Допинг + Наука

Помните допинг из соды или свекольного сока? Дальше еще страннее. Спортсмены сейчас радуются, что глицерин перестали считать допингом.

Многие сталкивались с глицерином. По крайней мере со свечами с глицерином. С ним делают все виды свечей: и те, что горят, и те, что не горят.

Глицерин — это такая прозрачная сладкая и вязкая жидкость. Его обожают в пищевой промышленности как эмульгатор, стабилизатор и подсластитель. Он смешивает то, что обычно не хочет смешиваться и хорошо удерживает воду.

И вот по причине удержания воды глицерин используют как допинг. Он увеличивает объем крови. Если в крови было какое-то запрещенное вещество, то глицерин его маскирует.

Жара

Более правильное использование глицерина — это удержание воды на жаре или при обильном потоотделении. Ну то есть если организму захотелось пропотеть, то удержать этот пот будет сложно. Зато можно попридержать воду, которая пытается вырваться через почки.

Если вода удерживается в кровеносном русле, то она меньше фильтруется через почки. Это может быть важно не только хитрым спортсменам, но и пожарными или военнослужащим. То есть тем людям, которым по роду службы положено лезть в пекло.

Получается, что глицерин не только в разные свечи добавляют, но им еще спасают людей от обезвоживания.

Правда, не всё так хорошо. Любое осмотическое вещество, попадая в живот, может вызывать тошноту, рвоту и понос. Так что без консультации врача не балуйтесь со всякими химикатами.

Мне казалось, что это байка, но посмотрел свежие публикации, и получается, что тема до сих пор актуальна. Никто особо эту штуку не ругает. Хотя, это всё, конечно, на любителя.

Молозиво

В первые 24–72 часа после отела корова дает не молоко, а молозиво. Это такой концентрат питательных и биологически активных веществ, чтобы быстренько поддержать теленочка.

Спортсмены верят, что всякие добавки из молозива повысят их работоспособность. Это могут быть жидкие штуки, и порошки, и таблетки, и всякая кустарная фигня.

В некоторых исследованиях эффект подтверждают, а в некоторых — ничего не получается.

Считают, что возможный эффект в плане увеличения силы спортсменов связан с инсулиноподобным фактором роста 1 (так и пишут с цифрой 1 на конце). Это биологически активное вещество, которое есть в молозиве.

Теперь если какой-то антидопинговый комитет проверяет спортсменов, то ориентируются именно на это вещество. Но, вроде, пока никого не забанили за это дело.

Ну а сам инсулиноподобный фактор роста 1 уже лет 40 пытаются приспособить в качестве допинга. Тоже, по-моему, не безобидная штука.

Иммунитет

Есть небольшие, но вполне приличные научные исследования, в которых спортсмены меньше болели простудой на фоне приема добавок из молозива. Считается, что у этих спортсменов не так выражен эффект "открытого окна", который мы с вами уже обсуждали. То есть их иммунитет меньше просаживается от интенсивных тренировок и потом быстрее восстанавливается.

По мне, так как-то это странновато, но, похоже, что коровье молозиво — это не самая бесполезная штука. В любом случае по поводу всяких допингов лучше проконсультируйтесь у врача.

Сначала рассказывают о мельдонии, потом — о допинге в целом, а также о возможностях зрелищного спорта без различных стимуляторов.

В мировом спорте набирает обороты скандал с мельдонием: это вещество в начале года попало в реестр запрещенных, но при вскрытии проб оно было найдено у многих спортсменов, в том числе российских. Кардиолог и терапевт Ярослав Ашихмин объяснил «Чердаку», как работает препарат, почему его не стоило запрещать и возможен ли современный спорт без допинга.

— Что вообще такое допинг? Мне кажется, спортсмены и далекие от спорта люди понимают под этим термином разные вещи.

— В какой-то момент спортивные чиновники решили выделить группу лекарственных препаратов (спортсмены тоже люди и иногда принимают лекарства), которые кардинальным образом улучшают возможности человека, воздействуя на конкретные звенья метаболизма, на мышечную массу, то есть на то, что позволяет добиться лучших результатов в спорте. Такие препараты назвали допингом, потому что с этической точки зрения не очень правильно, находясь под их влиянием, участвовать в состязаниях.

