Зюзя

Это я к тому что лето чессн надоело.
Вчера в машине...

Знакомьтеси. Это - Зюзятина. Зюзя. 7-ми месячный самец зелёной игуаны. Примерно 2 недели назад я выкладывала пост "Чешуя". Так вот так была игуана. И именно после этого я решилась и купила себе малька. И вот это чудо уже третий день живёт со мной и актино учится открывать двери террариума лапой. И на слова "Зюзя, нет!" недовольно прищуривается и утопывает в домик.

Внимание!!! 18+

График выхода - одна глава в неделю Всего 12 глав. Ссылка на первую часть:

https://author.today/work/30964

Короче, эти уроды где-то кровь нашли и ей дорожку прочертили от мёртвой земли почти до нашего лагеря. Крысюки и припожаловали. Под утро. Не знаю, сколько их тут было. Лавина прямо. Я чудом в машине спасся, а вот мои парни… при мне сожрали. Пробовал из своего РПК стрелять – да куда там! Только окно приоткрываю, а они прямо волной бросаются и визжат… пока до внедорожника бежал, метра четыре всего – эти твари успели мне вены на запястьях перегрызть и под коленом. Опытные, сразу почти обездвижили, и кровь фонтаном пошла. Не был бы таким крепким – не добежал бы. А так в салоне закрылся, тех, что меня жрали, передушил. И наблюдал…

Знаешь, за сколько твари сжирают крупного мужчину?

- Нет. Не знаю.

- Час от силы. А знаешь, почему от них сбежать нельзя? Ведь кажется – мелкие уродцы шерстяные, ногой наступишь – в лепёшку раздавишь.

- Нет, - снова ответил я.

Михалычу стало совсем плохо. Он уже не сидел, а полулежал, завалившись на бок.

- Дезориентация. Когда тебя со всех сторон начинают жрать – поверь, мозг отключается. Начинаешь бездумно, на брезгливых инстинктах, пытаться их сбросить вместо того, чтобы как можно быстрее убежать. Ведь ничего сложного в спасении, по сути, нет – ломанулся в сторону, как лось во время гона, отодрал этих паскудников от лица – и всё, дальше делай ноги спокойно, остальные по ходу сами отвалятся. Только это я сейчас такой умный, а тогда... Так вот пацаны и погибли… А эти двое, которые охотнички, лишь к обеду заявились. Думали, хана нам… одного сразу, в голову, уложил, а со вторым пообщался…

- А чего не уехал? У тебя же явная кровопотеря, к доктору нужно! Машина вроде как целая…

Михалыч горько усмехнулся.

- Вроде как… Ключей у меня нет, они у Молчуна были, а без них не заводится, сволочь… Не знаю, где они, я искал, пока мог. Это тебе не «Лада» какая, тут буржуи хитро сделали… Пробовал проводки замыкать, какие выдернуть удалось – не вышло. Так что теперь если ключи и найдёшь – не уедешь без электрика, - грустный, почти издевательский смешок. - Да и обессилел я, пока крысюки тут крутились. Порвали они меня сильно, особенно под коленкой. В горячке сразу не заметил, а потом… сам понимаешь… У тебя выпить нет? – сменил он тему.

- Нет. Не держу.

- Жаль… Захотелось что-то крепенького… Ладно, давай заканчивать, скоро отключусь… Ты ведь меня к людям не отвезешь? Да ладно, не отвечай – сам бы не отвёз…

Мужчина ещё больше завалился на бок и мне открылась глубокая, рваная рана под коленом. Из неё до сих пор понемногу сочилась кровь, не смотря на наложенный жгут и перевязку. Теперь верю. С такой дыркой кровь как из брандспойта хлестать станет. А у него ещё и руки перебинтованы. Да, досталось ему. Вот только сочувствия или жалости и на грамм, на крупиночку не было. Поделом!

- Потом крысюки снова приходили, ночью, тех двоих дожрали… Тогда и понял – не дойти мне никуда. Решил тебя выглядывать. Люк открыл, на крышу влез и стал ждать. Всё думал, хоть напоследок с тобой поквитаться. Не смог… пулемёт выронил, а поднять – кишка тонка оказалась. Как сюда дошёл – вообще не пойму. Вот как-то так… хреновая исповедь вышла… собирался тебя завалить, а подыхаю сам. Пристрелишь, чтобы не мучился?

Я всмотрелся в его лицо. Нет, по-прежнему кроме ненависти – ничего.

- Да пошёл ты… Сколько людей из-за тебя погибло. Своим ходом подыхай… - и, развернувшись, решительно направился на юг. Домой.

- И-и-и-и-!!! – взорвалось в голове, парализуя сознание. Ноги подкосились, тело стало заваливаться набок, и лишь зрение зацепило чёрную, крупную молнию, метнувшуюся к Михалычу.

Р-р-рвак! – что хрустнуло. Хрип, бульканье…

Теперь уже окончательно мёртвое тело предводителя дёргалось в последних конвульсиях, но пробрало меня не это. Из его здоровенной, шарообразной лапищи как-то даже беззащитно выглядывал ствол пистолета…

… Я всегда любил читать и совершенно точно знал: во всех книгах рано или поздно происходила Великая Битва главного героя с главным злодеем. По-разному описывали талантливые и не очень писатели этот апогей противостояния: вот двое непримиримых врагов стоят на залитом кровью свои товарищей полю, и весь мир для них уместился на кончике клинка; или армады звёздных линкоров беззвучно сходятся в вакууме космоса в лобовые атаки, мельтешат перехватчики самых необычных форм и у всех, выхватываемых из этой мясорубки, пилотов и десантников, до ужаса героические и одухотворённые лица.

Никогда не верил в реалистичность таких сцен. По законам жанра у плохих всегда превосходство в оружии, живой силе, подлости ума, а у хороших лишь вера в самих себя и те идеалы, за которые они сражаются. Были бы они изначально в одной весовой категории со злодеями – и книжки бы не случилось. Скоротечное «пиф-паф из тяжёлого вооружения» или «лавины латной конницы всесокрушающе неслись по нежному, покрытому невысокой, по-весеннему ярко-зелёной травой, полю» - и зло повержено, все пляшут и смеются, размахивая пообтрепавшимися в боях флагами.

Только это в литературе. В жизни всё происходит, как правило, с точностью до наоборот. Герои быстро сгорают под холодным расчётом и вполне приличным калибром антагонистов. Именно так и должно было случиться со мной. Не случись предрассветной резни, Михалыч и его прихвостни попросту расстреляли бы меня в чистом поле как глупого зайца, а буйную мою голову в целлофановом пакете отвезли к себе в посёлок и повесили на кол в назидание и как гарантию того, что от них никто не уйдёт. Ну и собственный авторитет укрепили бы, конечно.

Как не рассуждай, однако то, что произошло – просто везение. Дикое, почти сказочное везение. По-хорошему, надо свечку в церкви поставить, да только я атеист и лицемерить, бестолковым шёпотом выясняя у храмовых старушек «где за здравие ставить, а где за упокой», не стану. Да и церковь со священником ещё найти нужно.

Выдохнул. Получается, на этом безымянном поле и случилась моя первая великая битва, в которой я не сделал ни единого выстрела. Последняя ли? Не знаю. Дорога не окончена, кто знает, что ждёт впереди?

Вот только пережитый ужас не отпускал. Зубы продолжали мелко лязгать, холодный, липкий пот полностью покрыл тело, руки тряслись. Нет во мне героизма, совсем нет. Даже на малюсенькую крупиночку.

Взгляд зацепился за Зюзю. Она, как и я, впала в ступор от произошедшего. Так и стояла, напряжённая, с расширенными от ужаса глазами. В зубах до сих пор сжат кусок гортани, морда перепачкана красным.

- Ты как?

Доберман не отреагировала. Понятно, шок. Медленно, осторожно подошёл к ней, опустился на одно колено, обнял, прижав к себе. Лежащий практически вплотную труп предводителя мародёров не вызвал абсолютно никаких эмоций. Ни радости, ни горя, ничего – словно это не человек, а колода ненужная. Только кровью тут всё загадил, сволочь… если измажусь – опять внеплановую стирку устраивать.

Я долго, с нежностью, гладил ушастую, бормоча ей в ухо всякие добрые слова. Даже сказку рассказывать пытался. Не реагировала, лишь мышцы немного расслабила.

Пришлось действовать по-другому. Взял увесистую добердевочку на руки и, кряхтя от натуги, понёс её как можно дальше от этого места. Зюзя не сопротивлялась, но и ошмётки Михалыча из пасти не выпускала.

Пройти смог всего метров под двести, не больше, однако этого вполне хватило. Когда решил передохнуть, опустив ношу на землю, разумная неожиданной пружиной вывернулась из моих рук, выплюнула свою мерзкую ношу и уставилась на неё так, словно впервые видела.

- Ты как? – повторил я свой вопрос.

На меня непонимающе посмотрели два антрацитовых глаза.

- Я. В первый раз. Убила. Разумного, - почти по складам, очень чётко раздалось в моей голове. – Это… это страшно.

- Да, Зюзя, это страшно. Не потому, что кровь, боль и всё такое… а потому, что теперь его нет. Просто нет. Осталось лишь тело, которое или сожрут, или оно сгниёт. Этот человек не оставил тебе выбора. Но всё равно неприятно в душе, словно нагадил там кто-то. Правда? – она согласно кивнула. Ушастая давно уже освоила некоторые человеческие жесты. - Вот именно поэтому я не люблю убивать. Хотя приходится… И, спасибо тебе…

Наверное, нужно было не замолкать. Говорить, говорить, говорить… не давая спутнице оставаться наедине со своими мыслями. Попытаться в потоке слов утопить происшедшее, отвлечь, переключить внимание на ничего не значащие, второстепенные моменты; всячески помогать справиться с осознанием убийства.

