Джунгарская конница Амурсаны в битве при Хоргосе против империи Цин (1758 г.).
Раздел I. Политическая, социальная и экономическая структура Джунгарского ханства.
Джунгарское ханство – это централизованное ойрат-монгольское государство, существовавшее в 1635 – 1758 гг.[1] на территориях от Кашмира и Тибета на юге до юга Сибири на севере и от Бухарского ханства на западе до Халха-Монголии на востоке. Р. Ю. Почекаев[2], Л. А. Бобров[3] и др. исследователи[4] называли Джунгарию «последней кочевой империей».
Джунгарское ханство в XVIII в.
Ойраты стали известны как «джунгары» с XVII в. В переводе с монгольского языка слово «джунгар» означает - «левая рука (крыло)»; этот термин традиционно ассоциировался с левым крылом армии Монгольской империи. Возможно, что изначально джунгары и возникли из этого крыла, которое насчитывало около 40 тыс. чел.[5]. В начале XVII в. ойраты приняли тибетский буддизм[6], и путём объединения нескольких ойратских племён и родов во главе рода Чорос под руководством Хара-Хула-тайши образовался Джунгарский союз племён. В 1635 г. на основании этого союза племён Эрдэни-Батур создал Джунгарское ханство.
Восемь из девяти правителей Джунгарии имели титул «хунтайджи». Изначально этот титул носили только потомки Чингисхана, владевшие территориальными доменами, но в 1637 г. Эрдэни-Батур, который не был чингизидом, за помощь во внутритибетской распре получил титул хунтайджи от Далай-ламы V, после чего этот титул стал передаваться по наследству в роду Чорос. Третий хунтайджи - Галдан-Бошогту - в 1679 г. принял от того же Далай-ламы V уже титул хана и стал единовластным правителем почти всех ойратов Джунгарии[7]. Последний правитель Джунгарского ханства – Амурсана – не принадлежал к роду Чорос, поэтому не унаследовал титул хунтайджи и значился обычным нойоном - лично свободным знатным человеком, князем.
Хунтайджи был всевластным правителем и собственником всей земли, а в управлении государством ему помогали самые разнообразные чиновники. Самыми высокими по рангу из них считались «тушимелы» - приближенные сановники хунтайджи, выполнявшие роль министров. Следующими по старшинству после тушимелов были «заргучи» - помощники тушимелов, выполнявшие роль судей и контролировавшие выполнение законов. Также в ханстве имелись «захчины», которые охраняли границы и занимались расследованием преступлений, и чиновники ранга «дэмоци», занимающиеся дипломатическими переговорами и сбором налогов на зависимых от Джунгарского ханства территориях. В самой Джунгарии сбором налогов и податей ведали «албачи-зайсаны» и их помощники – «албачи». Контролем и управлением территорий, зависимых от Джунгарского ханства, занимались «кутучинеры». При этом на захваченных землях сохранялись прежние административные системы и судопроизводство, что обеспечивало лояльность местного населения. Кроме того, существовали специальные чиновники, ведавшие ремесленным производством: «улуты» заведовали кузнецами и литейщиками, «бучинэры» контролировали производство ружей, «бучины» следили за производством пушек, а «алтачины» ведали добычей золота и контролировали его потоки[8].
Власть хунтайджи была ограничена «зарго» - судебно-представительным органом власти, в состав которого входили главы различных племенных и родовых групп ойратов. Неойратское население обычно не принимало участие в управлении государством. Обычно зарго состоял из около 8 человек с титулами «саёт», но во время войны или переговоров он мог быть значительно расширен. Зарго обсуждал с хунтайджи наиболее важные государственные вопросы, а также являлся высшей судебной властью, которая, однако, не распространялась на монахов буддистских монастырей, где главенствовал суд лам. Тибетский далай-лама зачастую выступал как посредник между хунтайджи и племенными вождями. Зарго и самого хунтайджи обслуживал штат писарей и других помощников.
