На дворе стоял обычный зимний денек. Морозное утро всем своим видом напоминало мне о том, как было бы здорово сейчас лежать под теплым одеялом дома и наконец-то выспаться. Но вопреки моим желаниям, в составе экипажа, я катился в микроавтобусе по летному полю засунув руки в карманы, чтобы не выпускать лишнее тепло. Как бы сильно я не любил свою профессию, и каким бы хорошим не был экипаж, все равно поездка по аэропорту вызывала у меня довольно противоречивые чувства.
Водитель колесил между самолетов в поисках нашей стоянки, в то время как я прижавшись головой к холодному стеклу маршрутки, наблюдал за происходящим снаружи. С каждой минутой за окном становилось все светлее. Я думал о том, что у нас есть еще пять минуточек. Можно немного расслабится, помечтать о чем-то своем. Спустя эти мгновенья каждому из нас предстоит носиться по самолету и обслуживать двести двадцать человек. Но сейчас.. мы просто катимся. Есть еще пять минуточек.
— Двадцать пять альфа? — Выкрикнул водитель прервав одну из песен 80-х безудержно игравших в салоне.
— Да — ответил старший БП.
— Тогда приехали — сказал водитель.
Стоит отметить, что самолеты величайшего авиаконструктора играли особую роль в нашей авиакомпании. Они были меньшинством, а как вы знаете, к меньшинствам у нас отношение особое. Особо никто их не любит. Многим бортпроводникам тут же становилось плохо при виде записи «Обучение на Туполев» в своем графике. Приходилось как-то решать проблему и брать больничный, который благополучно их выручал от участи попасть в ряды «тушечников».
Я же к таким не относился, поскольку в полете на Туполеве были и плюсы, например хорошие командировки. Экипажи на Туполеве тоже можно отнести к плюсам. Поскольку из нескольких тысяч БП нашей компании допуск на тушку имели пару сотен, рейс всегда проходил в компании знакомых и друзей.
Выгрузив экипаж на летное поле, маршрутка скрылась в сумерках раннего утра. Нам ничего не оставалось, кроме как стоять на холодном ветру с поднятыми воротниками и засунув руки в карманы смотреть как инженер откупоривает самолетную дверь.
Приходилось ли вам быть один на один с самолетом? Полагаю, что нет, если вы пассажир. Редко кому удавалось увидеть самолет перед рейсом без толпы людей с чемоданами и рюкзаками.
Поднявшись по трапу мы оказались внутри темного и холодного куска метала. Неподготовленному человеку сложно поверить, что через каких-то 45 минут этот ледяной кусок инженерной мысли взлетит в небо, но для меня это было обычное рабочее утро.
— Щас инженер питание подключит и будет свет – сказал старший
— Ок – ответил я шагая по темноте в самый хвост самолета
Спустя несколько минут самолет начал оживать. Дали свет. Вместе с электричеством заработала и громкая связь, по которой старший начал вещать о том, на что стоит обратить внимание перед рейсом. Затем, как и полагается, приехали машины с питанием, бытовым имуществом и грузом.
Голос старшего бортпроводника сменился другим голосом – командира, который только прибыл в кабину и озвучивал свою информацию для экипажа. С каждой минутой холодный кусок метала превращался во всеми привычный нам самолет, а с появлением пассажиров и вовсе почувствовалась эта знакомая атмосфера предстоящего путешествия.
Выполнив все стандартные процедуры, я занял свое кресло рядом с коллегой на второй левой двери, и сидя спиной по ходу движения и лицом к пассажирам, я как мог легкой улыбкой сдерживал взгляды сотни пассажиров, направленных в мою сторону. За окном уже стало светло и было видно как специальная машина выполняет противообледенительную обработку самолета.
Самолет загудел и задрожал отрываясь от взлетной полосы, пока не взмыл в воздух и не начал набирать высоту.
— Долго лететь то? – спросил пассажир сидевший прямо напротив нас
— Три с половиной часа – ответил я
В эту минуту в середине самолета из под обшивки салона повалил белый слегка заметный дым. Сердце застучало в груди. Мозг вполне успешно подавлял панику, рассчитывая маршрут до ближайшего огнетушителя в салоне. С каждой секундой белого дыма становилось все больше.
