Кельты

Сегодня будет разбираться сказка "Белая уточка" с точки зрения языческого прошлого предков славян. В этот раз покажу несколько достаточно любопытных отсылок к другим культурам, на этот раз далёким от нашей родины.

Как теперь заведено, я добавлю собственные комментарии поверх авторских курсивом.

Поехали.

Русские волшебные сказки известны нам с детства. Они настолько нам привычны и естественны, что мы даже не замечаем, как много странного в наших сказках. Художники и кинорежиссеры создали для нас мир сказки в декорациях XVII века, но это ложное представление. На самом деле в сказках нет ничего определенного: хронотоп сказки остается загадкой. Нет ни единой хронологической или географической привязки. В английских, ирландских или индийских сказках нам сразу сообщают где происходит действие, а то и при каком короле сказка сказывается.

У нас в сказках (в отличии от былин) нет единого знакомого названия: ни Новгорода, ни Киева, ни Днепра. Нет названий соседних народов и стран. Нет никаких признаков христианства. В сказках мы попадаем в незнакомый по летописям мир, где отец может обречь своих детей на смерть, где человек запросто встречается с могучими существами, путешествует в странные миры, населенные змеиными существами, где на каждом шагу встречаются колдуны, а животные умеют разговаривать. Это можно объяснить только одним - сказки настолько древние, что к началу летописания мир волшебной сказки был далеким легендарным прошлым. Этот мир для князей Рюрика, Святослава и Владимира уже был миром сказочным прошлым, "золотым веком славян", где не было внешних врагов, текли молочные реки, а по небу летали жаренные перепелки. Наверное, именно поэтому сказки так бережно сохраняли в русском народе, наравне с былинами, вплоть до их записи этнографами.

Таким золотом веком могла быть только эпоха венедов II в. до н. э. - V в. н., когда славяне, которых соседи называли венедами, а некоторые историки считают представителями пшеворской культуры. Это время действительно было счастливым для славян. Не было крупных войн, переселений чужих народов, процветала металлургия и гончарное производство, венеды торговали с Римской империей и жили в мире соседними кельтскими и германскими народами и набирали вольные дружины для грабительских набегов в Прибалтику. Великое переселение народов сметет этот мир. Мир венедов навсегда уйдет в сказку, так что даже имена и географические называния сотрутся из памяти, оставив только сюжет сказки.

Наличие в русских волшебных сказках кельтских и германских элементов нельзя объяснить общим индоевропейским прошлым, потому что они не получили дальнейшего развития у наших предков. Это больше объяснимо временем общего проживания в рамках пшеворской культуры.

Комментарий от меня

Это если в принципе называть пшеворскую культуру как предковую для славян. Однако, даже если это была не пшеворская культура, то какая-нибудь соседняя или набор соседствующих культур.

Сказки можно разделить на две категории: авантюрные, полные невероятных приключений, и сказки, которые можно условно назвать "сказаниями о добродетельных героях". В этих сказках герои демонстрируют свою покорность родовым порядкам и богам, побеждают с помощью высших сил врагов и добиваются счастливой участи. К таким сказкам можно отнести сказки "Морозко", "Василиса Прекрасная", "Арысь-поле". К этому циклу относится и сказка "Белая уточка", которая интересна обилием кельтских элементов. Замени в сказке имена кельтские и ее не отличишь из сказаний ирландских саг. Текст сказки из сборника А. Н. Афанасьева (№ 265)

Один князь женился на прекрасной княжне и не успел ещё на неё наглядеться, не успел с нею наговориться, не успел её наслушаться, а уж надо было им расставаться, надо было ему ехать в дальний путь, покидать жену на чужих руках.

Комментрий.

Начало уже загадочно. Что за князь? Из какого княжества или племени? Указаний нет, хотя, если бы сказка была создана в I тыс. н. э., то хоть какие-то географические привязки остались бы, как германских героических песнях, дошедших до нас в "Старшей Эдде" или "Поэме о Беовульфе". Но этого нет.

Неясно куда вдруг собрался князь - сказка нам этого не говорит. Но можно предположить, что перед нами не князь, глава племени, а вожак военной дружины, который имел родословную и средства для организации грабительского похода. Тогда это объясняет, почему вдруг князь так неожиданно засобирался - время ждать не будет.

Римский историк Тацит (I в. н. э.) так описывает венедов: "Венеды переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой...". Видимо, князь из сказки был именно таким военным вождем для которого ежегодные военные походы были источником славы и богатства.

Что делать! Говорят, век обнявшись не просидеть. Много плакала княгиня, много князь её уговаривал, заповедовал не покидать высока терема, не ходить на беседу, с дурными людьми не ватажиться, худых речей не слушаться. Княгиня обещала всё исполнить. Князь уехал; она заперлась в своём покое и не выходит.

Реконструкция поселения венедов.

Комментарий.

Довольно странные условия поставил князь перед княгиней, но только на первый взгляд. Не покидать терема, не беседовать и т. д. - это же типичные для кельтов гейсы - запреты-табу, которые древние кельты налагали на себя, чтобы не гневить богов. У славян этот обычай не прижился. Как видим, приняв все гейсы, княгиня  сначала честно их выполняла.

Долго ли, коротко ли, пришла к ней женщинка, казалось — такая простая, сердечная!
— Что, — говорит, — ты скучаешь? Хоть бы на божий свет поглядела, хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала, голову простудила.
Долго княгиня отговаривалась, не хотела, наконец подумала: по саду походить не беда, и пошла. В саду разливалась ключевая хрустальная вода.
— Что, — говорит женщинка, — день такой жаркий, солнце палит, а водица студёная — так и плещет, не искупаться ли нам здесь?
— Нет, нет, не хочу! — а там подумала: ведь искупаться не беда!
Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась, женщинка ударила её по спине:
— Плыви ты, — говорит, — белою уточкой!
И поплыла княгиня белою уточкой. Ведьма тотчас нарядилась в её платье, убралась, намалевалась и села ожидать князя. Только щенок вякнул, колокольчик звякнул, она уж бежит навстречу, бросилась к князю, целует, милует. Он обрадовался, сам руки протянул и не распознал её.

Комментарий.

Что же произошло такого, что привело к беде? Скорее всего, у княгини был еще один гейс - не купаться вообще или в определенное время суток. Сказка показывает, как княгиня нарушает данные князю гейсы-запреты: разговаривает с незнакомой женщиной, выходит из дома и купается. Таким образом она лишается защиты высших сил и становится жертвой колдовства. Странная ведьма, умеющая менять облик, напоминает жительницу потустороннего мира ирландской мифологии - сида. Эти жители так же умеют менять внешность и довольно отрицательно относятся к людям.

А белая уточка нанесла яичек, вывела деточек, двух хороших, а третьего заморышка, и деточки её вышли — ребяточки; она их вырастила, стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутики сбирать, кафтаники сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.
— Ох, не ходите туда, дети! — говорила мать.

Два старших брата нормальных, а третий с изъяном физическим или умственным - это типичный сюжет славянских сказок Иван-дурак. Судя по тексту сказки, если мать превратилась в утку, то есть стала принадлежать миру животных, то ее дети находились в пограничном состоянии между миром животных и людей. Часть времени они существовали в животном виде, а часть в человеческом.

Дети не слушали; нынче поиграют на травке, завтра побегают по муравке, дальше, дальше, и забрались на княжий двор. Ведьма чутьём их узнала, зубами заскрипела; вот она позвала деточек, накормила-напоила и спать уложила, а там велела разложить огня, навесить котлы, наточить ножи. Легли два братца и заснули, — а заморышка чтоб не застудить, приказала (им) мать в пазушке носить — заморышек-то и не спит, всё слышит, всё видит. Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:
— Спите вы, детки, иль нет?
Заморышек отвечает:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!
— Не спят!

Комментарий.

Сказка доносит до нас всем известную истину родового строя: дети должны слушаться родителей. Дети в сказке нарушают эту заповедь и попадают в беду. Почему же ведьма сразу не убила детей, а приготовила котлы и ножи, как для готовки пищи? Не могла, пока дети были в человеческом облике. Логика сказки наводит на мысль, что в утиный облик дети превращались ночью. Поэтому ведьма интересовались спят ли они, чтобы убить и приготовить из них пищу. У ведьмы нечеловеческая логика и поступки, потому что она - не человек. Ведьма - существо из иного мира, чужого человеку. Ведьма только притворяется человеком.

Сказка довольно ясно показывает, что князь живет не во дворце. Тут же кипят котлы, а рядом спят дети. Можно думать, что в сарайчике для скотины во дворе, раз дети должны были превратиться в птиц. Подобное бы не вызвало подозрений. когда ведьма приказала бы убить детей в птичьем облике. Перед нами обычное жилище, где живет знатный человек, которое мало отличается других жилищ. Иначе бы рассказчик обязательно бы отметил, что это были палаты белокаменные. Но никакого описания нет, наоборот создается впечатление довольно небольшого жилища. Приказывала ведьма, скорее всего рабам. Перед нами жилище не правителя племени, а знатного родовитого воина, вроде греческих басилеев, описанных в "Одиссее".

