Прочитал книжку диалогов с фотографом Анри Картье-Брессоном. Ни разу не читал сборников интервью, а теперь хочется если и читать интервью, то именно вот так — пачкой. Когда прочитаешь подряд десять штук, про человека уже кое-что начинает вырисовываться. А тут ещё период между первым и последним интервью почти 50 лет — Картье-Брессон, к счастью, успел изрядно пожить.
Во-первых, интервью — это постоянные повторения, поэтому я по крайней мере успеваю хоть что-то запомнить. Ну, то есть, примерно треть книги — это одно и то же разными словами. Если о чем-то вдруг задумался и пропустил — вообще не страшно, прочтешь через десять страниц.
Во-вторых, самое интересное — как раз вот эти повторения, из них, на мой взгляд, и складывается человек. Видно, какие именно жизненные события он наиболее ярко запечатлел, потому что о них он раз за разом вспоминает даже в ответ на довольно, гм-гм, не связанные с этими событиями вопросы. Каких запоминает людей и какие фразы — и повторяет их, повторяет с некоторыми полухудожественными изменениями.
Возникает такое, знаете, ощущение если не родства, то долгого соседства. Типа как когда живешь с бабушкой, а она всё время повторяет определенный набор воспоминаний. Но в случае с бабушкой, когда ты уже в целом не можешь больше слушать про тот случай с утюгом в холодильнике, тут происходит могучее приближение. Вроде как человек настолько тебе доверяет, что не прочь и повториться.
Например, он много раз повторяет мысль, что девятнадцатый век в смысле своего неспешного течения жизни закончился только году к 1955, а дальше началось ускорение, переход к обществу потребления и теперь в части репортажа, да и фотографии в целом, все ищут совершенно другого. Знал бы он, конечно, как оно сейчас — мечтал бы вернуться в неподвижные восьмидесятые.
Или говорит про «решающий момент». Это понятие, которое прочно ассоциируют в Картье-Брессоном — речь, если упростить, о моменте, в который только и стоит нажать на спуск фотокамеры, моменте, который надо тонко почувствовать и который отличает внимательного фотографа. Популярность этого выражения началась с книги Картье-Брессона, которая так и называлась — «Решающий момент». И вот теперь его все спрашивают, почему он решил назвать книгу так, а он открещивается, мол, да я вообще не при делах: я взял цитату для эпиграфа с этими словами, а редактор предложил вынести их на обложку, я согласился, ну и потом все как взбеленились!..
В-третьих, можно почувствовать себя немного знаменитостью, потому что ты так или иначе идентифицируешь себя с объектом и он постоянен, а интервьюеры меняются и задают, в общем-то, довольно одинаковые вопросы. Поэтому ко второй половине книги некоторые вопросы воспринимаешь уже со снисходительной улыбкой, поскольку знаешь примерно, какой будет ответ. Какую именно историю из прошлого или цитату ты бы тут ввернул. Я/мы Картье-Брессон.
В-четвертых — и это, возможно, побочный эффект предыдущего пункта — кажется, что при движении от более ранних к более поздним интервью репортеры постепенно тупе... задают всё более короткие и точечные вопросы. Не столько самостоятельные вопросы даже, а такие гирлянды из крючков, которые один за другим позволяют выцепить из собеседника какие-то — к чёрту глубину! — детали попикантнее. Эдакое, сквозь года, движение от беседы к допросу.
Но особенно меня взволновала, пожалуй, вот какая деталь. В интервью 1989 года (а прожил он с 1908 по 2004) Картье-Брессон говорит, что занимается сейчас рисунком. «А улица меня больше не интересует!». Ну то есть знаменитого уличного и репортажного фотографа не интересует больше дело, которому он посвятил большую часть своей жизни, о котором говорил не как о деле скорее, а о способе существования. И это одновременно вызывает во мне горькую досаду, что ли, и одновременно примиряет с тем, что уж, видимо, таков и должен быть порядок вещей. Самое важное обязательно должно закончиться.
