История моей жизни + Реальная история из жизни

Ожидая дня Х, точнее открытия выставки, я готовилась.

Поскольку я нередкий посетитель и участник всевозможных выставок, я предполагала что меня может ожидать.

У меня часто мурашки и трепет, когда я вхожу в театр, или "храм искусства" - художественную галерею или музей. Опыт совместных, и персональных выставок, даёт мне четкое представление что и как можно быть.

Но я совсем не ожидала всего то, что увидела в тот день.

Галеристка,  которая не подумала саму экспозицию, освещение, фуршет (люди могли брать вино в стаканчиках, отпить, и поставить там же, в общую кучу), а на сайте и публикации, картины обрезаны и сделаны на плохую камеру телефона.  Выглядела она, как по мне,  библиотекаршей или вахтершей, которая  особо и  не готовила текст. Не продуманная программа в виде танцовщицы, которая чуть не сбила в очень тесном помещении, картину, во время выступления. Ну, не рассчитана на это галерея.

Было очень много лести. И почему-то, хвалили и поздравляли саму галеристку, а не художников, которые эти картины представили на выставке. Так же, она не представила художников. Мне приходилось угадывать и переспрашивает при знакомстве, гость это или художник.

В лице журналиста был непрофессионализм.

Это я поняла, увидев статью, полную лести, хвастовства и жополизства по отношению к галеристки и галереи. А так же не профессиональны фото, на которых участники страшные, словно с перепоя. А его статьи помимо всего переходят с выставки на политическую тематику.

С благой целью одна художница, часть денег от продажи картин, отдает девочке на благотворительность.

К этой благотворительности присоединился ещё один художник, смело объявляя и привлекая других, к помощи ребенку и... Собакам. Потому что они работают на благо приютов.

Это все мило. Но можно было не в одном предложении, будто сравнивая больную девочку и собак, об этом говорить!?

Помогите больной девочке и собакам!

В общем, расстроилась я. И поняла для себя, что "Чтоб не разочаровываться, не нужно очаровываться"

Знаете ли вы, каково это — убить человека. Я знаю, потому что однажды уже убил.

Ну то есть как убил, не совсем, конечно. Но почти целый час — а это очень долго! — этот человек для меня был мёртв. И пал он от моей руки, в прямом смысле. От левой, потому что я левша.

Я гостил у бабушки на даче, в дачном поселке. Мне было, кажется, лет десять, а жертву звали Даня. Он был мой приятель и сосед.

Мы с Даней носились по улицам, ходили на речку, катались на тарзанке и без всякого сожаления тратили те невероятно длинные, не в пример нынешним, дни.

А на соседней улице меняли трубы. Трубы проходили прямо вдоль проезжей части под землёй, поэтому одна половина улицы представляла собой длинный котлован, а вторая — горную гряду.

На дне котлована лежали две толстые трубы, а по бокам и между ними стояла вода. Коммунальные службы точно знают, как должно выглядеть место для игр. Мы прыгали по трубам, взбирались на кучу земли, снова спускались с неё и так часа три. И вообще не скучно, идеально!

А потом мне остро понадобилось кинуть камень и я сразу его взял и кинул. Потому что когда тебе десять лет и до школы еще два летних месяца, ты обычно так и поступаешь. Берёшь и делаешь.

План был перебросить камень через насыпь, чтобы он упал в котлован за ней и сделал плюх. Камень я взял побольше, чтобы плюх был посильней.

Размахнулся и метнул так сильно и высоко, как мог — даже пальцы на руке немного закололо! В этот момент на вершине насыпи появился Даня и встал в полный рост.

Как говорится, друг оказался вдруг.

Камень как раз заканчивал крутую дугу и врезался точно Дане в макушку. Самым острым своим углом.

Даня пружинно выпрямился ещё сильнее, схватился обеими руками за голову, заорал ААААААА! и в таком виде улетел назад в котлован.

И там, в котловане, крик оборвался.

Вместе с криком оборвалась та часть моей жизнь, в которой я не убиваю друзей.

Если вы думаете, что я изо всех сил рванул на помощь или за помощью, то пришло время узнать меня немного лучше. Мозг быстро сложил размер камня, силу удара, крик, падение и сказал, что помощь не понадобится, всё и так предельно ясно: «Андрюха, у нас труп, возможно криминал». По коням.

Так что я действительно рванул, но в обратную сторону — домой. С воем пробежав по комнатам, я бросился на диван, зарылся в него лицом, закрыл голову подушками и заревел.

Мама с бабушкой, заслышав эти звуки падающего прямо на дом Мессершмитта, пришли проверить, уцелел ли экипаж.

— Да что случилось-то?! — спрашивали они.

— ЫЫЫЫЫЫЫ! — безутешно выл я в ответ.

Быть убийцей оказалось невыносимо тяжело. И хуже всего то, что освободиться от этого чувства было уже нельзя — роковая ошибка совершена, нет никакого смысла в раскаянии.

— А где вы играли? — опытная бабушка как-то смогла расшифровать завывания.

— ЫЫЫЫЫЫ! — не вынимая головы из под подушки, я рукой объяснил следствию, где искать тело.

— Ну что ты, что ты, тихонько... — меня ласково погладили поверх подушки и ушли. Видимо, на опознание.

Через день Даня вышел из дома.

Он сидел там же на насыпи с забинтованной головой и даже заговорил со мной первым. Выглядел он при этом, как чистое прощение.