Но делать ничего из этого я не стал. Пустое. Она сама должна справиться, сама себя выковать. Первый убитый – это навсегда, его ни в каком словоблудии не спрятать. Может, даже сниться поначалу будет, хотя это вряд ли. Зюзя – особа психически крайне устойчивая, к истеричности и излишней впечатлительности не склонная. Единственное, на что меня хватило – это криво улыбнуться и сказать:

- Пойдём. Нечего нам здесь больше делать. Набегут ещё...

… Через реку Ворсклу перебрались легко, в стороне от мостов и изъезженных дорог. Из-за жары она сильно обмелела, потому даже Зюзя легко преодолела преграду вплавь. Выбравшись на берег, я счастливо улыбнулся и подмигнул доберману.

- Теперь почти по прямой пойдём. Немного осталось.

- Я рада. Дорога должна когда-нибудь закончиться. И я увижу твой дом. Пойдём!

Шли быстро, не забывая, впрочем, об осторожности. Меня словно кто-то подталкивал в спину, увлекая вперёд. Я не сопротивлялся этому чувству, отдаваясь ему полностью и радостно посматривая вперёд. «Скоро! Скоро! Скоро!» - пел внутренний голос, коварно норовя вырваться наружу и вслух поделиться радостью с окружающим миром.

Незаметно наступил вечер, пришла пора думать о ночлеге. Скрипя сердце, замедлился и приступил к поиску подходящего места. Ушастая крутилась неподалёку.

- Витя! Тут не надо спать. Люди близко. Там дом, - разумная показала подзабытую картинку - обычное придорожное кафе на окраине посёлка. Возле заведения припаркованы несколько легковых машин, одна из них с обшарпанным прицепом; пара ручных тележек; у входа несколько мужчин. Курят и смеются. Ворота настежь, ограда – так себе, перемахнуть не проблема.

- А пойдём, ближе посмотрим, - неожиданно для самого себя предложил я. – Может, еды какой купим.

Последний аргумент всегда очень убедительно действовал на разумную. Оно и понятно – целый день носиться по полям и лесам не каждый сдюжит. Энергия нужна, много энергии. Пару раз пытался прикинуть – сколько за день пробегает подруга, однако не смог. Слишком невероятные цифры получались, даже для рождённого бегать добермана. Выносливая она у меня.

- Да.

Через полчаса ходу, со всеми окружными манёврами, перед моим глазом предстала кафешка. Вывеску в сумерках прочесть не смог, но в том, что это именно общепит – сомневаться не пришлось. Слышались пьяные голоса, шум, гам, вкусно пахло жареным мясом. Там явно что-то праздновали. С завидной регулярностью доносилось: «А теперь выпьем…».

Рот наполнился слюной, Зюзя тоже нервно прядала ушами. Кусты, в которых мы укрылись, только злили. Хотелось туда. К очагу, к людям, к домашней еде.

Прождав полчаса, я убедился, что тут опасность невелика. Гуляли вполне мирные люди – без стрельбы в воздух, непристойных криков и прочих непотребств. Но всё одно, нужно подождать, пока все как следуют перепьются и только тогда попробовать войти внутрь. Электричества у них нет, а в полутьме рассмотреть мою рожу крайне проблематично. Глядишь, чем и разживусь. Нет, к хозяину, понятное дело, не сунусь, а вот у бухих со столов чего стянуть – легко! Меня этому хорошо за моё недолгое, но традиционно голодное, студенчество научили приятели. Подходишь в ресторане к наиболее бухим, улыбчиво здороваешься и пока они соображают – кто ты такой, подсаживаешься и по-быстрому перекусываешь, изображая радостную встречу. Потом валишь. Главное – постоянно болтать нужно, не давая им сконцентрироваться, и хотя бы пару из пьяненьких по имени запомнить. Проверено неоднократно – работает.

То, что за мою голову награду больше платить некому – пока никто не знает. Так что побережёмся. Ещё подождём, пусть с гарантией нажрутся.

Внезапно пьяные выкрики превратились в гневные, недовольные. Входная дверь распахнулась, ударившись с грохотом о стену, и на улицу спиной вперёд вылетел человек. За ним высыпало несколько мужчин, нетвёрдо стоящих на ногах.

- Да ты базар фильтруй, ишак… - зло крикнул один из них и пнул упавшего. – Ты на кого пасть открываешь…

- Да видал я тебя… - заплетающимся языком, глотая буквы, ответил выброшенный, а дальше пошла полная нецензурщина.

Драки не случилось. Стоящие лишь зло плюнули в сторону матерящегося и скрылись в кафе.

Ну вот, не срослось… К ним теперь соваться – лишнее. На взводе люди, могут и послать.

Между тем человек с трудом поднялся и, пошатываясь, немыслимо петляя неверными ногами, медленно побрёл прочь, продолжая бормотать ругательства. Я скрипнул зубами от досады. Из-за этого деятеля весь мой план разжиться вкусненьким отправился коту под хвост.

- Пошли, Зюзя. Не судьба…

Но только я это произнёс, как заурчал двигатель и от кафе, повиливая, отъехала старенькая «Нива» белого цвета. Мы затаились. Машина неуверенно проехала мимо, пованивая выхлопными газами, и скрылась в том же направлении, куда направлялись и мы.

Проводив её взглядом; дождавшись, пока вдалеке затихнет шум двигателя, вышли на дорогу.

- Да и чёрт с ними! Переживём как-нибудь, правда?

- Да… - настроение у ушастой явно упало. Ничего, главное – после Михалыча отошла, успокоилась…

В расстроенных чувствах пошли прочь, прямо по дороге. Ночью это практически не опасно. Темно, путники не шляются. А если что – Зюзя предупредит.

… На съехавшую в кусты «Ниву» наткнулись километра через четыре. Затаившись, сначала долго всматривались, выискивая подвохи. Потом осмелели, подошли, тщательно осматривая и ощупывая дорогу перед собой. Взрыва хоть и не слышали, но мало ли... Опыт есть.

Мощный храп, доносившийся из салона, расставил всё по своим местам. Водитель, будучи в сильном подпитии, элементарно заснул за рулём. Эту теорию подтверждал и мощнейший самогонный выхлоп, заставивший запотеть все окна, включая приоткрытое.

Вытащил бесчувственное тело, уложил на травку в сторонке, морщась от запахов. Затем бегло осмотрел машину. Старенькая, карбюраторная модель, довольно запущенная, с рыжиками по кузову и гнилыми порогами.

Инстинктивно сел за руль, подвигал ключом. Надо же, завелась! Вспыхнули фары, зажглась приборная панель. Топливный датчик лежал на боку – или бензина нет, или не работает. Жаль… А почему жаль?! Ни чуточки!

- Зюзя! Прыгай! – и открыл ей дверь.

Разумная ловко запрыгнула, устроившись на переднем сидении и боязливо осматриваясь.

- Нет, моя хорошая, снаряд дважды в одну воронку не попадает! Сейчас поедем! – и зачем-то обратился к спящему, хоть он меня и не слышал. – Не спи за рулём! Пьяный водитель – преступник! Потому транспортное средство я у тебя реквизирую! Спокойной ночи!

Знаю, что воровать не хорошо. Да только… хотя кому я вру? Сам себе? Краду я машинку, именно краду – и чёрт с ним! Сколько можно пехом шлёпать по необъятным просторам?! Тем более второй раз шанс выпадает…

Сдал немного назад, выезжая на дорогу и целеустремлённо двинул вперёд, под потрескивание дешёвого пластика обшивки. Домой. Сколько проеду – столько проеду. От подарков судьбы не отказываются!

В кои веки нам улыбнулась удача. Никто не встретился, ничего с нами не случилось. Просто ехали по ночной дороге, объезжая ямы и наслаждаясь ночным ветром, врывавшимся в открытые окна. Я был вне себя от счастья! Казалось, что я смотрю на себя со стороны и только и могу удивляться ловкому, везучему Вите. И машину нашёл, и ведёт лихо, и песенку тихонько мурлычет. Молодец какой!

Топливо закончилось лишь под утро, когда до родного посёлка оставалось километров пятнадцать. Места насквозь знакомые, с завязанным глазом дойду, не ошибусь.

Откатив «Ниву» в кусты, даже не попытался её замаскировать. Бросил. Заберут – и чёрт с ней! «Бусик» куплю! Ноги жгло, хотелось бежать, тело трясло от нетерпения.

Не помню, как преодолел последние километры. Кажется, бежал… Когда показались первые крыши, нечеловеческим усилием воли заставил себя остановиться и обратился к разумной.

- Зюзя… подожди меня тут, пожалуйста… Я сразу вернусь, как только… как… я…

- Иди, и скорее возвращайся.

И я опять побежал.

Эпилог

Я бежал, не разбирая дороги, словно мне опять десять лет и организм ещё не знаком ни с возрастной одышкой, ни с взрослой солидностью. Только скорость, ветер и я. Улица, переулок, опять улица… Захлестнули воспоминания детства. Вот ива, на которой так было интересно сидеть, взобравшись повыше, с друзьями, и рассказывать друг другу наивные, но от того не менее страшные, детские истории про Чёрную руку или приходящих с кладбища упырей. Как она выросла…

Промелькнул сарай дяди Саши, доброго и улыбчивого мужика. На него было удобно перелазить с забора и рвать сладкие, на диво большие яблоки из его сада. А дядя Саша гонял нас палкой, но без злобы, для порядка.

