Жизнь в алкогольном дурмане.
Часть первая.
Меня зовут Иван. Я постараюсь передать все ощущения, атмосферу того периода времени в котором находился. Главное, дух того времени. Где – то детально, где-то поверхностно. Возможно в некоторых аспектах предвзято. Но главное – честно! Уверен у каждого, кто проходил этапы возрождения из алкогольного ада есть свои истории, и они не меньше значимые чем моя.
Конец 70-х. Время юности, время возможностей - время, когда думается вся жизнь впереди и все в твоих руках. Нет, мое поколение уже не мечтало, стать Юркой Гагариным и Германом Титовым.
Маленький провинциальный приморский городишко, где из развлечений танцы в клубе по вечерам, в летний период летний кинотеатр, где мы пацанами облепливали забор, одним глазом наблюдая за картиной и чутьем угадывая надвигающею опасность в виде дружинников с участковым, которые так и старались стащить нас с крыши, доставив в опорный пункт милиции для протокола. О чем мечтало наше поколение? – Да каждый в меру своего восприятия мира. Не было такого, "коллективный разум" или мы придем к победе «коммунистического труда» а вот каждый пацан, да и девчонка мечтали о крутых джинсах "Lee, Levis, Wrangler потом и Montana". Цены у спекулянтов варьировались от 140 за дешевый Rifle и до бесконечности за полные костюмы. Естественно, не каждый родитель имел финансовую возможность купить своему чаду эту экзотическую тряпку по цене превышающие иногда общую зарплату родителей.
Мир разнообразен, разнообразны и детские мечты, кто-то думал так, кто-то мечтал о высоком. Так было всегда, так и будет впредь.
Алкоголь в те годы, разве только из общественной колонки не шел. Дешевый портвейн, вермут, сухое вино в изобилии по 77 копеек за бутылку или 18 копеек за стакан из бочки, который в городе в летний период была масса. Считалось, что ты крут, когда тебе 16 в зубах сигарета и от тебя разит алкогольным перегаром. Как сегодня бы назвали – такой себе быдловатый треш. Но это было и это правда. И кто остался еще жив – подтвердят мои слова.
Постепенно алкоголь начал затягивать в свое болото. И естественно, там, где алкоголь там и преступления. В 16 лет первый срок. Условный, можно сказать легко отделался. Алкоголь – да кто ж его запретит! И главное, захочу ли я сам его запретить себе?
После школы – завод. Собутыльники уже постарше, поопытней. Опять попал в поле зрения милиции.
В те годы молодежь собиралась в строительные бригады, на так называемые "заработки" нет, не БАМ. Предпочитали среднею Азию. Там реальней можно было "заработать" Почему в кавычках?
Потому что заработки на жадности и нечистоплотности местных баев. Или как тогда их называли – председатели колхозов, совхозов. Приезжает такая бригада восстанавливать там арык, или МТС для хлопкоуборочных машин, говорит председателю. – Послушай дорогой, давай в смету забьем 50 000, по окончании тебе 25 и нам 25. А фактической работы вместе с материалами максимум на 10к.
Вот и я попал в такую бригаду, чтобы сбежать из обзора местного ГОВД.
Каракалпакия. Турткуль. Чудная страна. Местный рынок утопает в разнообразии фруктов, уличного плова, пестрых тканей, посуды. Очень в ходу там были так называемые рыбожарки. Заходишь в такую, тебе за три рубля советских денег огромный поднос жаренного сома, килограмма три не меньше. Пару лепёшек. Вино покупаешь отдельно. Азиатское вино — это отдельная тема. "Чишма" Это бурда представляла из себя яблочное пойло, где 30% составлял густой осадок. 18% спирта – это узбекское изобретения разрыва пятой точки. Непонятное на вкус сладковатое. А если хлебнешь еще и осадка из бутылки – непередаваемые рвотные ощущения. Водка, или Арак по-местному, та еще гадость. Вонючая, едва прозрачная субстанция, чуть набирающая 33% спирта. В теплом виде может служить, как приговором к казни. Наша бригада предпочитала чишму.