Ведьма ушла, походила-походила, опять под дверь:
— Спите, детки, или нет?
Заморышек опять говорит то же:
— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы высят кипучие, ножи точат булатные!
— Что же это всё один голос? — подумала ведьма, отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят крепким сном, тотчас обвела их мёртвой рукою — и они померли.

Комментарий.

Мертвая рука ведьмы дает указание что это было за существо. А. Н. Афанасьев полагал: "Есть поверье, что воры запасаются рукою мертвеца и, приходя на промысел, обводят ею спящих хозяев, чтобы навести на них непробудный сон". Но в сказке дети не уснули, а умерли. И не понятно откуда у ведьмы взялась мертвая рука.

На самом деле это ее рука. Она не просто зловредный дух, она выходец из мира мертвых, обитающая сразу в двух мирах: в мире живых и мире мертвых. Обликом она наполовину человек, наполовину труп. У ирландцев остались неясные представления о таких жителях потустороннего мира - фоморах, которые были одноглазые, однорукие и одноногие, потому что существовали в двух мирах сразу. Германцы сохранили такие представления о жителях мира мертвых в образе богини Хель, а русские в образе Бабы-Яги с костяной ногой.

Почему же ведьма не приказала убить детей, увидев, что те уснули. Вероятно, ночное время закончилось и другого выхода у ведьмы не осталось.

Поутру белая уточка зовёт деток; детки нейдут. Зачуяло её сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор. На княжьем дворе, белы как платочки, холодны как пласточки, лежали братцы рядышком. Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распустила, деточек обхватила и материнским голосом завопила:
Кря, кря, мои деточки!
Кря, кря, голубяточки!
Я нуждой вас выхаживала,
Я слезой вас выпаивала,
Тёмну ночь не досыпала,
Сладок кус не доедала!
— Жена, слышишь небывалое? Утка приговаривает.
— Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!
Её прогонят, она облетит да опять к деткам:
Кря, кря, мои деточки!
Кря, кря, голубяточки!
Погубила вас ведьма старая,
Ведьма старая, змея лютая,
Змея лютая, подколодная;
Отняла у вас отца родного,
Отца родного — моего мужа,
Потопила нас в быстрой реченьке,
Обратила нас в белых уточек,
А сама живёт — величается!

Комментарий.

Мертвых детей начали готовить к похоронам, поэтому мать увидела тела детей во дворе. Перед нами типичный плач по умершему - древнейший жанр индоевропейской поэзии, известный еще хеттам. Не исключено, что этот сказочный плач - древнейший славянский плач. Он древнее плача Ярославны на тысячу лет, пусть и записанный в XIX в. Стихи сохранится в народной памяти надежнее, чем проза.

Можно думать, что здесь сюжет сказки понес потери. Роль третьего сына-заморышка осталась нераскрытой. Тем не менее, он сыграл роль, защищая своих братьев. Можно предположить, что в оригинале он спасся и рассказал матери о беде. Иначе не понятно как мать узнала где искать детей.

Комментарий от меня

Характерной деталью этого погребального плача является многократное повторение отдельных словосочетаний. В этом плане "Плач Ярославны" находится немного дальше, чем пример плача, который приводил для тюрко-монгольской культуры в статье про золотоордынскую бересту. Образ птицы скорее всего тоже не случаен: на мировом древе жили птицы - души умерших. Птицы же часто служили и проводниками между потусторонним миром и миром живых.

Однако, скорее всего, что культура погребального плача с многократными повторениями уходит в ещё более дальние глубины истории. В шумерском мифе о нисхождении богини Инанны можно найти такие слова:

Когда в подземный мир я сойду,

Когда в подземный мир я войду,

На холмах погребальных заплачь обо мне,

В доме собраний забей в барабан,

Храмы богов для меня обойди,

Лицо расцарапай, рот раздери,

Тело ради меня изрань,

Рубище, точно бедняк, надень!

В Экур, храм Энлиля, одиноко войди!

Когда в Экур, храм Энлиля, войдешь,

Перед Энлилем зарыдай:

«Отец Энлиль, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!

Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!

Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!

Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!

Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!»

И когда Энлиль на эти слова не отзовется, в Ур иди!

«Эге!» — подумал князь и закричал:
— Поймайте мне белую уточку!
Бросились все, а белая уточка летает и никому не даётся; выбежал князь сам, она к нему на руки пала. Взял он её за крылышко и говорит:
— Стань белая берёза у меня позади, а красная девица впереди!
Белая берёза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.

Опять перед нами кельтский мотив перевоплощения души в различных существах. Княгиня из человека превращается сначала в утку, потом в березу и снова в человека. Мотив дерева, выросшего на могиле и кроной похожим на голову умершего человека широко известен в кельтских легендах. Таким образом душа княгини согласно кельтским представлениям завершила круг превращений, став снова человеком. Но видны и отличая. Если у кельтов люди, проходящих череду превращений должны снова родиться от женщины (частый мотив ирландских сказаний: некто превратился червяка, попал в воду, эту воду выпила женщина и некто возродился снова к жизни через рождения ребенка у этой женщины), то у славян процесс проще и быстрее.

Интересно, что князь понимает язык животных, если он понял причитания утки над телами детей. Откуда у князя появились такие способности нам сказка не рассказывает, видно в начальном варианте слушатель это и так знал.

Комментарий от меня

По поводу того, что "у славян процесс проще и быстрее" - скорее всего, что в этой сказке потеряна цепь превращений. В одном из вариантов сказки про мать-рысь (аналоги Арысь-поле) имеется следующая цепь превращений - "муж сжигает крылья, птица не может улететь. Она превращается в кол – он рубит ее, в веретено – он переламывает, в доброго молодца – окунает в воду, она обретает свою внешность". В другом варианте - "схватил жену; она оборачивается ужом, жабой, веретеном; он сломал веретено, бросил конец перед собой, пятку позади, «Будь за мной белая береза, а передо мной прежняя княгиня»". Как можем видеть, тут даже заклинание обратного превращения одинаковое.

Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды живящей, в другой говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток живящею водою — они встрепенулись, сбрызнули говорящею — они заговорили. И стала у князя целая семья, и стали все жить-поживать, добро наживать, худо забывать.

Комментарий.

Представления о живой и мертвой воде - это общий индоевропейский мотив. Вода, исцеляющая раны и воскрешающая мертвых, известна многим мифологическим традициям. Знают ее кельтские сказания. Известно, что галлы считали воды реки Секваны (Сены) целебной. В "Плавании Майль-Дуна" герои встречают чудесное озеро, дарящее молодость и защищающее от болезней: "Он вошел в него, выкупался, омочил свои губы и несколько раз глотнул воды. С тех пор до конца жизни зрение его оставалось крепким, ни один зуб не выпал у него, ни одного волоса не потерял он, и никогда не знал он ни хвори, ни болезни с того часа".

Сорока видно так же была не простая. Из сказки выпал целый фрагмент, где князь со слугами поймали чудесную птицу и заставили ее принести волшебной воды из источников, куда человеку было очень сложно добраться.

А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога — там стала кочерга, где рука — там грабли, где голова — там куст да колода; налетели птицы — мясо поклевали, поднялися ветры — кости разметали, и не осталось от ней ни следа, ни памяти!

Разбитые сосуды и сломанное оружие пшеворского погребения.

Комментарий.

Вид казни говорит, что ведьма не была ведьмой в привычном понимании. Ведьм согласно русским сказкам сжигали на костре, после чего еще нужно было перебить всю живность, которая убегала из тела ведьмы, чтобы не дать ей возродиться. Здесь опять мы потеряли фрагмент, где люди увидели истинный вид выходца из мира мертвых - полуразложившийся труп, потому и казнь такая странная - труп разметали на части, лишив его погребения. Одним из способов упокоить "курганного жителя" (которых любили грабить герои саг) у скандинавов было отрубание головы покойнику. Природа закончила уничтожения трупа: птицы склевали мясо, а ветер развеял кости. Справедливость восторжествовала. Интересно, что люди пшеворской культуры ломали и разбивали погребальный инвентарь при погребении покойника, то есть заранее лишали покойника возможности пользоваться предметами в мире живых.

Комментарий от меня

По поводу сломанного инвентаря есть и другая версия - сломанный предмет "умирает" вместе с хозяином, и будет служить ему в потустороннем мире.

Впрочем, основной комментарий о способе казни. У многих индоевропейцев была традиция по разнесению останков колдунов в разные места. Это служило "гарантией", что он после смерти не сможет вернуться, чтобы отомстить. Один из вариантов такой казни - привязать человека к лошадям, и распугать их. Так лошади разрывали человека и уносили его останки в разные стороны. В сказке немного утерян этот обычай (лошадь одна), что также свидетельствует в пользу её древности.