«Ой, и попадёт же мне от мамы за одноглазость мою и грязную одежду» - невольно выскочила забавная мысль. Мелочи, мелочи всё это. Главное – я дошёл!

Людей на улице практически не было, но оно и понятно – сентябрь, все в огородах, последнее выкапывают и собирают. Запасы на зиму готовят. А мне так даже лучше. Совершенно не хотелось останавливаться и отвечать случайно встреченным старым знакомым на неизбежные вопросы. Потом пообщаюсь, вечером. Всех обойду, со всеми поболтаю.

Посёлок, конечно, сильно преобразился: декоративные заборчики превратились в высоченные заборы; нет радующих глаз цветников; не носится пыльная, загорелая детвора со своим неизменным гамом и визгом. Серое всё, словно моя родина не рада мне. Умом я понимал, что многое изменилось в сознании людей и далеко не в лучшую сторону. Нет теперь никому дела до внешней красоты, и не стоит на них обижаться. Но мозг упорно сравнивал сегодняшние реалии с тем цветущим и уютным местечком, откуда я уходил десять лет назад на Московский поезд.

Показалась выцветшая, зелёная крыша. Сердце словно окатило тёплой, нежной волной счастья и безмятежности – мой дом. Я наддал, не замечая бьющего по позвоночнику вещмешка и тяжести оружия. Сто метров… пятьдесят… Десять…

А кого звать? Чьё имя прокричать, чтобы остальных не обидеть? Позову папу – мама обидится, позову маму – отец, хоть и поймёт, но глянет с укоризной. Сестру кликнуть?..

Так ничего и не решив, я затарабанил руками по воротам.

- Это Витька! Я вернулся!!! Открывайте!

Ждал недолго. Глухая калитка распахнулась и в ней возник неизвестный мне мужчина с Сайгой в руках. За его спиной виднелись любопытные лица двух ребятишек, на крыльце стояла женщина. И сразу стало всё понятно…

***

Мы сидели с ушастой подругой в тени вербы на берегу старого, наполовину поросшего осотом пруда. Ничего не делали, просто смотрели на воду, осмысливая каждый своё.

Мужчина, встретивший меня на пороге родного дома, оказался беженцем по имени Пётр аж из самого Смоленска, осевшим тут в пустующем доме; женившийся на хорошей женщине и изо всех сил стремящийся к нормальной жизни. Когда удалось отбиться от его сердобольной супруги, норовившей усадить меня за стол и накормить, он показал мне холмик на очень сильно разросшемся кладбище, виновато пряча глаза. Ему было передо мной неудобно, и мой визит явно вносил неприятности в его размеренную, спокойную жизнь.

- Ты не думай, я когда впервые в дом зашёл, они уже того… усопшие были. Мужчина в спальне, а женщина с девочкой, в детской… Мор… Похоронил, как сумел, тогда холодно было, на одну могилу сил только и хватило… и стал хозяйствовать… Кто же знал…Извини, что крест не поставил…

Я его понимал. Жил столько лет, семью создал – а тут раз, и наследник вернулся. Сложно ему со мной…

- Теперь это твой дом, Петя. Не переживай, без претензий… спасибо, что похоронил моих по-человечески. Без обид, оставь меня, хочу один побыть.

Он всё понял и тихо ушёл, а я присел на землю и долго, горько плакал. Вся моя эпопея оказалась ненужной. Сколько позади истоптанных километров, трупов, горя – и всё зря. Впустую.

Да, есть Зюзя, ставшая членом моей семьи. Да, если бы не моё упёртое продвижение на юг – мы бы никогда не встретились и кто знает, дошёл ли бы я вообще. Но легче не становилось.

Побродив по округе, нашёл здоровенный камень, установил его рядом с холмиком, ещё посидел. Почему не крест? Не знаю. Камень более вечный, что ли… Ведь главное – память, живущая во мне. Остальное вторично.

Только когда стало темнеть, я нашёл в себе силы покинуть погост. Неожиданно, откуда-то сбоку, возник Пётр и смущённо протянул мне мешок и свёрток.

- Тут это… еды супруга тебе собрала и альбом ваш, семейный. Я его не выкинул, хранил… Тебе если надо, ну, дом там присмотришь себе – ещё есть пустые… Так я тебе помогу во всём, не сомневайся. Я же понимаю…

- Спасибо. И за еду, и за альбом. А помощи не нужно – я не останусь здесь.

- И куда пойдёшь?

- Не знаю… Мир большой. Здесь мне делать больше нечего. Вот, возьми, мне не надо - я протянул ему комок спутавшегося золота. – Дом поправь, детей вырасти, и за могилкой присмотри, пожалуйста…

Он ничего не ответил, лишь кивнул.

… На том и расстались. Обошёл по полям посёлок, нашёл Зюзю. Вместе с ней пришёл сюда, к пруду. Полученный семейный альбом, почти не листая, выбросил в воду, оставив лишь одно фото. Я на нём вместе с мамой, папой и трёхгодовалой сестричкой. И мы все смеёмся.

Доберман неожиданно встала, обошла меня по кругу, не отрывая глаз и словно оценивая.

- Что теперь? Мы столько шли – неужели зря?

Страшный вопрос. Нет у меня на него ответа. И пояснений нет.

- Я не знаю. Сама видишь, нет у меня теперь дома. Другие люди там живут.

- Но у меня есть. Помнишь, там, где ты в первый раз сказку рассказывал? – я кивнул. - Теперь это и твой дом. Есть, куда возвращаться! И есть те, кому ты нужен!

***

Выпал первый снег. Сильные холода ещё не наступили, но ночевать уже приходилось, обустраивая полноценную лёжку из найденных матрацев, одеял, иногда ковров. В общем, из чего находили в ненаселённых пунктах. Скоро совсем грустно станет. Но не нам. Я уже присмотрел в соседней деревеньке домик. Вполне приличный, всего одно стекло только вставить надо. Так что перезимуем достойно, а по весне дальше двинем. Должен же хоть кто-то разобраться с записями учёных? Вдруг там найдутся ответы на те вопросы, о которых люди сегодня только гадать могут? К примеру – зачем внеземным существам всё это нужно было? Зачем столько смертей? Что мы им сделали? Ну и женюсь, может быть… если найду подходящую женщину. Но это потом. Пока о зиме думать буду.

Для Зюзи удалось раздобыть собачий комбинезончик, и ей было не так уж и холодно. У доберманов от природы короткая шерсть и совсем нет подшёрстка – теплолюбивые они очень.

Показались печные трубы, остатки заборов, маленькие штабели кирпича.

- Почти пришли, - весело сообщила мне подруга. – Давай тихо подойдём и сюрприз сделаем. Я специально дорогу так выбирала, чтобы не встретится раньше времени ни с кем.

Её дурашливое настроение передалось и мне.

- Согласен. Предлагаю вдобавок и напугать немножко.

Когда вошли на территорию бывшей деревни и почти подошли к цели, из дыры в земле, неподалёку от обгорелых останков баньки, неожиданно раздалось знакомое: «Тяв!», что-то лёгкое, быстрое и ушастое закружилось вокруг, пытаясь лизнуть мне лицо в бесконечных прыжках; а потом кто-то, мудрый и донельзя знакомый, удивлённо спросил:

- Виктор, ты?! Вот все обрадуются! Рося! Найди Калача с Пряником. И Мурку позовите. Скажи – пусть сказки слушать идут!

Конец второй книги.

Уважаемые читатели! Если есть какие-либо вопросы - задавайте. С удовольствием отвечу.

Внимание!!! 18+

График выхода - одна глава в неделю Всего 12 глав. Ссылка на первую часть:

https://author.today/work/30964

- Та-а-ак… - развёрнутая на земле карта норовила загнуться под порывами ветерка и подрагивала, не давая сосредоточиться. Пришлось придавить края руками. – Мы –тут… А нам – сюда… Зюзя! Помоги, пожалуйста. Придержи лапами вот этот край, а то и так ни черта не видно…

Разумная, до этого с интересом наблюдавшая моей борьбой с дешёвенькой, истрепавшейся от времени бумагой, охотно приблизилась и аккуратно наступила на требуемое место. Стало чуть полегче.

- Ага! Спасибо. Значит мы вот, - указательным пальцем освободившейся руки я уверенно ткнул в точку на листе. Город – вот, юго –западнее… А река ещё южнее. Переберёмся – и прямой путь домой. Менее двухсот километров останется. Это понятно?

- Понятно.

- Теперь посмотрим подробнее, - я всмотрелся в потускневшие названия сёл и посёлков. – До города примерно километров тридцать, значит обходить его с запада смысла нет. Слишком большой и ненужный круг получается. Наша сторона – восточная. А это что?

Прямо на намеченном мною маршруте красовался неровный круг, диаметром километров десять в масштабе, сделанный обычным карандашом. Он находился как раз на углу складки, потускнел и потому сразу не бросился в глаз. Интересно, что там такое, раз особо выделить не поленились? И у Николая уже не спросишь, а жаль. Поискал сноску – нет, никаких пояснений или пометок. Видимо, все местные в курсе, а кто нет – сам дурак. Что же, такое бывает.

Не придя ни к какому выводу, решил просто в те места не соваться, от греха подальше. Обойду по краю. Не стал бы зря дядька на карте что ни попадя рисовать. Больше никаких странных значков не нашлось, как не искал.

Удовлетворившись результатом и значительно повеселев, отправились дальше, на юг.

Леса, поля, луга, заросшие дороги севера с каждым пройденным мною километром сменялись на пашни, накатанные грунтовки, сёла с петушиным криком и дымом очагов.