Административным центром Джунгарии была Урга - главная стоянка хунтайджи, которая перемещалась в зависимости от времени года: зимой ставка располагалась у реки Хоргос, а летом хунтайджи перекочевывал на реку Текес. Административные единицы Джунгарского ханства включали в себя не территории, которые могли изменяться в результате войн и кочевания, а группы населения. Джунгария делилась на анги, цзисаи и отоки. Анги – это наследственные улусы (уделы) ближайших родственников хана и родовой знати, цзисаи - это небольшие улусы, отданные буддийскому духовенству для их содержания, а отоки - это административно-хозяйственные единицы, составлявшие личный улус хунтайджи. В случае войны каждый оток должен был выставить тысячу воинов. Все указанные выше административные единицы были разделены на «аймаки» (роды), каждый из которых управлялся наследственным зайсаном. Аймаки делились на «хотоны» (семейства) - группы семей, связанных родством. Численность хотона никак не определялась и колебалась от одной семьи до нескольких десятков. Согласно цинским записям, в середине XVIII в. в Джунгарском ханстве насчитывалось 24 отока, 21 анги и 9 цзисаи.
Урга джунгарского хунтайджи.
В 1640 г. на съезде ойратских и халхасско-монгольских ханов, нойонов, тайшей и тайджей был принят единый свод законов, известный как «Степное уложение» или «Великое уложение». Организатором этого общемонгольского съезда выступил первый джунгарский хунтайджи - Эрдэни-Батур. Новое уложение основывалось на «Великой Ясе» Чингисхана, кодексе халхаских князей 1620 г. и других законах обычного права монголов и ойратов, переосмысленных и дополненных согласно новой исторической ситуации. Не дошедший до современности оригинальный текст, по-видимому, был написан на одном из старомонгольских языков. Монголо-ойратские законы 1640 г. должны были стать едиными правовыми нормами для регулирования общественной жизни всех ойратов и монголов[9]. В Степном уложении нашла отражение переработанная под воздействием буддизма стратегия коллективных действий монголов и ойратов против врагов-иноплеменников: «Если кто, напав на наше государство, совершит убийства, разорит и ограбит большое число людей и поселений, то монголы и ойраты, <...> объединившись, должны отпустить напавшего и, забрав всё его состояние, половину отдать отпустившему [разорённому], а другую половину взять и разделить пополам [между ойратским и монгольским князьями]»[10]. Написанная на белой ткани копия «Степного Уложения» всегда хранилась в юрте зарго.
Два указа хунтайджи Галдана-Бошогту, увидевшие свет в течение 1670-х гг., обычно определяются как дополнения к законам 1640 г. Основное содержание первого указа было посвящено борьбе с голодом и бегством кочевников из прежних мест кочевок для наведения порядка в ханстве и укрепления власти. Расширение территории Джунгарии за счет включения в её состав земель, населенных мусульманами, определили появление в 1678 г. второго указа Галдана, половина статей которого (три из шести) оговаривали взаимоотношения ойратов с мусульманами.
Общество Джунгарского ханства характеризовалось социальным неравенством. Руководителями общества считались племенные князья (нойоны, тайши и тайджи), которые возглавляли улусы-анги и являлись частными собственниками владений «нутуг», которые включали в себя пастбища. Власть князей передавалась по наследству, и хунтайджи не имел права претендовать на улусы князей. Верховенство хунтайджи обеспечивалось исключительно огромными размерами личного улуса - в первой половине XVIII в. улус хунтайджи из отоков насчитывал примерно половину населения государства.
Отдельную группу населения, независимого от светских феодалов, составляло буддийское духовенство. Оно объединялось в общины с центрами в монастырях. Монастыри владели отдельными улусами-цзисаи и пастбищами и имели привилегии в пользовании землями и ресурсами. Круг высших лам формировался преимущественно из младших сыновей тайшей и зайсангов. Низшую иерархию составляли простые и бродячие монахи.
Среди жителей Джунгарии выделялись «албату», зависимые от хунтайджи, «шабинары», приписанные к буддистским монастырям и «араты», подчиняющиеся князьям и пользующиеся его покровительством. Албату пасли стада хунтайджи вместе со своими, не имели права самостоятельно покидать улус и являлись основной силой Джунгарской армии. Аратов судил только князь, мог их спокойно наказывать и продавать другим князьям или хунтайджи. Шабинары имели самое лучшее экономическое положение.
