Утреннее происшествие никак не повлияло на позитивный настрой Кузнецова, отчего настроение Кирилла тоже начало улучшаться. Выезжая на КАД, он решил действовать согласно намеченному плану и разузнать о напарнике побольше. Начать стоило издалека.
- Ты бухаешь, проводишь время с дамами легкого, - Кирилл на секунду замолчал, вспоминая откровенный пеньюар Риты, на который не обратил должного внимания из-за нервозной обстановки, и продолжил, - очень легкого, практически невесомого поведения, то есть вобрал в себя все стереотипы о полицейских из идиотских сериалов.
- Стараюсь соответствовать представлениям провинциальных коллег о московской комиссии. Как ты там сказал во время нашей первой встречи: приезжают, чтобы выпить всю водку и перетрахать всех баб?
- Ты кого провинцией назвал, москаль проклятый? – спросил Кирилл и рассмеялся, чтобы не обидеть напарника, давая понять, что это шутка.
Но Ваня и не думал обижаться, поддержав Ширяева громким хохотом.
- Вообще, москаль это не москвич, это любой русский, так что в какой-то степени, ты тоже москаль, только питерский, - принялся рассуждать Иван, чтобы немного разогнать свой утомленный обильными возлияниями мозг пред важной встречей. – В школе у меня приятель был, то же Ваней звали, что характерно. У него мама была русской, а папа татарин или что-то типа того. Жили они в Москве и родственников по отцовской линии Ваня никогда не видел. А однажды, летом на каникулах, когда ему уже лет двенадцать было, отец его взял с собой на малую Родину познакомить с бабушкой, дедушкой и всей большой татарской семьей. По приезду он был очень недоволен – они его постоянно урусом звали, за то, что слишком светлый – в мать. Мы спросили: что значит «урус». Он ответил: русский. Вот я тогда не понял и до сих пор не понимаю, что в этом обидного? Какая разница как твоя национальность на другом языке звучит, для тебя же это ничего не меняет, если, конечно, тебе не обидно быть русским.
- Я думаю, дело не в названии, а в интонации, с которой его произносят. Можно сказать «су-у-ука», - Кирилл очень мягко произнес последнее слово и даже подмигнул напарнику, - а можно так: «иди сюда, сука, будем тебе жопу на британский флаг рвать». Однако давай вернемся к нашим баранам, как тебя с такими пристрастиями взяли в полицию, да еще усиленно двигают?
- Умею общаться с людьми, вижу, когда врут, мыслю нестандартно. Я же тебе уже говорил: у меня нет нераскрытых дел.
- С такими-то ресурсами, - Кирилл кивнул на сумку с ноутбуком, лежащую на заднем сиденье, - ни у кого бы не было.
- Не скажи, - поспорил Иван. – Да это большой плюс, который ускоряет мою работу, но все то же самое можно сделать с помощью запросов или ножками, а не делается. Приведу пример, не знаю, сталкивался ли ты с таким, но поверь, такое случается: угнали машину у «хорошего», - Кузнецов показал руками кавычки, - человека. У наших вся жопа в мыле, так как хороший человек может сделать кому-то из начальников очень плохо. И через сутки, максимум двое, машина найдена, а негодяи или те, кому не посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте, наказаны. Отсюда вопрос: почему у нас столько нераскрытых угонов? Ведь могут же, когда захотят!
Кирилл вспомнил, что когда еще работал в районом отделении у племянника начальника увели новенький мерседес. Все, начиная от дознавателей до руководителей подразделений всю ночь землю носом рыли, но к утру нашли не только машину, причем в другом районе в отстойнике, но и экстремалов, решивших покуситься на «святое». А это был всего лишь руководитель отделения. Представить, что будет, если угонят машину у жены или любовницы какого-нибудь замминистра, Кириллу не позволяло небогатое воображение.
- А ты, значит, бескорыстный борец с преступностью? А пьешь, потому что видишь, что творится вокруг, и никуда от этой безысходности не убежать? Поделиться не с кем, вокруг одни предатели и коррупционеры, вот ты и снимаешь проституток, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя нормальным человеком? Мог бы докладные писать или просто докладывать, у тебя же подходы есть, ты же особенный.
