Монстр-текст про то, как семья Дюпон на протяжении долгих десятилетий отравляла планету химикатом С8, необходимым для производства тефлона. Подобные рассказы о злодеяниях больших корпораций зачастую обрастают народным фольклором, после чего правду становится трудно отличить от теорий заговора.
Но изучение «тефлоного процесса» стало одним из наши фундаментальных трудов. Благодаря предоставленным фактам, документам, фото- и видеодоказательствам, десяткам ссылок на верифицируемые источники, вы увидите объективную картину того, как всё было на самом деле.
1920-1930-е годы стали золотым веком органической химии в прогрессивных странах. Именно в этот период было открыто множество классических реакций, а на их основе созданы все синтетические материалы, без которых невозможно представить жизнь сегодня. Многие из них появились на свет благодаря талантливейшим ученым-химикам, трудившимся в лабораториях DuPont.
Например, такие бестселлеры как нейлон, лайкра и тайвек сделали из порохового завода 19-го века «одно из самых успешных и устойчивых промышленных предприятий в мире» — так характеризует себя химический гигант на своем сайте. При этом, возможно, ни один продукт не является столь ответственным за доминирование корпорации на рынке в течение десятилетий, как тефлон.
Еще в 1935 году, когда DuPont сделала упор на производство продукции для «мирной» жизни, компания представила свой знаменитый слоган: «Лучшие вещи для лучшей жизни… через химию». Это была не столько маркетинговая фраза, сколько проект утопического будущего: благодаря чудесам науки синтетические материалы освободили бы людей от рутинных задач, позволив им вести праздную и непринужденную жизнь. Сегодня стало очевидно, что в какой-то степени идея воплотилась, но какой ценой…
Удивительно, насколько все в нашей жизни подчинено воле случая. Например, вещество тефлон, благодаря которому промышленность получила новый колоссальный виток развития, а быт всего прогрессивного человечества стал многократно удобнее и комфортабельнее, был получен в лаборатории совершенно случайно, а точнее — по ошибке.
В апреле 1938 года молодой химик-технолог Рой Планкетт, сотрудник компании Kinetic Chemicals (совместного подразделения компаний General Motors и DuPont), работал в лаборатории Нью-Джерси над созданием нового хладагента для холодильников компании GM.
По задумке Планкетта, он должен был получить новый, полностью хлорированно-фторированный углеводород из тетрафторэтилена и соляной кислоты. Для этого было заготовлено 50 килограмм сырья. Планкетт закачал его в небольшие баллоны под давлением и охладил сухим льдом во избежание взрыва.
6 апреля химик взял один из баллонов, подсоединил его к реакционной установке, повернул вентиль, но ничего не произошло. Оказалось, что баллон заполнен белым парафинообразным веществом. Высокое давление и низкие температуры заставили тетрафторэтилен полимеризоваться. Эксперимент не удался, получилось, что Планкетт лишь испортил немалое количество ценного сырья.
Однако, согласно протоколу, ученый был обязан изучить продукт реакции. И выяснилось, что получившийся полимер (политетрафторэтилен) обладает уникальными свойствами. Он оказался одним из самых химически инертных твёрдых веществ — первооткрывателю не удалось растворить его в холодной и горячей воде, ацетоне, простых эфирах, кислотах и спиртах, в целом он показал чрезвычайную устойчивость к воздействию агрессивных сред.
Политетрафторэтилен также обладал новыми уникальными на тот момент физическими свойствами — он не обугливался и не плавился под нагретым паяльником, не набухал, то есть не впитывал жидкости, не был подвержен гниению, появлению плесени и разрушению под воздействием прямых солнечных лучей. А также обладал уникальными фрикционными свойствами — оказался очень скользким материалом.
Планкетт с коллегами начал разрабатывать технологию промышленного получения политетрафторэтилена. Это заняло у них весь следующий год. 1 июля 1939 года Планкетт подал заявку в патентное ведомство от имени компании Kinetic Chemicals, и в 1941 году был выдан патент № 2230654, а в 1945 году DuPont зарегистрировала для него торговую марку «Teflon».
В 1948 году DuPont производила уже 900 тонн тефлона на своем заводе по производству пластмасс, названном в честь первого президента США — Washington Works. Предприятие располагалось недалеко от городка Паркерсбурга на реке Огайо в штате Западная Вирджиния и занимало территорию площадью 485 гектаров, что в 35 раз превышает размер Пентагона.