В основе экономики Джунгарского ханства лежали: контроль над торговыми путями, грабежи соседей, сбор дани и скотоводство, а продукты животноводства составляли базис торговли[11]. Значительную земледельческую базу Джунгария приобрела только после окончательного присоединения Яркендского ханства (Восточный Туркестан) в 1700 г.[12]. С тем же Восточным Туркестаном, а также с Саяно-Алтаем связано приобретение Джунгарским ханством и производственно-ремесленной базы: киргизы славились своим ювелирным ремеслом и поставляли на рынок обработанную пушнину, мускус, вооружение и железные изделия[13], алтайцы часто платили дань хунтайджи изделиями кузнечного дела[14], а шорские мастера славились производством топоров, корнекопалок, котлов, сельскохозяйственного инвентаря, сабель, рогатин, копий, наконечников стрел, доспехов и шлемов[15].
В Джунгарии также существовал ограниченный институт рабства: обычно рабы состояли из военнопленных, которых охотно отпускали за выкуп, но, например, после вассализации Яркендского ханства в 1680 г. ойраты использовали уйгур из Восточного Туркестана в качестве рабов для обработки земель в Джунгарии.
После аннексии Восточного Туркестана четвёртый хунтайджи - Цэван-Рабдан - приказал своим вассалам выпустить в обращение медные пулы со своим именем – Цэван. Прототипом для этих монет считаются пулы Яркендского ханства, который в обиходе носили название «лошадиного копыта». Часть новых монет вывозилась на север в качестве дани. Сын Цэван-Рабдана - Галдан-Цэрэн, - в свою очередь, выпускал монеты со своим именем и принимал старые пулы в отношении 2:1 к новым. После Галдан-Цэрэна никто новых денег не выпускал[16].
Правители Джунгарии понимали, что государство, претендующее на гегемонию в Центральной Азии, не может зависеть от своих оседлых соседей, поэтому они старались развивать собственное земледелие и производство. Поэтому неудивительно, что после покорения Джунгарии маньчжуры сумели очень быстро заселить ее китайцами-земледельцами, а также привлечь к земледелию и самих ойратов. Ойраты выращивали пшеницу, ячмень, просо, рис, тыквы, арбузы, виноград, яблоки абрикосы и другие фрукты[17]: например, в ставке Галдан-Цэрэна был огромный сад с плодоносными деревьями и другими растениями[18]. Кроме того, он пытался поставить на регулярную основу и добычу соли, видя в ней перспективный источник доходов. Но когда в горах, где его работники занимались соледобычей, случилось несколько обвалов, и погибли люди, он запретил добычу соли[19].
Для организации различных производственных предприятий ойраты, не имеющие достаточного опыта в промышленной сфере, активно привлекали иностранцев, например, тобольского бронника Т. Зеленовского[20] и шведского сержанта И. Г. Рената, который наладил в Джунгарии производство артиллерии и был назначен ее начальником[21]. Для обучения пушечному мастерству ему были даны 20 оружейников и 200 рабочих, а еще несколько тысяч человек - назначено на подсобные работы. В результате, в 1726 г. в районе Иссык-Куля был построен первый джунгарский завод по производству пушек. Заложенные шведом основы артиллерийского производства давали свои плоды на протяжении еще полутора десятков лет. По сведениям самих джунгар, легкие орудия, перевозимые на верблюдах, в начале 1740-х гг. исчислялись тысячами, а тяжелые орудия и мортиры - десятками. Отливом пушек в Джунгарии в эти годы наряду с ойратами занимались и русские мастера.
Благодаря содействию русских и среднеазиатских мастеров, в Джунгарском ханстве также было налажено собственное производство фитильных ружей и ружейной амуниции. У ойратов имелись железные, медные и серебряные рудники, а в крупных производственных оружейных центрах трудились тысячи местных и иностранных мастеров и рядовых кочевников. В результате огнестрельное оружие получило широчайшее распространение даже среди рядовых джунгарских воинов[22], что было уникальным для Центральной Азии того времени[23]. Однако после начала междоусобиц в Джунгарском ханстве оружейное производство начало приходить в упадок. Так, в 1747 г. изготовленная русским мастером Иваном Билдегой и его товарищами медная пушка разорвалась при пробе.
Ойратские воины XVII в.: тогчин и зайсан. Реконструкция и рисунок Боброва Л. А. по материалам музейных и частных собраний России, Казахстана, Китая, США, изобразительным и письменным источникам.
