Сложно начать рассказывать про этого человека. Сведения о его рождении и первых годах жизни начисто отсутствуют, а появляется он в истории ровно также, как и проживёт потом всю свою жизнь: победой, бравым и дерзким наскоком.
Михаил Черкашенин (он же Мишаня, он же Мишка, он черкашня, он черкес) родился, скорее всего, году в 1520 - 1525. Судя по намертво приклееному прозвищу "черкашня" - в районе Черкасс и, значит, вполне мог застать и набег крымской сборной под командованием хана Сайдет-Гирея в 1532 году и поучаствовать в восстании жителей города против литовской администрации и прописывании лечебных пенделей литовскому же карательному отряду в 1536 году.
Первое документальное сведение о Черкашенине относится к 1548 году. Перерыв кучу исторических источников я, к сожалению, так и не нашёл оригинального текста летописи, в которой сообщается о том, что казацкая сборная Мишани черкашни, состоящая из путивльских казаков (севрюков) и небольшая частная дружина помещика Истомы Извольского поставили у донской перволоки на реке Иловле острогу для защиты от крымских набегов. Кого казаки с помещиком от набегов планировали защищать первоисточники не сообщают. Очевидно - помещичьи владения в Диком поле. Эта острога - первое известное поселение казаков на Дону.
У этой же свой остроги Мишаня и Истомой
побили крымского князя Аманака да черкасского казака Елбулзлука и азовских людей многих побили и отняли 7 пушек
Далее выясняется, что не слишком удачливый князь и ренегат со странным для казака именем Елбулзлук были прямыми посланниками самого крымского хана Сахиб-Гирея, возмущенного рейдерским расселением чёрти-кого в Диком поле, которое он, хан Сахиб-Гирей, не без оснований считал законной территорией если не своей орды, то какой-нибудь дружественной астраханской или ногайский.
Графически, начало жизненного пути молодого атамана можно представить примерно так:
Стоит отметить, что претензии крымского хана, хоть и были вполне себе конкретными, но после распада золотой орды, могли показаться несостоятельными: в местности между Азовским, Каспийским и Чёрным морями творилась воистину неразбериха и путаница. Ханства грызлись между собой и периодически устраивали коллективные набеги на соседей. Однако, в самом центра этого змеиного клубка оставался кусок земли, именуемый Диким полем, куда даже отбитые на всю башку татары не рисковали заезжать надолго. Эта земля и рожала героев под стать нашему бравому атаману.
Следующее упоминание о Черкашенине относится к 1556 году и выглядит в виде записи в Никоновской летописи:
Месяца июня прислал Мишка черкашенин двух языков один крымец, а другой турченин, а взяты, сказывает под Керцом городом за Ширинских князей улусами. А приходил Мишка с Казани в то же время как Дьяк был под Ислам-Кермень, Миюсом рекою в море, а морем под Керц и тут воевал
Из написанного можно сделать несколько выводов:
Во-первых, конечно: Мишаня с товарищами в 1556 году добрались морем до Керчи и славно а тех местах поохотились и ещё пару местных с собой утащили;
А во-вторых: до 1538 года, когда князь Вишневецкий с запорожскими казаками перешёл на службу к Ивану №4 "Грозному", Черкашенин себя обязательствами не утруждал, делал что ему взбелениться и носился себе по Дикому полю и воевал как захочется. Хотя и не проявлял себя ничем особенным. Мог, например, наняться к русскому царю и уйти под Казань опиздю подавлять мятежных татар, а мог и в Керчь податься.
В 1560 г., когда Вишневецкий решил вернуться на службу к польскому королю, многие атаманы, охуе не разделяя подобного непостоянства, решили его оставить. Среди них упоминается и атаман Михаил Алексеев, который, очевидно, и стал вскоре прославленным Мишкой Черкашениным. Ведь известно, что у казаков, как у запорожских, так и у донских, существовал обычай: всякому новому человеку, прибывшему на «Сечь» или на Дон, давать по «приписке» новые имена или прозвища, которые нередко указывали откуда родом тот или персонаж. Так и стал вольный черкасский атаман Мишка Алексеев по прибытии на Дон Мишкой Черкашениным. Правда, обосновался он вначале не на Дону, а на правом его притоке Донце, но всё равно ближе к низовьям Дона, чем все остальные его дружбаны-атаманы. К Черкашенину присоединились многие путвльские казаки (севрюки), которые и основали первые низовые казачьи станицы на Дону, в том числе и станицу Черкасскую.