Перед нами замечательная языческая история древнего мира наших предков. Она рассказывала слушателю не только о материнской любви и родовых ценностях (послушание старших, послушания жены, верность роду), но рассказывала, как опасен окружающий мир без покровительства богов. Если нарушать запреты и клятвы, то можно было стать жертвой потусторонних злых сил, которых было немало. Но стоит отметить различие в кельтском и славянском менталитете. Если у кельтов нарушение гейсов вело к гибели персонажа, то у славян даже при нарушении запретов для человека оставался путь к спасению, что и рассказали нам предки в сказке "Белая уточка".

Автор - KAMAS

Предыдущие разборы сказок:

Василиса Прекрасная и Василиса Прекрасная (окончание)

Морозко

Арысь-поле

Сюжеты сказок Древнего Египта в русских волшебных сказках

Предыдущие статьи по мифологии и сказкам:

Немного о мифах

Мифы времён чёрной древности или немного про родственников Змея Горыныча. Сравнительная мифология

Мифы времён чёрной древности или немного про родственников Змея Горыныча. Африканские мотивы

Бог Сварог

Древние корни индоевропейских сказок и неожиданные выводы

Проблема датирования первых славянских сказок

Образ современного Деда Мороза в ранние времена был не таким добрым, как сейчас. Анализ сказки Морозко показывает истоки веры в это существо. Возможные.

В этот раз, в отличие от разбора сказки Василиса Прекрасная (окончание), я добавлю поверх авторских комментариев и свои. Они пойдут курсивом.

Поехали

Продолжим путешествие в давно ушедшее прошлое наших предков с помощью русской волшебной сказки "Морозко". Это очень популярная сказка, что говорит её экранизация великим А. Роу. К сожалению сказка дошла до нас с потерями. Увы, но это судьба почти всех устных произведений, записанных слишком поздно. Но к счастью русские этнографы успели зафиксировать устную традицию до ее гибели.

Чем дальше я углубляюсь с волшебную сказку, тем больше я прихожу к мнению, что они были созданы в жреческой среде. Почему? Потому что в сказках есть мораль. Она ненавязчивая, но это языческая мораль. Эта мораль уже не была понятна сказителям 19 века, эта мораль не понятна нам, но ее основы: верность слову, дружба, почтительность к старшим - с детства закладывается в нашу личность. Мы сами этого не замечаем. Русские сказки насчитывают больше двух тысяч лет и сама их популярность и сохранение говорит, что они несут великую воспитательную ценность, иначе бы не сохранились.

Комментарий от меня

Я бы оценил в 1,5 тысячи лет. Примерно тогда происходили изменения социально-экономического характера в обществе славян, что должно было приводить к изменениям в устоях. Старые главы родов, вожди, исполнявшие обязанности жрецов, должны были сопротивляться этим изменениям, в том числе и через поучительные рассказы.

Это наша историческая память. Наши предки через века бережно сохраняли для нас сказки. И у них была для этого причина - это наши истоки как народа. Сказка нас уводит в далекое прошлое общеславянского единства, когда соседи наших предков называли венедами.

Есть несколько вариантов десятков сказки "Морозко", поэтому обращусь к наиболее полному из сборника Афанасьева (№ 95).

Жили-были старик да старуха. У старика со старухою было три дочери. Старшую дочь старуха не любила (она была ей падчерица), почасту её журила, рано будила и всю работу на неё свалила. Девушка скотину поила-кормила, дрова и водицу в избу носила, печку топила, обряды творила, избу мела и всё убирала ещё до́ свету; но старуха и тут была недовольна и на Марфушу ворчала:
— Экая ленивица, экая неряха! И голик-то не у места, и не так-то стоит, и сорно-то в избе.
Девушка молчала и плакала; она всячески старалась мачехе уноровить и дочерям её услужить; но сёстры, глядя на мать, Марфушу во всём обижали, с нею вздорили и плакать заставляли: то им и любо было! Сами они поздно вставали, приготовленной водицей умывались, чистым полотенцем утирались и за работу садились, когда пообедают. Вот наши девицы росли да росли, стали большими и сделались невестами. Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Старику жалко было старшей дочери; он любил её за то, что была послушляная да работящая, никогда не упрямилась, что заставят, то и делала, и ни в чём слова не перекорила; да не знал старик, чем пособить горю. Сам был хил, старуха ворчунья, а дочки её ленивицы и упрямицы.

Комментарий.

Мачеха в прошлой русской жизни (вообще славянской) была страшным явлением для неродных детей. Моя бабушка была падчерицей, поэтому я знаю это явление по ее рассказам. При родовых порядках старшие дети в семье при мачехе опускались в социальном плане. Они должны были полностью быть послушны отцу и новой матери. И тут им пощады не было. При родовых порядках всё имущество наследовал сын. Остальные дети отца зависели от доброй воли наследника. Но тут сына не было. Была дочь. Дети мачехи на наследство отчима надеяться не могли - оно им не принадлежало, только дети по отцовской линии получали наследство от отца. Детям мачехи принадлежало наследство от их покойного отца. Поэтому, если наследница вдруг исчезнет, то всё имущество отчима автоматически переходит к детям мачехи.

Примерно такой браслет (не обязательно золотой - Марфуша была не знатного рода) могла носить наша героиня.

Наша Марфуша проявляет родовую и языческую добродетель - полностью подчиняется старшей в своем роде. Она явно старше дочерей мачехи. И отец любил её именно за послушность. Послушание старшим - это важная языческая добродетель. Послушный старшим в роду - послушный и богам. Эту черту языческого мировоззрения мы найдем по всему земному шару.

Саму пассивность отца сказка поясняет старостью отца. Но это уже позднее наслоение. Девица на выданье в те времена это девушка 13-15 лет. То есть отец был полным сил мужчиной лет тридцати. Но никак не мог быть седобородым старичком, каким нам рисуют нам художники.

Почему отец Марфуши терпел? Выгода. Он при женитьбе на мачехи Марфуши становился собственником имущества покойного мужа новой жены и полностью этим имуществом управлял. А дочь может и потерпеть. Все равно она уйдет в чужой род с приданным, даже более богатым. Работа по дому и по хозяйству - это обязанность младших в роду, как всех членов в семье, так что если дочь работает больше, чем требуется - это даже хорошо, работница растет.

Комментарий от меня

В данном случае он становился если и не собственником, то распорядителем имущества покойного мужа пока неродные дочери не повыходят замуж. Доход от этого имущества принадлежал бы ему.

Вот наши старики стали думу думать: старик — как бы дочерей пристроить, а старуха — как бы старшую с рук сбыть. Однажды старуха и говорит старику:
— Ну, старик, отдадим Марфушу замуж.
— Ладно, — сказал старик и побрёл себе на печь; а старуха вслед ему:
— Завтра встань, старик, ты пораньше, запряги кобылу в дровни и поезжай с Марфуткой; а ты, Марфутка, собери своё добро в коробейку да накинь белую исподку: завтра поедешь в гости!
Добрая Марфуша рада была такому счастью, что увезут её в гости, и сладко спала всю ночку; поутру рано встала, умылась, богу помолилась, всё собрала, чередом уложила, сама нарядилась, и была девка — хоть куды невеста! А дело-то было зимою, и на дворе стоял трескучий мороз.

Комментарий.

Вот здесь древнее повествование понесло потери. С какой стати и кому старик должен отдать свою дочь в жены по приказу своей жены? Это решал глава семьи. Сказитель здесь нам ничего не говорит. Нам логика событий не понятна. То что девушка должна выйти замуж - это понятно. Марфуша была рада замужеству. Вырваться из-под власти мачехи и стать хозяйкой дома - это просто мечта для забитой родовыми порядками девушки. Девушка даже не знала кто её будущий муж. Всё решили задолго за нее. От девушки ничего не зависело, но Марфуша была согласна на любой вариант.

Выйти замуж по желанию родителей - единственный выбор девушки при родовом строе. Отказаться никак нельзя - у девушки нет таких прав. Но отсюда становится ясным, что жена у древних славян не была в семье безгласным существом - она имела возможность влиять на мужа (впрочем, это как и сейчас зависело от характера женщины). Понятно, что волевые женщины при родовых порядках симпатиями общества не пользовались и сказки это четко дают понять.

Комментарий от меня

Можно предположить, что популярный жанр "слова о злых жёнах", распространённый в древнерусских сборниках с XI века, хотя и был привнесён на Русь христианством из Византии, но имел и собственные славянские корни. В том числе и из сказок.