Самолет же тем временем набирал высоту под углом в сорок пять градусов вдавливая пассажиров в свои кресла.
Мы переглянулись с коллегой, но не сказали ни слова. В голове у обоих кричала одна и та же мысль – «ПОЖАР\ЗАДЫМЛЕНИЕ!!! »
Еще секунду спустя раздался звонок по системе связи. Проводник сидевший в хвосте звонил в старшему бортпроводнику в начало самолета, однако на Туполеве система связи работает таким образом, что все могут слышать друг-друга если поднимут трубку.
Тем временем дыма становилось больше, а самолет все также набирал высоту.
Я схватил трубку, и сидя перед сотней пассажиров, что уже начали кашлять и выкрикивать разного рода вопросы, я услышал разговор:
— У нас задымление! – сказал проводник с хвоста самолета
— Подожди, щас выясню в чем дело! – ответил старший
— У меня тут как бы люди уже становятся все ближе к полу.
— Делай как положено – мочи тканевые салфетки и раздавайте пассажирам чтобы дышать через них. Если понадобиться одевай дымозащитный капюшон. Я — в кабину!
Вентиляция в самолете устроена таким образом, что воздух с носа самолета идет к хвосту. Встав с кресла и окинув взглядом второй салон самолета, я на личном примере в этом убедился – в хвосте было куда больше белого дыма. От туда же раздавался и кашель. Я шел к середине салона, пытаясь успокоить взволнованных пассажиров.
Самолет продолжал набирать высоту.
В какой-то момент я осознал всю опасность пожаров и задымлений, к которой нас готовили – стало нечем дышать. С каждым вдохом в легкие попадал химический запах дыма вызывающий жуткий кашель и прожигающий легкие, кислорода было все меньше. Со стороны же это выглядело как легкий белый дымок от костра или скорее туман.
Прошло уже чуть больше минуты, что в состоянии чрезвычайно ситуации казалось вечностью. Я понял, что мне нечего отвечать пассажирам, поскольку я и сам не знаю что происходит. За все это время ни от старшего проводника, ни от пилотов не последовало никакой информации по громкой связи.
Забежав в переднюю кухню я отдышался, поскольку там дыма не было вовсе, а затем накинулся с вопросами на старшего бортпроводника, выходившего в этот момент из кабины пилотов.
— Что нахрен вообще происходит? Пожар под обшивкой?
— Да не! Слушай – Захожу я в кабину пилотов, говорю – «Господа, в чем дело?» А эти троя сами сидят в кислородных масках и говорят – «А в чем дело?» Я говорю – «Ну пассажиры начинают задыхаться по одному!». «А, да?»– отвечает мне один из них– «Просто нас когда обливали эта химия попала в систему вентиляции и где-то начала выгорать. Но мы ее прогнали по системе и сейчас уже идет чистый воздух. Все нормально.»
- Ну ладно – ответил я выслушав увлекательный рассказ.
«Можно было хоть какую-то информацию зачитать по громкой связи» — подумал я про себя. По телу разлилось теплое чувство того, что аварийной посадки не планируется.
— Пройдите еще раз по салону, всех успокойте и откройте всю вентиляцию над креслами. – скомандовал старший.
Спустя еще десять минут световое табло «Пристегнуть ремни» погасло и рейс продолжился в своем штатном режиме. Слава богу никакой серьезной паники среди пассажиров не произошло, а проводники и вовсе забыли об этом спустя пару минут, т.к. голова была занята новой задачей – накормить двести двадцать пассажиров.
Выполнив рейс, самолет вернулся в Домодедово, и проводив пассажиров мы всем экипажем снова колесили на маршрутке по аэропорту. И хотя настроение у всех было отличное, было заметно что каждый, в том числе и я, просто молча смотрел в окно переосмысляя опасность профессии бортпроводник.
Спасибо за внимание.
Айбелив Акенфлаев, для Пикабу.
Источник