- Лихо закрутил, - многозначительно кивая, ответил Иван и состроил серьезную гримасу. – Типа: «Путь честного мента – это путь одиночества». Странствующий самурай-философ не сказал бы лучше, - а после он рассмеялся. Заметив, что Кирилл нахмурился, напарник по-доброму толкнул его в плечо и сказал: - Не дуйся, я просто тебя подкалываю. В отличие от тебя, пытавшегося писать, но не добившегося результата, я давно смирился с тем, что творится вокруг, и не питаю иллюзий. А пью я потому, чтобы хоть как-то себя развлечь, ведь жизнь кончена, и смысла в моем пребывании на этом свете практически нет. Загадки – единственное, что меня пока здесь держит. Я давно решил: как только появится дело, с которым я не справлюсь – пущу себе пулю в лоб. Так что, ты уж постарайся, помоги мне найти этого пидараса-поджигателя, не хочется раньше него на тот свет отправиться.
- Мальчика! Щегол! Урод! – взорвался Кирилл, перестроившись в правый ряд и сбросив скорость. – Жизнь у него кончена! Да, ты жизни не видел! Что говница один раз хлебнул и сломался?! А она вся такая! Жить ты не хочет, не для кого! Тебе еще тридцати нет! Хватит блядей драть, найди себе нормальную девушку, женись, детей заведи, может что-то в мозгах прояснится! С чего у тебя жизнь кончена? Ты ее толком и не видел еще, только-только взрослым стал!
Выплеснув все это на одном дыхании, Ширяев замолчал. Ему было неудобно перед напарником, но кто-то должен был поставить этому мальчику мозги на место. Рано потерял отца – плохо, но такое, к сожалению, случается. Некоторые вообще без папки растут и ничего, о суициде не думают. Майору было неприятно, что все это он выдал в такой форме, но, может, так и надо было. Сделать внушение на правах старшего товарища, не стесняясь в выражениях, ведь дети, а от Ивана отдавало инфантилизмом за километр, иногда по-другому не понимают.
Ваня молчал, молчал долго. Кирилл даже не решился перестраиваться из правого ряда, чтобы обогнать еле плетущийся грузовик, потому что ожидал чего угодно, даже того, что напарник бросится на него с кулаками. Сам он не терпел, когда на него повышали голос и часто не сдерживался, начиная кричать в ответ. Даже на замечания начальника, который орал очень редко, он все равно огрызался, не находя в себе сил промолчать.
Наконец, Иван подал признаки жизни. Прикурив еще одну сигариллу, он спокойным голосом произнес:
- Подобную поддержку можно оказать кому угодно. Возьмем, например, тебя: еще сорока нет, можно сказать, мужчина в самом расцвете сил, а жена, так еще на четыре года моложе, - он сглотнул, затянулся и закончил: - Так чего переживать, еще нарожаете.
Кириллу потребовалось секунд двадцать, чтобы осознать услышанное, но когда до него окончательно дошел смысл слов Кузнецова, он резко затормозил, дернув машину вправо, на обочину. Быстро отстегнув ремень, он перекинулся на пассажирскую сторону, схватил Ивана за грудки и начал трясти.
- Что ты сказал?! Что ты сказал, сука?! Ты знаешь про Тоню, знаешь про мою дочь, и тебе хватает наглости своим поганым ртом произносить такое?!
Кирилл изо всех сил тряс Ивана, заставляя его тело отрываться от спинки и возвращаться обратно, ударяясь о подголовник. Если бы пассажиры проезжавших мимо автомобилей обратили внимание на ходящую ходуном машину на обочине, им бы могли прийти в голову весьма непристойные мысли. Кирилл смотрел в спокойное лицо напарника и мечтал его разбить в кровь. Да, что там разбить? Он всерьез думал о том, чтобы придушить выродка прямо здесь и сейчас. Но что-то его останавливало. Глаза. Пустые равнодушные глаза Ивана. Эти глаза видели что-то такое, по сравнению с чем обгоревшие изнасилованные жертвы их маньяка – это настолько же обыденная вещь, как старушка, расплачивающаяся последней мелочью за гнилые корнеплоды в магазине. Что-то такое, что навсегда лишило их живого блеска.
Ширяев замер, но все еще держал напарника за грудки. Ему казалось, что сейчас он смотрит в свое отражение. С ним станет то же самое, если Тоня умрет. Ольга это переживет, она сильная, но видеть мужа больше не захочет, не сможет смотреть ему в глаза и уйдет. Тогда Кирилл останется один на один с вечной болью в душе, которую не вылечить, но возможно удастся приглушить на время водкой или наркотой.