Возрождается мир, возрождается! Как нас не геноцидили, а мы, люди, выживаем! Видели трактор, деловито тарахтевший откуда-то куда-то; посмотрели на грузовик, уверенно пылящий под жарким солнцем с полным кузовом людей. Они пели песни и смеялись. И так мне хорошо от этого стало, словами не передать! Я – среди нормальных, не окрысившихся при первом шорохе стволами ружей, себе подобных. Не без исключений, конечно, однако и выискивать в каждом зло – путь тупиковый. Так и жить некогда будет, в страхе да в агрессии.

На привале слопали внезапно пойманного разумной фазана. Случайно вышло. Он прямо у ушастой из-под лап порскнул. Она его и ухватила на взлёте. Сейчас, сытая и довольная, развалилась в теньке, гордясь собой.

- Витя! Расскажи, какими были мы до разума, - завела ушастая непринуждённую беседу. Её в последнее время вообще начали интересовать самые разные вещи: почему едет машина; зачем людям большие дома; как добывали еду без ружей и прочее, прочее, прочее…

Я старался честно отвечать на все вопросы по мере своих знаний, а если не мог дать внятного объяснения – то так об этом и говорил. Мне казалось глупым играть во всезнайку, да и лицемерно по отношению к доверчивой подруге.

- Кто именно? Собаки, волки, кабаны или кто-то другой? – удобно привалившись спиной к дереву, сыто вступил в беседу я.

- Собаки. Начни с них.

- Других у нас, собственно, и не было. Не держали родители. А собаки - да такие же как и сейчас, только попроще. Разные. Добрые, злые, дикие, хитрые, простые. Точно не скажу – тут бы Дима лучше объяснил, но думаю, что ничего в них не изменилось. Кто жил хорошим – хорошим и остался. А кто ненавидел всех – ещё больше обозлился. Но ты же понимаешь, что это очень условно. Судьба часто меняет нашу жизнь. Вот как Колю…

- Я понимаю. А в твоём доме жила собака? Я часто видела их домики во дворах. В некоторых до сих пор остался запах и непонятное железо. На меня его тоже одевали, чтобы я не напала и не убежала. - ржавая, вмурованная в бетонный пол, цепь.

- Да. У папы жили собаки. Овчарки. Но никогда они не знали цепей. В вольере обитали, - тут пришлось сразу разъяснить. – В домике с железными прутьями. Мы дружили.

- Зачем? Зачем вы их запирали? Они делали плохое?

Ну и тему ты выбрала…

- Нет. Они никогда не нападали на меня и мою семью. Наоборот – всячески нас защищали и охраняли. Однако очень не любили чужих, постоянно напасть норовили. Потому, когда к нам приходили друзья или родственники, то родители отправляли их в вольер. Для безопасности людей. Они даже оттуда лаяли. Совсем маленький был – пугался.

Зюзя раздумывала недолго.

- Правильно. Я в Месте видела таких… злых. На них никто не нападает, они сами ищут сражения с другими разумными. Глупые. Думают, что так сильнее станут и те, кто может родить детей, пойдут с ними. Глупые, - повторила она ещё раз, - не понимают, что сражаться надо с врагами, а не с разумными.

Конечно, вот так сразу древнейший инстинкт битвы за самку, не вытравить. Уж на что мы, люди, кичимся своим интеллектом, а и то…

- У нас так же. Дураков везде хватает.

- Да. Хорошие слова.

…Через два дня мы приблизились к помеченному на карте карандашом району.

Обходили издали, тревожно посматривая вправо. Наконец, показались остатки первых строений. Даже издалека стало понятно - здесь шла война. Достал подзорную трубу, всмотрелся внимательнее.

В мирное время тут явно располагался обычный посёлок. Одноэтажные домики, сараи, гаражи. И по всему этому явно мелким гребнем прошлась артиллерия – ни одного уцелевшего строения. Разруха, как в фильмах про Сталинград.

Зюзя занервничала, напряглась - однако внятно объяснить причины такого поведения не смогла. На все мои расспросы отвечала односложно:

- Плохо пахнет.

Странный аргумент, особенно для того, кто в запахах не силён. Но и в паникёрстве разумную обвинить сложно.

Я насторожился ещё больше, ожидая любой, даже самой невероятной пакости.

Не выдержав, ушастая отправилась на разведку. Её неизвестность томила, похоже, сильнее, чем меня. Вернулась через час. Дёрганая, злая.

- Плохой запах там сильнее. Больше.

- Да что за запах? Объясни толком!

- Мне он не знаком. Так пахнут живые, которых я никогда не видела.

- Люди?! – мозг услужливо подсунул картинку полуразложившегося зомби, бредущего в нашу сторону с вытянутыми руками. А что? В наши дни и не такое может случиться. Вон, рядом собака говорящая идёт – и ничего, не удивляюсь.

- Нет. Не люди. Я не знаю, кто. Давай отойдём дальше, - внезапно предложила ушастая красавица. – Опасно. Я чувствую.

- Конечно, - и начал забирать левее, на восток, ускорив шаг. Лишняя верста нам не в тягость, шкура дороже.

Когда отошли километра на три, Зюзя внезапно сделала стойку, усиленно внюхиваясь в лёгкий летний ветерок.

- Пахнет кровью.

Я мысленно взвыл. Неужели опять? Неужели снова придётся влезать невесть во что?

- Давай обойдём. Ни к чему нам это…

- Да. Запаха больше нет. И пахнет не живыми.

- Тем более нам туда не надо.

Снова двинули на юг. Быстро, не сговариваясь, стараясь как можно скорее миновать это странное место с ароматами несвежей крови. И тут, разрезая воздух, прозвучал далёкий, басовитый окрик:

- Кривой! Криво-о-о-ой!

Инстинктивно упал в траву, приготовившись к стрельбе. Крик доносился из небольшой рощицы, метрах в трёхстах. Завертел головой, выискивая источник. Подползла подруга.

- Кто кричит? Ты видишь? – первый делом спросил я у разумной.

- Нет.

- Криво-о-ой!!! – неизвестный снова звал позвал меня. Да, именно меня. И я, кажется, знаю, кто это, только вот верю в это с трудом.

- Человек там, - рощица, в сторону которой я как раз и смотрел.

- Да понятно, ты лучше посмотри, где тут другие попрятались, а я пока поболтаю, внимание отвлеку. Всё одно спалились…

Разумная поползла в сторону, ничего не отвечая. К чему болтать? Она умная, сама всё понимает. Между тем на краю рощи начали происходить странные дела. Из деревьев вышел человек. Большой, сильный даже на первый взгляд, и весь в крови. Он медленно, подволакивая правую ногу, шёл в мою сторону. Падал, вставал и снова упрямо, презрев собственную слабость, делал шаг за шагом, не переставая кричать:

- Кривой! Я тебя видел! Выходи! Не бойся! Я только поговорить хочу! – последние слова мужчина уже выплёвывал на остатках сил.

Михалыч… Нашёл, гнида…

Навёл «мурку», прицелился. Осталось лишь дождаться добермана. Мало ли, кто там ещё прячется. Глупо вот так, сразу, раскрывать позицию. Да где её носит?!

Хозяин посёлка мародёров по-прежнему шёл ко мне, рыча по медвежьи, упрямо склонив бритую голову. Падал и вставал, оглашая округу бранью на собственное бессилие. Что ему нужно? И где оружие?

Когда между нами оставалось метров сто, смог разглядеть его в подробностях. Неожиданно бледное, исхудавшее лицо с внезапно острыми, болезненными чертами; тёмная поросль небритости; исцарапанный весь. Словно котики постарались. Много котиков, злых, кусучих и смелых.

- Кривой! Я без оружия… И я видел тебя… Не играй в детство, тут кроме нас двоих больше никого нет. Разве что тварь твоя…

Сбоку зашуршала трава.

- Плохой человек один. Другие, - потухший костёр на фоне звероподобного, камуфлированного внедорожника с лифтованной подвеской; обглоданные почти добела кости, рваная одежда, всюду кровь. И запах, странный, опасный, резкий… - Я ещё посмотрю. – и разумная снова растворилась в высокой траве.

Михалыч упал и больше не поднялся, лишь надрывно, шумно дышал.

- Кривой! Не хочешь говорить… Умный… Я тебе слово даю, что тут никого нет. Мне немного осталось, так что не бойся… Хочу в лицо тебе напоследок глянуть. Понять, стоило ли оно того…

- Что стоило? – невольно брякнул я и, проклиная свой длинный язык, спешно перекатился в сторону, меняя позицию.

- Отозвался… Тебе привет, кстати. Из Фоминска.

- Откуда?!

- Из Фоминска. Город такой, ты там отметился… Интересная у тебя жизнь! Издалека ведь топаешь, как мне рассказали, аж из-под самой Вологды. По нынешним временам ты круче Конюхова! Путешественничек…

Трава заколыхалась. Ползёт, значит…

Снова вернулась Зюзя. Теперь не прячась, просто подбежала со спины.

- У человека я не увидела оружия. Он слабый, не может ходить. Убьёшь?

- Не знаю…

- Тогда давай уйдём. Человек не догонит. Пусть один останется.

Не смотря на всю разумность в словах добермана, меня не отпускало любопытство. Откуда Михалыч узнал про Фоминск? Как связался, да ещё в такой короткий срок? Напал – не вариант. Там его вместе со всей бандой по стенке размажут, легче лёгкого. В гости ездил? Вряд ли. Машиниста у них нет, а если и нашли, то не до праздных поездок им сейчас. Тогда как?..