— А эти препараты используются в обычной жизни?

— Да, большая часть препаратов, относящихся к допингу, либо их аналоги используются в медицине и, собственно, именно из медицины и приходят в спорт.

— Если такие препараты нормально применять в медицине, почему этого нельзя делать спортсменам?

— В медицине они применяются для лечения того, что в организме «сломалось». Хорошо, если больной человек, используя препараты, улучшит свое состояние хотя бы до того уровня, на котором здоровый спортсмен находится изначально. Кроме того, лекарства могут быть небезопасны для здоровых людей, потому что чем сильнее лекарственный препарат, тем больше у него побочных эффектов, и длительное применение таких препаратов может приводить к кардинальным изменениям в организме спортсмена.

— То есть большинство допингов — это лекарства, которые просто используются не по прямому назначению?

— Есть еще препараты в серой зоне. Они не признаны допингом, но трудно представить, что они могут использоваться для лечения каких-либо заболеваний. При этом такие вещества могут повлиять на спортивный результат. Среди этих препаратов выделяется группа метаболических препаратов — средств, которые воздействуют на те или иные звенья метаболизма клеток, то есть они воздействуют на механизмы, при помощи которых клетка получает энергию.

Традиционно эти средства очень широко использовались в российском спорте, причем зачастую вообще без всякой системы, просто по принципу «нальем как можно больше всего разного». Эти вещества не были запрещены, применялись в очень высоких дозах в различных видах спорта, но по непонятным причинам два таких препарата попали в начале 2016 года в стоп-лист WADA. Один из этих препаратов — милдронат (он же мельдоний). Почему именно эти лекарства попали в список запрещенных, непонятно: они не слабее и не сильнее других метаболических препаратов, и оба действуют довольно странным образом.

— Как вообще работают метаболические препараты?

— Если очень сильно упростить (заранее прошу прощения у биохимиков), то можно объяснить их действие так. Наши клетки могут получать энергию, используя один из двух способов метаболизма — аэробный (кислородный) или анаэробный (бескислородный). Анаэробный метаболизм — это, в первую очередь, гликолиз, благодаря которому организм получает энергию за счет «расщепления» глюкозы без использования кислорода. И при анаэробных нагрузках, то есть коротких и сверхинтенсивных, результат достигается во многом за счет энергии, которую мышечные клетки получают в процессе гликолиза.

Возьмем крайний вариант анаэробных нагрузок, скажем поднятие штанги, когда нужно за короткое время расщепить огромное количество энергии. Это осуществляется за счет гликолиза, потому что кислородное регулирование просто не успевает подключиться. А при активностях вроде длительной игры в футбол или бега энергия в первую очередь производится за счет кислородного способа — окислительного фосфорилирования.

— Какой способ эффективнее?

— В клетках энергия запасается в виде химических связей в молекуле под названием АТФ, и количество молекул АТФ, которое синтезируется за счет гликолиза, значительно меньше, чем количество молекул АТФ, которое синтезируется за счет окислительного фосфорилирования. И главная концепция, такой мейнстрим спортивной фармакологии — сделать так, чтобы как можно более продуктивно задействовать именно окислительное фосфорилирование, то есть кислородную составляющую.

Приведу аналогию. Представьте, что у вас есть две электростанции — одна угольная (гликолиз), другая атомная (окислительное фосфорилирование). Угольную можно быстро запустить и остановить, а атомную включать долго, но она дает больше энергии.

— Есть какие-то препараты, которые могут «подстегнуть» кислородный метаболизм?

— Есть, более того, они разрешены и льются рекой, их перед соревнованиями получают и наши спортсмены, и зарубежные. Классический пример метаболической терапии — «обработка» бегунов на короткие дистанции. Им прямо в кровь вводится фосфокреатин: он помогает очень быстро насытить пул АТФ, который находится рядом с миофибриллами, и в итоге можно получить невероятный результат. Нередко эти вещества дают спортсменам и между тренировками, «на всякий случай», но смысла в этом нет никакого, улучшение результатов будет, только если принимать его непосредственно перед соревнованиями.