Договорившись с одним из баев по восстановлению арыка (канал по-нашему) где сумма прибыли ровно делилась на два, мы приступили к работе. Аванс выданный на продукты, пропили быстро. Жрать было нечего. И потому было выдвинуто мудрое решение. Из десяти рабочих бригады выделялось двое человек по обслуживанию местного населения совхоза. Так называемая шабашка. Самый пронырливый из бригады Игорь и я, как самый молодой и расторопный. Перезнакомившись с местным населением, мы быстро вошли в доверие. Магазин в совхозе, находился прямо в доме продавца, фактически дом и есть магазин. Хозяин – "магазинщик" пользовавшийся авторитетом среди местного населения не меньше председателя колхоза. Он сам назначал цены, мог дать в долг, чем мы непременно воспользовались. Чуть ли не каждый день ящик чишмы и коробку колбасного паштета "глобус" венгерского производства. Долг вписывался в отдельную тетрадь, где Игорь ставил свою подпись. Паспорт должника лежал в залоге. А когда Игорь в пьяном порыве откровения убедил магазинщика, 3. что этот "глобус" делают не из курицы, как он все время думал – а из самой, что ни наесть свинины, даже не из мяса – шкуры кабана, хвостов и ушек хрюшки. Магазинщик очень расстроился и чуть ли не даром отдал нам последние три коробки этого паштета. Четыре месяца "заработков" прошли незаметно. Пили практически каждый день, что очень повлияло на конечный итог заработный платы. Отсчитав положенный долг, заработать за четыре месяца работы получилось едва больше по 300 руб. на человека. Счастлив был один магазинщик. Он сделал выручку такую – какую магазин не видел со дня существования. Когда мы на грузовой машине покидали совхоз. Он долго стоял на пыльной дороге, украдкой смахивая скупую мужскую слезу и махал нам вслед. Шел 1981 год.
По приезду домой, как-то все утряслось. Милиция перестала каждый день наведываться. Отец убедил их, что сын уехал на комсомольскую стройку замаливать грехи. Денег не было, надо было устраиваться на работу. Мясокомбинат. Рай для несунов и алкоголиков. Мне уже 18 лет. Ранний уход отца, фронтовик, они как-то очень мало жили. Я остался один. Мама умерла раньше. Сестра жила далеко, иногда подкидывала близняшек, когда жив отец был. А так я сам по себе – она сама по себе.
Чего греха таить, я очень пользовался успехом у противоположного пола. В меру хамоватый, всегда на позитиве, высокий, с хорошей спортивной фигурой, серыми выразительными глазами с легко вьющимися волосами цветом спелой пшеницы не оставляли равнодушными взгляды даже случайно прохожих девушек. А родные племянники, которым было тогда по четыре года видя портрет на стене молодого Есенина, что висел в кабинете отца, тыкали пальцам говоря – дядя Ваня. Чего греха таить, пользовался я этим в полную меру. А по пьянке чего вытворял, стыдно вспоминать.
Была у меня соседка, мастер спорта по бегу на длинные дистанции. Два метра ростом, с огромным острым носом, худая – не передать словами. За глаза ее подруги прозвали «птеродактилем» и понтовитая такая, с такой фантазией?! - Мюнхгаузен отдыхает. То ее Андрей Миронов на машине до гостиницы подвозил, то Абдулов ей в любви признавался, не было предела изобретательности в вымысле.
На Новый Год, как всегда упились в хлам. Потянуло по гостям. Какого хрена я оказался с товарищем у птеродактиля в гостях, до сих пор не могу вспомнить. А они, Новый Год вдвоем с подругой отмечали, родители по своим гостям ушли. Как так получилось, короче трахнул я её, или она меня – не важно. Но стыдно было потом, не передать словами. Особенно, как на второй день она всем подругам растрещала, как я её лишал невинности - стоя на коленях просил отдаться. А она сжалилась и дала! Долго мне потом припоминали – «это тебе не птеродактиля ебать просить». А Вика, эффектная брюнетка из техникума, расположения которой я на 99% добился, серьезно так сказала: Подойдешь ближе чем на метр – переебу всем, что попадется под руку!