- Не ломай голову, Кривой! – словно прочитав мои мысли, крикнул мой бывший хозяин. – Ответ прост. Армейские радиостанции. Старые, ламповые, в УКВ диапазоне. Они легко ремонтируются, там ведь современной электроники нет… Так связь и поддерживаем. Давно уже… От Краснодара до Тулы общаемся, хоть и редко… Вот во время последнего сеанса связи я и спросил про мужика с собакой! Оказалось – знают тебя! Сказали – живучий ты, чёрт!.. И сразу отвечу – они в той истории, где тебя подстрелили, не при делах. Разозлились даже! Мы их вроде как буферной зоны лишили…

Радиостанции… как же я не догадался! И ведь за весь мой путь я о них даже не слышал! Скрывают местные царьки правду от людей, скрывают… Да оно и понятно. Узнай северяне, что на юге жизнь возрождается, с тракторами и электричеством – сразу побросают насиженные фортики. К цивилизации отправятся. Кем тогда управлять? Ублюдки…

Мне вспомнились испуганные, злые глаза из-за частоколов, ощерившиеся во все стороны стволами караваны купцов, холодные зимы с постоянным недоеданием и сказками про тёплые края, которые матери рассказывают сгрудившимся на печи полуголодным детям.

А оно вон значит, как…

- Спасибо! – зло крикнул я в ответ. – Именно привета мне не хватало больше всего!

- Пожалуйста! – заперхал в ответ он. – Всегда рад! Я встаю…

Кое-как, озлобленно чертыхаясь, Михалыч смог утвердиться на ногах. Поднял руки, затем повернулся спиной, давая себя рассмотреть со всех сторон. Глянуть было на что. Широкая, свободная рубаха зияла огромным количеством кровавых прорех, оба запястья неумело перебинтованы побуревшими тряпками, правая нога перетянута ремнём повыше колена.

- Что? Красавец? – отрешённо спросил этот когда-то сильный и мощный человек. – Думаешь, наверное, что случилось?

- Думаю, - не стал скрывать я.

- Мне так долго не устоять. Хочешь, возьми на мушку и подходи. Обещаю ответить на все твои вопросы.

- Зачем мне это? И тебе зачем?

- Страшно, - это слово прозвучало искренне, без надрыва или пафоса. – Я сдохну скоро. Крови много потерял. Не хочется вот так, в одиночку… А ты здесь единственный, кто хоть какую-то компанию может составить, пусть и на время… И для затравки могу рассказать, как я тут очутился.

Первым желанием, неосознанно возникшим в голове, было послать его куда подальше и, воспользовавшись советом Зюзи, свалить. Подыхает? Отлично! Не буду мешать. Но вот информацией о радиостанциях он меня огорошил, к чему скрывать. И ведь наверняка это не самое интересное…

Я вскочил, не сводя ружьё с мужчины.

- Садись. Руки на виду. Чего именно ты от меня хочешь?

- Компании. Исповеди. Выговориться.

Когда-то мощное, тренированное тело почти рухнуло на траву, ладони упёрлись в землю.

- Говори.

- Спасибо… Хотя я бы пристрелил на твоём месте… Обыскивать будешь?

Наверное, надо, вот только опасно. Даже в таком состоянии он меня в бараний рог сможет скрутить, если захочет. За его спиной, метрах в трёх, возникла Зюзя. Тихо улеглась, не сводя глаз с затылка Михалыча.

- Нет. Успею выстрелить.

- Как хочешь, - равнодушно пожал мужчина плечами. - У тебя вода есть? В горле пересохло. Второй день тут сижу…

Бросил фляжку. В воде отказывать – последнее дело.

- Ух, хорошо, - закончив пить, выдохнул он. – Ладно, приступим к исповеди – самая точная формулировка происходящего. Счастливчик ты, Кривой. Баловень судьбы, не иначе… Мы ведь здесь тебя ждали.

Наверное, удивление очень явно проступило на моём лице. Мужчина расхохотался. Весело, шумно, словно мастерски рассказанному анекдоту.

- Тебя, тебя… Как в Белгороде поняли, кто моего тестюшку на тот свет спровадил, так сразу трусить всех местных стали, а с утра рванули по основным дорогам в погоню. На торжище, где ты свою блохастую спёр, в час с хвостиком разминулись всего. Тогда и охотников наняли, и с местного радиоузла награду за твою голову на всякий случай назначили. Да и барыги, у которых ты всех тварей поотпускал, тоже впряглись финансово. Потому тебя и гоняли как кота помойного. Слушай, - с любопытством задал он вопрос, - а как ты следопытов угробил? Матёрые мужики, бывалые. Куда их судьба только не заносила… а пошли за тобой – и ни слуху, ни духу…

- Заплатил кое-кому. Золотом, - лаконично соврал я. Почему соврал? – так ведь не я исповедуюсь.

Михалыч понятливо покивал.

- Что-то такое и предполагал. Не знаю, где ты рыжьё надыбал, но верю. По-другому просто бы не выкрутился… Я ведь зачем за тобой погнался? Не ради Василича – он дрянь-человек был. Сам его терпеть не мог. Исключительно из-за жены и паровоза мирился с его выходками… Из-за статуса. Понимаешь, нельзя мне тебя отпускать – свои не поймут. Авторитет пошатнётся, шептаться за спиной начнут… Потому и сидел, ждал, когда объявление о награде сработает. Я не поскупился – заплатил, чтобы в каждом селе объявление написали и вывесили. С подробным твоим описанием. Видел?

- Нет.

- Жаль, - расстроился мужчина. – Старался. Хорошо получилось. Ты там как живой… Ладно, не будем о грустном. В общем, помнишь девочку Анечку?

Я сглотнул, напрягшись. Предводитель мародёров с интересом смотрел на мою реакцию.

- Вижу, помнишь… И мамашу её ёб… ненормальную, - поправился он. –И мужика этого, с серьгой и усами. Да не переживай, не сдал он тебя! Проще всё. Когда девочку с той дурой на постой определили, так мелкая всем уши прожужжала про «дядю с собацькой». Умные люди и маякнули. Вознаграждение ведь не малое. Когда этот… припёрся – мы уже на месте были. Поговорили по душам. Без пыток и прочих непотребностей, почти вежливо – он и рассказал. Да и как не рассказать, когда к голове внучки двенадцатый калибр приставлен? Я его понимаю вполне, сам бы не молчал. Так что не злись на человека.

- Он хоть живой? – мне стало жаль Колю, угодившего в эту круговерть по моей вине.

- Да. Помяли лишь слегка, в воспитательных целях. Сейчас, наверное, уже дома сидит. Радуется, что всё закончилось. И с остальными порядок. На кой они нам? Потом проведали хутор с алкашами, где ты отметился. Там тоже поспрашивали… Скажи, ты зачем впутался в чужие разборки? Правильный сильно, да?

Сам бы знал ещё, зачем… А объяснять, какие мысли меня тогда обуревали – не хочу. Потому бросил:

- Да. Правильный. Мама с папой так воспитали.

Ждал, что Михалыч рассмеётся, однако он вместо этого вполне серьёзно согласился с полученным ответом:

- Может, оно и правильно. Я своих детей тоже так воспитывал – не спускать никому и ничего. Хорошему учил – помогать слабым, защищать справедливость… Не поверишь! Они у меня мухи в жизни не обидели… Так вот, в полях мы тебя ловить не стали, а быстренько в городе наняли новую команду следопытов и рванули сюда.

- Почему сюда? – перебил я.

- А куда? – удивился он. – Ты движешься на юг. В город тебе нельзя, обходить с запада – глупо. Потому дорога одна – по восточной стороне. И здесь как раз самое узкое место, чтобы тебя перехватить.

- Но почему? – продолжил допытываться я.

Предводитель вздохнул. За время нашей болтовни его лицо посерело, ещё больше осунувшись.

- У тебя карта есть?

- Да.

- Так чего ты глупости спрашиваешь? Сам вдоль мёртвой земли идёшь…

- Чего? Какой земли?

- Мёртвой, - Михалыч заметил моё недоумение. - Понятно, не знаешь… Тут недалеко полигон мусорный был, ещё в те времена. Здоровый очень. Когда бойня началась – его крысюки оккупировали и оттуда на всех нападали. Дело дошло до того, что остатки армии из тяжёлой артиллерии специально те места обработали. В труху, включая прилегающие сёла. Вот только твари выжили… Потому и называются те края мёртвая земля, на всех картах кружком обводят. Люди туда не суются.

Вот оно что… Теперь понятен смысл метки, про которую спросить забыл…

- Так что здесь самое узкое место, где тебя перехватить можно. Нет, оставался, конечно, вариант, что ты серьёзную петлю накинешь. Только маловероятно очень, потому тут и стали. Нас трое было: я, Молчун и ещё один, ты его не знаешь. Да охотников двое.

- А чего так мало? Упустить ведь легче лёгкого могли.

- Могли, - согласно кивнул он. – Потом бы догнали, по следам. И не льсти себе – не ушёл бы. Так вот, стали лагерем, приготовились... Вечером наёмники на посты в поле отправились, чтобы тебя, значит, не пропустить, а мы здесь остались. Под утро всё и началось, - он закрыл глаза, словно заново переживая свой рассказ.

- Что началось?

- Эти двое нас грохнуть захотели. Награду за твою голову мы ведь с собой взяли – цифра солидная, манящая. Они думали, что с собой возить станем, как лохи последние. А мы её в городе у верного человека оставили, от греха и, естественно, о том особо не распространялись. Так вот… Только эти идиоты ведь ничего не знали, жадность глаза закрыла. Потому и дерзнули, да ловко так! Сам бы никогда не додумался! Они в открытую на нас переть с оружием испугались, хитрее поступили. Я одного допросить успел, пока он не подох, потому и знаю, как так случилось.