Старик наутро, ни свет ни заря, запряг кобылу в дровни, подвёл ко крыльцу; сам пришёл в избу, сел на коник и сказал:
— Ну, я всё изладил!
— Садитесь за стол да жрите! — сказала старуха.
Старик сел за стол и дочь с собой посадил; хлебница была на столе, он вынул челпан и нарушал хлеба и себе и дочери. А старуха меж тем подала в блюде старых щей и сказала:
— Ну, голубка, ешь да убирайся, я вдоволь на тебя нагляделась! Старик, увези Марфутку к жениху; да мотри, старый хрыч, поезжай прямой дорогой, а там сверни с дороги-то направо, на бор, — знаешь, прямо к той большой сосне, что на пригорке стоит, и тут отдай Марфутку за Морозка.
Старик вытаращил глаза, разинул рот и перестал хлебать, а девка завыла.
— Ну, что тут нюни-то распустила! Ведь жених-то красавец и богач! Мотри-ка, сколько у него добра: все елки, мянды и берёзы в пуху; житьё-то завидное, да и сам он богатырь!

Комментарий.

"Садитесь за стол да жрите!" - это не просто слова. "Жрите", то есть приносите жертву богам. Мачеха Марфуши показана в весьма неприглядном виде: сквернословит перед мужем, да еще и дерзит богам. Древний сказитель именно это и хотел подчеркнуть. В некоторых вариантах сказки, мачеха понимает язык животных - разговаривает с собакой. Наши предки не сомневались, что животные умеют разговаривать, но понимать язык животных мог не любой человек, а обладающий соответствующим даром. В первую очередь колдуны. Так что вполне возможно, что мачеха мачеха Марфуши была колдуньей.

Почему отец Марфуши согласился отдать свою дочь не простому жениху из людей, а духу Морозко? Здесь мы потеряли часть повествования. Судя по всему отец Марфуши не смог отказаться своих слов. Это могла быть только клятва перед языческими богами. То есть мачеха для начала согласилась выдать Марфушу замуж, но потребовала от отца Марфуши клятвы перед богами, что он отдаст дочь только по выбору мачехи. Такую клятву перед богами язычник не мог отвергнуть. Языческие боги были мелочными, капризными и мстительными. Им понятие милосердия и прощения было не известно. Нарушителя ждала кара. И не только его. Легенды о проклятых до седьмого колена семьях дожили до нашего времени.

Марфуша стала "невестой бога", то есть жертвой богам. Естественно, что отец девушки не предполагал такого развития событий, но он попал в ловушку, подстроенную хитрой мачехой. Человеческие жертвоприношения не были добровольными, как думают неоязычники. Дошедшие до нас источники говорят об этом как о трагедии. Поэтому требование мачехи было сильным ударом как для отца, как и для девушки. Но отказаться от клятвы он уже не мог. Так греческий герой Идоменей пообещал богам принести в жертву что первое встретит и это был его сын. Идоменей выполнил обещание богам. Так же библейский судья Иеффай обещал Яхве принести в жертву что выйдет из ворот его дома в обмен на победу - это была его дочь и Иеффай выполнил обет.

Старая сосна на пригорке не могла остаться без внимания.

Марфушу мачеха отправляет на "бор, — знаешь, прямо к той большой сосне, что на пригорке стоит". Сосна - это священное дерево божества. Оно находится на холме или на пригорке. Подобных священных мест: деревьев, рощ, ручьев, камней у славян было множество. Многие были посвящены либо различным духам, либо божествам. Такие места старались обходить стороной, не заходить туда без особой нужды, чтобы не потревожить зря духа или божество. Или при случае оставить какое-нибудь приношение. В некоторых случаях такие места огораживались оградой или окапывались рвом. Но в данном случае мы имеем дело с неким духом или богом, который культа не имел, но которого боялись.

Комментарий от меня

Да, я помню, что некоторые комментаторы считают такой обычай примером инициации. Однако, давайте будем честны - иногда трубка бывает просто трубкой. Ну и вспомним других комментаторов, которые говорят, что сюжетные линии всех сказок архитипичны.

Священные места поклонений и почитаний сил природы были известны на территории всего славянского расселения. Древнейшие письменные свидетельства относятся к VI веку. Имеются археологические находки - дуб с вбитыми кабаньими челюстями, который относятся к середине VIII века. Константин Багрянородный упоминает громадный дуб на острове Хортица в X веке. Уже веке в XII такие священные деревья могли уже окружать оградой. В целом, поклонение природным объектам фиксировалось в церковных поучениях ещё в XVII веке, а этнографами и в XIX веке и позднее. Что не мешает отдельным комментаторам обвинять РПЦ в уничтожении славянской мифологии.

Старик молча уклал пожитки, велел дочери накинуть шубняк и пустился в дорогу. Долго ли ехал, скоро ли приехал — не ведаю: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Наконец доехал до бору, своротил с дороги и пустился прямо снегом по насту; забравшись в глушь, остановился и велел дочери слезать, сам поставил под огромной сосной коробейку и сказал:
— Сиди и жди жениха, да мотри — принимай ласковее.
А после заворотил лошадь — и домой.

Сейчас трудно понять жестокий поступок отца девушки и саму девушку, покорно идущую на смерть. Но это далекое прошлое наших предков, живущих родовым строем. Даже для эпохи князя Владимира это время уходило более чем тысячу лет в прошлое. Сам человек как личность значения не имел - главным был род и его выживание. Женщины тогда даже имен не имели (точнее их имена были не важны), а упоминались как чья-то дочь, чья-то жена или чья-то мать.

Языческая религия была религией родового строя. От доброго отношения богов зависела жизнь рода. Клятву богу нарушить было не возможно. Иначе нарушителя ждала кара и не только его - кара могла обрушиться на весь род. Глава семьи имел полное право над судьбой и жизнью членов семьи. Вмешиваться в это право никто не смел. Поэтому Марфуше идти жаловаться было не куда. Даже приди она к старейшине рода или к князю за защитой, то, узнав о клятве отца перед богом, ее даже бы слушать не стали, потому что никто не посмел бы вызывать на себя гнев богов. Поэтому герои смиренно принимают свою судьбу, что говорит о создании сказки в жреческой среде. Сказания, созданные в воинской среде, чаще говорят героях, бросающих вызов судьбе и богам (и проигрывающих битву).

Девушку как и положено отправили с приданным к жениху. Славяне имели обычай класть вещи быта в могилы, а здесь отправлять жертву без приданного могло означать навлечь на себя гнев божества.

Девушка сидит да дрожит; озноб её пробрал. Хотела она выть, да сил на было: одни зубы только постукивают. Вдруг слышит: невдалеке Морозко на ёлке потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает да пощёлкивает. Очутился он и на той сосне, под коёй де́вица сидит, и сверху ей говорит:
— Тепло ли те, де́вица?
— Тепло, тепло, батюшко-Морозушко!
Морозко стал ниже спускаться, больше потрескивать и пощёлкивать. Мороз спросил де́вицу:
— Тепло ли те, де́вица? Тепло ли те, красная?
Де́вица чуть дух переводит, но ещё говорит:
— Тепло, Морозушко! Тепло, батюшко!
Мороз пуще затрещал и сильнее защёлка́л и де́вице сказал:
— Тепло ли те, де́вица? Тепло ли те, красная? Тепло ли те, лапушка?
Де́вица окостеневала и чуть слышно сказала:
— Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Тут Морозко сжалился, окутал де́вицу шубами и отогрел одеялами.

Кто такой Морозко или Мороз? Перед нами могучий дух или бог, который может вызывать мороз и засыпать землю снегом. Этот образ очень быстро повергся разрушению. Если еще в середине 19 в. этнографы успели записать образ Мороза в виде старика с посохом, то уже в начале 20 в. этот образ измельчал и память о посохе исчезла. Сказители сами не знали кто это был.

Образ Морозко заставляет нас вспомнить о Кузьме-Демьяне, который сковывает реки льдом и насылает мороз на землю. "Кузьма-Демьян — божий кузнец, дороги и реки кует", "Невелика у Кузьмы-Демьяна кузница, а на всю святую Русь в ней ледяные цепи куются", "Из Кузьмодемьяновой кузницы мороз с горна идет" - гласят русские пословицы. В основе русских представлений о Кузьме-Демьяне лежит образ бога Сварога, хтонического кузнеца, отца Солнца-Даждьбога. Кроме того, Сварог варил священный напиток богов - отсюда рог для напитков в руках. Но почему тогда Морозко держит в руках не молот, а посох?

Изображение Сварога из Микульчицена (Чехия) на золотой пряжке.

А это уже деталь, которая снова нас отсылает во времена венедов (или пшеворской археологической культуры), когда славяне и часть германских племен находились под сильным влиянием кельтской культуры. Кельтским аналогом Сварога был бог Суцелл, которого изображали с котлом в одной руке (у славян образ котла не прижился, его заменил рог) и молотом - в другой. Молот был на очень длинной рукоятке. Но на образ Морозко повлиял не столько образ кельтского бога-кузнеца, сколько его галло-римский вариант, объединенный с римским божеством Сильваном.

