Дядь, а что с тобой случилось, что ты уже в 42 стал употреблять слово «шлягеры»?
О, как величественно звучит вопрос от того, кто полагает себя судьёй языковых предпочтений, достойных быть преданными забвению! Да, позвольте мне признать очевидное — слово «шлягер», безусловно, устарело, оно словно пожелтевший листок, хранящий в себе отголоски минувших лет. Однако есть нечто глубоко благородное в его старинном звучании, нечто, что придаёт ему силу, пускай и подёрнутую патиной времени. Оно, подобно старинной драгоценности, не потеряло своей красоты, а лишь обрело дополнительный шарм.
Склоняю голову перед этой культурной реликвией и задаюсь вопросом: как же велико должно быть невежество, чтобы не видеть в этом слове той ценности, что досталась нам от прошлых эпох? Что же так возмутительно для этого критика в том, что кто-то осмелился использовать слово, дарующее нам ключ к восприятию искусства, которое когда-то захватило умы целых поколений? Его удивление, с легким оттенком насмешки, отражает не только скудость его понимания, но и нежелание видеть в этом слове нечто большее, чем просто «устаревшее».
И вот он смеётся, удивляется, словно само использование слова «шлягер» уже есть преступление против его чистых идеалов новизны. Но позвольте напомнить ему, что в таких словах, как «шлягер», таится подлинная история, звучащая в каждом слоге. Устарело ли оно? О да, как старинный сервиз или поцарапанный портрет предков. Однако стоит ли оно порицания? Ни в коем случае. Напротив, использование этого слова говорит о культурном вкусе и любви к богатству языка, которое, как живой организм, несёт в себе память прошлых десятилетий.
Итак, смеяться над тем, что кто-то в 42 года употребил это слово? Что ж, подобный смех говорит не о возвышенности ума, а о той самой поверхностности, что лишена как почтения к традиции, так и уважения к тем, кто её чтит. Не вы ли, дорогой мой критик, из тех, кто посмеет завтра осуждать стихи, сложенные столетия назад, лишь за то, что в них встречаются «устаревшие» слова? Ваше насмешливое удивление — лишь слабая тень подлинного понимания культуры, прикрытая легковесным скепсисом.
Так пусть же это слово, пускай и обросшее мхом времени, продолжает звучать, несмотря на кривые ухмылки тех, кто не способен понять его красоту. Удивляйтесь дальше, осуждайте, если хотите — это лишь доказывает, сколь далёк ваш путь к истинному постижению красоты и богатства языка, в котором каждое слово, даже устаревшее, — это бриллиант в роскошной оправе.