Внимание!!! 18+

График выхода - одна глава в неделю Всего 12 глав. Ссылка на первую часть:

https://author.today/work/30964

На удивление, человек не брыкался, однако по всему его телу чувствовалось напряжение. Умница, Зюзя! Хорошо за глотку прихватила, аж одеревенел весь. Хитёр! Надеется потом расслабиться и руки через ослабшие путы освободить! Не угадал, сами не первый день замужем...

Я наотмашь ударил его кулаком в живот, в самый низ, чуть повыше паховой области.

Тело хрипнуло, обмякло.

Так, хорошо! Теперь поверхностный обыск. Что тут? Ключи от машины… платок… крошки… а где нож? В наши дни без холодного оружия даже дети не ходят. На поясе – нет; сапог человек не носит – да и вообще, босой он спал. Чёрт, темно… Осмотреться бы тут, но не видно ни шиша. Сбоку, бедром, ощущались какие-то ящики, тряпки, что-то угловатое.

Выдернул у пленника брючный ремень и с силой его завязал на щиколотках. Вторым обрезком верёвки, затянув до хруста, дополнительно зафиксировал колени, к ним для надёжности привязал уже обездвиженные руки.

Ф-фух… Разгорячился то как, вспотел весь, не смотря на прохладную ночь.

Достал портянку, нащупал рот пленника. Извини, мужик – свежих обмоток не завезли, но ноги у меня обычно чистые. Тряпка под нутряное бульканье заполнила весь орган речи Серого.

- Зюзя, я закончил. Можно отпускать.

Клыки разжались, пленник облегчённо засопел, разумная выскочила из фургона.

Стало посветлее, звёзды, выглянувшие из-за туч, помогли. Бегло осмотрелся. Что тут? Матрац, на котором спал этот «торгаш» - пусть лежит, не мешает; ящик с инструментом – не надо, не буду искушать побегом пленника, на улицу, … три канистры. Потряс каждую – полных оказалось только две. Открыл, понюхал – самогон. Жидкая валюта для местных, значит… Оставлю, в дороге пригодится. Ага! Вот и нож. Ну ничего себе! Мачете полноценное! Увесистое, даже на ощупь качество ощущается. Бывший владелец его носил на отдельном ремне, который снимал на ночь. По-своему правильно, конечно – с таким не поспишь, отдавит оно всё на свете, но совсем они тут расслабились… Из машины эту вещь!

Нашлось и оружие Серого – ухоженная, любовно смазанная МЦ 21-12 с нашлёпкой патронташа на прикладе. Тоже на улицу!

Вроде бы больше нет ничего опасного, но это не точно. Всегда остаётся шанс на то, что бывалый человек имеет тайничок с чем-нибудь неприятным, однако тут уж ничего не поделаешь. Или «бусик» обыскивать по-взрослому нужно для душевного спокойствия, или понадеяться на удачу и прочность старой верёвки.

Я выбрал второе.

Выпрыгнул на улицу, обулся, и, уже закрывая двери грузовой части, не смог отказать себе в удовольствии словесно пнуть связанного:

- Сейчас к местным властям поедем. Они там тебя ждут – не дождутся. Про пожар небольшой с повешенными поговорить хотят.

Пленник внезапно задёргался, заизвивался, словно хотел что-то важное сказать. И без слов понятно – просит кляп выдернуть, а потом по ушам ездить начнёт, обещая все блага земные, лишь бы развязал. Не выйдет.

- Терпи! – бросил я и закрыл двери.

Обулся, не забыл и про котелок с кулешом. Еда была ещё горячей, потому быстро перевалил часть в оставленную у костра объёмную миску, чтобы быстрее остыла. Из одной с ушастой поедим, я привычный.

Прошёл к кабине. На удивление, она была не заперта. Сел на водительское место, осмотрелся. Обычный салон грузового микроавтобуса с высоким потолком, двумя местами для пассажиров, удобной ручкой переключения КПП и приятным на ощупь рулём; грузовая часть отделена глухой железной перегородкой. Хорошая машинка. Простая, как молоток. Без всех этих электронных ненужностей, потому и ездит до сих пор.

С полуоборота завёлся двигатель, зажглась подсветка приборов. Стало немного светлее. Топливный датчик счастливо сообщил, что бак на две трети полон.

Пристроил между сидений ружьё, рюкзак кинул на пол.

- Зюзя, запрыгивай! – перегнувшись через салон, открыл изнутри подруге пассажирскую дверь.

И только тогда заметил, что машина не совсем обычная. На двери полностью отсутствовала обшивка, её заменял кустарно наваренный и плохо подогнанный лист металла. Интересно, как петли не провисли? – потом посмотрю. На полу и на другой двери – тоже самое. Похоже, машинку готовили на все случае жизни. Боковые окна тоже в верхней части имеют треугольные стальные накладки, закрывая голову водителя и пассажира от бокового выстрела. От серьёзной пули, конечно, не убережёт, но от охотничьей – вполне. Не панацея от смерти, но эффективно, ничего не скажешь.

В кармашке водительского солнцезащитного козырька нашёлся до половины сточенный карандаш. Отлично, в карман!

Но больше всего порадовал потолок. На нём, в самодельных держателях, покоился АК – 74 и десяток магазинов к нему. Наугад взял один – полный.

В бардачке обнаружилась пара РГДшек.

Серьёзные ребята, подготовленные. И «бусик» не простой. От этого он мне ещё больше понравился, да и привык я к нему…

Между тем разумная уже сидела в салоне и тоже с интересом осматривалась. Снова перегнулся, закрыл дверь.

За спиной застучало. Явно пленник старался. Зачем? Неужели не понимает, что без толку? Да ну его…

- На, лопай, - я поставил миску на сиденье рядом с доберманом. – Только мне оставить не забудь.

Разумная радостно зачавкала.

Машина тронулась и я ощутил прилив концентрированного, всепроникающего счастья. Сколько лет прошло с того момента, как я в последний раз за рулём папкиной железной любимицы сидел – а помнят руки, помнят! Да и ноги правильно на педали жать не забывают!

По поводу Серого план был простой – его полное отсутствие. Ну не придумал я, как безопасно для собственной тушки передать злодея властям. Плевать! Колю найду – он умный, посодействует. А заодно договорюсь, чтобы через местные блокпосты провёл. Заплачу! Почему-то думалось, что дядька не откажет. Главное – транспорт есть! Не чахлый скутер-табуретка, а полноценная немецкая техника. Это с лихвой перекрывало все минусы ситуации.

- Ты как? – выезжая на дорогу из хутора, спросил я у добермана.

- Хорошо. Мягко. Вкусно.

- Тогда вперёд!

Снова застучал пленный. Вот ведь неугомонный человек! Да не разбудишь ты местных, все вповалку дрыхнут. А если и проснутся – то мозги у них насквозь алкогольными парами пропитаны, пока сообразят, что да как… Сам же своим подчинённым об этом говорил.

Машина уверенно набирала ход, тихо урча мотором и унося нас прочь из этого провонявшего людьми поселения.

Включил фары и с юношеским, несвойственным мне азартом решил полихачить, покрасоваться перед самим собой и Зюзей. Вдавил педаль акселератора в пол. «Бусик» мощно, устойчиво и довольно быстро начал набирать ускорение. Я весело посматривал на стрелку спидометра.

Девяносто… сто… сто десять… сто двадцать… Ф-ф-фи-и-иу-у. Ба-бах!!!

Краем глаза зацепился за оранжево-красную вспышку в правом зеркале, затем раздался негромкий, уверенно-глухой звук взрыва.

Микроавтобус тряхнуло, начало заносить в сторону. Еле вытянул, чтобы не перевернуться, однако скорость упала. Руль перестал слушаться, норовя вырваться из рук. В районе заднего моста появился пугающий треск, гул, скрежет. Машина стала ещё непослушней. Задёргалась, задрожала. Пришлось окончательно тормозить.

- Ты цела?! – доберман, перемазанная кулешом, некрасиво раскорячив лапы и упёршись ими в приборную панель, с ужасом смотрела на меня, инстинктивно облизываясь и проглатывая волокнистые комочки еды.

- Да… Что это?

- Не знаю, но дальше мы, похоже, не едем. – открыл дверь, шустро ссыпался на улицу. Зюзя пулей вылетела следом. Первым делом нырнул в остатки придорожной канавы, вслушался. Тихо. Ни стрельбы, ни гневный воплей, ничего. Только ночь и птичьи крики.

Выждав минут пять, подбежал к задней двери и тут, при виде многочисленных повреждений кузова, до меня дошло, что случилось. Мины. Одна, похоже, противопехотная из тех, что помощнее; другая сигнальная. Парой стояли, сбоку от дороги – весь правый борт вместе с задним мостом посекло, почти до Зюзиной двери.

Видимо, «торгаши» на ночь поставили сюрпризы для непрошенных гостей. Осторожные, сволочи… Х-ху-х… Хорошо, что быстро ехали, иначе гарантированный кирдык бы нам пришёл… Повезло, как есть повезло.

И вот тут меня пробила нервная, неконтролируемая дрожь и первобытный, животный страх. Откат накрыл. Осознание случившегося. Но долго паниковать я себе не позволил.