- Что я сказал? – вдруг произнес Иван. Он попытался отцепить от себя руки Ширяева, но майор держал крепко. – То же самое, что и ты. Разница только одна… - он вытянул левую руку вперед и, быстро затянувшись несколько раз подряд, затушил сигариллу о тыльную сторону ладони. Кирилл с отвращением отвернулся, почувствовав запах горелой плоти, смешанный с табаком, а Иван даже не моргнул. - В тебе кипят эмоции, гнев переполняет тебя и выплескивается через край, стоит только утратить контроль. Это потому, что ты еще можешь что-то чувствовать, а я уже нет.
Кирилл отпустил напарника и откинулся на свое сиденье. Несколько минут он сидел без движения, пока его размышления не прервал голос Кузнецова:
- Ты не будешь свое кофе? Я его допью, а то мое кончилось, - спросил он, как будто ничего только что не произошло.
- Свой кофе, - на автомате поправил Ширяев, - кофе – мужской род. Пей.
Он закурил и вышел из машины, чтобы хоть немного отдохнуть от москвича. Через десять минут он вернулся, уже успокоившись и взяв себя в руки. От его хорошего настроения, которое не испортил даже утренний инцидент в сауне, не осталось ровным счетом ничего.
- Не переживай ты так, - заговорил Иван, когда машина снова тронулась. – Почки уже сто лет пересаживают. Операция сложная, но отработанная. Главное подходящего донора найти. Хочешь, я могу с этим помочь, только одно условие: ты не будешь интересоваться, что за донор, откуда он взялся…
- Заткнись! Заткнись! Заткнись! – снова закричал Кирилл. – Больше вообще не говори о Тоне, иначе я, Богом клянусь, сам пущу тебе пулю в лоб.
- Заманчивый вариант, хоть не окажусь в лесу самоубийц, где насекомые будут бесконечно пытать мою душу, превращенную в дерево, держащее на ветвях тело, от которого я отказался, - Кирилл так посмотрел на Ивана, что у того не осталось сомнений, что еще чуть-чуть и он выполнит свою угрозу. – Все, я все понял, молчу, - и пробурчал себе под нос: - Культурная столица, как поправлять, так первые, а сами даже Данте не читали.
Майор значительно увеличил громкость радиоприемника, давая напарнику понять, что не хочет разговаривать и устал его слушать. Иван спокойно пил кофе и тихо подпевал, когда узнавал некоторые композиции.
Ширяев внимательно следил за дорогой, но это была лишь видимость. В голове его роился миллион мыслей, и все они вращались вокруг одного вопроса: «Я что только что отказался от помощи дочери?» Не хотелось даже строить догадок о том, что имел в виду Ваня, говоря о том, что может помочь с донором, но без лишних вопросов. Казалось, вот только произнеси, извинись, скажи, что был неправ, попроси, и все решится. Одна фраза, и Тоня будет здорова. Одна почка – это ограничения, но по сравнению с тем, что происходит сейчас, это всего лишь мелкое неудобство. Одна фраза, и Ольга станет прежней, вернет себе способность улыбаться. Такой, какой он ее помнит и любит. Одна фраза, и вся его семья будет счастлива, став крепче после пережитого. Пусть Кирилл уже никогда не будет собой, зная, что заплатил смертью другого, скорее всего невинного человека, возможно ребенка, за жизнь своей дочери. Это сломает его. Каждый раз глядя на Тоню, он будет вспоминать об этом. Другой бы забил или забыл, но Кирилл слишком хорошо себя знал – обостренное чувство справедливости не даст ему игнорировать этот факт. Придется уйти, ведь рано или поздно это разобьет их семью. Если бы мог, Ширяев отдал бы дочери свою почку, но они с женой не подходили. Ольга бы сейчас не раздумывала ни секунды, а он искал оправдание, ведь, может, никто и не погибнет, может почку возьмут у какого-то преступника, хотя где найти здорового преступника, который бы при этом идеально подходил. В конце концов, люди и с одной почкой живут, почему у кого-то два здоровых органа, а у Тони ни одного. Так приятно было обманывать себя, но Кирилл хорошо понимал, что не Ваня лично будет заниматься этим вопросом, а задействует свои связи, и тот, кто ему обязан, скорее всего, не будет заморачиваться по поводу здоровья донора. Одна фраза, и он продаст душу дьяволу, шагнет в бездну, но Тоня будет жить.