С падением внешней активности русского государства в конце 1550-х годов в связи с затяжной Ливонской войной, Черкашенин всё-таки смог выделиться как удалой атаман и стал широко известен за пределами Дона. Его ценили в Москве и побаивались в Крыму. Именно под его началом донские казаки сделали новый шаг в своих морских поисках. Если раньше казаки главным образом действовали в пределах Таганрогского залива, то в 1556 году они уже пересекали Азовское море и подходили к Керченскому проливу, уверенно прокладывая себе путь в Черное море.
Следующей хронологической отметкой в жизни Мишани становится дата 3 января 1570 года, когда царь Иван IV написал грамоту на Дон и Северский Донец "атаманам казатцким и казакам всем без омеры". Царь наказывал донцам:
В переводе с древнерусского на человеческий, грамота сообщает о том, что царь наказывает проводить своего посла Новосильцева из Рыльска в Азов к турецкому султану Мише Черкашенину, а с ним атаманам и казакам, за что отваливает им не скупясь с царского плеча "денег, серы, свинца, селитры".
Важно то, что Черкашенин выделяется как самостоятельная административная единица, стоящая выше прочих атаманов и казаков. Собственно факт наличия этой грамоты фиксирует Мишаню как первого официального предводителя донских казаков, а само донское казачество начинает с этого момента отсчёт своего существования.
Интересный факт сообщил посол Новосильцев, написавший:
...как пришли мы на Донец первого апреля, я велел делать суда, на которых нам идти к Азову... А у Мишки Черкашенина, у атаманов и казаков... суда были готовые старые на Донце, а они делали себе каюки...
Эта запись опять подтверждает главенство Черкашенина среди казаков. Ну и то ещё, что казаки по такому празднику пересаживались со сгнивших стругов на новые каики.
Следующим упоминанием Мишани Черкашенина станет его участие в одном из самых замечательных событий русской военной истории — победы над Крымским ханом Девлет-Гиреем I под Москвой в сражении при Молодях.
Обнаглев от успехов набега 1571 года, татары решили окончательно покончить со слабеющей Москвой и сколотив сборную команду, численностью до 60К разнокалиберных вояк, среди которых около 40 тысяч прибыли из состава регулярного крымского войска, к ним прибились какие-никакие ногаи, черкесы и финальным аккордом стал отряд янычар, посланный османским султаном.
С русской стороны в битве участвовало около 20К человек, приведённых князьями Михаилом Воротынским и Дмитрием Хворостениным, а также отряд донских казаков под предводительством нашего героя, атамана Михаила Чекашенина. Численность казацкого отряда по разным способам подсчёта составляла от 3К до 5К всадников. То есть, вечером, у куренных костров пиво жрут в 5К глотов, а на утреннее построение выползает от силы 3К. По некоторым сведениям, в составе полка князя Хворостенина, в битве принял участие неизвестный тогда ни единой собаке казацкий сотник Ермак Тимофеевич, будущий покоритель Сибири.
Для увеличения шансов на победу, русским командованием была пущена в дело военная мегановинка того времени - "Гуляй-город", представлявшая из себя мобильную стену деревянных щитов с бойницами, закреплённых на телегах. Собственно, Гуляй-город в немалой степени обеспечил фатальный разгром захватчиков и спас Москву от поглощения крымским ханством.
После разгрома при Молодях, понеся титанические потери, ханство так и не оправилось, через какое-то время приняло данническую обязанность перед русским царём и покатилось...