Рывком распахнул грузовую дверь, поморщившись от безжалостно шибанувшей в нос сивушной вони. Сто процентов – канистры продырявило и пойло сейчас по всему полу плещется. Выдохнув и задержав дыхание, схватил пленника за ноги и выволок его на дорогу; заботливо привалил безвольное тело спиной к заднему бамперу. Нда… не повезло. Весь живот и лицо торгаша были покрыты кровью. Сходу, при плохом лунном свете, насчитал не менее трёх ран в теле и одну на лице. Не жилец. Да что же мне так не везёт?! Только удача поманила, только улыбнулась – и на тебе. Хлобысь! Не привыкай к хорошему!

Серый был ещё жив. Суетливо достал кляп из его рта, похлопал по щекам. Вслед за тряпкой вырвалась порция таких знакомых мне по больничке мародёров, хрипов. Главарь приоткрыл глаза.

- Ты умираешь, - как можно спокойнее констатировал я непреложный факт.

- Я… знаю… - ответил связанный, на удивление внятно. – Знаю… Пытался сказать… мина…

Осторожно подошла разумная.

- Зюзя, пожалуйста, немного вернись и посмотри, не идёт ли кто сюда. Только внимательно, смотри под но… лапы. Может, ещё какие «подарки» тут есть.

- Хорошо! – и ушастая растворилась в темноте.

По моим наскоро сделанным прикидкам, гостей стоило ожидать минут через пятнадцать, никак не раньше. А если умные – то только с утра. По-хорошему, помощники Серого сейчас свою пьяную гвардию будить должны и круговую оборону организовывать, и только потом разведку высылать. Но это мои дилетантские рассуждения, а как оно на самом деле будет? Кто знает?

Однако в минимуме времени для беседы я точно не ошибся. Отъехали мы километра на полтора-два, пока дойдут…

- Ты откуда? – не стоило тянуть с допросом. Чем раньше уйдём – тем лучше.

- Оттуда… - окровавленное лицо исказилось в пародии на усмешку. – Не… твоё… дело…

Вот же упорный человек! Одной ногой в могиле – а бравировать пытается.

- Знаешь, я не хочу тебя пытать или издеваться. Давай так: ты отвечаешь на вопросы, а потом я по твоему желанию – или добью, или просто уйду. Ну не пластами же тебя резать!

- Плевать…

Почему-то я ему верил. Серый просто ждал смерти, мои угрозы его совершенно не пугали. И что делать? Ушей лишать, как Коля показывал? Не поможет. К совести взывать? На предсмертное покаяние убедить? Предложить сделку?

Последнее решил попробовать.

- Есть другой вариант. Могу выполнить одно твоё желание в пределах разумного. Гарантий, кроме моего честного слова, нет. Но и у тебя выбор не велик.

Раненый задумался, прикрыв глаза.

- Нет…

На его лицо резко наползла гримаса боли, глаза закатились, прошла судорога по телу. Отходит. Я заторопился. Сбивчиво, стараясь как можно быстрее проговаривать слова, в последний раз попытался воззвать к рассудку.

- На том свете суда не боишься? Взгреют же по полной… Хоть что-то хорошее перед смертью сделай. Даже если ты в героическом молчании подохнешь, я твоего приятеля поймаю. Поверь, он заговорит. Может, не так подробно, как ты, но и этого хватит.

Серый не отвечал. Похоже, проваливался в беспамятство. Я затряс его за плечи, изо всех сил пытаясь привести в себя. Помогло.

- Нет… - выплюнул он мне в лицо и умер.

Жалко… Что теперь в записке писать для Колиных посланцев? Главарь мёртв, машина (тут я вздохнул особенно жалобно) вдребезги. Что в хуторе этом, алкоголическом, творится – не ведомо.

Провал по всем пунктам… Одно хорошо: без Серого и опохмела местные вряд ли с утра злодействовать отравятся. Значит, положительный результат всё же есть – жизни людские спас.

Пока так размышлял – успел достать калаш из креплений и собрать магазины. Часть из них перекочевала в заплечник, часть распределил по карманам. «Мурку» закинул на плечо. Если сейчас набегут мстители, то от неё толку мало.

Покрутил автомат в руках, привыкая; подготовил к стрельбе.

Принюхался. Бензином вроде как не пахло, но мало ли… На всякий случай отошёл метров на двести дальше по дороге и укрылся среди деревьев на обочине.

Зюзя вернулась минуты через три, уверенно найдя меня среди зарослей.

- Люди бегают. Громко говорят. Боятся. Ругаются. С оружием. Сюда никто не идёт.

- Вот чёрт! – выругался я и наскоро обрисовал ситуацию подруге. – Пленник умер. Машина повреждена. Николаю писать нечего.

Ушастая прилегла и задумалась.

- Нужен новый человек, который знает. Поохотимся?

Что-то такое крутилось и в моей голове. Взялся делать – делай хорошо. Плохо и само получится.

- Как ты это себе представляешь? Второй раз нам такое не провернуть. Попросту перестреляют.

- Почему? Те два человека очень хотели уйти. Мы их на дороге найдём. По запаху. Я запомнила, когда за ними шла.

Заманчиво, заманчиво… Но невнятно.

- Звучит, конечно, интересно. Но в какую сторону они пойдут? Можем ведь и не найти.

Спутница с удивлением посмотрела на меня.

- Ты – человек. Ты медленный. Я – быстрее. Я найду где шли люди и мы пойдём как охотники, которые нас искали. Много бегать придётся. Я лягу рядом с домами, - картинка той самой окраины, откуда мы вошли в хутор, - и буду смотреть. Ты смотри тут. Если они пойдут к тебе – ты одного убьёшь, второго поймаешь. Я услышу. Если они пойдут ко мне – я позову.

- А если вправо или влево?

- Вы не любите ходить в траве. Вы любите дороги. Давай попробуем. Мы обещали.

О последнем можно было и не напоминать. Уж на что я приучен за слова отвечать, а гордая и щепетильная Зюзя – тем более.

- Согласен. Ждём до середины дня. Если не получается – встречаемся здесь и думаем дальше. Про осторожность напоминать нужно? – повредничал я напоследок.

- Нет. Я помню.

Доберман, в который раз за эту ночь растворилась в темноте, а я плотно задумался: «Что делать, если эти двое оставшихся «торгашей» проявят сознательность и решат довести задуманное до конца?». Ответ напрашивался только один: устроить маленький локальный конфликт, когда пойдут группой на очередное злодейство. Попросту расстрелять их с приличного расстояния. Далеко не факт, что всех перебью, но планы попорчу однозначно. Благо, и оружие имеется, и патронов в избытке. А потом привычно убежать.

На том и успокоился.

… Первые люди показались поздно, часов в десять утра. Медленно, осторожно к изувеченному «бусику» приближались трое испитых, даже на первый взгляд, мужиков. У каждого в руках по автомату, морды похмельно-испуганные.

Подошли, посмотрели, поцокали языками, без интереса глянули на покойника. Затем один, обернувшись, призывно махнул рукой, а двое остальных стали обшаривать внутренности машины.

Нашли канистры с остатками спиртного, тут же, по очереди, без всякой посуды приложились к живительной влаге. Посвежели, плечи расправились. Снова приложились.

Поправившись, один из мужиков резво бросился в придорожные кусты, припрятать находку. Видимо, не вся самогонка вытекла, кое-что осталась.

Я усмехнулся. Вот же люди! Каждый сам за себя. Приятелям, которые на подходе, поди тоже плохо; маются, бедолаги… А они – в кустах тайники устраивают.

Минут через пять подтянулись и остальные. Помощников Серого я узнал сразу. Они разительно отличались от общего контингента своей трезвостью, подтянутостью, опытными, цепкими глазами. Первым делом тщательно, без брезгливости, осмотрели тело, потом проверили салон. Стали чуть в стороне от лениво позёвывающих алкашей, зашептались.

Из-за расстояния я не мог слышать, о чём переговариваются эти двое, однако вполне догадывался, про что идёт речь. В сомнениях вы, в сомнениях…

Совещались недолго. Небрежным кивком головы подозвали ничем не примечательного мужичка, такого же пропойцу, как и остальные. Тот подошёл вразвалочку, насмешливо поглядывая на злых, собранных помощников. Заговорил громко, так, что даже я услышал.

- И чё делать будем?

Неразборчиво…

- Да эт понятно. И марафет вон, не забрали. Он теперь и так наш!

В подтверждение один из местных помахал зажатой в руке небольшой коробочкой, пропущенной мною при осмотре микроавтобуса.

Снова неразборчиво…

- А ху не хо? – осклабился хуторской, изобразив руками неприличный жест. – С Серым базар был, вот ему и предъявляй. Так что не вижу препятствий для новых сделок, если, конечно, вам будет чем платить.

Стоящая позади похмельная орава заржала, заулюлюкала. Подбодрённый таким поведением собутыльников мужик заговорил ещё наглее.

- Да пошли вы! Куда – сами знаете! Задурно хотите нашими руками жар загрести, а сами чистенькими остаться? Хрен вам! Уговор был. Теперь уговариваться не с кем. Идите себе, пока мы вам…

Последние слова потонули в гоготе. Двое помощников (или подельников) покойного в последний раз что-то ответили, а затем развернулись и, не оборачиваясь, пошли в мою сторону, прочь от «бусика». Хуторяне, плюнув напоследок в сторону уходящих, вовсю предались одному из самых древних способов обогащения вооружённых людей – мародёрству, набросившись на израненный микроавтобус.

Труп Серого так и остался лежать на асфальте, никому не интересный. Лишь немного в сторону оттащили, чтобы не мешал.

Скоро эти двое прошли мимо меня, и я, наконец, смог их рассмотреть. Ничего особенного: сухощавые, лет по сорок каждому, короткостриженые. Без особых примет. Встретишь, и, если не приглядываться – сразу забудешь. Ничего в них геройского или злодейского не просматривалось, в каждом форте таких полно. Стандартные типажи.

