланетян «Война миров» (Pearson's, апрель-декабрь 1897 г.; 1898 г.), которая с тех пор отбрасывает длинную тень на всю научную фантастику. Уэллс использует основную идею американского астронома Персиваля Лоуэлла (без каналов) и в корне меняет ее: его марсиане имеют явно нечеловеческую физиономию и отнюдь не доброжелательные намерения. Исчерпав ресурсы своего умирающего мира, они приходят как хищные соперники по дарвиновскому принципу, чтобы заявить свои права на Землю. Этот роман прочно укоренил в народном воображении образ марсиан как чудовищ и привнес новую сенсационность в межпланетную фантастику; когда в 1938 году театр Орсона Уэллса «Меркурий» поставил роман для радио США, это вызвало панику, семена которой были посеяны за 40 лет до этого и с тех пор подпитывались потоком пестрой беллетристики. Роман Гаррета П. Сервиса «Покорение Марса Эдисоном» (12 января - 10 февраля 1898 г., New York Evening Journal; 1947), в котором ободряюще описывается уничтожение загнивающей марсианской цивилизации, не оказал должного влияния (не выходил в виде книги в течение многих десятилетий), хотя он примечателен как одно из самых ранних произведений о Марсе как о концептуальной платформе для уничтожения мира. Не отличались особой силой воображения и романы о марсианской реинкарнации, такие как «Урания» (1889; переведена в 1890 году как «Урания») Камиля Фламмариона или «Уверенность в будущей жизни на Марсе» (1903) Луи Поупа Гратакапа. В ранней паранормальной литературе о Марсе были представлены некоторые забавно своеобразные представления, от марсианских разумов, вселяющихся в восприимчивых людей и управляющих их личностью в романе Джорджа дю Морье «Марсианин» (1897), до буквального перевоплощения Христа на Марсе в романе « Рассвет» (Daybreak): Роман о старом мире» Джеймса Коуэна (1896), но они не произвели особого впечатления на более поздних писателей и практически не читаются сегодня.

Другой образ, который все же закрепился, был гораздо ближе к восторженному прогнозу Лоуэлла относительно экзотической марсианской жизни и ландшафта: безудержно романтичный Марс, пионером которого стал Эдвин Лестер Арнольд в романе «Лейтенант Гулливар Джонс: Его отпуск» (1905) и навсегда вошедший в современную мифологию в виде ставших популярными планетарных романов серии „Барсум“ Эдгара Райса Берроуза, начиная с „Принцессы Марса“ (февраль-июль 1912 г., „Под лунами Марса“ в редакции Нормана Бина; 1917), роман, в итоге экранизированный как „Джон Картер“ (2012); в течение следующих 30 лет эта серия разрослась до одиннадцати томов. Джон Картер из романа Берроуза и его сородичи сражаются за прекрасных принцесс, откладывающих яйца, против различных злодеев и монстров, вооруженных мечами, но передвигающихся на летающих гондолах. Берроуз был вовлечен в зарождающийся жанр научной фантастики, когда в 1927 году в ежегоднике Amazing Stories появился главный рассказ "Повелитель Марса" (1928), и его влияние на этот жанр оказалось не менее сильным, чем влияние Уэллса. Благодаря марсианскому приключенческому сюжету колониалистская атмосфера, характерная для Райдера Хаггарда и других приключенческих писателей той эпохи, стала еще более яркой; возможности, открывающиеся в совершенно новом мире, особенно увлекали писателей в то время, когда земные границы в значительной степени исчезли. (Сам Джон Картер - пограничник Старого Запада, перенесенный на Марс с территории Аризоны в 1866 году, хотя романы Берроуза в целом не приемлют духа империализма, свойственного приключенческому жанру). В последующие десятилетия эта установка перерастет в более общую тему Марса как «нового начала» для тех, кто недоволен жизнью на Земле. Главный подражатель Берроуза, Отис Адельберт Клайн, начинал свои произведения с Венеры, но в итоге создал марсианскую серию с романа « Меченосец с Марса» (7 января - 11 февраля 1933 г. Argosy; 1960). Десятилетия спустя Майкл Муркок создал барсумские пастиши в своей трилогии «Кейн со старого Марса», начиная с «Воинов Марса» (1965) под авторством Эдварда П. Брэдбери.

Начало, предыдущая глава

Роман целиком на АТ

- “Тёмное колдунство"? - Арсен потряс коробкой.

Я кивнул, и на косоногий столик высыпалась колода разноцветных карт.

- Разрешите присоединиться? - спросил Ильич, но Арсен привычно покачал головой.

- А мне? - спросила Галина, вышедшая из своей конуры.

Товарищи из “Ночных Клоунов” никак не выходили на связь, и батя сказал, что ожидание может занять несколько дней. Всё это вылилось в более чем неделю ожидания.

Чтобы меньше платить за стоянку, меньше тратить припасов и при этом не привлекать внимание, мы изображали бурную деятельность. Колесили по всей местной системе, от спутников Тюмени до окраин, задерживаясь подольше на орбите и останавливаясь на пару часов то там, то здесь. Главным образом, летали к спутникам Ишима - местной планеты-гиганта, на которых то тут, то там были натыканы купольные городки и орбитальные посёлки. Каждый такой перелёт занимал не так уж много времени - от получаса до часа. Каждую ночь мы возвращались обратно в Югру-1 - купольник на спутнике Тюмени, либо на Югру-5 - небольшую транзитную орбиталку, вращающуюся вокруг спутника.

А ещё мы так делали из-за опасений бати. Он прочитал в местных новостях, что на систему недавно совершили нападение, как писали, “челябинские или бессарабские корсары”. Разумеется, никаких челябинских корсаров тут быть не могло, но частенько так называли какие-нибудь дружественнын полу-бандитские микронации, прикрывающиеся челябинским флагом. Да и бессарабцев опасаться стоило - адмиралы некоторых их флотов склонны выходить из повиновения короля и устраивать вылазки...

- Конечно, дорогая, присоединяйся!

- На трудочасы опять играть будем? - спросил я. - У Гали же нет браслета, как она будет?

- Я буду банковать, - предложил Арсен. - Отдаю ей, скажем… десять трудочасов.

Игра заключалась в сборе рецептов и ингредиентов магических элексиров и чем-то напоминала покер. Наверное, раньше у неё были другие правила, но мы её приспособили под игру на деньги наподобие покера. На первых четырёх картах выпала неплохая комбинация с "Порошком судьбы", эликсиром второго уровня.

- Ноль-один трудочас! - сделал я ставку.

- Повышаю до ноль-пятнадцати! - сказал Арсен.

- Пас, - сказала Галина.

- Чек, - кивнул я.

Пришла пятая карта - не особо примечательная, и Арсену, видимо, тоже. А Галина насторожилась.

- Чек.

- Повышаю до ноль-тридцати.

- Чек.

На шестой карте пришла карта с хорошим рецептом - и у меня собралось второе зелье, теперь уже первого уровня.

- Повышаю до 0,2 трудочасов.

- Чек, - кивнула Галя.

- Повышаю до 0,3! - коварно прищурился Арсен.

- До 0,35! - усмехнулся я.

Блефует ведь, как пить дать.

- До 0,4!

Галина пасанула. Что-то не чисто, подумал я и решил остановиться.

- Хм… Чек.

- Чек. Вскрываемся?

Я открыл два своих зелья. Арсен медленно положил сначала три карты, слагающие эликсир второго уровня, потом ещё две карты, делающие его эликсиром третьего уровня и последнюю - из которой сложился Высший эликсир.

- Повезло… - хмыкнул я.

- 0,4 трудочаса.

Накоплено трудочасов: 920,1

Раздали по новой. Я отыгрался сначала наполовину, потом зря блефанул и снова вышел в минус. Но через три партии взял реванш и выиграл ещё суммарно три трудочаса - по полтора от Арсена и от той суммы, которую он выделил Галине.

Получено от Арсена Винникубова: 3 трудочаса.

Накоплено трудочасов: 923,5

Из того, насколько осторожно она играет с валютой, которую выдал ей Арсен, я всё ещё подозревал, что между ними что-то есть. Я прислушивался ночью к шорохам за стенкой - ничего необычного там не было, ни Арсен, ни Галина из кают не выходили, более того, их графики редко пересекались.