Торговля в Джунгарском ханстве носила преимущественно меновой характер, и ей занимались представители всех сословий. Даже в ставке хунтайджи ойраты выменивали русские товары на лошадей, баранов и овчинки[24]. Также Джунгарские правители всячески старались стимулировать развитие торговли: существовали купцы хунтайджи из числа ойратов и жителей Восточного Туркестана, в дело которых хунтайджи вкладывали деньги - подобная практика существовала еще при Монгольской империи и последующих тюрко-монгольских государствах[25]. Наряду с торговлей у ойратов был распространен и договора найма и аренды[26].
Налоговая система в Джунгарии была четко регламентирована как у хунтайджи, так и у местных феодалов. Как в пользу хунтайджи[27], так и в пользу феодалов[28] регулярно следовало отдавать лошадей и скот. Взималась в пользу хунтайджи и торговая пошлина в размере десятой части от стоимости приобретенных товаров[29]. Налоги и повинности в Джунгарском ханстве распространялись не только на ойратов, но и на население вассальных государств. Так, города Восточного Туркестана должны были платить ойратам дань зерном, хлопком, сафлором, золотом и тканями, а северные тюркские племена – зерном, железными изделиями, скотом, мясом и шкурами[30]. Однако все больший рост налогов приводил к обеднению и сокращению населения, так что некоторые города платили лишь небольшую дань медью[31]. Время от времени вводились и чрезвычайные налоги. Например, в 1744 г. казахи Старшего жуза платили хунтайджи Галдан-Цэрэну порохом, свинцом и броней, на что один из казахских предводителей обратился к хунтайджи, говоря, что «такого налога ни у дедов, ни у отцов не бывало»[32].
Таким образом, ойратское общество было достаточно централизованным для кочевого народа - хунтайджи обладал большой властью над князьями, благодаря чему был способен основывать целые поселения, организовывать торговые караваны, чеканить собственные монеты и проводить обширные реформы по внедрению в джунгарское хозяйство земледелия и промышленности. В результате, Джунгария стала удивительным экспериментом по созданию общества, где кочевое хозяйство совмещалось с сельским хозяйством и промышленным производством, и смогла широко вооружить свою армию огнестрельным оружием на уровне земледельческого государства. Кроме того, именно инициатива джунгарского хунтайджи стала предпосылкой принятия свода законов, который должен был стать источником единых правовых норм для регулирования общественной жизни всех ойратов и монголов.
Раздел II. Контакты ойратов с Россией в период возникновения и укрепления Джунгарского ханства (XVII в.).
На начало своего существования Джунгарское ханство имело противников в лице казахских феодалов и Алтын-ханов. Что касается Русского государства, то с его стороны джунгары встречали поддержку, поскольку русские, не имея достаточных сил, чтобы проводить в регионе активную наступательную политику, и в то же время стремясь обезопасить свои границы от набегов, были заинтересованы в укреплении ханской власти. Русские стремились лишь мирными средствами превратить ойратов в своих подданных и поставщиков ясака[33]. Эрдэни-Батур ценил проявления доброжелательности со стороны московского правительства и тоже стремился укреплять отношения между государствами для усиления своей власти внутри ханства и упрочения позиций ханства по отношению к его соседям.
Политическое положение в Азии на 1636 г.
Сразу после основания Джунгарского ханства в 1635 г. Эрдэни-Батур заключил мир с Россией и добился получения от русского царя грамоты, разрешающей ойратским купцам торговать скотом на рынках сибирских городов. Уже в том же году пять ойратских караванов прибыли в Томск. Хунтайджи также предлагал русским рабочую силу для добычи соли и помощь против вражеских набегов, заставлял своих князей (нойонов, тайшей и тайджей) возвращать в Россию пленных, запрещал им производить набеги и т.д.[34].
Однако хорошие отношения между государствами не означали, что между ними не было никаких противоречий. Вопрос, кому должны платить дань енисейские киргизы, тувинцы, барабинцы и др. сибирские народы, ставился при каждой дипломатической встрече. В результате переговоров решили, что оба государства могут беспрепятственно собирать с них ясак. Конечно же, эти сибирские народы никто не спрашивал, и им с тех пор около ста лет приходилось платить дань сразу двум государствам, что закрепилось под названием «двоеданничества»[35]. Позднее барабинцы обратились в православие и приняли только российское подданство, чтобы не платить ясак ойратам[36].