Кельтский бог Суцелл - прототип Морозко.

Этот Суцелл-Сильван изображался не с молотом, а с посохом. Тогда становится понятна связь Морозко с лесом, потому что Сильван был покровителем леса.

Суцелл-Сильван.

Сильвана римляне представляли стариком. Можно предположить, что именно это божество в эпоху венедов повлияло на образ Сварога и в свою очередь на образ сказочного Морозко.

Сварог был хтоническим богом, то есть суровым богом подземного мира. Как известно со дня Кузьмы-Демьяна в ноябре у русских крестьян начинался период свадеб и свадебных гаданий и ритуалов у девиц. Поэтому можно предположить, что именно в ноябре и происходит действие сказки. Сварога-Мороза крестьяне боялись, так в одной сказке Мороз съел всю пшеницу на поле крестьянина. Поэтому вплоть до 20 в. русские крестьяне резали для Мороза кур и баловали Кузьму-Демьяна ритуальной пищей.

Далее начинается испытание героини божеством. Морозко трижды усиливает мороз и трижды спрашивает Марфушу: "Тепло ли те, де́вица?" Само число три имело важное магическое значение у славян: трижды произнести заклинание, тресветлое солнце, будь ты трижды проклят и т. д. Поэтому Морозко трижды испытывает девушку, а та покорно принимает свою судьбу. Такое поведение вызвало у бога удовлетворение бога и тот решил девушку наградить (а мог и заморозить, но древние жрецы не для того сказку сочиняли). По другим версиям, Морозко всё же хотел заморозить Марфушу, но ее речи ему понравились.

Комментарий от меня

Подробней о связи Морозко и Сварога и об их образах в статье Бог Сварог.

Старуха наутро мужу говорит:
— Поезжай, старый хрыч, да буди молодых!
Старик запряг лошадь и поехал. Подъехавши к дочери, он нашёл её живую, на ней шубу хорошую, фату дорогую и короб с богатыми подарками. Не говоря ни слова, старик сложил все на́ воз, сел с дочерью и поехал домой. Приехали домой, и де́вица бух в ноги мачехе. Старуха изумилась, как увидела девку живую, новую шубу и короб белья.
— Э, сука, не обманешь меня.
Вот спустя немного старуха говорит старику:
— Увези-ка и моих-то дочерей к жениху; он их ещё не так одарит!
Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Вот поутру рано старуха деток своих накормила и как следует под венец нарядила и в путь отпустила. Старик тем же путём оставил девок под сосною.

Комментарий.

Увидев Марфушу живой мачеха ее рассказу не поверила. Она посчитала, что какой-то богатый чудак одарил падчерицу подарками, которого послало божество. Попытавшись один раз обмануть богов, мачеха не остановилась и решила за счет богов разбогатеть. Мачеха совершала один языческий грех за другим. То что божество оставило девушку в живых самоуверенности мачехи не поколебало. Но языческие боги не терпят гордых и самоуверенных смертных, поэтому расплата была близка.

Наши де́вицы сидят да посмеиваются:
— Что это у матушки выдумано — вдруг обеих замуж отдавать? Разве в нашей деревне нет и ребят! Неровен чёрт приедет, и не знаешь какой!
Девушки были в шубняках, а тут им стало зябко.
— Что, Параха? Меня мороз по коже подирает. Ну, как суженый-ряженый не приедет, так мы здесь околеем.
— Полно, Машка, врать! Коли рано женихи собираются; а теперь есть ли и обед на дворе.
— А что, Параха, коли приедет один, кого он возьмёт?
— Не тебя ли, дурище?
— Да, мотри, тебя!
— Конечно, меня.
— Тебя! Полное́ тебе цыганить да врать!
Морозко у девушек руки ознобил, и наши де́вицы сунули руки в пазухи да опять за то же.
— Ой ты, заспанная рожа, нехорошая тресся, поганое рыло! Прясть ты не умеешь, а перебирать и вовсе не смыслишь.
— Ох ты, хвастунья! А ты что знаешь? Только по беседкам ходить да облизываться. Посмотрим, кого скорее возьмёт!
Так де́вицы растабаривали и не в шутку озябли; вдруг они в один голос сказали:
— Да кой хранци! Что долго нейдёт? Вишь ты, посинела!

Странное поведение - смеются и ругаются последними словами. На самом деле перед нами древний жанр - перебранка. В перебранке участники восхваляли себя и пытались унизить соперника. Суженный, судя по разговору, один, а сестер двое - вот и начали выяснять кто лучше. У славян жанр перебранки распространения не получил, но у германских народов был популярен. В "Старшей Эдде" есть песни в жанре перебранки "Песни о Харбарде" и "Перебранка Локи". В других вариантах сказки эта перебранка пропала.

Сестры явно выбрали не то место, чтобы ругаться. Они находились на священной поляне под священным деревом. Это явное неуважение к богам. Как известно из сообщений немецких хронистов полабские славяне могли за такое богохульников убить.

Комментарий от меня

В данном случае автор говорит, что у славян не получил сильного фольклорного развития жанр перебранки. При этом сама перебранка вполне использовалась и используется. Впрочем, если правильно помню, отголоски этого жанра можно найти в некоторых народных песнях.

Вот вдалеке Морозко начал потрескивать и с ёлки на ёлку поскакивать да пощёлкивать. Де́вицам послышалось, что кто-то едет.
— Чу, Параха, уж едет, да и с колокольцом.
— Поди прочь, сука! Я не слышу, меня мороз обдирает.
— А ещё замуж нарохтишься!
И начали пальцы отдувать. Морозко всё ближе да ближе; наконец очутился на сосне, над де́вицами. Он де́вицам говорит:
— Тепло ли вам, де́вицы? Тепло ли вам, красные? Тепло ли, мои голубушки?
— Ой, Морозко, больно студёно! Мы замёрзли, ждём суженого, а он, окаянный, сгинул.
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать и чаще пощёлкивать.
— Тепло ли вам, девицы? Тепло ли вам, красные?
— Поди ты к чёрту! Разве слеп, вишь, у нас руки и ноги отмёрзли.
Морозко ещё ниже спустился, сильно приударил и сказал:
— Тепло ли вам, девицы?
— Убирайся ко всем чертям в омут, сгинь, окаянный! — и девушки окостенели.

Почему сестры так дерзко разговаривают с духом, если не с божеством? Здесь либо художественный прием, чтобы показать людей непочтительных к богу, либо мачеха могла дать своим дочерям сильные обереги (возможно она была сильная колдунья раз разговаривала с животными). Тут уже появляется мотив гордыни человека перед божеством, известный из греческих трагедий. Языческие боги гордыни и наглости от смертных не прощали, поэтому девушек ждала неминуема кара - смерть. В некоторых вариантах Морозко лично убивает сестер.

Наутро старуха мужу говорит:
— Запряги-ка ты, старик, пошевёнки; положи охабочку сенца да возьми шубное опахало. Чай девки-то приозябли; на дворе-то страшный мороз! Да мотри, ворове́й, старый хрыч!
Старик не успел и перекусить, как был уж на дворе и на дороге. Приезжает за дочками и находит их мёртвыми. Он в пошевёнки деток свалил, опахалом закутал и рогожкой закрыл. Старуха, увидя старика издалека, навстречу выбегала и так его вопрошала:
— Что детки?
— В пошевнях.
Старуха рогожку отвернула, опахало сняла и деток мёртвыми нашла.
Тут старуха как гроза разразилась и старика разбранила:
— Что ты наделал, старый пес? Уходил ты моих дочек, моих кровных деточек, моих ненаглядных семечек, моих красных ягодок! Я тебя ухватом прибью, кочергой зашибу!
— Полно, старая дрянь! Вишь, ты на богатство польстилась, а детки твои упрямицы! Коли я виноват? Ты сама захотела.
Старуха посердилась, побранилась, да после с падчерицею помирилась, и стали они жить да быть да добра наживать, а лиха не поминать. Присватался сусед, свадебку сыграли, и Марфуша счастливо живёт. Старик внучат Морозком стращал и упрямиться не давал. Я на свадьбе был, мёд-пиво пил, по усу текло, да в рот не попало.

Комментарий.

Языческая справедливость восторжествовала - мачеха наказана, ее дети мертвы. Да, языческие боги - это не Бог христиан, они прощать и щадить не умели. Финал сказки нам кажется загадочным: дети умерли, а мачеха помирилась с падчерицей и зажила мирно жить с мужем. С языческой точки зрения финал действительно счастливый.