По мнению некоторых исследователей, именно в битве при Молодях в плен к татарам попал сын Черкашенина, Данила. Попытка обменять у татар сына на пленных военачальников провалилась и в 1574 по приказу Девлет-Гирея Данила был казнен. Ответом донцов стало взятие посада Тапракалов (Топрак-Кале или Земляного города), который был первой линией укреплений турецкой крепости Азов. В этом военном походе участвовали и союзные донским казакам запорожцы, а во главе казачьих сил стоял Михаил Черкашенин.
Успешное взятие Тапракалова было тем более ценным, что в 1570 году турки укрепили Азов янычарами и поставили в устье Дона галерный флот. Взятие азовского посада имело широкий международный резонанс. Турецкий Султан Селим II с гневом писал хану Крыма Девлет-Гирею I:
Зачем ты казнил Данилку, сына Мишки Черкашенина, теперь у меня казаки Азов взяли, лучших людей из Азова побрали: 20 человек, да шурина моего Усейна, кроме черных людей.
После гибели сына атаман Черкашенин пропадает из донского ареала и появляется в источниках только в 1581 году, на совершенно ином фронте. Его фиксируют, как одного из защитников Пскова.
26 августа 1581 года рать Стефана Батория, насчитывавшая по различным данным от 50-60К до 100К человек, начала осаду Пскова. В русском городе находилось 15-20К человек, среди которых было и 500 донских казаков, возглавляемых Михаилом Черкашениным.
Борьба за древнерусский город отличалась ожесточенностью, продолжалась 20 недель. 7-8 сентября пушкари Батория начали бомбардировку города, а затем последовал штурм. Все это время донцы находились в крепости. О Михаиле Черкашенине говорили, что "заговор был у него ядром многие" и его считали едва ли не кудесником, способным заговаривать сыпавшиеся на город пушечные ядра. Этому же времени приписывается знаменитое Мишино пророчество:
...да тут же убили Мишку Черкашенина, а угадал себе сам, что ему бытии убиту, а Псков будет цел.
8 сентября главные удары польско-литовских войск пришлись на Покровскую и Свинузскую (Свинскую) башни Пскова. Последняя была захвачена. В ней оказались многие сотни поляков и литовцев. Руководитель обороны Пскова И. П. Шуйский решил взорвать Свинузскую башню. Казаки и их атаман принимали активное участие в подготовке взрыва. План И. П. Шуйского был блестяще реализован. Башня была взорвана, похоронив многие сотни солдат и офицеров Батория. Однако при взрыве окончил свою жизнь в донской атаман Михаил Черкашенин.
Кирша Данилов, молотовой мастер Невьянского завода Демидовых, музыкант и сказитель, составитель первого сборника русских былин, исторических, лирических песен, духовных стихов, автор знакомых всех с детства строчек:
Как из славнова города из Мурома,
Из тово села Корочаева
Как была-де поездка богатырская,
Нарежался Илья Муромец Иванович
Ко стольному городу ко Киеву
Он тою дорогою прамоезжую,
Котора залегла равно тридцать лет,
Через те леса брынския,
Через черны грязи смоленския
И залег ее, дорогу, Соловей-разбойник...
Оставляет нам на память о первом атамане славного донского казачества вот такие пронзительные и красивые строки:
За Зарайскомъ городомъ, за Рязанью за старою,
Изъ далеча чиста поля, изъ раздолья широкаго,
Какъ бы гнѣдаго тура привезли убитаго,
Привезли убитаго атамана польскаго,
Атамана польскаго, а по имени Михаила Черкашенина.
А птицы ластицы кругъ гнѣзда убиваются,
Еще плачутъ малы его дѣти надъ бѣлымъ тѣломъ;
Съ высокаго терема зазрѣла молодая жена,
А плачетъ, убивается надъ его бѣлымъ тѣломъ.
Скрозь слезы свои она едва слово промолвила,
Жалобно причитаючи ко его бѣлу тѣлу:
«Казачья вольная поздорову пріѣхали,
Тебя, свѣта моего, привезли убитаго,
Привезли убитаго атамана польскаго,
А по именю Михаила Черкашенина!