Больше всего раздражало, что она не проявляла никакого интереса ко мне - даже не здоровалась. Даже Цсофика, будучи вдвое старше меня и грозясь рано или поздно заделаться моей мачехой, относилась ко мне по-другому. Неужели я ревную её? Ревную к своему товарищу по команде? Мне становилось стыдно от таких мыслей.

* * *

Потребность в сне: Низкая (2 часа)

В третий цикл наших метаний по системе Галина сказала, что отбежит на пару суток на Тюмень - там были какие-то дела.

Тем же утром мы вышли из подпространства в десятке километров от Югры-пять и не узнали станцию - казалось, что она стала вдвое больше, а сбоку вырос огромный, почти сопоставимый с ней по размеру светящийся хвостами гипототемов пузырь.

- Это чего? - спросил я Ильича, стоя с ним на “балконе”.

- Это пришвартованный космический посёлок-завод “Тавда-4”, выполняющий в настоящие дни функцию сухогруза. Судно девятого класса размерности, вместимость - до двадцати гектаров терраформируемой суши. Также является местом обитания вымирающей малой народности - уральских космических гопников, общее население, включая экипаж - около пятидесяти тысяч человек.

- Гопники? Я думал, это ругательство какое-то.

- Нет, изначально они были малой народностью, однако потом слово стало нарицательным, обозначающим высокопримативную особь мужского пола с орбитальных планет, работающую на низших технических должностях.

- Спасибо, Ильич, - я похлопал нашу ходячую энциклопедию по плечу. - Что бы я без твоих ненужных знаний делал. Пошли, пора готовиться к стыковке.

Я сменил Арсена - поговорил с волчком, убедив его в необходимости пересесть в псарню на привязь, вместе с батей подплыл на маневровых и ухнулся на стапеля. Протащился на электротяге в шлюз, потом в ангар. Выполнил филигранно, за что браслет тут же радостно пикнул:

Получена премия: 2 трудочаса

- Отдохни часа два, - скомандовал батя. - Можешь прогуляться по станции и позаниматься экспроприацией, захвати рюкзак. Только осторожно.

Не скажу, что я любил гулять с квантовым рюкзаком - всё же, меня, как и любого пионера, учили, что воровать - это плохо. Да и батя, несмотря на разрешёние догматами анархо-коммунизма подобных мероприятий, всегда старался лучше сторговаться за бесценок, чем спереть какую-то мелочь. Всё же, не стоит воровать там, где кормишься. Но за последний год раза четыре, всё же, приходилось воспользоваться нашим “артефактом” - особенно, когда к концу долгого рейда заканчивалось и топливо, и еда.

Я привычно подхватил рюкзак - я ходил им и носил разное барахло в обычном отсеке практически везде, и только теперь вспомнил, когда воспользовался им в последний раз.

- Бать… Я забыл рассказать же. У меня там мужик.

- Порфирий-то? - отозвался отец. - Ну, я курсе, да.

- Не, другой. Ким какой-то. Китаец с Иерусалима. Он на нас с Диной напал в поезде, пришлось засунуть.

- Ты что, совсем дефлюцинат?! - батя вдруг резко развернулся. - Ты не читал, что ли, постановление директората контрабандного флота про квантовые рюкзаки?!

- Когда б я его читал - вы мне его на день рождения подарили, когда мы от этих… от коллекторов имперских убегали и без света сидели.

- Дефлюцинат! Нельзя туда людей совать! После того случая с Порфирием - строго запрещено! Постановление! А если камеры спалят и вычислят?! А если этот твой китаец был сынком какого-нибудь местного князька?!

- Не было там камер… - защищался я. - И князьков там нет…

- Ты понимаешь, что… - батя закрыл браслет рукой, чтобы заглушить микрофон нейросети, и указал мне сделать то же самое - манёвр был не особо эффективный, больше психологический.

- Что? - я перешёл на шёпот.

- Что ты убил человека фактически? Дефлюцинат!... Никто ни разу в истории Челябинской Республики не доставал человека из рюкзака! С большой долей вероятности - они там мертвые оба! И ладно бы бандюгана из микронаций или хрен пойми откуда - гражданина признанной партией соседней державы!

Холодок пробежал по спине. И правда, получается, убил. Получается, я таскаю за спиной два трупа - двоюродного прадедушки и неизвестного китайского юноши.

“Но ведь он был бандюганом, это была самооборона, онн угрожал моей жизни и здоровью, а я защищал девушку,” - захотел сказать я, но вслух лишь пробормотал:

- Твою ж мать…

- Иди… Развлекайся! - батя махнул рукой.

Я поплёлся к лестнице, ведущей к парадному выходу. Прошагал мимо кают - заметил, что дверь в мою Арсен зачем-то припёр кирпичем. Видимо, чтобы детишки Милли не разбежались. Прошёл “красного уголка”, который уже изрядно запылился, бросив взгляд на кривоносый лик товарища Банина. Тот смотрел на меня своим татаро-монгольским прищуром весьма укоризненно, показалось даже, что татуировка в виде серпа и молота на щеке неодобрительно дёрнулись.

Прошёл турникеты, шарахнулся от толпы одетых в странные полосатые одежды коротко бритых парней - неужели это те самые, вымирающие гопники? Первым делом направился в торговую галерею, в “Маковкины пироги” - там иногда подавали вкуснейший пирог с красной рыбой, но его не оказалось, пришлось есть заурядный, с корейским слизневиком. Следом решил выполнить задание бати и потаскать что-нибудь с торговых галерей, свернул за поворот и носом к носу столкнулся с парой здоровенных, просто нереально крупных волкодавов. Ростом в холке они мне были если не по плечо, то по грудь. Фиолетовая с серебряными вставками шерсть явно показывала на генную инженерию, а не селекцию. Волосатые морды напоминали морды небольших львов, а на лапах были утяжелители - видимо, чтобы далеко не убежали и не унесли хрупкую хозяйку-пенсионерку в странных очках, которая и так еле поспевала за ними. Нет, они не выглядели агрессивно - они просто пёрли на меня без разбора, как подбитый крейсер, идущий на таран.

- Твою ж мать… - я едва отпрыгнул в сторону и проследил взглядом собак.

Прохожие точно так же разбегались в стороны, пропуская странную процессию. Я увидел, как парень небольшого роста в странной матросской форме замешкался, резко развернулся в сторону к собаками, и одна из них задела парня плечом. Матросская кепка съехала на глаза. Он едва не упал, из рук выскользнуло что-то серое, небольшое и в пару прыжков скрылось в магазине одежды с противоположной стороны магазина. Матрос поправил головной прибор, заозирался по сторонам, я услышал:

- Барсик! Барсик! Берсерк! Где ты?

Я поспешил в его, сперва подумав, что неплохо бы подсказать неудачнику, куда убежал зверь. Но матрос зачем-то пошёл совсем в другом направлении, а мне не оставалось ничего делать, кроме как зайти в магазин одежды.

- Барсик… Барсик, где ты? - тихо позвал я.

- Меня зовут Борис, - нахмурился плечистый темнокожий продавец. - Чем я могу вам помочь?

- Тут зверёк не пробегал? - спросил я. - Серый, вроде кошки?

- Нет, не видел, - пожал он плечами. - Могу посмотреть по камерам, или…

- Он там! - сказала девочка в смешном скафандре-тулупчике, молодая и симпатичная мама которой ковырялась в корзине с нижним бельём. - Там, за скафандрами.

Я пошёл в дальний конец зала, раздвигая джунгли курток, комбезов и скафандров всех возможных цветов, лейблов и размеров. Дошёл до раздевалки, дёрнул ближайшую шторку.

- А-ааа! - завизжала полненькая полураздетая девушка, схватившись за грудь.

Она примеряла совершенно пошлый кружевной красный лифчик с голографическими сердечками по краям. На тумбочке лежала парочка других похожих, я поднёс палец ко рту и тихо сказал:

- Вы выбрали? Я могу забрать.

Девушка перестала орать и спокойно сказали.

- Нет, нет… Я… ещё примеряю. А вы разве здесь...