Н. Бичурин утверждал, что Эрдэни-Батур был для ойратов такой же личностью, что Петр I - для русских, но, в отличие от Петра, не имел ни образования, ни западных примеров для подражания, ни достойных помощников[37]. Именно Эрдэни-Батур начал реализовывать создание общества-гибрида, в котором традиционный кочевой образ жизни совмещался с элементами оседло-земледельческой культуры: он активно поощрял земледелие, строил укрепленные «городки» и с помощью иностранных специалистов развивал металлургию и суконное производство[38]. За помощью в развитии оседлой культуры первый джунгарский хунтайджи обращался и к Русскому царю: с декабря 1638 г. по декабрь 1650 г. он запросил у русских 57 свиней, 11 боровов, 20 собак, 25 кур, 5 петухов, 2 плотников, 2 кузнецов, 2 каменщиков, 2 бронников и 2 оружейников, а также индейку, индюка, панцири, пищали и свинец[39].
В своём завещании Эрдэни-Батур назначил наследником своего пятого сына Сенге, потому что считал его самым достойным. В 1653 г. Сенге взошел на престол и получил половину Джунгарии на юге, а его восемь братьев – вторую половину на севере. Однако старшие братья не признали завещание отца и практически всё время правления Сенге воевали против своего брата, что пагубно сказывалось на торговле с Россией и привело к обнищанию северных племен, которые возобновляли набеги на русские территории. Последующее столкновение этих племен с казаками приводило к тому, что они становились подданными России. На время междоусобиц в Джунгарии полностью прекратились дипломатические связи между хунтайджи и Русским государством[40].
В 1650 - 1699 гг. между Джунгарией и Русским государством произошло 44 вооруженных конфликта: это и набеги кочевников, и экспедиции за ясаком русских служилых людей и казаков и т.д. Масштабы военных действий были невелики: отряды насчитывали обычно несколько десятков и редко - несколько сотен человек, - и русские обычно уступали кочевникам численно, но превосходили их по качеству вооружения[41]. Джунгары, находившиеся в постоянных войнах с соседями, были заинтересованы в стабильных отношениях с Россией, поэтому на ее территорию сами набегов не совершали, это делали их вассалы - киргизы и телеуты.
После Переяславской рады 1654 г. и присоединения части Украины к России у Российского правительства возникла идея опереться на кочевников-буддистов для борьбы с Крымским ханством, поэтому в 1655 - 1657 гг. оно предоставило им обширные кочевья по обоим берегам в низовьях Волги в обмен на военную службу. Туда перекочевали различные ойратские объединения, в том числе и часть джунгар, на основе которых Калмыцкое ханство в составе Российской империи[42].
Непосредственный контакт между Сенге и русскими властями был впервые установлен лишь в 1664 г., спустя целых 11 лет после восшествия Сенге на трон. В период его правления вопрос о кыштымах стоял в центре русско-ойратских отношений, приобретая временами исключительно острый характер. Окончательная победа джунгар над Алтын-ханами в 1667 г. подтолкнула их к активным наступательным операциям с целью восстановления господства над теми кыштымами, которые перешли в русское подданство - войска Сенге осадили Красноярск, а его окрестности опустошили. Однако дальше ойраты не рискнули продолжать военные действия против России, двоеданничество сохранялось.
Торговые связи в правление Сенге продолжали расширяться. Джунгария и её хозяйство уже не могли существовать и развиваться без торгового обмена с Русским государством. Кроме того, через территорию Джунгарии проходил торговый путь в Китай, которым активно пользовались мусульманские среднеазиатские купцы. Мусульманское купечество снабжало ойратов своими товарами в обмен на скот и продукты скотоводства, и в конце концов почти вся торговля Джунгарии оказалась в руках у среднеазиатских купцов.
В 1671 г. Сенге был убит в результате заговора его старшими братьями во главе с Цэцэн-тайши, который забрал власть в свои руки. Однако Галдан-Бошогту разбил Цэцэн-тайши, и сам стал хунтайджи. С начала своего правления Галдан-Бошогту стремился установить мирные отношения с Российской империей и узаконить двоеданничество, но сперва, для того чтобы приобрести перевес в переговорах на этот счет, усиливал напряжение в пограничной зоне и концентрировал там свои войска. Если Сенге считал задачу возвращения кыштымов в свое подданство главной целью внешней политики и готов был пойти на любое обострение отношений с Россией, то Галдан со временем стал готов пожертвовать кыштымами, чтобы укрепить отношения с русскими[43].