Работа на мясокомбинате приносила прибыль. Вынести их комбината кусок мяса, колбасы не считалось кражей. Несли все. От директора, вывозившего продукцию машиной, до уборщицы прятавшей кусок мяса в половой тряпке. За один раз я умудрялся вынести до 15 кг мяса вырезки. На черном рынке в то время говядина стоила 2,50 за кг. Свинина – 3.00 руб за кг. Печень по-разному. В те года иметь до 30 руб в день. Даже пересчитывать не берусь на новый курс.
Все деньги пропивались в местном кабаке. Все, до копейки. Утром в раздевалке комбината уже стоял солдатский чайник с вином на похмелье. Несли вино, водку все, чтобы ублажить обвальщиков (я работал по этой специализации) И все повторялось по кругу. Пили каждый день и по многу. С утра в раздевалке, заканчивали в кабаке. Единственный большой перерыв у меня был с полгода. Я встретил ту единственную, с кем хотел иметь детей, прожить долгую и счастливую жизнь.
Катя. Ей было чуть больше двадцати, она старше меня. Высокая красавица, разбившая не одно юношеское сердце. Я встретил её на море. Увидел на пляже и понял, что здесь мой причал, здесь я бросаю якорь. Не помню сколько я купил в тот день порций мороженного «эскимо» нес охапкой в двух руках и вывалил все на подстилку, где она лежала. Круглые от удивления глаза – вы что?!
- Если не съедите вместе со мной, пожарную бригаду вызывать будет некому…
Звонкий смех, и мы уже друзья. Как-то быстро закрутилось. Она не переносила запах алкоголя. Воспитанная в очень интеллигентной семье. Мама преподаватель музыки. Отец большой партийный функционер в Москве. Так и она, занимала не последнею должность в горкоме комсомола города. Хоть они с отцом и жили в разных городах, родители давно были в разводе, но он очень заботился о карьере дочери и её материальном благосостоянии. Кстати, от армии меня отмазал Катин отец. Когда узнал, что у меня в прошлом условная судимость. – Тебя только в стройбат возьмут после условки, его словами. На стройке, ты и здесь сможешь поработать. Плоскостопие и белый билет.
Я так же продолжал работать на комбинате. Сдал на права. В мечтах хотел купить машину, отлаживал деньги. Иногда выпивали, но в основном только в компании с Катей. Как –то летом шли по набережной, жара невыносимая, к ней сводная сестра приехала, мы город показывали. В кармане у меня ровно пятьсот рублей. Захватил, чтобы положить на книжку, когда мимо сберкассы проходить будем. Катя за деньги не знала. Смотрим – бочку с квасом подвезли. Баба Маша, милейшая старушка, она дружила с моими родителями, меня с пеленок знала. Народу скопилось – тьма. Катя разочарованно – мы здесь квасу не попьем, затопчут…
Мне было лестно шикануть перед Катей и ее столичной сестренкой. Я, - подождите здесь, я организую… И к бабе Маше.
- Баб Мань, привет! Сколько за бочку возьмешь, вместе с наваром ( с каждой бочки кваса в то время продавец имел левых денег около 5-7 рублей) Сторговавшись с бабой Маней и отдав ей где то 120 рублей я одеваю белый халат ( в те года продавцы кваса все были в белых халатах) И начинаю бурную деятельность. Подозвав подруг по два бокала наливаю холодного, только привезенного кваса. Они ошарашенно смотрят на меня, не понимая происходящего действа. - Эта бочка с квасом теперь наша, говорю я. Будем людей угощать? Толпа смотрит недоумевая. Под хохот, мы уже дружно разливаем квас. - Бесплатно товарищи, не толпитесь! Сегодня квас бесплатно всем жаждущим… Да, это было самое прекрасное время, то время о котором вспоминается с теплотой и щемящей грустью в сердце. Потом были будни, я опять начал выпивать. Боже, куда меня только Катя не таскала. Наркологи, бабки пошептухи. Тогда впервые я познакомился с А. Довженко. Его мало кто еще знал, свои кодирования он проводил нелегально в портовой поликлинике, где работал. Помню, как он меня кодировал. Действо напоминающие камлание шамана с перегибом медицинской терминологии.