- Что вы там делаете? - послышался грозный голос Бориса.

- Ничего, ничего, - сказал я и сунулся в соседнюю кабинку.

Именно там я и увидел его.

Уши были прижаты. Чёрная шерсть с белым нагрудником переходила в бронированную спину, изогнанную дугой и задние лапы, покрытые искусственным войлоком. Хвост, явно механический, был оборудован драконьими шипами и испуганно вытянут наверх, а половину морды занимал имплантат с камерами и хитрыми датчиками. Барсик оказался котом-киборгом бойцовской породы. Несмотря на зловещий, отталкивающий вид боди-модификаций, кошачья красота и грациозность всё же брала своё и вызывала симпатию к четвероногому.

– Мя-яя! Х-х! – прошипел Берсерк, а имплант на голове перевёл вкрадчивым, тихим баритоном с сильным китайским акцентом. – Страшно. Укушу.

- Тише, тише, зверюга… Иди ко мне. Иди. Кто это тебя так модифицировал?

У меня никогда не было котов, хотя я с детства хотел - все двоюродные больше держали собак, домашних лисиц и циветт, а родители заводить не разрешали. Сначала я закрыл глаза и попытался с ним поговорить - как говорю обычно с космическим волчком. Прекрасно понимал, что это не работает с обычными зверьми, но неожиданно - сработало, кот успокоился и прилёг на коврик. Я осторожно протянул руку и дал зверю понюхать. Мокрый нос пощекотал пальцы, потом я коснулся уха и осторожно погладил затылок. Хвост успокоился, свернулся дугой вокруг кошачьего бока.

- Иди сюда, - я присел на корточки, потянулся к коту, тот сначала пугливо шарахнулся в угол раздевалки и попытался убежать, но я поймал его, слегка оцарапав руку о когтистый хвост.

- Х-х! Укушу!

- Тише, тише, Барсик, я не стану тебя есть, или что ты там подумал.

- Нашли? - в раздевалку сунулась морда Бориса.

- Ага. Сбежал у нас с корабля, представляете!

- Ну, хорошо, что всё так закончилось. Выбирать что-то будете? Если нет - покиньте помещение, с животными нельзя.

Я поспешил к выходу, уже высматривая в магазине напротив того самого матроса. Сунулся - меня попросили выйти, потому что с животными, разумеется, там тоже нельзя было заходить. Кот в руках подуспокоился, немного поворочался и стал громко мурчать, а переводчик заговорил более спокойным голосом.

- Мр, мр, теплый человек, держи крепче.

То ли я находился в расстроенных чувствах после мысли о невинно убиенном мной китайце, то ли захотелось просто показать свой характер перед отцом - кота я, разумеется, притащил в корабль. Ещё подумалось, что боди-модифицированный кот может понравиться Галине, и, возможно, именно через него получится наладить общий язык.

Батя с Ильичом стояли у пульта, и батя о чём-то бурно спорил и жестикулировал. На экране видеосвязи виднелось подёрнутое дымкой помех лицо Варвары Горфинкль.

- Повторяю - это наш заказ, Шон! - ревела Железная Тётка. - Даже не смей туда лезть! Мы в двух системах, прибудем туда уже завтра! У тебя что, мало работы?

- Дорогая Варвара, вы забываетесь! Рассылка была получена всеми членами нашего направления, это значит - начинается социалистическое соревнование. С хренов ли я должен просто так отступить?! Я предложил сотрудничество - вместе мы проще с этим делом справимся - тебе это не надо, значит, я сам по себе.

- Мр! Еда! Рыба! - кот заворочался в руках, и это привлекло внимание Ильича.

Робот отошёл от пульта и с некоторыми интересом взглянул на животное.

- О. Плацентарное млекопитающее надотряда лавразиотериевых. Зачем оно? Для пищи, или предполагается, как домашний питомец!

- Не знаю… Вот, подобрал. Что за шум? - я вопросительно махнул в сторону пульта.

- Ты разве не читал сообщения? Объявлена охота за космической яхтой, полной доисторических произведений искусства.

- У меня руки были заняты, - я рискнул опустить кота на пол, после чего он, пригнувшись, стал с интересом обнюхивать углы и стеллажи.

Сообщение от Чигулимского Яна Вонифатьевича:

Всем судам в районе Тюменской автономии, объявляется охота, поручение по экспроприации яхты я-2-00101-2645-суз, предпологаемый владелец: Леонид Ромуальдович Егоров, безработный поэт гражданства УСП. Погрузить на борт с содержимым, мотыля можно отпустить, доставить в столичную базу. Не разбирать! Вознаграждение: 30000 трудочасов экипажу.

Доступно дополнительное поручение: Экспроприация коммунистическая яхты я-2-00101-2645-суз

- ...В общем, не переходи мне дорогу, пацан, а не то, - Железная тётка на экране не договорила, потому что батя прервал звонок.

- Итак, что мы имеем? Что это за яхта, Ильич?

- Мотыльковая яхта “Академик Гамаюнов”, - занудным голосом начал Ильич. - А-45, суздальских верфей, габариты - семнадцать с половиной на три на четыре метра, таким образом, она помещается в нашем грузовом отсеке, необходимо будет произвести только…

- Мяу! Еда!

- ...Произвести только раскрытие больших створок и очистку задней части грузовой палубы.

Батя наконец-то развернулся и увидел кота. Тут же подскочил с пульта.

- Что?! Ты нахрена… ты зачем его сюда притащил?! Вдруг он блохастый! Ты сдурел?! Нахрена он нам!

- Ну… Гале понравится. И он потерялся. Не знаю. Захотел и подобрал, чего! И смотри, какая у него хреновина на спине! И хвост в шипах. Металлюга.

- Мяу! Жрать! Еда! Запах еду! Хочу есть.

- Я не рекомендую использовать его в пищу, - заметил Ильич. - В соответствие с ГОСТ 2603-988ДЖ данный вид не обладает пищевой ценностью и рекомендуется к использованию исключительно как домашнее животное.

- С другой стороны, рыбы у нас завались, - батя почесал затылок. - А этот переводчик с кошачьего, возможно, ценность как раз и представляет, надо бы его ломануть и скачать.

- Может, он пауков переловит?

Похоже, это оказалось неплохим аргументом.

- Ладно, пущай, потом продадим кому-то. Тем же поставщикам тюменским.

Получена премия: приручение бездомных домашних питомцев.

* * *

Тогда я не представлял, какая это была безумная афера. Перспектива обладания котом продолжалась недолго, всего пару часов. Следующие полдня батя с Ильичом искали ту самую золотую яхту и строили коварные планы по её краже.

Обнаружили только когда в сообщениях станции промелькнуло сообщение об эвакуации яхты с нашей станции, Югры-пять, на неизвестную нам штраф-стоянку. Батя, казалось, был готов вырвать оставшиеся волосы на голове и, одновременно, смеялся.

- Она всё это время была тут! В сотне метров от нас!

- Товарищ капитан, у нас всё равно не было возможностей её незаметно погрузить. К тому же, мотылёк не будет слушаться случайного человека, они сильно привыкают к хозяевам. Необходимо разработать какой-либо другой план.

- Хорошо, постарайся вычислить пока, куда перенаправляются все суда. И через пару часов будим Арсена, будем готовиться нырнуть.

Я слушал разговоры краем уха и организовал коту миску, воду и туалет - про использование которого хвостатый тут же всё правильно понял. Поиграл в консоли в древний шутер, посмотрел видео, и вдруг Ильич позвал меня в “кают-компанию”.

- Товарищи, я нашёл информацию по данному кошачьеобразному существу. В новостной ленте по станции, подано вчера.

Перед нашими глазами появилась табличка с объявлением:

“Потерялось домашнее животное, кот, мужского пола, бойцовой породы, именем Берсерк, боди-модифицированной. Обратиться к Л.Р.Егорову до конца дня, лобби пятого сектора, либо на Тавду-4, К.Г.Константиновский - до конца дня”

- Это тот самый Эл-эр-Егоров? - оживился батя. - Что он тут делает? Его яхты у нас на станции уже нет. Неужели он и кота потерял, и яхту? Так, Гаря, бери его на руки, Ильич - сфотографируй. Отправляй письмо следующего содержания.