Предполагается, что есть и второй путь улучшить спортивные результаты: наоборот, взять и переключить все процессы с кислородных на бескислородные, они же анаэробные. Именно так работает мельдоний. Он перекрывает поступление в митохондрии жирных кислот. То есть выступает таким логистом, который говорит: «Мы лучше повезем топливо не на атомную, а на угольную электростанцию, так как она очень быстро включается». Считается, что в этом случае при коротких анаэробных нагрузках вроде поднятия штанги будет синтезироваться больше энергии за счет гликолиза. Но уверенности в этом нет, так как серьезных исследований мельдония не публиковалось.

— Если я правильно помню, создатель препарат объяснял, что у него иное действие…

— Создатель препарата объяснял, что мельдоний — это не допинг, а препарат, который предотвратит повреждение тканей сердца на фоне избыточных нагрузок. То есть это нечто вроде ограничителя скорости в машине: двигатель позволяет идти со скоростью 260 км/ч, но ограничитель не дает развить больше 200 км/ч.

Так что мельдоний, закрывая вход жирных кислот в наши энергетические станции — митохондрии, по сути ограничивает возможности спортсменов, у которых высокие аэробные нагрузки, например теннисистов, бегунов на длинные дистанции, футболистов.

Хотя в этих видах спорта на пиковых нагрузках «подключается» анаэробный путь получения энергии, определяющую роль играет именно «мощность» аэробного обмена.

— Зачем создавать препарат, который снижает физические возможности?

— Мельдоний разрабатывался для людей с ишемическими повреждениями сердца. При ишемии кислорода по определению мало, поэтому выгодней использовать гликолиз. Да, энергии при этом будет не хватать, но организм хотя бы останется жив. Кроме того, при переходе на бескислородный метаболизм будет генерироваться меньше свободных радикалов, которые повреждают клетки. В этом смысле идея препарата достаточно грамотная: перекрыть ишемизированной клетке возможность использовать «дорогой» аэробный путь метаболизма и жить, пусть и плохо, за счет более «дешевого» анаэробного. Такая же ситуация — недостаток кислорода — наблюдается при тяжелых анаэробных нагрузках, так что спортсменам его дают, видимо исходя из предположения, что мельдоний должен помочь улучшить результат, закрыв менее выгодный в такой ситуации кислородный путь.

Хотя я не встречал ни одного качественного исследования, где было бы показано, что препараты типа мельдония действительно могут помочь, потому что человек — очень сложная система, и даже если мы видим какой-то эффект в культуре клеток, не факт, что он будет таким же у пациента. Да и в любом случае, даже при недостатке кислорода, при ишемии, действие препарата довольно слабое: это все равно что, скажем, машину, которую заправляли 98-м бензином, начнут заправлять 95-м. Разница есть, но небольшая.

— Если препарат настолько слабый, почему WADA включила его в список запрещенных?

— У меня нет разумного объяснения, почему это произошло. Препарат действительно слабый, многие незапрещенные вещества оказывают на спортивные результаты заметно больший эффект. Кроме того, препарат вполне безопасен, и я не встречал серьезных побочных эффектов от его применения.

— Есть еще какие-то разрешенные препараты, которые спортсмены принимают, чтобы улучшить результат?

— Препаратов, которые принимают спортсмены, очень много. Помимо метаболических препаратов есть и неметаболические, например те же антидепрессанты и ноотропы. Подтвержденных клинических данных, как именно они влияют на здоровых людей, тем более спортсменов, нет, но могу предположить, что правильно подобранный коктейль ноотропов вполне может обеспечить лучший результат в тех видах спорта, где нужна концентрация внимания, например в стрельбе. При этом ноотропы и многие антидепрессанты не запрещены WADA.