Дочери мачехи умерли не просто так, а в священном месте, как жертвы божеству. Так Геродот, описывая в своей "Истории" разговор Солона с царем Крезом о счастливых людях рассказывает о Клеобисе и Битоне, которые победили на состязаниях, а потом вместо волов привезли на телеге свою мать-жрицу к храму:

"Аргосцы, обступив юношей, восхваляли их силу, а женщины — их мать за то, что она обрела таких сыновей. Мать же, возрадовавшись подвигу сыновей и народной молве о них, стала перед кумиром богини и молилась даровать ее сыновьям Клеобису и Битону, оказавшим ей столь великий почет, высшее благо, доступное людям. После этой молитвы и жертвоприношения и пиршества юноши заснули в самом святилище и уже больше не вставали, но нашли там свою кончину. Аргосцы же велели поставить юношам статуи и посвятить в Дельфы за то, что они проявили высшую доблесть".

У языческих божеств была странная логика. Такая же судьба постигла и дочерей мачехи - они умерли у священного места и их посмертная судьбы была гораздо лучше, многих других людей. Оказаться рядом с богами - это лучше, чем спуститься в темный и неуютный мир теней, где единственной отрадой будет ежегодное приношение жертв на твоей могиле родственниками. И мачеха отказалась от своей гордыни и примирилась с богами и мужем. Отцу и мачехе героини было немногим за тридцать лет, поэтому и дети у них вполне могли появиться. Марфуша счастливо вышла замуж.

Перед нами древнее повествование, созданное жрецами венедов. Героические истории наоборот повествуют о героях, бросающих вызов языческим богам и терпящим поражение. В сказке "Морозко" жрецы внушали человеку, что смертный не может тягаться на равных с божеством. Как бы силен и хитроумен он не был - божество сильнее. Только послушные воле богов и старших сородичей могут достигнуть счастья и процветания, в противном случае гордеца ждала только гибель по воле богов. В то время это было оправдано. Голод, нашествие врагов могли поставить народ на грань выживания, но еще сильнее вредили внутренние распри, которые могли разорвать родовое общество кровной местью и бесконечной родовой вендеттой. Гордые, самоуверенные люди, идущие против общины ради своих интересов или власти, были опасны. Поэтому жрецы и составляли повести, где учили послушанию и смирению.

Автор основного текста - KAMAS

Продолжаем про язычество. Сегодня поговорим о конкретном персонаже, который известен нам под именем Сварог. Он пригодится для разбора следующей сказки.

Этот мифический персонаж интересен тем, что он упоминается в письменных источниках восточных славян один единственный раз. Что не мешает большинству людей верить, что такой бог был в нашей истории. Давайте разберёмся.

Сразу скажу, что такого в академической литературе я не встречал, поэтому в итоге меня и автора можно закидывать тапками с надписью "фольк-хисторик". Хотя ничего крамольного в статье по сути нет, но выводы некоторым могут не понравиться. Долбославия не будет!

Как показала практика предыдущих статей, иногда на авторский текст стоит давать собственные пояснения. Так что мои комментарии пойдут курсивом.

Для ЛЛ: Сварог является скорее всего привнесенным со стороны богом, так как индоевропейское начало было забыто. При этом название его скорее славянское. В нашем фольклоре он остался в образах Морозко, Деда Мороза и Кузьмы-Демьяна.

Поехали

Славянское божество Сварог одно из самых загадочных. В первую очередь потому, что наши предки оставили о нем слишком мало сведений. В науке сейчас можно выделить три взгляда на Сварога:

1. Сварог — бог огня, небесный кузнец, связанный с солнцем и огнем, согласно теории Вяч. Вс. Иванова и В. Н. Топорова.

2. Сварог — просто синоним бога неба Стрибога. Б. А. Рыбаков так и пишет в книге "Язычество Древней Руси": "Славянский Стрибог расшифровывается при помощи индийского "paterbhagos" -- "бог-отец"; синонимичное Сварог объясняется из индийского "Swarga" — "небо". Этой же теории придерживает лингвист О. Трубачев, который считает, что имя Сварога заимствовали от причерноморских ариев.

3. Бога Сварога вообще не было, как полагает Н. И. Зубов, который считает Сварога не именем божества, а изобретен русским книжником из названия ритуального огня Сварожич.

Комментарий.

Тут интересно, что часто боги-кузнецы выступают изначально божествами подземного мира. Однако, как мы можем наблюдать, историки ассоциируют славянского Сварога с небесным кузнецом. Подозреваю, это произошло от сближения/смешения в некоторых традициях Бога-Кузнеца с Богом-Громовержцем или Богом-Отцом.

От этих теорий по популярной и около-научной литературе расходятся представления о Свароге в силу фантазии автор, чем особенно грешат авторы славянского фэнтези и апологеты неоязычества.

Беда в том, что Сварог в русских источниках встречается всего один раз. Это упоминание дает нам надежную точку опоры для исследований. В "Повести временных лет" (Ипатьевская летопись) под 1114 г. приводится обширный отрывок византийской хроники:

И после потопа и после разделения языков "начал царствовать сначала Местром, из рода Хама, после него Ермия, затем Феоста", которого и Сварогом называли египтяне. "Когда царствовал этот Феост в Египте, в годы правления его упали клещи с неба, и начали ковать оружие, а до того палицами и камнями бились. Тот же Феоста закон издал о том, чтобы женщины выходили замуж за одного мужчину и вели себя воздержанно, а кто впадет в прелюбодеяние, тех казнить повелевал. Поэтому и прозвали его бог Сварог".

Откуда же эти сведение? Из греческой "Хронографии" Иоанна Малалы (ок. 491-578), чей славянский перевод был очень популярен на Древней Руси. Единственным источником по истории Древнего Египта, доступный грекоязычным авторам в то время, была ныне утраченная "История Египта" Манефона (III в. до н. э.). Там действительно первая династия, правившая Египтом, была династией богов. "Первый человек (или бог) египтян был Гефест, который также известен среди египтян как первооткрыватель огня. Затем, его сын Гелиос (Солнце)..." (пересказ Манефона из "Хроника Евсевия" (Армянская версия). Гелиос - это египетский бог Ра, Гефест - Пта.

Сам по себе отрывок для нашей темы он неинтересен, так как представляет собой пересказ ''Истории Египта'' Манефона и славян не касается. Кто сомневается, тот пусть читает фундаментальный труд М. А Коростовцева ''Религия Древнего Египта''. Но упоминания славянских божеств здесь очень важно. Стоит помнить, что в XII в. память о славянском язычестве еще была жива, что доказывает "Слово о полку Игореве". А вот греческая мифология была экзотикой, поэтому древнерусский книжник дал пояснения незнакомым греческим божествам, приведя их славянские аналоги, знакомые читателю.

Сварог здесь надежно соответствуют греческому богу-кузнецу Гефесту, а бог солнца Даждьбог назван его сыном. Следует помнить, что средневековые ученые люди знали про античную мифологию, пожалуй, даже меньше, чем современный школьник, прочитавший изложение мифов Куна. Их знания укладывались в простую схему: Зевс — бог, молний, Гефест — бог-кузнец, Гелиос — бог солнца. И ничего более. Вот русский летописец, внес для своего современного писателя понятные мифологические соответствия из славянской мифологии, а заодно и блеснул на века свой ученостью.

Комментарий.

Даждьбог назван сыном Сварога именно для описания египетской династии. То есть к славянской мифологии указанные в ПВЛ родственные связи не имеют отношения. Хотя...

Еще известно, что средневековые русские крестьяне под овинами разжигали огонь и молились ему, называя Сварожичем, и что балтийские славяне называли бога Радегоста Сварожичем. Не много. Остается только надеяться на сравнительный анализ индоевропейских параллелей.

Бог Суцелл

Начнем с более близких в культурном плане мифологии балтских племен, тем более славяне жили рядом, а ряд балтских племен вошли в состав русского народа. Литовский бог-кузнец Телявель. Это божество выковало солнце и поместило его на небо. Кроме того, он помощник Перкунаса (бога грома). Литовские исследователи находят в Телявеле хтонические черты и с небом не связывают. Мало того, считалось, что кузнечное ремесло было изобретено демонами. Аналогичен ему другой балтийский бог Кальвис, видимо, одно и тоже что Телявель. Но это очень поздние сведения, зафиксированные в конце языческой эры, причем отрывочные и чужие. Однако, четкая связь между балтийским Телявелем и Сварогом несомненна: оба боги-кузнецы, оба создатели солнца.

Комментарий.

В Проблема датирования первых славянских сказок я писал, что славяне и балты долгое время находились в состоянии балто-славянского единства (без разницы, какую именно теорию при этом принимать), а значит и мифология балтов и славян до разделения должна быть схожей.

Обратимся к более древним временам, любимым многими ариям и Ведам (созданных во II тыс. до н . э.). Это бог-кузнец Тваштар с прозвищем ''прекраснорукий''. Интересно, что имя божества произошло от слова ''создавать'', ''производить'', что напоминает происхождение имени Телявеля от ''создавать'', ''рисовать''. Ригведе он упоминается с топором или ножом, а в более поздней Атхарваведе Тваштар уже старец с чашей священного напитка сомой.