Кирилл так хотел ее произнести, но ком в горле не давал ему этого сделать. В какой-то момент Кузнецов завозился, обстукивая карманы, как будто что-то разыскивая. Он достал телефон, и Кириллу пришлось сделать музыку тише. Он делал над собой усилие, чтобы не слушать разговор Ивана по телефону, но выходило плохо:
- Але, Ритуль, ты спишь что ли? – начал москвич, как только ему ответили. – Так единственный солнечный день рискуешь проморгать, вдруг в этом году солнце в Питер больше не заглянет, - он хохотнул, покосившись на Кирилла, тот же, в свою очередь, сосредоточенно смотрел на дорогу. – Извини, что разбудил, я кое-что оставил у вас, ты не могла бы посмотреть. Он либо на кровати, либо где-то рядом. Ты поймешь, когда увидишь. Нет, Рита, это не может подождать, потому что я потерял пушку! – повысил голос Иван. – Жду. – Он наигранно улыбнулся в тридцать два зуба, повернувшемуся к нему напарнику. – Отлично! Отнеси, пожалуйста, в номер, положи в тумбочку. С меня шампанское! – он замолчал, дождался, пока собеседница договорит и продолжил. – Что вы не связаны, будешь участковому втирать, а мне не надо, - и после паузы добавил, - хорошо, апероль, моя маленькая жертва маркетинга, - рассмеялся он и закончил, не дав собеседнице договорить: - Я все помню, и свои обещания выполняю, в каких бы состояниях их не раздавал.
- Ствол в сауне потерял? – спросил Кирилл, когда Иван отключил мобильник.
- Уже нашел! - хохотнул Кузнецов.
- Повезло тебе, что девушка оказалась такая порядочная, - сказал Кирилл и хмыкнул, осознав, какую ерунду сморозил. – Иначе бы расковырянная под звездочку дырка еще бы долго не закрывалась.
Иван снова рассмеялся, оценив шутку напарника, и сказал:
- Не впервой! Я вообще не по силовой части. Конечно, пользоваться умею и с трех метров не промахнусь, но моя специализация – думать, а не воевать. В рукопашной я вообще никакой. Бегал я всегда лучше, чем дрался.
- Как же ты раскрыл все свои дела, неужели никто не оказывал сопротивления?
- Я всегда беру напарника, который не постесняется пустить в ход кулаки или оружие, Иван внимательно посмотрел на Ширяева. – Не знал, что у тебя такая репутация? Когда я выбирал, с кем вести это дело, я же не знал, что ты толковый мужик – в бумагах такого не прочтешь. Знал только, что ты честный и жесткий – этого обычно достаточно, но мне повезло.
- Звучит как комплимент, - покачал головой Кирилл.
- Комплименты я делаю девушкам, а это – чистая правда. К тому же, думаю, что мы уже достаточно наговорили друг другу гадостей. Правда не всегда должна быть грязной и отвратительной, но, к сожалению, она слишком часто такая, и мы забываем, что ей можно не только обескураживать и ставить на место, но и радовать.
- Как ты там говорил: самурай-философ? Теперь ты занял его место? – рассмеялся Кирилл. – Знаменитый Похмельё сел в мою машину, какая честь!
- Похмельё?! Мне нравится, - поддержал его Иван, – отличный псевдоним. В сто раз лучше прозвища, которое мне придумали коллеги, и которое меня жутко бесит.
- Серьезно?! Какое?
- Не скажу, - отрезал Кузнецов.
После пережитого стресса хотелось какого-то несерьезного разговора. Поэтому Кирилл неосознанно копировал модель поведения напарника:
- Ну, давай, не ломайся. Ты же не красна девица, чтобы я тебя уговаривал. Обещаю, что не буду тебя так называть, и вообще, использую это только, если буду считать, что пропадает по-настоящему бесценная шутка.
- Интересная вариация на тему: все, что вы скажете, будет использовано против вас. Спасибо, но нет.
- Черт! – вдруг воскликнул Кирилл, которого осенила догадка. – Генсек! Командир секретарш! Да, я же о тебе слышал!
- Да? – удивился Иван. – И что же ты слышал?