Впоследствии Галдан настойчиво добивался военного союза с Русским государством, что проявилось во время завоевания Халха-Монголии. В конце XVII в. Халха была раздроблена между чингизидами, которые боролись друг с другом за власть (например, Дзасагту-хан Шира, Тушэту-хан Чихуньдорж и Дегдей-хан Мерген-ахай). Чтобы обеспечить их лояльность к себе, император Канси запретил въезд на территорию Китая джунгарским торговым караванам, насчитывающим более 100 человек, что было выгодно халха-монголам. Тогда Галдан-Бошогту попросил Дзасагту-хана Ширу выступить против Тушэту-хана Чихуньдоржа, но в 1687 г. Шира был разгромлен и убит Чихуньдоржем, поэтому хунтайджи Галдан-Бошогту сам отправился к Алтайским горам, чтобы подготовиться к нападению на Халха-Монголию, а также заключил союз с Дегдей-ханом Мерген-ахаем. В 1688 г. Галдан послал войска под командованием своего младшего брата Дорджи-дзава против Чихуньдоржа, но в итоге они потерпели поражение, а Дорджи-дзав был убит в бою. Затем Чихуньдорж разбил и Мерген-ахая, который направлялся на помощь к Галдану.
Чтобы отомстить за смерть своего брата, Галдан установил тесные дружеские отношения с русскими, которые уже воевали с Чихуньдоржем за территории у озера Байкал, закупил у них оружие и впоследствии координировал с ними свои действия. Вооружившись русским огнестрельным оружием, Галдан в 1688 г. повёл 30-тыс. войско в Халха-Монголию и за три дня разгромил Чихуньдоржа. Тем временем сибирские казаки атаковали и разгромили 10-тыс. войско Чихуньдоржа у озера Байкал. После еще двух кровопролитных сражений с джунгарами Чихуньдорж со своим братом бежали через пустыню Гоби в империю Цин и подчинились императору Канси[44].
Рассматривая вопрос о русском огнестрельном оружии, используемом ойратами, можно обнаружить, что во второй половине XVII в. в Джунгарию происходили массовые его поставки из России: туда регулярно отправлялось более 30 возов. Даже когда русское правительство наложило ограничения на продажу оружия кочевникам, ойратам удавалось обходить их благодаря посредничеству среднеазиатских мусульманских купцов и сибирских «князцов»: торговцы закупали оружие в Москве и других городах России, а затем вместе с торговыми караванами скрытно переправляли его в Джунгарию[45].
Несмотря на победу над Чихуньдоржем, Галдан-Бошогту не смог закрепиться в Халха-Монголии. После поражения Чихуньдоржа, начались продолжительные и интенсивные, но неудачные дипломатические переговоры между империей Цин и Джунгарским ханством, в ходе которых маньчжуры пытались добиться признания их протектората над Джунгарией, а Галдан-Бошогту настаивал на разрешении свободной торговли[46]. В новом столкновении ойратский хунтайджи снова надеялся на русскую поддержку, однако русские не имели достаточных сил в Сибири, чтобы поддержать ойратов, да и в 1689 г. Россия заключила с Китаем Нерчинский договор, так что Джунгария осталась один на один против империи Цин. В 1690 г. император Канси послал против Галдана армию, разбил его, и Внешняя Монголия перешла под протекторат империи Цин[47]. Поход Галдана против маньчжуров 1695 – 1696 г. также не увенчался успехом.
В это время, пользуясь тем, что Джунгария увязла в войнах со своими врагами и почти не уделяла внимания двоеданникам, русские власти последовательно усиливали свои позиции в Верхнем Приобье, подчиняя себе телеутских и иных князей и строя свои крепости. Такая тактика способствовала закреплению Русского государства в южносибирском регионе и расширению сферы его влияния, а также к обострению отношений с Джунгарским ханством[48]. Джунгары пытались предотвратить строительство русских крепостей: так, в 1697 г. они добились разрушения Каштакского острога на Кие, а также сожгли Канский острог.
Раздел III. Российско-джунгарские отношения в период возвышения и гибели Джунгарского ханства (XVIII в.).
