Оцепление, марширующие солдаты, пронумерованные наряды, блюда, чувства, колючая проволока вместо гирлянд и обязательное взвешивание при заселении, – это не антиутопия Оруэлла, но обычное Рождество у свекрови. Если она королева Великобритании… В «Спенсер», страшной рождественской сказке с привидениями, Кристен Стюарт в образе леди Ди сумеет победить сумерки и совершить побег из королевского плена домой. Но чуда все равно не случится.
Чилийский режиссер из семьи политиков Пабло Ларраин, известный фильмами о режиме Пиночета, последними своими работами подтверждает мысль Фаины Раневской: «Красота – это страшная сила». Его кинокартины сродни богато иллюстрированным изданиям, где за ретушью и цветокоррекцией трудно, порой, расслышать живое дыхание. Как и Натали Портман в «Джеки» о Жаклин Кеннеди, так и Кристен Стюарт в «басне из реальной трагедии» (подзаголовок «Спенсер») удалось, однако, преодолеть посмертный макияж стереотипов и растиражированных слухов, и явить с экрана не имя нарицательное, но женскую судьбу в неженственных обстоятельствах.
Это не очередной байопик, но попытка художественного осмысления трех трудных дней из жизни женщины, дней озноба, булимии и психоза, проливших кровь и свет на то, что разрыв с мужем неминуем. Если у греков «дианойя» означало рассудок, то в «Спенсер» это кинопаранойя доведенной до отчаяния Дианы.
У Ларраина Диана, как бы иронично это ни звучало, жертва диктата: традиций, ритуалов, мнимого благонравия, британской «жесткой верхней губы» и все той же обманчивой, драпирующей мрак, красоты, которая не спасает мир, а лишь придает ему похоронную торжественность. «Красота бесполезна. Красота лишь платье», – говорит она, и Ларраин привносит в фильм клип-дефиле Дианы в самых известных ее нарядах. Только в макабрической пляске с мельканиями одежд, лиц, вспышек памяти, и можно согреться в этом по-диккенсовски холодном доме.
Заблудившаяся по пути в поместье Сандрингем Диана нервно ищет знаки. В фильме они рассыпаны крупным жемчугом (сродни ожерелью, которой ей и ее сопернице подарил Чарльз): от зловещей мертвой птицы до охоты на фазанов и финала с куриными крылышками из фастфуда. Здесь поминутно выхватывают крупным планом то, что непременно должно быть замечено и держат паузы после реплик для многозначительности. В этой картинности, где все спрямлено и подсвечено сигнальными огнями, за которые не выйти, замурованными себя чувствуют и Диана, и публика.
Шеф-повар в фильме «мотивирует» персонал репликой из «Генриха V»: «Ринемся, друзья, в пролом, иль трупами своих всю брешь завалим!», а мысли Дианы заняты подброшенной ей книгой-намеком о супруге Генриха VIII, ее четырнадцатиюродной прабабушке Анне Болейн, которую муж-предатель обвинил в измене и отправил на плаху. Призрак Анны то и дело возникает перед ней, предрекая, что если и не под топором палача, то под гнетом «черного дозора» (прекрасная работа Тимоти Сполла), читающего ее мысли и чувства, она тоже потеряет голову. В момент наивысшего отчаяния, в шаге от бездны Диана будет шептать не молитву, но строки из приписываемой Болейн поэмы – «О смерть, дай мне уснуть». В этом «двойничестве» находка фильма, в котором у ключевых героев два лица – одно для портретов на купюрах, другое – для зеркала. И портреты постепенно поглощают лица.
Авторская версия текста, опубликованного в журнале «Кинорепортер»
@Эмилия Деменцова