А это уже очень интересные детали. Дело в том, что до нас дошли многочисленные каменные идолы скифского времени (VI-I в. до н. э.). Изображают они мужчину с топором или мечом-акинаком, часто с рогом для питья в руках. На идоле Святовита из Збруча мы так же наблюдаем божество с рогом в руке. Мне не кажется это случайным, даже не смотря на большой хронологический разрыв. Но у Тваштара была и темная сторона. Его супруга Дану была из демонического рода асуров и его детьми были чудовища Вишварупа и Вритра. Имя Дану восходит к индоевропейскому корню со значением "поток, река".

Перенесемся в кельтскую Европу. На континенте мы знаем загадочного галльского бога Суцелла. Известны только изображения с молотом в руке и чашей в другой руке. Атрибуты очень похожи на атрибуты Тваштара и древних скифских идолов. И кажется не случайно. Известно, что супругой Суцелла кельты считали богиню Нантосвельту, от слова ''нант'' — река. А вот в Ригведе по одной из версий матерью Вритры называется богиня Дану, мать демонов-асуров. Имя Дану означает ''поток''. Ирландская мифология так же знает Дану, мать-прародительницу божеств. Имя ирландской Дану так же традиционно возводят к индоевропейскому корню "поток, река". Ирландская Дану - прародительница поколения богов Племя богини Дану, Туата де Дананн. Дану - ''поток'' и Нантосвельта – ''река''. Удивительные совпадения. Еще удивительнее, если мы вспомним по каким рекам мы находим скифские идолы с мечом и рогом — Днестр, Днепр, Дон, Дунай — реки того же корня, что имя богини Дану. Перед нами таким образом древняя индоевропейская богиня - мать хтонических змеевидных-асуров (славянских асилков), а Сварог - отец асуров. В русских волшебных сказках асуры-асилки остались как подземные змеи, которых уничтожает главный герой. Эти змеи имеют мать-змеюху и отца-змея, который подобно гоголевскому Вию не может самостоятельно открыть глаза и веки поднимают добры молодцы вилами. Видимо, перед нами древнейшие отголоски индоевропейского мифа о Свароге и асурах, противостоящим небесным богам-девам.

Карта с находками идолов с рогом.

Видимо у скифов был целый культ связанный с богом-с-рогом и его супругой. Река-богиня с именем с корнем -дон и и статуи ее супруга, видимо представляли единый культ. Одна из легенд о происхождении скифов, записанная Геродот, рассказывает что скифы являются потомками полуженщины-полузмеи и Геракла. Это видимо, отголосок древней индоевропейского мифа. Змееногая женщина - это скорее всего богиня Апи. Скифов вытеснили сарматы, а культ остался. А потом пришли славяне и на Днепре ассимилировали сарматское население, получив иранскую культуру в наследство.

Комментарий.

В Проблема датирования первых славянских сказок я писал, что к середине первого тысячелетия до н.э. славяне "должны" уже были позабыть многое из общей индоевропейской мифологии в силу естественных причин. Большая часть богов индоевропейской мифологии у них опустилась до уровня низших существ. Поэтому славяне с удовольствием вбирали в себя соседских богов в тех случаях, когда своих не осталось в памяти.

Скифская богиня Апи

Змеевик Владимира Мономаха с изображением змееногой богини.

Этого божественного кузнеца они назвали (или отождествили) с Сварогом. Это был бог-кузнец. Но не небесный, он жил под землей — это было суровое хтоническое божество из семейства асов (в славянской мифологии — великанов асилков, противников богов). Само имя не имеет отношения к индуистской ''сварге'' — это выдумка ученых фантастов XIX в., которая благодаря академику Б. А. Рыбакову гуляет до сих пор. Думается, что корень имени Сварог — славянский корень -вар, то есть варить, кипятить. Это прямо намекает на функцию Сварога, как изготовителя священного напитка. А образовалось слово так же как слово ''творог'', ''сапог'' и ''острог''.

Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков)

Комментарий.

Полагаю, что Сварог как существо был привнесен в славянскую культуру со стороны, хотя в мифологии образ Бога-Кузнеца должен был остаться хотя бы благодаря сказкам. Подробнее здесь - Древние корни индоевропейских сказок и неожиданные выводы. Именно из-за того, что образ оставался, "иностранный" бог легко лег на эти воспоминания, но обзавёлся славянским именем, в отличие от Хорса и Симаргла. Имя Богу-Кузнецу дали по созвучию с "духом огня" Сварожичу - Сварог. Известно также заимствование из славянского в румынский sfarogŭ, švarogŭ "сухой, пылающий".

Сварог (?) на Збручском идоле.

Христианство вытеснило Сварога святыми Козьмой и Дамианом. Что сохранило нам отзвуки хтонической сущности Сварога — эти святые сковывали реки льдом. Другим образом Сварога в русском фольклоре — это Морозко, страшный дух, который убивает людей морозом, но может и наградить богатыми дарами (богатство — это еще одна отличительная черта хтонических божеств). Еще в XIX в. крестьяне резали кур и приносили в жертву яйца моля Козьму и Дамиана о плодородии.

Сварог (?) на золотой пряжке из Микульцена (Чехия)

А вот самого Сварога мы до сих пор можем видеть каждый год в образе Деда Мороза, вот только нрав у него смягчился за тысячелетия. Кто такой Морозко или Мороз? Перед нами могучий дух или бог, который может вызывать мороз и засыпать землю снегом. Этот образ очень быстро повергся разрушению. Если еще в середине XIX в. этнографы успели записать образ Мороза в виде старика с посохом, то уже в начале ХХ в. этот образ измельчал и память о посохе исчезла. Сказители сами не знали кто это был.

Образ Морозко заставляет нас вспомнить о Кузьме-Демьяне, который сковывает реки льдом и насылает мороз на землю. "Кузьма-Демьян — божий кузнец, дороги и реки кует", "Невелика у Кузьмы-Демьяна кузница, а на всю святую Русь в ней ледяные цепи куются", "Из Кузьмодемьяновой кузницы мороз с горна идет" - гласят русские пословицы. В основе русских представлений о Кузьме-Демьяне лежит образ бога Сварога, хтонического кузнеца, отца Солнца-Даждьбога. Но почему тогда Морозко держит в руках не молот, а посох?

Сварог был хтоническим богом, то есть суровым богом подземного мира. Как известно со дня Кузьмы-Демьяна в ноябре у русских крестьян начинался период свадеб и свадебных гаданий и ритуалов у девиц. Поэтому можно предположить, что именно в ноябре и происходит действие сказки. Сварога-Мороза крестьяне боялись, так в одной сказке Мороз съел всю пшеницу на поле крестьянина. Поэтому вплоть до ХХ в. русские крестьяне резали для Мороза кур и угощали Кузьму-Демьяна ритуальной пищей.

Это детали, которые отсылает нас во времена венедов (или пшеворской археологической культуры, II в. до н. э. - VI в. н. э.), когда славяне и часть германских племен находились под сильным влиянием кельтской культуры. Кельтским аналогом Сварога был бог Суцелл, которого изображали с котлом в одной руке (у славян образ котла не прижился, его заменил рог) и молотом - в другой. Молот был на очень длинной рукоятке. Но на образ Морозко повлиял не столько образ кельтского бога-кузнеца, сколько его галло-римский вариант, объединенный с римским божеством Сильваном.

Романский Суцелл-Сильван

Этот Суцелл-Сильван изображался не с молотом, а с посохом. Тогда становится понятна связь Морозко с лесом, потому что Сильван был покровителем леса.

Сильвана римляне представляли стариком. Можно предположить, что именно это божество в эпоху венедов повлияло на образ Сварога и в свою очередь на образ сказочного Морозко.

Таким образом, славянский Сварог - это древнее индоевропейское божество, прародитель асуров, подземный кузнец, изготовляющий для богов священный опьяняющий напиток. На рубеже тысячелетий у славян этот образ испытал сильное кельто-романское влияние, а потом скифо-сарматское влияние и в таком виде вошел в славянский языческий пантеон.

Сварог был хтоническим божеством, противостоящим небесным богам, поэтому в пантеон князя Владимира он не попал, как и Велес. После принятия христианства образ Сварога трансформировался в образ Мороза (Морозко), передав часть функций святым Козьма и Дамиану. В наше время под европейского рождественского образа святого Николая Сварог превратился в новогоднего Деда Мороза.

Комментарий.

Боги-Кузнецы присутствуют практически во всех мифологиях мира. Однако их зарождение в разных мифологических системах вряд ли связано друг с другом, хотя внешность этих богов зачастую схожа. Одним из отличительных признаков Бога-Кузнеца является хромота. Существует несколько предположений о хромоте кузнецов из разных мифологий, но самая разумная причина хромоты относится к медно-мышьяковым рудам (впрочем, и к олову) - работа с ними приводит к заболеваниям ЦНС, судорогам или параличам конечностей.