“Товарищ Егоров, приветствую! Я капитан гипотраулера «Молотов», по вашей заметке. Найден кот, предположительно вашего происхождения!”

Ответ пришёл почти сразу, и Ильич отобразил переписку в голограмме.

“Да, это мы подавали объявление! Но это кот с сухогруза «Тавда», которая сейчас, через пять минут отбывает! Идите на второй пирс, ещё можно успеть!”

- Югра-один, - успел вставить Ильич. - Корабли обычно отправляют на штраф-стоянку на Югру-один, реже - на Ишим.

- Сейчас, конечно, побежали мы! - оскалился батя. - Диктую, пиши: сожалеем, но мы тоже не можем отлучиться от корабля. У нас третий класс размерности и экипаж из трёх человек и одного андроида. Двое человек и робот трудятся, один до момента взлёта в трудовом отгуле. Через сорок минут мы совершаем вылет в сторону Югры-1. Мой непутёвый сын подобрал кота, это всё ошибка, но мне бы не очень хотелось выбрасывать животное на улицу и нарушать его возможные... права на жилище.

Следом раздался видеозвонок.

Поэт Леонид Егоров оказался практически ровесником отца. Признаться, я представлял космических поэтов другими - какими-то, что ли, пришибленными и мечтательными. Лицо было достаточно твёрдым, имелось в нём что-то от лица кадрового офицера.

– А вы не против взять меня пассажиром? Я как раз направляюсь до Югры-1, куда тоже по ошибке отправили мой транспорт. Готов сколько-то заплатить. Либо могу читать стихи. Дальше я попытаюсь самостоятельно догнать "Тавду" и вернуть им кота.

– Никакие валютные средства сверх меры нам не нужны, - отец отмахнулся. – Если вы не против нашего пролетарского быта, то мы с радостью приютим вас в обмен на уход за питомцем.

- Я скоро буду! - радостно согласился поэт и закончил вызов.

Батя махнул рукой.

- Иди, встречай. Ильич, прибери тут всё.

Через десять минут лицо нашей жертвы показалось в дверях.

– Заходите, мы пока готовимся к вылету, - сказал я.

А за спиной уже играл древний коммунистический марш “Взвейтесь, стяги!”

Продолжение следует

(А.Скоробогатов, роман целиком - на АТ, также читайте в разделе следующий роман серии)

- Ччёрт, не прокатило, - прошипел батя и подтвердил мои опасения. - Придётся стартовать «с мясом»! Волчок, хватай упряжь!..

- Диспетчер, вас плохо слышно, приём! - прокричал Арсен в передатчик, а затем жестом погасил его.

«С мясом» - это ничего хорошего. Это означало — вырывая парковочные телеги от рельсов и с риском, что нашлют Инспекцию Протокола.

– Есть захват упряжи! Есть ровная гравитация!

– Гагарин, девяносто-сто двадцать по правому.

– Есть девяносто-сто двадцать по правому!

Гравитация оказалась вовсе не ровной, при повороте я в очередной раз шатнулся к перилам и чуть не свалился с лестницы. Заскрипели рельсы парковочной платформы под днищем, зашипел воздух, загремело, заныло под ложечкой.

– Кислород, двигатели в норме?

– В норме.

– Удаление от поверхности?

– Шестьдесят километров! Ильич, включай металл!

Ильич зашипел встроенными динамиками, включив уже знакомый коммунистический классический челябинский хэви-металл:

Если дело отцов стало делом твоим –

Только так победим, только так победим!

Слышишь юности голос мятежный,

Слышишь голос заводов и сёл!

– К пульту живо! Проверь пульт, всё ли горит! А ты к туннелизатору!

– Есть!

Подбежал, держась на поручни, поглядел в туннелизатор. Три хилые вакуумные рыбёшки барахтались за пыльным, закреплённым на крупные болты просмотровым окном, готовые слиться в вихре.

– Крути! Гони синего к красному!

– Не хочет!

– Транспортир подавай! Ты всех кормил? А, дефлюцинат, ничего не умеешь, давай я! А ты – в трюм, проверь востроскручу!

Я побежал в трюм через грузовой, провонявший конским навозом — батя упоминал, что прихватил по дороге в Иерусалим заказ по перевозке табуна лошадей — и услышал в браслете:

– Тройка сформирована! Оси приняты?

– Тройка сформирована! Оси приняты.

– Не подведи, милая! – сказал папаша в полголоса в микрофон. – Толкай их! Нно, родимые! Ныряем!

Еле видимая волна погружения прошла по кораблю.

– Нырнули! Идём!

– Ура!

Я побежал наверх, в моих руках, как это часто бывает, появилась красная электро-семиструнка «Урал». Полились грубоватые аккорды в такт песне, и вот уже три глотки орали на весь зал:

Банин, партия, комсомол,

Банин, партия, комсомол!

Банин, партия, комсомол,

Банин, комсомол!

Успокоились, как это часто бывает, через пару минут. Плыть в подпространстве до нашего следующего пункта — малонаселённой звезды на границе Иерусалимской Республики — оставалось ещё долгих десять часов, и мы сели обратно за стол.

- Итак, что мы имеем… - начал отец, но Ильич перебил его.

- Неприятности, товарищ капитан.

- Отставить! Денег задатка, на оплату оптовику, они дали, вот одноразовая карточка. Взлететь смогли. Запасы есть. Всё отлично! Всё под контролем!

Обожаю это батино «всё под контролем». От одних этих слов мурашки по спине, что от шёпота космической зверюги.

Вот что, что мешало спокойно заплатить? Фамильная прижимистость? Азарт авантюриста? Ведь у нас был не нулевой бюджет, мы могли особо не экономить. Нет, манёвр «старт с мясом» они с Арсеном выполняли не в первый - на моей памяти, уже в третий раз. В одном случае отделались взяткой ближайшему имперскому сторожевику, но один раз напоролись на неподкупных Инспекторов Протокола, которым имперский червонец — не указ. Непонятно как, но профсоюзу тогда удалось урегулировать проблему, отец отделался трёхнедельным арестом на орбиталке, а Арсен с Ильичом сидели под арестом в бронеангаре, на сухарях.

Но это ещё тогда повезло. Могли бы и на каторгу угодить, в какой-нибудь Дзержинск, в плутониевые копи. Повторять не хотелось. В общем, к необходимости успешно доставить груз прибавилась ещё и задача обойти по краешку все зоны баз Инспекции Протокола.

* * *

Вечером в те же сутки мы с Арсеном собрались перетащить кровать в мою комнату, и выяснилось, что она больше не моя.

Во-первых, во время жёсткого всплытия что-то случилось с трубой буржуйки, которая шла по контуру вдоль моей комнат - то ли она уже давно проржавела, и развалилась сама, то ли от сотрясения вывалился какой-то болты. В общем, сажа и копоть вывалилась в вентиляцию, а оттуда равномерно распределилась по всем поверхностям комнаты.

- …! Твою…! … ты ...! - рявкнул я.

Штраф за нецензурную брань -4 трудочаса

- Не беда! - попытался меня приободрить Арсен. - Ну, посвободнее со временем станет - приберём, ага?

- Ага! Конечно, приберём!

А во-вторых, выяснилось, что в углу, где стояла кровать, свили огромную паутину детишки приснопамятной Милли. Двое из них увидели нас, когда мы вошли, и спрятались под тяжёлый чугуниевый шкаф, который стоял в комнате с момента создания, и который мы могли бы сдвинуть только в состоянии невесомости. Арсен бросился на пол, полез под шкаф - вообще, я был удивлён такой его прыти, учитывая, что ещё недавно он весьма их боялся.

- Он же ядовитый?

- Да, не страшно! Смертельный лишь в десяти процентах случаев. Меня уже кусал один раз - рука отекла, раздуло в два раза, я в медкапсулу сунул на пару минут - как рукой сняло!

Одного он выудил и сунул в заранее подготовленную банку. Второго - не поймал. Сколько их осталось всего мы пока не знали, но решили от греха перенести побольше вещей в мою новую “каюту”, а потом пришло время снова нырять.

Мне уже стало интересно, как батя выкрутится. Обычно у него получалось, но уж больно длинным был маршрут.