- Один парень, еще с района, влюбился в москвичку, договорился о переводе и уехал к ней. А как-то приезжал родителей проведать, встретились, и он рассказал интересную историю: какой-то сисястой певичке начал слать угрозы сталкер. У всякой уважающей звезды должен быть хотя бы один преследователь, но этот сотворил что-то серьезное. Если мне не изменяет память, пробрался в ее загородный дом и порезал всю одежду на мелкие куски. Кто-то из начальства очень возбудился по этому поводу и был отдан приказ, во что бы то ни стало, поймать злодея. Мой приятель как раз был в группе, работавшей по этому делу. Прислали им какого-то молодого парня и велели выполнять все его приказы. Молодой человек пару дней поработал со специалистами, которые на основании угроз составили приблизительный психологический портрет сталкера. Потом этот парень собрал всех более менее молодых сотрудниц в управлении, посадил за компы и заставил прочесывать соцсети жертвы на предмет поиска подписчика, отвечавшего критериям, указанным в психологическом профиле. Как я понял, им еще технари помогали вычислять тех, кто сидит с фейков. Многие отметались сразу: пол, возраст, местонахождение, но все равно объем работы был большим, у нее же миллионы подписчиков, если все сети взять. Если на все подписаться, то особых умений по выслеживанию жертвы и не нужно. Она сама все выкладывает. Говорят, девушки работали посменно, практически круглосуточно. Молодой начальник собирал имена подозреваемых, какие-то исключал, какие-то откладывал, а какие-то передавал операм, чтобы ехали и разговаривали. Идея заключалась в том, что преследователь был ссыкуном, и стоило только на него немного надавить, а ребята это делать умеют, и он сломается. В итоге, после нескольких дней этой безумной скачки, сталкер был найден. Руководитель собрался, всех поблагодарил за работу и быстро отчалил, вроде как даже не взглянул на задержанного. А мужики, за то, что он гонял их круглые сутки по Москве и области, прозвали его Генсеком, то есть главным над секретаршами, ведь именно они были в основной массе тем фильтром, что просеивал подписчиков. Похоже на правду? – Кирилл перевел взгляд на Ивана, слушавшего не перебивая.
- Между прочим, помимо этого придурка, ребята взяли несколько человек с наркотиками, одного дилера с совсем уж невменяемым весом и двоих с незарегистрированным огнестрельным оружием. Одного попугали и отпустили – ружье у знакомого купил, чтобы по уткам стрелять, а у него даже билета охотничьего нет. А у другого – мокрый пистолет. После этого оружейники целую бригаду взяли, которая торговала стволами. Не в огромных объемах, но все же. Так что дело этой певицы повысило раскрываемость всего квартала. А вообще, - Иван будто очнулся, - я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Все ты понимаешь, Генсек, - подколол его Кирилл.
- Я же сказал, что мне не нравится это прозвище, - процедил сквозь зубы Кузнецов.
- Окей, я же обещал тебя с этим не доставать. Но было такое?
- Было, - кивнул напарник.
- Забавно, Вань, получается: говоришь, что у тебя нет не раскрытых дел, что только серьезным преступлениями занимаешься, а получается, поп-звезд обслуживаешь.
- Занимаюсь, чем прикажут, - пожал плечами Иван. – Надо найти маньяка – ищу маньяка, сталкер, значит, сталкер. Возможно, я подорву твои представления о столице, но даже там серийные убийцы не бегают толпами по улицам.
- Странный ты способ выбрал, столько народу привлек, но у меня только один вопрос: как эта телка, а это именно телка, привлекла к своим проблемам столько внимания, что даже специалиста по маньякам к этому делу подключили? Она же не прям супер-звезда, или ты большой поклонник ее творчества и сам напросился?
- Чего-о-о-о?! – возмутился Иван. – Я же тебе объяснял: в Москве все через постель, вот и она переспала, с кем надо. А что касается несоизмеримой с угрозой затратой ресурсов: мне давно хотелось попробовать что-то подобное – соцсети на службе у МВД. Эти девчонки за пять минут находят страничку бывшего или заклятой подруги, сменившей фамилию. Как не прячься, но если они задались целью, то обязательно вычислят. Было интересно, смогут ли они найти злодея, если понадобится – получилось. А, главное, быстро – в течение трех дней управились, учитывая, что потенциальных подозреваемых изначально было больше миллио… - Ивана прервал навигатор, сообщивший, что скоро поворачивать. – Почти приехали, - закончил он свой рассказ.