После смерти Галдан-Бошогту в 1697 г. власть хунтайджи начинает постепенно приходить в упадок в пользу ойратских князей (нойонов, тайшей и тайджей), которые начинают заниматься разграблением русских поселений в Сибири, не обращая внимания на запреты хунтайджи. Русское правительство предприняло соответствующие меры, чтобы предотвратить такого рода вторжения на российские территории. Например, 16 февраля 1700 г. из Томска в Киргизские степи был отправлен отряд служилых людей из 200 чел. под командованием сына боярского Юрия Раецкого и пятидесятника Алексея Свиридова. За шесть недель своего рейда отряд «усмирил» многих воинственно настроенных князей, погромив их кочевья и нанеся им урон в живой силе[49].
В 1700 г. хунтайджи Цэван-Рабдан отправил в Москву посла с предложением мира, и с 1703 г. нападения ойратов на русские территории временно были практически приостановлены. Этот мирный договор способствовал развитию дружественных отношений между джунгарами и калмыками Поволжья - близкими родственниками ойратов[50]. Однако русские в связи с воцарением Петра I изменили свою тактику во взаимоотношениях с Джунгарией: теперь они стремились продолжать свое продвижение на Юг, которое успешно началось еще во время Джунгаро-Цинских войн, и овладеть стратегически важными пунктами в Южной Сибири для сбора ясака с местных народов, обеспечения защиты границ и торговых путей. Благоприятным для осуществления этих стремлений фактором стало изменение политики Джунгарского ханства: ойраты не хотели столкновения с Россией и вынуждали подчинённое им население откочевывать с севера во внутренние районы Джунгарии[51]. Например, переселение с верховий Енисея киргизов-кыштымов во внутренние районы Джунгарии в 1703 - 1706 гг. было вызвано осознанием Цэван-Рабданом того факта, что ойратам не удастся остановить процесс полного подчинения Киргизской земли русскими и сохранить своё влияние на Верхнем Енисее[52]. Русские расценили это как демонстрацию слабости, воспользовались этим и в 1709 г. основали на землях тех телеутов, что еще находились в союзе с Джунгарским ханством, Бикатунский острог. Ужесточение политики России в отношении своего южного соседа проявлялось не только в карательных походах и основании крепостей: в 1707 г. в Кузнецке был убит посол хунтайджи - небывалый случай в истории русско-ойратских отношений. Лишь через два года, в июне 1709 г. поступил приказ провести расследование по жалобе ойратской стороны, в результате которого виновных так и не выявили, хотя вопрос о гибели послов хунтайджи поднимал на переговорах вплоть до 1721 г.[53].
В 1710 г. Цэван-Рабдан устал терпеть русское продвижение и осадил Бикатунский острог, однако людских потерь удалось избежать благодаря переговорам, которые привели к сдаче крепости и временному пленению гарнизона. Когда цель джунгар по уничтожению острога была достигнута, пленные были отпущены и смогли уйти в Кузнецкую крепость[54]. Уничтожении крепости не привело к ухудшению русско-ойратских отношений.
М. П. Гагарин, который в 1711 г. был назначен губернатором Сибирской губернии, прагматично считал, что государство ойратов выгодно России лишь как буфер с Китаем, и сформулировал тезис, позволявший России заявить о своих правах на значительную часть северных владений хунтайджи, на которые сибирские власти в XVII в. не претендовали. Нацеленность губернатора на присоединение к Сибири части территорий южного соседа делало неизбежным будущее военное столкновение России с государством ойратов. Петр I искал в Центральной Азии лишь водный путь из Каспийского моря в Индию, однако Гагарин убедил Петра, что на территории Джунгарии можно найти золотой песок и что надо организовать туда военный поход из Сибири[55]. В Тобольске началась подготовка экспедиции И. Д. Бухгольца для захвата города Эркети. Это обнаружили ойратские послы, но Гагарин их уверил, что все это лишь для добычи руды, но никак не для войны с Джунгарией. Когда джунгары выяснили реальную цель похода, в феврале-апреле 1716 г., по указанию хунтайджи Цэван-Рабдана, 10-тыс. ойратским войском был блокирован русский 3-тыс. экспедиционный отряд, который должен был основать на территории Джунгарского ханства, на правом берегу Иртыша, Ямышевскую крепость. В результате успешной осады Ямышевской крепости ойратским войском, отряд Бухгольца, потеряв убитыми и умершими от болезней 2,3 тыс. чел., был вынужден сдаться и отступить на подконтрольную русским территорию, а крепость срыть.