Первый участок мы прошли быстро. Ушли с коридора с отключенными транспондерами, чтобы отсечь возможную погоню. К концу вторых суток пересекли границу Иерусалимской Республики и Союза Планет и пошли короткими всплытиями по окраинам большой звёздной туманности, от одного коричневого карлика к другому. Первый патрульник Союза вынырнул на нашем курсе на четвёртый день, как раз, когда мы кормили гипототемов - уставшие коньки жрали дефлюцинат вёдрами, только успевай носить.

Входящее сообщение от кп1-100565-2987-усм

- О, письмецо, - битя немедленно зачитал. - “Требуем сохранять орбиту и приготовиться к досмотру".

- Местные?

- Патруль, не инспекция.

Катерок был совсем крохотный, десятиметровый и без всяких признаков востроскручи. Когда высокий и усатый - по последней имперской моде - пожилой погранец в сине-зелёной форме шагнул с посадочного коридора на палубу, я заподозрил, что он просто соскучился по гравитации. Потому и решил нас навестить.

Как выяснилось, я ошибся не очень сильно.

- Так, первым делом - где у вас сантехническая комната? - спросил он и в ответ на беззвучный кивок бати проследовал туда, буркнув. - Пока подготовьте отчёты.

Не выходил долго, минут десять, слышалось журчание воды, какие-то невнятные бурчания с возгласами “о, наконец-то”.

- Только бы у них базы не обновились, - прошептал Арсен.

- Какие? - не понял я.

- Разыскные. Из Иерусалима.

Наконец, дверь отворилась, и наш ревизор вышел весьма с подобревшей физиономией, мокрыми волосами, застёгивая на груди лёгкий скафандр.

- Хм, ну, спасибо. Знаете, мы тут третьи сутки околачиваемся.

- Наказали вас, что ли? - улыбнулся батя.

Погранец нахмурился, пробурчал и стал рыться в браслете - не таком, как у нас, а в обычном, раскладывающемся в планшет.

- Вовсе не наказали. А вас вот сейчас накажу! Почему у вас логи очищенные? Я же вижу, что тут не всё в порядке, глаз у меня намётан.

Логи у нас всё ещё собирались полу-автоматически, и в дополнении батя предварительно сказал мне залезть в ломанутую сто лет назад консоль бортового супер-админа и вычистить всё подозрительное. Это я умел хорошо. Я взглянул на отца.

- Путевой лог не очищенный. Мы их вручную собираем. У нас электроника релейно-ламповая у большинства устройств.

- Ну и что? Нельзя, что ли, на эту релейно-ламповую налепить нормальные датчики? Сгорят - новые поставите! В общем, это всё отмазки. Вы запросто можете быть преступниками, а мне потом отвечать.

- Ну и как мы решим этот вопрос? Знаете ли, у нас не такой уж богатый бюджет, чтобы при каждой аварии менять датчики. А рейсы мы часто совершаем в Дальний восток - вот, как и сейчас. И пару раз под электронные бомбы уже попадали.

Погранец нахмурился. Видимо, не часто через его края проходили смельчаки, направляющиеся в столь отдалённые края.

- Ладно. Штраф семь тысяч уральских кредитов, - он скинул голограмму документа отцу на браслет.

Тот кивнул, молча достал имперскую карточку.

- У меня только имперские кредиты. У вас же нормально обменяется? Какой сейчас обмен?

- Один к пятидесяти пяти. Обменяется, - кивнул имперец.

- Хорошо!

* * *

К большой орбиталке пришвартовались на пятые сутки. Первым делом я отпросился у бати, побежал в ближайшую столовую и навернул две порции нормального орбитального борщеца. Мы остановились на пять часов, и в планах было много чего — искупаться в полноценной душевой, потом пройтись по клубам настольных игр или интеракт-студиям, и завести пару ни к чему не обязывающих знакомств. Нет, про Дину я помнил и даже верил, что она действительно будет меня ждать, однако после такого внезапного опыта очень хотелось новых приключений на пятую точку.

Но — не судьба. Только допил компоту, как раздался звонок от бати.

- Слушай, Арсен куда-то убежал, ничего не сказал, а я один сижу с Ильичом. Мне нужно за каботажем сходить и топливом для коней. Дуй обратно.

- Так Ильич же на корабле?

- Ты что, думаешь, я ему корабль одному оставлю? В этих краях?

- Раньше же оставлял, и ничего… Нам надо экипаж расширять!

- Разговорчики!

Пришлось возвращаться, и тут меня ждал сюрприз. У самого перехода на корабль, припаркованному на нижнем ярусе перронов, нос к носу столкнулся с Арсеном, ведущим под локоток девицу странной внешности. Маленькая, худая, с иссиня-чёрными волосами, в которых мелькали нити-голограммы, в обтягивающем пластиковом топике, который транслировал какое-то древнее кислотное видео. Видео на доли секунды прерывалось, оставляя девицу полуобнажённой по пояс.

- А, Гага, вот, смотри, моя да-авняя знакомая, подруга — Галина, а это Гагарин, сынок нашего капитана.

“Сынок” прозвучало очень обидно, но я промолчал. Учитывая, каким Арсен бывает костноязычным - обижаться было глупо. А женщина опасная, подумалось мне. Не киборг, а кибер… котка, или готка, я с трудом вспомнил, как называется эта древняя субкультура. Давняя, говорит? Сколько же ей лет, если Арсену уже под тридцать. На вид она казалась чуть старше меня, хотя могло быть и все сорок.

Галина с надменным видом протянула мне руку, согнутую в запястье. Я неуклюже пожал, хотя, видимо, подразумевалось, что нужно поцеловать.

- Галя, родная, ты веди себя смирно, много не говори, товарищ капитан будет ругаться, но это он по первости, я всё улажу, - услышал я голос Арсена за спиной.

Зайца на борт, значит, задумал провести! Девицу. Я усмехнулся. Что-то зачастили женщины к нам на борт, хотя раньше батя был тем ещё шовинистом. Задним числом я задумался, какую выгоду с этого могу поиметь. Отношения с Арсеном у меня были, в общем-то, хорошие, и сразу сдавать его папаше я не стал.

- Кто такая?! - папаша нахмурил брови. - Ты, что ли, Гага, где-то отыскал?

- Не, это моя давняя знакомая, Галина, она… специалист по чаю. Я подумал, что такой дорогой груз нужно будет вести особым образом, и чаевед нам не повредить.

- Чае… кто? - почесал макушку папаша.

- Чаевед, - не меня презрительного выражения лица, повторила Галина.

Батя сел, вытер платком пот со лба. Успокоился — на миг.

- Так, а ну-ка, давай, рассказывай. Не мне — ему, - кивнул он на «Завет Ильича». - Он у нас знаток. Где училась? Какие сорта чая знаешь? А то, может, мой друг и напарник решил меня облапошить, а?!

- Филиал шестнадцатого регионального аграрного университета Казани в орбитальном посёлке Аргаяш-3. А чаи?… Ну, бывают казанские чаи, индийские, китайские, с Зимбабве ещё, черные, зелёные…

Голос у неё оказался низкий, не очень подходящий к худой фигуре. Она немного осеклась, я заметил тень неуверенности, прорвавшуюся через напускное презрение.

- Ещё?

- Ну, крепкие, слабой выдержки, ещё… улуны.

- Сколько лет занимаешься?

- Пять… нет, шесть.

Она протянула какие-то документы - на пластиковой бумаге. Папаша бегло посмотрел, взглянул на Ильича, тот молча вгляделся в стереобумажку своим фирменным подслеповатым взглядом старых стереокамер. Зная характер робота, можно было предположить, что он обязательно сумничает и отпустит реплику в адрес сомневающейся девицы — участвовать в допросах с пристрастием он любил. Но нет — молчит, и всё тут. Тут и папаша опешил — видимо, тоже ожидал какого-то хитрого разоблачения.

- Ну, получается, что… Ладно, а какая нам выгода с чаеведа? Что, просто в гермоконтейнере его нельзя провозить? В сейфах там, не знаю.

- Не рекомендуется, - поджала губы Галина. - Спреет. Сгниёт. Товарный вид потеряет. Надо, чтобы обдувало, чтобы не испортился.