После лекции о том, как страшно умирают люди после кодирования, в каких страшных муках их корежит. Что если вдруг очень-очень захочется выпить, я бежал бы срочно к нему и снимал код, или заговор, хрен поймешь, как это назвать. И как эпилог:
- Все, ты больше не пьешь! Надавливает двумя пальцами на глаза, чуть белки не выпрыгивают и грозно так – открой рот! Я открываю, чувствую во рту струю непонятной субстанции, похожей на гель, на вкус жидкое мыло.
Не знаю до сих пор сколько Катя отслюнявила за это шаманское представление. Вечером этого же дня я был в хлам. Только с возрастом я действительно осознал, сколько горя я принес людям, которые искренне меня любили, которые прилагали все усилия, чтобы достать с болота, в которое меня засасывало алкогольное "блаженство"
Да, мы расстались. Она не победила в борьбе с моей уже зависимостью. Я хотел пить, все мое существо жаждало дозы алкоголя. Я придумывал разные ходы, изобретательности алкоголика нет предела. И потому залить горло мне получалось всегда. Она устала бороться и ушла. Много лет спустя мы встретились. Она сегодня крупный политический деятель РФ. Мы долго разговаривали, вспоминали. Как ни странно, у нее, как и у меня самое счастливое время юности, как мы бочку с квасом раздавали) Все в прошлом, обиды, разочарования. У нее давно своя семья, дети, внуки. У меня так же.
Пришли к обоюдному выводу, что так и должно было случиться, так распорядилась судьба. Чтобы не предполагать "а вот если бы ты…" Мы стали старше, а значит мудрее.
Потом меня уволили, за прогулы. Пьянство уже доходило до такой степени, что утром невозможно было подняться, не то что идти на работу.
1985 год. Тотальная борьба с алкоголизмом. С магазинов начало исчезать алкогольная продукция, ограничили время продажи, вырубали виноградники. Случайные заработки, случайные знакомые. Уже как-то не зазорно выпить с забулдыгами и одеколончик, лосьон и тот же Борис Федорович, так алконавты любовно называли клей БФ, который делали на спирту. Выдавливался клей в банку, разводился в пропорции 1х1 и взбалтывался палкой. Клей осаживался на палку, напиток оставался в банке. Были еще дезодоранты от склейки материала. Как помню назывался Лана –У . Это вообще жесть была. Надо было пробить дырочку возле распылителя, чтобы стравить газ, потом вылить содержимое в банку и долго болтать, дабы газы ушли. Пьешь, а пузыри из носа выпрыгивают. Как говорил мой тогдашний собутыльник – как шампанское в одеколоне. Появилось очень много знакомых, которые промышляли спекуляцией алкоголя. Самогон, брага, сомнительные спирты с производств, которые отдавали вкусом кислых помидор. Участковые днем и ночью выявляли самогонщиков. Помню появился у нас новый участковый, целый кэптн ну очень рьяно взялся за дело. Меня раза три отправлял на 15 суток. Как-то пьяного приволок меня в опорный пункт.