— Как антидепрессанты могут повлиять на спортивный результат? Веселые спортсмены быстрее добегут до финиша?

— Антидепрессанты, влияя на метаболизм такого нейромедиатора, как серотонин, могут улучшать синаптическую передачу (скорость обмена данными между нейронами — прим. «Чердака»), то есть потенциально увеличивать скорость реакции. Но, повторюсь, влияние ноотропов и антидепрессантов на здоровых людей — совершенно неизученная сфера.

— Есть данные, что спортсмены активно употребляют эти препараты?

— Да, их применяют в достаточно больших количествах, и большой вопрос, употребляет ли их спортсмен из-за наличия депрессии или потому, что хочет улучшить концентрацию внимания.

— Откуда спортивные врачи берут все эти вещества для спортсменов?

— К сожалению, в России подавляющее большинство лекарственных препаратов, включая очень серьезные средства, до сих пор можно купить без рецепта, например, в интернет-аптеках. Есть разные недобросовестные конторы, которые занимаются натуральным шаманством: подбирают спортсменам какие-то препараты, которые якобы хорошо влияют на что-то, при этом зачастую такие люди не знают даже основ фармакологии.

— Откуда они берут информацию?

— Есть вал советских работ, очень странных, выполненных без соблюдения протоколов исследования, которые проводились на советских спортсменах начиная с 70-х годов и даже раньше. Есть практика, которая передается из уст в уста. Некоторые самые продвинутые даже читают какие-то клинические статьи, но все равно все, что они делают, — это такой «самиздат» на коленке.

— Насколько близко современные спортсмены подошли к пределу своих физических возможностей? Реально без допинга добиваться таких результатов или «чистые» спортсмены попросту не смогут побить те рекорды, которые уже установлены?

— Я думаю, что скорее второе. Мы достигли предела физических возможностей, и крайне маловероятно, что возможно улучшить эти результаты без препаратов поддержки, к которым относится и допинг, и различные дизайнерские лекарства, и лекарства на стадии клинических испытаний.

— То есть, если сейчас полностью запретить все допинги и препараты поддержки, зрелищный спорт закончится?

— Да, именно так. Я вижу три пути развития спорта. Первый — разработать список лекарств, которые можно применять. В этот «белый список» можно включить не только антибиотики и средства для лечения бронхиальной астмы, но и те же метаболические препараты и еще какие-то средства поддержки, при этом строго запретить применять все остальное. Любые подозрительные новые препараты тоже записывать в список запрещенных. Вторая стратегия — наоборот, разрешить спортсменам принимать абсолютно любые вещества. И третий путь — оставить все как есть. Второй вариант, конечно, самый зрелищный, но и самый негуманный. Нередко у профессиональных спортсменов, которые принимают всевозможные средства, к 40 годам развивается сердечная недостаточность: у этих еще совсем молодых людей сердечная мышца бывает в крайне тяжелом состоянии.

— Из этих трех стратегий та, что есть сейчас, выглядит самой слабой. Учитывая современные возможности химии и молекулярной биологии, она больше похожа на игру в поддавки…

— Да, выбирая этот путь, мы, возможно, наносим куда больший вред спортсменам. Сейчас можно чуть ли не в полуподвальных условиях синтезировать весьма «продвинутые» вещества, и такие препараты в неумелых руках могут заметно ухудшить результат, не говоря уж об общем уровне здоровья спортсменов.

Ярослав Ашихмин, кандидат медицинских наук, руководитель отделения терапии Юсуповской больницы и заместитель генерального директора по медицине. Выпускник ММА имени И.М. Сеченова, автор более 75 научных публикаций, член Американской ассоциации сердца (AHA) и Европейского общества кардиологов (ESC)

Автор: Ирина Якутенко

Источник: © http://chrdk.ru/weekend/2016/4/11/meldony/

Ради рекордов тренеры готовы пойти на многое. В 60-х годах XX века специалисты заметили, что в период полового созревания атлеты буквально переполнены энергией и эмоциями. Оказалось, что влюбленность позволяет спортсменке заметно повысить свои показатели. И в СССР, а затем и в ГДР это чувство решили поставить на службу большому спорту. Девушки, за которыми раньше строго присматривали, получили чуть больше свободы и стали бегать на свидания чаще, чем раз в месяц. Результаты превзошли все ожидания! Через некоторое время наличие романов у молодых спортсменок стало буквально обязательным. Для этого прибегали к самым разнообразным средствам: например, занимались индивидуальным сводничеством или проводили совместные сборы гимнасток и футболистов.