- Да она много есть не просит, - вклинился Арсен. - Смотри, Шон, какая худющая!

Батя помедлил пару минут, а затем сказал.

- Ладно. Но учти! Больше одного… двух процентов с нашей сделки ты не получишь. И обязанности по кораблю теперь делим не на четверых, а не пятерых, ясно?

- Может, четыре? - подняла бровь Галина. Чертовка, а она ещё в этой ситуации пытается торговаться с батей! Понятно, что для проформы — но своей смелостью она меня начинала раздражать.

Интересно, что у них с Арсеном?

В следующие часы мы вытащили из комнаты Дины чугуниевую кровать, огородили комнатку рядом со мной щитами, матрас запасной нашли.

В первом же погружении она затеяла уборку, начала перекладывать вещи на стеллажах. Но продолжалось недолго — после того, как она заявилась к папаше со стопкой его любимых пожелтевших журналов «Вестник Златоуста» и вопросом «А можно ли это сжечь?» ей быстро дали понять, что хрупкую экосистему верхней палубы лучше не трогать.

Признаться, я начал чувствовать себя не в своей тарелке. Мысли о том, что где-то в пяти метрах от меня летит — спит, переодевается, моется и так далее – настоящая, живая, красивая девушка, с которой мне предстоит лететь ещё целых полгода, будоражили мой незрелый юношеский ум. Впрочем, знакомиться поближе я даже не пытался — не хватало ещё конфликтов с Арсеном, да и бате такое вряд ли понравилось бы. Да и Дина… вдруг она меня дождётся?

До Тюмени оставалось плыть пару восьмичасовых нырков, как вдруг папаша, ни с кем не советуясь, повернул не по кратчайшему пути, а в сторону Тобола — большого и малонаселённого планеты-океана с несколькими спутниками. Это было достаточно забавно: просыпаешься ты утром, идёшь к просмотровому окну поглазеть на созвездия, и видишь у себя в половину обзора фиолетовую хрень с чёрными точками искусственных островов-купольников.

- Красиво? - похлопал меня папаша по плечу. - То-то же. Сейчас причалим к орбиталке-аквариуму и затаримся рыбой. Я нашёл лот с третьей степени годности всего за двести тридцать червонцев.

- Зачем?!

- Запах! Мы же везём чай. А наш новый специалист подсказала, что чтобы ищейки его не нашли, нужно, чтобы тут всё чем-то провоняло. Заодно будет чего пожрать в поездке.

Текущее поручение: перевозка рыбы ДГЛ-107

Какая умница наша Галина! Я тогда ещё не представлял, насколько мощным может быть рыбный запах. Теперь мне кажется, что я почуял его ещё до стыковки, через вакуум, как чувствуют шёпот космического волчка. Он ворвался в мои ноздри и сжёг мои нервные окончания. Он заполнил всю первую палубу и впитался в поверхность наших чугуниевых стен. От него слёзы выступили на глазах всех членов экипажа, включая Ильича. Конечно же, респираторов для таких случаев мы не предусмотрели, и не в скафандрах же туда идти? И, конечно же, руководить погрузкой контейнеров с рыбой отправили именно меня.

Тягловые тюленеры, исполинские родственники волчков, поднимали километровый водный пузырь на низкую опорную орбиту вместе со всей живностью, в изобилии разведённой на Тоболе. Сортировку по разновидностям и упаковку производили прямо на орбиталке, и рыба здесь была десятка разновидностей, от крилекильки до исполинского тунца. Я готов предположить, что последние пахнут куда более благородно, но мы-то причалили на рельсы, ведущие к складам с самой отстойной продукцией — той самой «третьей степени годности» - с полуразмороженной, просроченной, с рыбными субпродуктами и прочей гадостью. В общем — повезло. Весь мой путь прошёл словно в тумане, я старательно пытался заткнуть нос, но запах шёл через уши и носоглотку. Я подписал документ на электробумаге и скинул деньги с имперской карточки, вручённой батей, повёл грузчиков с антигравами обратно, к парковочному рукаву — мы встали снаружи, наши габариты оказались слишком велики для парковки склада-отстойника.

Получена премия: 10 трудочасов

Батя заказал не так много - четыре тонны просроченной трески. Как только люк закрылся, я понял, что ситуация несколько лучше, чем казалось на первый взгляд — рыба, хоть и просроченная, была прочно запечатана в пачки углепластика по десятку кило, и вонь постепенно начала уходить, как вдруг папаша приказал Ильичу:

- Сейчас полетим к Югре - это спутник Тюмени, там нас будут ждать связные, чтобы передать товар. Как взлетим - достань пять-шесть пакетов, распотроши и разложи по первому этажу. Пущай пропитается. Да, и отбери ту, что посвежее — пущай Галя вон приготовит нам жарёху.

- Я эту дрянь готовить не буду! - взвизгнула Галина.

- Ильич! Запроси повторную стыковку, мы должны высадить одного пассажира.

- Я… я! Я буду готовить, только если она не будет вонять!

- То-то же. Отбери получше, чтоб не воняла.

Шовинист батя, что поделать. Мне даже стало жалко девушку.

А через пару дней я встретил говорящего кота и космического поэта.

Продолжение следует

(А.Скоробогатов, роман целиком - на АТ, также читайте по ссылке следующий роман серии)

Сообщение: экстренная ситуация (вооружённый конфликт на планете чужого государства)

Обнаружено отсутствие традиционного оружие. Активировать принтоны-ускорители ТПУ4м-4 (доступно 2/2 капсулы)?

Драться я вполне себе умел, хоть опыта имел мало, да и не особо это занятие любил. В школе и бурсе за этим строго следили браслеты — нет, за одиночный подзатыльник, пинок или тычок ничего не будет, потому что приучение к социальной иерархии — одна из задач образовательных учреждений. Но попробуй только встать в боевую стойку на перемене — мигом спишут половину дневных трудочасов, и ходи потом, дорабатывай на скучных отработках вроде покраски забора или сбора папайи в школьном саду.

Но сейчас, похоже, выбирать не приходилось.

— Что у вас в сумках, показывайте, — чешуйчатый махнул ножом.

— Может, не надо? — предложил я?

— Или что, достанете свои красные галстуки и будете их целовать?

Немногочисленные пассажиры осторожно встали с мест и пересели от нас подальше.

— Активирую принтоны — шепнул я браслету.

Я заметил, что Дина сказала то же самое своему устройству. В этот же миг миниатюрная иголка вылезла из браслета и вонзилась в вену. Микроскопические наноботы-принтоны попали в кровь, начали бешено размножаться и распространяться по телу, усиливая все физические и физиологические процессы. Всё это время мы отступали в конец вагона — необходимо было выиграть пару секунд. Я почувствовал лёгкое опьянение и расфокусировку зрения лишь когда моя спина упёрлась в дверь тамбура.

Это оружие есть только у нас — у Челябинска, а также у Инспекции миров, и, возможно, у разномастных террористов. Даже в Империи его использование строжайше запрещено.

— На... ча... лось, — сказал я, чувствуя, как медленно это прозвучало.

Так же медленно бандюганы наклонились к нашим вещам. Медленно встряхнул плечами главарь, готовясь замахнуться ножом. Мы зашагали вперёд — в четыре раза быстрее, чем обычно, дойдя до вожака, прыгнули на лавки, пересекая натыканные по всему вагону рекламные голограммы — это получилось легко, только воздух стал чуть более плотным. Я размахнулся и пнул чешуйчатому в живот. Удар был заметно больнее, как будто я бил не тело человека, а кусок резины, но он начал медленно сгибаться. Дина добавила ему по лицу. Рука, сжимавшая нож, ослабла, и я вытащил оружие. Двое парней, очень похожих, как близнецы, полезших в наши чемоданы, заметили неладное и начали медленно разгибаться. Наши ботинки прошлись по их голеням, они потеряли равновесие и начали падать. Я врезал в челюсть ближайшему. Четвёртый, китаец, стоял дальше всех, и он среагировал достаточно резво — развернулся и побежал к концу вагона. Ну, побежал в данном случае — громко сказано. Я видел его медленно поворачивающееся в смешной гримасе лицо с приоткрытым ртом, брызнувшие слюни, и неестественно вывернутая нога.