- щас, дежурка придет и на сутки поедешь…
Взмолился я. Отпусти товариСЧ !!! Сдам я тебе точку с самогоном. Жирная точка, весь район там пасется, по ходу целое производство накроешь. Сам лично на дверь укажу. Как накроешь, меня и отпустишь – все без обмана. Ну и повез я его, к маме заместителя начальника ГОВД... Четвёртый этаж, я показываю на дверь, сам поднимаюсь выше, меня пасет второй, молодой дружинник. На звонок никто не реагирует. Я шепчу – варят, наверное, забаррикадировались. Участковый начинает вышибать ногами дверь. Я киваю на дверь дружиннику – чего стоишь, помогай начальнику! За дверью шорох и старческий голос – щас,щас, чего тарабанить то…
Я пулей мчусь на пятый этаж, там лестница на крышу о которой я давно знал. Взлетаю на крышу, захлопываю люк и мчусь к первому подъезду где такая же лестница. Как потом довела информация. Эти два дебила вломились к бабке и давай рыскать по кухне в поисках самогонного аппарата и залежей запрещенного пойла. При этом грозно угрожая старухе – Хде, блеать старая самогон прячешь?! Бабка в ахуе звонит сыну, который как раз на дежурстве был. Мишенька спасай! Здесь милиционеры у нас в доме самогон ищут, мне угрожают… Миша, он же подполковник МВД с нарядом мчится домой. Что там дальше было, не знаю честно. Потом была охота на меня. Жил я на первом этаже, участковые – их два на районе было, устраивали разные диверсии на меня. Алкашей подсылали, сами прятались в другом подъезде. Дом хороший был, по чешскому проекту два балкона, лоджия хоть и первый этаж. Через балкон лазали, чтобы пьяного меня хлопнуть. Караулили у двух балконов. Как-то помню я сам диверсию устроил. Перила деревянные на балконе, я оголенные провода по перилам пустил и включенный торшер на окне кухни оставил, сам у товарища по соседству с бутылкой вина концерт наблюдаем. Дом как подкова, квартира моя посередине, у товарища в правом крыле. Участковые на милицейском Урале тогда ездили. Смотрим, возле дома тачку оставили, сами пешком. Один в подъезд, другой возле балкона караулит. Через несколько минут первый выходит, о чем-то шепчутся. Свет то горит, явно кто-то дома есть, думают они. Через палисадник и к балкону. Один другого подсаживает. Как его пизданет электричеством, я думал уссусь прямо возле окна, наблюдая за действиями органов правопорядка. Потом, когда участковый отбивал мне бока своими сапожищами, приговаривал – это тебе за точку, это тебе за самогон, это за балкон. Как не убил, не знаю.
1986 год. Зима страшная была, в бегах от участковых, в поисках выпить. Приблудилась ко мне одна наркоманка. И блин, красивая деваха, стройная с приятным воркующим голосом, скромной улыбкой и душой сущего дьявола.
До сих пор легенды ходят, как мы с ней мешок соломы (маковая соломка) прямо из горотдела уперли. Дело было так. Кабаки тогда ограниченно работали. Саша – так ее звали, паслась разводя пароходчиков и разного сладкозависимого контингента в местах алкогольного общепита. Просто разводила, симпатичная мордашка, многообещающие намеки, когда бабло попадало ей в руки – исчезала. Как-то принимает нас наряд, у меня изымают
Две бутылки марочного портвейна, который я с таким трудом раздобыл у официантов кабака. Сашку, задержали за непристойное поведение в местах общественного пользования, или просто выбивали бабки и пойло для себя любимых. В итоге нас доставили на бобике в горотдел, привели к дознавателю. Сошлись на том, что две бутылки вина уходят в благотворительный фонд, и десять с мелочью рублей, что были у Сашки – штраф за непристойное поведение в общественном месте. На этом нас выпроваживают с напутствием, чтобы больше не попадались. Второй этаж отдела, мы спускаемся во внутренний дворик. Вечер, уже темно. На лавочке лежит мешок, аккуратно завязанный. Во внутреннем дворике горотдела есть кабинет, металлическая дверь с табличкой, гласящей о каких-то вещдоках. То ли склад, то ли еще как-то это обзывалось. Невольно я киваю головой на мешок – Подруга, раскумариться не желаете?! Сашка на полном морозе подходит к мешку, развязывает, достает жменю содержимого, пробует. Невозмутимо, как будто хозяйка в погребе вытаскивает черный кожаный ремешок, так хорошо облегающий её стройную талию в комбинезоне. Вот честно, наркоманов я тогда в жизни не видел и не представлял, что они едят и чем они колются, за мак только по рассказам знал.
Она по-хозяйски делает стяжку и с немым вопросом - чего дебил стоишь, бери и помогай! Я без всякого подхватываю сзади мешка, и мы прямым ходом выходим через дежурку. Вот честно, там двое или трое было. Ноль эмоций, мы просто вышли. Недалеко от отдела стоят бомбилы. Сашка к ним. - Срочно брат, двойной тариф. Мешок в машину, мы умчались. Я понять ничего не могу, что произошло. Потом уже, когда на нас объявили уже настоящею охоту. Я понял в какую клоаку я попал.
Много текста, если интересно я продолжу детально описывать события тех лет - суд, побег из зала суда, тюрьму, лагерь и чем нас лечили от хронического алкоголизма.