Двигались мужчины опытно, налегке. За спиной – худенькие котомочки, автоматы по-походному на груди. Шаг лёгкий, быстрый, дыхание ровное. Но не военные – тех сразу видно; так, нахватавшиеся того-сего по ходу жизни, как и я.

В груди нервно застучало сердце, мысли понеслись вскачь: бежать вдогонку по дороге – глупо; по полю, прикрываясь кустами и деревьями – смешно. Шума от меня будет как от слона в посудной лавке. И что делать? Минут через пятнадцать «торгаши» совсем пропадут из виду, а дальше кто знает, куда их нелёгкая занесёт? И четырёхлапой нет… Понятное дело, пока тут эти пропойцы толкутся, медленно разбирая машину, ей не подойти.

Придётся ждать… Однако ждать – это то, что я очень хорошо умею. Именно с такими мыслями я погрузился в знакомую каждому, кто очень много бодрствует, полудрёму. И не сон, и не явь. Своеобразное пограничное состояние, но отдохнуть, контролируя окружающее пространство, помогает. Да и голова снова о себе напомнила…

…- Витя… - негромкий оклик Зюзи заставил встрепенуться, попутно оглядываясь вокруг. – Витя… Я тут…

- Где? – на всякий случай шёпотом уточнил я.

- Рядом. Я бежала так, чтобы меня не увидели. Долго. Люди ушли?

- Да, – наконец то взгляд зацепился за небольшую черноту метрах в пяти, на границе придорожных кустов. Умница! Не стала подходить, чтобы случайно треснувшей веткой не привлечь к себе внимание. – Они ушли по дороге, а я выйти не могу. Сама видишь.

У «бусика» ещё крутились двое синяков, что-то выковыривая из его железных недр. Остальные отправились обратно.

- Тогда жди, а потом иди по дороге. Я тебя найду. Я помню запах.

Лишь примерно через час двинули в сторону хутора последние мародёры, нагруженные всевозможными железками самого разного назначения. Один даже сиденье водительское тащил. Зачем оно ему? Непонятно…

Пора. Без особых сожалений бросил автомат, магазины с патронами, оставил только гранаты и вышел из укрытия. По привычке осмотрелся; кинул последний, полный сожалений о несбывшейся мечте, взгляд на мёртвый, разграбленный микроавтобус, и зашагал прочь.

Разумная ждала на перекрёстке, блаженно разлёгшись под кроной дерева.

- Я знаю, где их найти. Хитрые. Я ошиблась. Они не пошли по дороге.

- А куда?

- Покажу, - Зюзя, потягиваясь, встала и уверенно направилась через очередное поле.

- У нас вода заканчивается. Увидишь ручей или реку – скажи.

- Хорошо. И ты так и не поел. Это плохо. Тебе надо кушать. Тогда голова меньше болит.

- Почему? – удивился я.

- Потому что голодные болеют больше! – выдала мне народную доберманью мудрость подруга и затрусила вперёд.

Честно скажу, такая забота приятна. Чувствуешь свою… нужность, привязанность. С улыбкой на лице я направился следом.

… А вообще интересное дело не убегать, а догонять. Есть в этом какая-то подзабытая жажда охоты, азарт, лёгкое напряжение схватки. Новое для меня чувство, необычное.

Через пару часов, в самый разгар дневной жары, мы их нагнали. Помощники сделали привал в небольшой роще. По рекомендации многоопытной Зюзи пришлось заложить серьёзный круг и выйти незамеченными намного впереди, по направлению их движения.

Затаились, стали ждать.

Скучать пришлось недолго. Лишь только я устроился поудобнее, как из деревьев вышла знакомая парочка. Вскинул «мурку», прицелился, не особо понимая, как поступать дальше.

С двумя мне не справиться, значит одного придётся убить – это суровая реальность, без сантиментов всяких. Вот только кого? По какому принципу решать, кто менее достоин жизни? Страшно ошибиться, очень страшно. Я не головорез, я вообще убивать не люблю. Даже уродов.

Между тем мужчины приближались. Они выглядели уже не такими напряжёнными, злыми. О чём-то спокойно переговаривались, иногда на их лицах проскальзывали улыбки.

- На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич… - не мудрствуя лукаво, спихнул я на детскую считалку выбор первой жертвы. Вышло умирать левому. – Ну и хорошо. Начало положено.

Пропустил их мимо себя, неторопливо прицелился.

Б-бах! Б-бах! Б-бах!

Картечь – штука душевная, мощная. Своё дело в умелых руках знает туго. Первый выстрел угодил намеченному бандиту в спину, бросив его вперёд. Второй в ногу его спутника, как и планировал. Третий – снова в уже почти упавшего на землю левого злодея.

Какой я молодец! Не зря ружейные приёмы при переучивании до одури отрабатывал! Все три выстрела в цель!

Громкая брань с подвыванием лишь подтвердила мои выводы. А теперь ходу! Там два автомата! Сейчас подранок начнёт меня выискивать…

Резво перепрятался в деревьях, ушастая не отставала. Пора начинать переговоры.

- Слышь, мужик! Советую сдаться! Иначе подохнешь! Тут врачей нет!

- Да пошёл ты! – калаш выплюнул длинную очередь. Впрочем, немного не в мою сторону. На всякий случай плотнее вжался на землю.

- Глупо! Мне не нужна твоя смерть! Доставлю местным властям, перевяжу, жить будешь! Я в тебя картечным патроном засадил, потому не дури! Надолго твоего геройства не хватит! Кровью, как порося на бойне, истечёшь! – и откатился в сторону, меняя позицию.

Автомат снова сказал своё слово. И опять мимо. Установилась неприятная тишина.

Щёлкнул одиночный выстрел.

- Мужик! – крикнул я. – Мужи-ик! Ты чего там?!

Да ясно чего – застрелился. Не хотел за свои грехи отвечать. Ему так и так вышка светила, без вариантов. Уйти с развороченной ногой не реально. Вот и решил не тянуть. Жаль, до последнего надеялся на его жажду жизни – на этом весь план и строился. Привязать раненого к дереву и послание накропать с инструкциями, как найти. А записочку в оговоренный тайничок…

Достал гранату, подумав, подбросил на ладони. А если затаился и ждёт? Проверим, чего уж… Как следует примерившись, снял чеку и бросил РГДшку. Удачно получилось, совсем немного до его лежбища не долетела. Бухнуло. И ничего – ни вопля, ни стона.

Только тогда решился подойти. Первый труп лежал на животе багровея солидной дырой в спине и алой бороздой от второго попадания вдоль позвоночника. Второй, тот, с которым я совсем недавно непринуждённо болтал, смотрел в небо мёртвыми, немного наивными глазами. Он действительно приставил автомат к подбородку и покончил с собой. И я понял почему, даже при первом взгляде.

Выстрел, которым я так годился и на который рассчитывал, лёг до крайности неудачно. Заряд прошёл с внутренней стороны бедра, разворотив частично паховую область и перебив артерию. С такими ранами не живут, и помощник Серого это понимал.

Жаль… Захотелось выругаться от досады, самому себе надавать по морде за неуклюжесть! Помощничек, ё… Взялся за то, что не по силам, дурак… Что теперь Коле писать? Что все умерли?!

- Не злись на себя. Ты людей спас, – разумная подошла со спины, неприязненно посматривая на мертвецов. – Так получилось. Я знаю, ты хотел поймать одного живым и выполнить просьбу человека, - усатое лицо дядьки, - Так получилось, - помолчав, повторила она.

Не стал отвечать. Вместо слов приступил к делу. Тщательно проверил все карманы убитых, котомки. Ничего интересно. Ни документов, ни записок, ни иных следов, которые смогли пролить хоть какой-то свет на их личности.

Единственное, что взял себе – фляжки с водой, немного сухарей, кусок вяленого мяса и пару пакетов лапши быстрого приготовления. Вот только есть не хотелось. Во рту царил кисловатый, металлический привкус.

Вернулся в тень, достал рулон бумаги, приспособил вместо парты приклад и принялся писать записку.

«Коля! Живыми взять никого не смог. Главаря звали Серый, его труп я оставил у микроавтобуса возле хутора. Двое его помощников, - далее следовало подробное описание ориентиров, ведущих к этому месту, - тоже погибли. Извини. Ничего ценного или интересного при них не оказалось. Попробуйте перерисовать или сфотографировать (если есть возможность) их лица. Может, поможет в опознании.

Они сегодня планировали напасть на ещё один посёлок, потому вмешался. Надеюсь, поймёшь. Алкашей не трогал, с ними сами разбирайтесь.»

Перечитал текст, внутренне содрогаясь от собственного косноязычия. Дрянь из меня писатель, не моё это. Ладно, как есть – так есть. Переписывать, украшая и прилизывая послание, не хотелось. Суть ясна, а дальше сами пусть думают.

При должном усердии наверняка найдут, откуда эти «торгаши» приехали зло чинить. Машина приметная, никуда не денется, трупы кто-нибудь да опознает. Зацепок более чем достаточно.

А я не хочу глубже влезать. Хватит! Я домой хочу! Без меня обойдётесь! И так сделал больше, чем собирался!

Да, не узнаю страшных тайн о борьбе за власть и лучшую жизнь. Ничего, переживу. На мой век секретов хватит.

- Ну что, пойдём?

- Пойдём. Я не люблю запах смерти.

… Записку я спрятал под одним из столбиков, как и договаривались. Не прямо возле хутора, но ничего – найдут.