Тут Дина тронула меня за плечо, показала куда-то на потолок. Там медленно загорался большая проблесковая лампа и выезжало из открывшейся ниши жало шарпомёта-парализатора. Дуло достаточно резво поворачивалось на меня — видимо, то ли система, то ли оператор решил, что именно мы являемся источником неразберихи.

Первый разряд ударил в лавку в каких-то сантиметрах от ноги, оставив жёлтое пятнышко. Второй — в ногу, прожигая комбез, её зажгло, и она на миг подкосилась, онемела. Но уже спустя секунду заполнившие моё тело прионы-ускорители приняли на себя удар, восстанавливая брешь в сосудах, и я даже не упал, прыгнул и пригнулся, прикрываясь падающим телом одного из хмырей. Шарпомёрт ударил по нему, затем развернулся в сторону Дины. Она схватила один из чемоданов — в обычном состоянии она вряд ли смогла такое сделать — и поставила его перед собой, как щит. Спустя мгновение я увидел, как её руки слабеют, и она медленно опускает чемодан на пол. Действие её ускорителя уже заканчивается, понял я, следовательно, скоро закончится и моё. первым делом я бросил один из чемоданов в китайца — увидеть, попал или нет — не было времени. Я двинулся сначала к одной цели, потом к другой, врезал в челюсть одному, дал под дых другому. Затем я перехватил нож, схватил Дину за руку и потащил в дальний конец вагона, мимо испуганных физиономий вжавшихся в лавки пенсионеров, где сбежавший китаец медленно падал, сбитый чемоданом.

В метре от него действие ускорителя и закончилось. Шарпомёт выстрелил в Дину — я почувствовал, как она падает, но не успел удержать.

Заполнено заявление о списании 1 капсулы принтонов-ускорителей ТПУЗм-4, стоимость — 14500 трудочасов.

Позади глухо грохнулись три тела, послышались стоны и брань. Китаец тем временем поднялся, выругался, откинув чемодан в сторону. Понял, что моя «суперспособность» уже не действует и поменял своё решение. Вместо того, чтобы убегать, он решил атаковать. Врезал мне в лицо — я блокировал удар, потом увидел в руке парня короткую зазубренную цепь.

Принтоны в моих мышцах и костях уже медленно вымирали, превращаясь в воду и безвредные минералы, но мозг ещё продолжал работать на повышенных оборотах. Я просчитал все варианты, и я сразу понял, что пускать в дело нож не следует — главное, что он теперь не был в руках нападавших. Гораздо страшнее, если тебя потом обвинят в нападении с ножом. Я отступил на шаг и выпустил руку, в которой держал парализованную Дину, и она упала на пол. Цепь просвистела над моим лицом, я перехватил её ножом — цепь обвилась вокруг лезвия — и дёрнул на себя.

Моя рука уже нащупывала застёжку на рюкзаке, который я всё ещё держал на пузе — секретную застёжку, которая открывалась только через сканер отпечатка пальца. Затем я толкнул китайца в тамбур — промелькнула мысль, что там может быть слепая зона у камер, если они тут вообще есть. Обвил цепь вокруг его головы, заставляя пригнуться, наклонился сам и сунул голову бедолаги в зияющую бездной прореху вывертуна. Вывертун аппетитно причмокнул, вытянул губы и всосал китайского гопника.

Молния закрылась. Я затащил на лавку Дину и молча сел сам. На этом наша битва закончилась.

Получена премия: 5 трудочасов (бескорвное завершение конфликта на планете)

* * *

Два не то охранника, не то контролёра примчались спустя долгие три минуты.

Турель парализатора спряталась сразу же, определив, что беспорядок прекратился. Дина уже потихоньку постанывала и приходила в себя у меня на руках. Не будь у неё в крови остатка принтонов, ускоряющих метаболизм, ожог и действие парализатора было бы куда сильнее. Я достал из аптечки репарационный пластырь и прилепил на спину прямо поверх комбеза, через проетую выстрелом дыру, посчитав, что снимать его при всех будет чересчур. Гопники отряхивались, разминая ушибы и звали китайца. Нападать больше не думали — присели на лавке в противоположной стороне вагона от нас, двое близнецов держали главаря, который периодически порывался встать и рычал:

— Они проглотили! Проглотили Кима! Проглотили, я видел!

Я ненадолго оставил Дину, внаглую оттащил чемоданы прямо у них из-под носа, вернулся на место, и тут же упёрся в наставленный на меня парализатор охранника.

— Что тут произошло? — перевёл мне браслет неоиврит. — Что за беспорядок? Вы зачинщик?

— Эти молодые люди напали на меня. И требовали наше имущество. Пытались ограбить.

Охранник растерянно оглянулся, поймав взглядом пожилую пару, всё ещё сидевшую на соседней скамье. Те молча кивнули, мол, да — действительно, грабили. Я продолжал:

— Между прочим, это было нападение на гражданина другого галактического государства, находящегося с туристическим визитом. Дипломатический конфликт.

— Они проглотили! Проглотили Кима! — продолжал орать главарь. — Камеры! Проверьте камеры!

— Он не в себе, — прокомментировал я. — Мне пришлось применить тайные навыки моей школы единоборств, но я не нарушил ни одного закона вашего государства — обезвредил, изъял оружие. Я собираюсь заявить в консульство о нападении, могу я взять вас этим... свидетелем?

Охранник махнул рукой напарнику, и учтиво кивнул, сказал:

— Прошу прощения за доставленное неудобство. Вашей спутнице нужна медицинская помощь? Если что, можем вызвать к следующей станции. Что до заявления в консульство — то.... не вижу никакой надобности, мы обезвредим их самостоятельно. И проследим, чтобы данные субъекты отправились в каторгу на песчаные копи.

Он несколько боязливо откланялся и направился напинывать нашим нападавшим. Дина тем временем окончательно пришла в себя.

— Как дела? — спросил я.

— Всё хорошо... ох, моя спина. Давненько меня не жарили шарпомётом. Так, нам выходить на следующей же, да? Давай, поднимай вещи.

Солнце здесь окончательно скрылось за горизонтом. Фонари вдоль путей выхватывали загадочный пейзаж — огромные массивы не то гор, не то ледников с одной стороны и мелкую россыпь огней с другой. Горизонт пылал — там было тепло, стояли массивные городские районы, заводы и фабрики. Когда мы вышли из поезда, мы поняли, насколько прогадали в одежде — наш комбез хоть и был внепогодный, но к такому морозу явно был не готов. Всё добавлялось сильным ветром, который дул с ледника.

— Нам туда, — Дина махнула рукой, сверившись с картой в браслете.

Один раз мы остановились — и чемоданы всё ещё давили на хребет, и после использования принтонов чувствовалась некоторая вялость. Мы прошли под эстакадой путей и шли ещё минут десять вдоль каких-то заборов, тускло освещённых домов. Запорошенную снежной крупной дорогу нам изредка перебегали странные пятиногие существа — разных размеров, от совсем крохотных, как насекомое, до кошки. Ещё повстречалась пара четырёхколёсных квадроциклов и автоматическая уборочная машина, кряхтящая и шумящая, очень старая.

— Мы скоро... где-то тут.

Она совершенно неожиданно остановилась у совершенно непримечательной секции забора, бросила сумки и принялась долбить в неё кулаками и ногами.

— Открывайте! Мама Люсинда, открывайте!

Я заметил небольшое отличие — тонкие струи замёрзшего льда на тротуаре и едва заметный шум, исходивший изнутри. И внезапно секция забора действительно открылась — отъехала в сторону и позволила забежать внутрь. За стенами оказался достаточно большой двор, на котором высилась тройка атмосферных флайеров и десяток небольших вездеходов. Несмотря на то, что пространство всё ещё было открыто, здесь было заметно теплее, со всех сторон шумели тепловые пушки, нагнетавшие тёплый воздух. За стоянкой слышался шум толпы — в небольшом углублении виднелись сотни огней, окружавшие небольшой не то амфитеатр, не то арену, на которой происходило какое-то действо.