У Кирилла была небольшая нарисованная от руки карта дачного поселка. Судя по ней, им нужен был последний дом у леса, если ехать по средней улице.
- К такому меня жизнь не готовила, - прошептал Кирилл, когда они подъехали к нужному участку.
Средняя улица упиралась в высокий забор, за которым возвышался трехэтажный особняк, расположенный на участке соток в двадцать пять-тридцать. Справа и слева от дороги расположились соседи, имевшие в своем распоряжении по шесть соток. Их скромные дачные домики контрастировали с этой махиной. Сразу становилось понятно, где в этом дачном кооперативе проживает барин.
Пока Кирилл искал в телефоне нужный номер, ворота начали открываться. Пожилой, но бойкий мужчина лет шестидесяти пяти в джинсах, выцветшей голубой рубашке и простецкой белой кепке, споро закреплял створки, чтобы ветер не сдвинул их, когда машина будет заезжать. Старичок сделал пригласительный жест рукой, и Кирилл проехал вперед, загнав автомобиль под навес, который вмещал под собой три машины, и не был виден за глухим забором. Иван же помог хозяину закрыть ворота, загодя выйдя из автомобиля.
- Опаздываете, ребята, - добродушно пожурил полицейских хозяин, поправляя белую кепку. Он протянул руку и представился, - Арсений Демьянович!
- Прошу прощения, за задержку, были непредвиденные обстоятельства… - назвав свое имя и пожав руку, начал объяснять Кирилл.
- Это полностью моя вина, - перебил его Иван, - впервые в Петербурге, решил насладиться местными достопримечательностями и немного не рассчитал.
Он развел руки в стороны и рассмеялся, старик кивнул и поддержал его улыбкой.
- Такое не редкость, - сказал Арсений Демьянович, - благо сейчас по ночам на улицах гораздо безопаснее, чем во времена моей службы. Что не говори, а жизнь налаживается, благосостояние народа растет.
- Кстати, о благосостоянии, - не удержался Иван, - у вас чудесный дом, как это принято называть, шале? Видимо пенсия за службу в неспокойные времена стоила любого риска, не в пример нынешней.
- Ой, да какое шале, я и слов таких не знаю, - отмахнулся Арсений Демьянович и широко улыбнулся, но от внимания Кирилла не ускользнул оценивающий взгляд с прищуром, которым хозяин наградил москвича. – Дети помогают, слава Богу, выучил. А пенсия, она что тогда, что сейчас… Сейчас хоть платят исправно. Но, давайте не будем терять время, пройдем в дом.
Арсений Демьянович пригласил полицейских на кухню, где был накрыт стол: большая тарелка с блинами, пиалы с вареньем, сметана, а центре стоял электрический самовар.
- Не стоило… - начал было Кирилл, но старик его остановил.
- Внуки приезжают редко, а моей бабке только в радость. К тому же дорога неблизкая, а я ж знаю, как с этой работой: времени нормально покушать – никогда нету. Раз уж нашли возможность проведать старика – не обижайте, не отказывайтесь от угощения, - пенсионер вышел на пару минут, а потом вернулся с толстой папкой в руках. – Я тут подобрал кое-что по-вашему вопросу, - он положил бумаги на стол, а сам собрался выйти. – Не буду вам мешать, у меня куча дел в саду. Ешьте варенье, все из своих ягод, без химии, жена делает, - прокричал он уже из прихожей.
Полицейские дождались, пока Арсений Демьянович покинет дом и тут же набросились на папку. Иван сфотографировал все бумаги, а Кирилл, быстро пробегая глазами по буквам, фильтровал листы на две стопки: основные сведения и дополнительные. Когда Кузнецов убедился, что документы на всех фотографиях читаемы, то включил ноутбук, чтобы перебросить их и сравнить с базами полученные сведения. Майор поражался тому, что, несмотря на разгульный образ жизни, напарник не только не потерял компьютер, как это случилось сегодня с табельным оружием, но и всегда таскал его с собой, умудряясь держать заряженным. Хотя, учитывая, к каким базам имелся доступ у Ивана, не исключено, что наказание за потерю ноутбука было гораздо страшнее потери пистолета.
Продолжение следует...