Но без присмотра пары не оставляли — очень скоро специалисты обнаружили, что любовь любовью, но секс стимулирует еще лучше, поскольку положительно влияет на работу гипофиза, повышает уровень тестостерона, расслабляет напряженные мышцы… Пловчихи и бегуньи после ночи любви проходили дистанцию намного быстрее, а синхронистки, фигуристки и гимнастки выполняли упражнения более выразительно. Когда этот факт был установлен, тренеры принялись в прямом смысле тушить свет и всячески давить на своих подопечных.

Случалось, конечно, что пару для пловчихи или гимнастки подобрать было нельзя: не сезон был на молодых людей, или расписания не совпадали… Но тренерам и это было нипочем: законов, защищающих права женщин вообще и спортсменок в частности, практически не было. Поэтому стал чрезвычайно популярен «фаворитизм», когда тренер собственными силами формировал у подопечной тот самый «эмоциональный заряд». Интересно, что сами девушки не расценивали такое поведение как непристойное или, не дай бог, противозаконное — наставник, с которым они проводили все свое время, был для них близким человеком.

И хотя ГДР и СССР уже давно нет, их «формула успеха» не забыта: в 1997 году старшего тренера олимпийской сборной Англии по плаванию Пола Хиксона обвинили в развращении 11 несовершеннолетних спортсменок — его воспитанниц. Когда на суде Хиксону дали слово, он сказал, что лишь желал побед для своих девочек. Странно, но судей это почему-то не проняло.

Влюбленность, конечно, дело хорошее, но тренерам хотелось найти какое-нибудь средство, которое бы служило не только стимулом, но и мощным естественным допингом.

И оно было найдено. Оказалось, что на ранних стадиях беременности в женском организме вырабатывается вещество под названием хорионический гонадотропин человека, которое действует как гормон роста, то есть значительно улучшает физическое состояние женщины.

Более того, во время беременности усиливается циркуляция крови, повышается уровень андрогенов и гормонов, увеличивается дыхательный объем и легочная вентиляция, накапливается белок. Все это удивительным образом отвечает потребностям тех видов спорта, достижения в которых зависят в первую очередь от аэробной выносливости— то есть бега, плавания, равнинных лыж, гребли. Однако воспользоваться новой методой поспешили и специалисты в других спортивных дисциплинах.

Гимнастка Ольга Карасева, выигравшая на Олимпиаде 1968-го года золотую медаль в командном первенстве, призналась позже, что перед турниром под давлением тренера сперва забеременела от своего возлюбленного, а затем сделала аборт.

Аборт — важная деталь отлаженного механизма «легального допинга». Можно, конечно, не прерывать беременность, но тогда на карьере можно сразу ставить если не крест, то кляксу. Ведь после родов придется восстанавливаться, а конкурентки времени терять не будут. Поэтому сердобольные тренеры и госчиновники всегда оставляли своим подопечным выбор. Что ж они — звери какие?

Если спортсменка решала рожать, то она запросто могла сделать это после турнира. Главное было забеременеть за три месяца до его начала. Как раз к этому сроку в организме накапливается большой запас энергии — женщина становится вдвое выносливее и сильнее. А за нагрузки можно не беспокоиться: стоит лишь убрать упражнения на пресс и прибавить на ноги.

Обычная женщина вряд ли вынесет нечто подобное, но для профессиональной спортсменки ежедневные тренировки, строгое соблюдение режима, диета — дело привычное. У них беременность проходит даже легче, чем у нетренированных женщин. В общем — рай для будущих матерей, да еще и золотую медаль получить можно.