— Идёмте, — сказал тихо вышедший из тёмного угла и слегка напугавший нас мужчина. — Моя жена ждёт вас.

— Это один из мужей мамы Люсинды, — шепнула мне на ухо Дина.

— Один? — переспросил я.

— Всего их у неё около шести или семи. Она из местной ячейки коммуналистической церкви ритчистов, они проповедуют эту...

— Промискуитет? — вспомнил я умное слово.

— Полиандрию! Очень модно, кстати.

Мы шли мимо стеллажа клеток, в которых, быстро перебирая ножками, двигались всё те же странные существа — похожие не то на странных пятиногих крабов, не то на ходячие чайники на ножках. На основном ринге сражались два крупных существа — размером в собаку, один бледно-розовый, другой — сине-зелёный, они сталкивались друг друга, как небольшие бойцы сумо, хлестали и жалили друг друга острыми светящимися щупальцами.

— Кто это? — спросил я у «мужа».

— Пентаходы, — бросил он через плечо. — Мы устраиваем тут... соревнования.

Толпа свистела и подначивала бойцовых животных, зрители то и дело подносили к лицу платёжные карты — наверняка, чтобы сделать ставку, о чём-то дико спорили, толкали друг друга. На задворках виднелись пара рингов поменьше, вроде больших столов. Там было несколько спокойнее, и сражались меньшие представители местной фауны.

От одного из них медленно отошла женщина — статная, с короткими волосами, в строгом коктейльном платье с глубоким, совершенно неприличным вырезом. Увидев нас, она изменилась в лице.

— Идёмте, — скомандовала она, направив нас к длинному приземистому зданию в сопровождении ещё двух мужчин.

Мы долго шли по коридорам, спускались вниз — внизу был целый огромный бункер с мрачными цехами и принтонными ваннами, в которых что-то плавили, печатали и собирали, но закончили мы путь во вполне уютной, хоть и достаточно аскетичной гостиной, в которой подошедший юноша тут же подхватил чемоданы и унёс куда-то, прошептав:

— Сестра, ваши покои готовы, — а другой тут же вынырнул с подносом в сопровождении кухонного дрона, расставляющего приборы и тарелки.

Наличие множества прислуживающих мужчин и всего одной женщины вызывало у меня небольшое, непонятное беспокойство. Но мама Люсинда расплылась в улыбке.

— Я рада, что ты прибыла, сестра. Переоденьтесь, а мои мужья накормят вас.

— Фу-х, наконец-то, — Дина устало плюхнулась на кухонный диванчик и принялась беспардонно стаскивать комбез. — Мама Люсинда, а сколько их у вас сейчас?

— Четырнадцать... А, нет, вру. Шестнадцать. Двое вступили в наш гражданский союз на этой неделе.

— Шестнадцать?! — не скрыл я удивления.

В этот момент у меня пискнул браслет. Я бегло прочитал:

Получена премия: 10 трудочасов (акт о выполнении поручения по сопровождению тов. Д.Пульсаренко)

Сообщение от Ш.Р.Куцевич: «Аренда стоянки кончилась. Мы сели в Ашкелоне-6, дуй сюда, у нас встреча через два часа!»

Сели?! Я абсолютно не понял логики отца, ведь стоянка на планете традиционно дороже, чем стоянка на орбиталке. Не мог же он выбрать порт просто из-за близости к месту встречи? Что-то было не чисто. Я спросил у хозяйки:

— А Ашкелон-шесть — это далеко?

— Не очень, полтора часа на восток. Угощайтесь, это мясо ледяного пентахода с модифицированными белками, деликатес, — сказала хозяйка, открыв крышку на большом блюде.

Да уж. Знал бы — просто высадил Дину позже, и не попали во все эти передряги. Я похватал руками с блюда куски белёсого, похоже на крабовое, мяса, запил чаем и повернулся к Дине.

— Мне пора. Батя заждался.

Дина, не вставая с дивана, протянула ко мне руки, махнула рукой, мол, подойди. Я подошёл, наклонился, она обвила мою шею руками и поцеловала.

— Спасибо. Ты проявил мужество, мне понравилось. Ты милый и неиспорченный. Успехов в твоём полёте, увидимся ещё.

— Погодите! — Люсинда преградила мне путь. — Вы не имеете права уходить так скоро.

Я напрягся. Со всех сторон, из коридоров и дверей стали выходить юноши и мужчины — молодые, средних лет, весьма пожилые. Все они были одеты в строгие чёрные костюмы, вроде тех, в которых ходили первые партийцы Челябинца полтора века назад, всего их набралось около десятка — видимо, несколько мужей Люсинды всё же отсутствовали.

— Вы не уйдёте, если мы не помолимся вместе с вами, товарищи!

Самый пожилой мужчина, самый бородатый, подошёл к стене и снял большое красное полотнище с длинной цепочки ярких портретов. Бородатый мужчина, тоже с густой шевелюрой и густой бородой — в школе учили, но всё время забываю, кто это. Бородатый мужчина без бороды и с густыми бровями. Мужчина лысый, с острой худой бородкой — кажется, это был Ленин. По центру, в рамочке — Мужчина с бородой седой, кудрявой — это святой Деннис Ритчи, изобретатель одного из древних языков программирования. Следом — мужчина лысый, без бороды, с узким прищуром глаз, орлиным носом и таутированными серпом и молотом на щеке — это, конечно же, был великий товарищ Банин, он же Анастасьев. И последний портрет — строгая властная женщина в годах с густыми кудрями, тяжёлыми серьгами и мрачным, гнетущим взором. Это была одна из основательниц культа ритчистов, товарищ Гулимбекова.

— Планет нерушимых союз наш свободный навеки сплотила великая мать... — запела Люсинда, и строй её мужчин немедленно подхватил.

Подпел и я.

* * *

Потребность в еде: Средняя (8 часов)

Как я добирался до этого Ашкелона — не помню. Помню, что меня немного знобило — то ли побочное действие от принтонов, то ли от ледяного климата этого странного райончика. Помню, как возникло странное чувство, когда подъезжал к космопорту — как будто начинается утро. Хотя утро здесь начинается всегда за сотню километров до космопорта.

Когда выходил из вагон, понял, как жарко. Обнаружить космопорт не составило труда — его ржавый козырёк нависал над ближайшим утёсом, спускавшимся в очередной каньон. Повсюду росла колючка, бегали стайки пентаходов — другого подвида, сухопарых и длинноногих, напоминавших смесь паука с тушканчиком.

С батей и Арсеном я разминулся буквально у входа в арендованный ангар. Они шли налегке, в лёгких городских костюмах — видимо, их место назначения было на «тёплой» стороне планеты.

— Проводил, всё нормально? — спросил отец и молча сунул мне карту пропуска в ангар. — Трудочасы насчитались?

— Хм, да.

— Какой-то ты не весёлый. Чего она?

— Да нет, скорее, наоборот. Я тут это... Потратил ускорители, подрался.

— Похвально, потом расскажешь. Подключись с консоли, я печатку взял, — батя показал перстень. — Чтобы знал, как дела ведутся. И подготовь, проверь всё, как

Перстень соединялся с пультом по каналу квантовой связи и выдавал плохонькое, зато абсолютно-защищённое изображение и звук. Примерно по такому же каналу работали наши браслеты — вернее, могли работать, а большую часть времени они использовали местные системы связи.

Напившись горячего чая и обколовшись биоблокаторами, через час после отъезда папаши и Арсена я сходил и проверил, всё ли в порядке с гипототемами, затем вернулся за парковочный пульт. Запустил на одной из консолей, в аккурат под портретом товарища Банина, древнюю монохромную стратежку — ох и ругался бы батя, если бы видел! А на соседнем экране вывел трансляцию, которую Куцевич-старший вёл из своей печатки.

Они уже приземлились и направлялись к подпольной чайхане в самой глубине ближайшего к порту района трущоб. Как и всегда в подобных местах, разговор ожидался интересный. Вскоре картинка перестала мельтешить и стабилизировалась

— Чаёчку не желаете? — старик Рахим медленно наклонил чайник над кружкой, стоявшей напротив отца.

Мне вдруг подумалось, что чай может быть отравлен.

Продолжение следует

(А.Скоробогатов, роман целиком - на АТ)