В некоторых культурах Кузнец выступает в качестве змееборца или побеждает водную стихию. Это другой древний миф, о котором поговорим как-нибудь в будущем.

Автор основного текста - KAMAS. Комментарии - мои.

Предыдущие статьи по теме:

Немного о мифах

Древние корни индоевропейских сказок и неожиданные выводы

Проблема датирования первых славянских сказок

Сюжеты сказок Древнего Египта в русских волшебных сказках

Василиса Прекрасная и Василиса Прекрасная (окончание)

Продолжаю публикацию разбора сказки "Василиса Прекрасная", начало которому было положено здесь.

Сказка анализируется с как источник знаний о языческом прошлом. Создание сказки автор относит к периоду со 2 века до н.э. до 5 века н.э. - это время от зарождения славян до их разделения.

В прошлый раз разбор был остановлен на том, что Василиса вернулась к дому, где жила с мачехой, вместе с черепом от Бабы-Яги. Продолжим.

Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти туда с черепом. Впервые встретили ее ласково и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня: сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей - тот погасал, как только входили с ним в горницу.
- Авось твой огонь будет держаться! - сказала мачеха. Внесли череп в горницу; а глаза из черепа так и глядят на мачеху и ее дочерей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся - глаза всюду за ними так и следят; к утру совсем сожгло их в уголь; одной Василисы не тронуло.

Языческое божество наказало виновных в святотатстве смертью - мачеху и её дочерей, потому что Василиса не по своей воле пришла к Бабе-Яге, покорно выполняла работу при храме, куда её пригласила сама хозяйка, то есть вины перед божеством у Василисы не было, наоборот это мачеха хотела использовать божество для достижения своих целей. За что и была жестоко наказана. Наказана не за издевательства над падчерицей, а за святотатство. Но со временем этот аспект пропал из сказки и осталась только моральная суть.

И обратите внимание на реакцию Василисы - она спокойно восприняла смерть своей мачехи и её дочерей. Месть, и часто месть кровавая, лежала в основе языческого мировоззрения. При родовом строе не было полиции и тюрем, поэтому карал преступников (или тех, кого считали преступниками) сам человек или весь род. Убийство человека грехом не считалось. Очиститься от скверны убийства можно было приношением божеству жертв. Единственное чего боялись убийцы - это месть кровников и изгнание из рода, если род убийцы не собирался отвечать за преступления своего сородича. Никаких моральных ограничений по убийству язычник не знал. Языческие боги за это не наказывали, если убийца не нарушал какой-нибудь запрет. А Василиса даже не при чём осталась - не она же своих врагов наказала, а божество.

Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на замок, пошла в город и попросилась на житье к одной безродной старушке; живет себе и поджидает отца. Вот как-то говорит она старушке:
- Скучно мне сидеть без дела, бабушка! Сходи, купи мне льну самого лучшего; я хоть прясть буду.
Старушка купила льну хорошего; Василиса села за дело, работа так и горит у нее, и пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок. Набралось пряжи много; пора бы и за тканье приниматься, да таких берд не найдут, чтобы годились на Василисину пряжу; никто не берется и сделать-то. Василиса стала просить свою куколку, та и говорит:
- Принеси-ка мне какое-нибудь старое бердо, да старый челнок, да лошадиной гривы; я все тебе смастерю.
Василиса добыла все, что надо, и легла спать, а кукла за ночь приготовила славный стан. К концу зимы и полотно выткано, да такое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки продеть можно. Весною полотно выбелили, и Василиса говорит старухе:
- Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе. Старуха взглянула на товар и ахнула:
- Нет, дитятко! Такого полотна, кроме царя, носить некому; понесу во дворец.

Комментарий.

Наверное, вызывает недоумение, что Василиса не осталась жить в доме или не вернулась жить в дом отца. Но это для нас, а для языческого слушателя всё было понятно: Василиса скрылась от кровников, родственников мачехи, которые не могли оставить безнаказанным смерть своей родственницы. Кровники могли и не поверить в рассказ о говорящем черепе и запросто убить Василису. Отец Василисы был отъезде, поэтому защитить дочь не мог.

Безродная старушка - такого в эпоху Василисы быть не могло, кроме одного случая - бабушка была рабыней. Кровники искать Василису у рабыни стали бы в последнюю очередь, так что Василиса спряталась надежно. Одиссей также в первую очередь направился в дом к верному рабу Эвмею. А заниматься Василиса стала самым тогда женским делом - прясть пряжу и ткать полотно. И занималась этим всю зиму.

Пошла старуха к царским палатам да все мимо окон похаживает. Царь увидал и спросил:
- Что тебе, старушка, надобно?
- Ваше царское величество, - отвечает старуха, - я принесла диковинный товар; никому, окроме тебя, показать не хочу.
Царь приказал впустить к себе старуху и как увидел полотно - вздивовался.
- Что хочешь за него? - спросил царь.
- Ему цены нет, царь-батюшка! Я тебе в дар его принесла.
Поблагодарил царь и отпустил старуху с подарками.

Разумеется "царь" в сказке - это не монарх. Это знатный человек, владеющий стадом скота, запасом серебряных римских денариев, несколькими рабами и хорошим вооружением. Иногда такой человек мог быть вождём деревни или племени. Аналогом их являются греческие басилеи архаического периода, красочно описанного в "Одиссее" Гомера. Само имя имя Василиса происходит от греческого слова "басилевс" - царь. В сказке "царь" сам обращается к старушке, которую увидел в окне, что исторически достоверно.

Венеды. - воин и женщина.

Тацит пишет о венедах: "Венеды переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой". Как видим свои походы славянская знать проводила на востоке, в то время как с германцами жили в мире. Вот и "царь" из сказки, скорее всего такой военный вождь, предводитель небольшой дружины. Жилище "царя" ничем не отличалось от жилищ простых общинников.

Старушка не продала полотно, а подарила в дар. У древних народов обмен подарками был целым ритуалом. У индейцев Северной Америки такой обычай обмена подарками назывался потлач. Вождь, и вообще знатный человек родовой эпохи, должен быть щедрым. Чем богаче и знатнее человек, тем богаче должен быть ответный подарок, что и происходит в сказке. Щедрость - это языческая добродетель, но уже для знатного человека. И Василиса даря "царю" полотно, показала, что она не простого рода.

Мужчина времени Василисы.

Стали царю из того полотна сорочки шить; вскроили, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их работать. Долго искали; наконец царь позвал старуху и сказал:
- Умела ты напрясть и соткать такое полотно, умей из него и сорочки сшить.
- Не я, государь, пряла и соткала полотно, - сказала старуха, - это работа приемыша моего - девушки.
- Ну так пусть и сошьет она!
Воротилась старушка домой и рассказала обо всем Василисе.
- Я знала, - говорит ей Василиса, - что эта работа моих рук не минует.
Заперлась в свою горницу, принялась за работу; шила она не покладываючи рук, и скоро дюжина сорочек была готова.
Старуха понесла к царю сорочки, а Василиса умылась, причесалась, оделась и села под окном. Сидит себе и ждет, что будет. Видит: на двор к старухе идет царский слуга; вошел в горницу и говорит:
- Царь-государь хочет видеть искусницу, что работала ему сорочки, и наградить ее из своих царских рук.
Пошла Василиса и явилась пред очи царские. Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в нее без памяти.
- Нет, - говорит он, - красавица моя! Не расстанусь я с тобою; ты будешь моей женою.

Как видим прясть и шить рубашки было вполне царским делом. Этим на Руси занимались даже княжеские и царские жены и это считалось вполне нормальным и естественным явлением. Василиса показала себя не только девушкой из благородного рода, но и умелой хозяйкой, которую даже "царю" не стыдно в ввести дом. Женщина была в то время настоящей хозяйкой дома от которой зависело благополучие семьи. Василиса была идеальной женщиной языческого прошлого: послушная, безропотная родовым порядкам, чтила богов, а при надобности могла врагу голову отрезать. "Царь" взял в жены Василису даже без приданного.

Тут взял царь Василису за белые руки, посадил ее подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадовался об ее судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане.

Счастливый конец древней языческой истории: враги убиты, Василиса вышла удачно замуж и отец живой-здоровый вернулся. Старушку-рабыню взяли в дом, доживать свою жизнь в тепле и сытости. И конец совсем уже языческий - Василиса до конца жизни благодарно хранила идола при себе.

Вот такой была жизнь наших предков, рассказанная ими самими и чей рассказ народ пронёс через века. Русская волшебная сказка гораздо древнее всех саг. Она интереснее ложных и вздорных басен о мифической "ведической" Руси и выдуманных росу-арийцах.

Предыдущие статьи по теме:

Немного о мифах

Древние корни индоевропейских сказок и неожиданные выводы

Проблема датирования первых славянских сказок

Сюжеты сказок Древнего Египта в русских волшебных сказках