Первое практическое применение политетрафторэтилен получил в Манхэттенском проекте (кодовое название программы США по разработке ядерного оружия). Тефлоновые прокладки были использованы в установке газодиффузного разделения изотопов урана, где прокладки из других материалов оказались проницаемыми для агрессивного тетрафторида урана. В 1953 году политетрафторэтилен уже широко применялся в промышленном производстве, и DuPont пыталась найти ему бытовое применение.
Вид с воздуха на завод K25 в Ок-Ридже, штат Теннесси, где проходил Манхэттенский проект, 1947 год.
Очень скоро оно было найдено. Из нового вещества стали делать водопроводные трубы и клапаны, его стали использовать в лаках, в тканях (например, его нити содержит знаменитый Гортекс, созданный DuPont), в кардиостимуляторах, зубных и внутренних протезах, хирургических шовных нитях, в печатных платах, кабелях, космических костюмах и многих других промышленных изделиях.
К 1994 году путём радиоактивного облучения был получен и изучен «сшитый политетрафторэтилен» [cross-linked PTFE], обладающий устойчивостью к радиации и к воздействию высокой температуры. С каждым годом все больше товаров народного потребления содержали в себе тефлон. Это действительно было похоже на чудо, как и обещали маркетологи DuPont.
Но наибольшую известность фторполимеры получили, конечно же, благодаря широкому применению в производстве посуды с противопригарным покрытием. Есть ли на этой планете хоть один человек, который не знает о знаменитой сковородке Tefal? Именно она стала настоящей иконой применения тефлона. И на истории появления посуды, а также торговой марки Tefal следует остановиться подробнее.
Когда DuPont проводила тестирование тефлона для разных применений, французский инженер Марк Грегуар раздобыл небольшое количество вещества, намереваясь использовать его для создания рыболовной лески. Однако его жена предложила ему покрыть этим скользким материалом кухонную сковородку.
Марк Грегуар и заготовки к его сковородкам Tefal
Результат оказался настолько удачным, что Грегуар запатентовал антипригарную посуду в 1954 и соорудил фабрику по её производству в 1956 году. А название «Tefal» Грегуары придумали, составив название из первых слогов слов Teflon и aluminium. Продажи инновационных сковородок сразу же пошли в гору. В репортаже Science Digest той эпохи описывалась жизнь «пластикового человека»:
«Это счастливое существо войдет в мир цветов и ярких блестящих поверхностей, где детские руки не находят ничего, что можно было бы сломать… никаких щелей, в которых могла бы скапливаться грязь или микробы. Он прожил бы свою жизнь, окруженный со всех сторон этим прочным, безопасным и чистым материалом, созданным человеческой мыслью».
Быстрое распространение суперпрочных, грязе- и водоотталкивающих, антипригарных, невыцветающих, легко моющихся и т.п. вещей с тефлоновым покрытием, а также различных пластиковых товаров дало людям доступ к удобствам, которые ранее были им недоступны.
Однако у медали, как водится, две стороны: такое разнообразие и удобство привело и к появлению в американских домах десятков тысяч нерегулируемых химикатов. В начале пятидесятых группа ученых Колумбийского университета опубликовала несколько статей, в которых описывалась высокая заболеваемость раком у крыс, подвергавшихся воздействию таких пластиков, как винил, сарановая пленка и тефлон.
Некоторые законодатели начали беспокоиться по поводу отсутствия испытаний на безопасность химических веществ в продуктах питания. В 1951 году конгрессмен-демократ Джеймс Делани сформировал комитет для расследования воздействия этих веществ на здоровье и разработки закона для защиты населения. Кстати, впоследствии именно этой теме, Делани посвятил значительную часть своей политической жизни.
В ответ на это отраслевая торговая группа под названием Американский химический совет (ранее известный как Ассоциация химиков-производителей) нанял Hill & Knowlton, ту самую PR-фирму, которая позже организовала кампанию Big Tobacco по дискредитации науки, связывающей курение с болезнями.
Согласно внутренним отраслевым документам, в работе Hill & Knowlton с компаниями по производству пластмасс применялось множество тактик, которые использовала также и табачная промышленность, чтобы избегать регулирования.
Производители химической продукции распространяли научно-промышленные материалы в десятках тысяч классах государственных школ и ожесточенно выступали против независимых ученых, чьи работы противоречили их интересам.
Когда Вильгельм Хьюпер из Национального института рака, некоторое время работавший и на DuPont, заявил комитету Делани, что употребление даже малейших следов вызывающих рак химикатов «нежелательно», индустрия развернула против него жестокую клеветническую кампанию.
В письме в ФБР медицинский директор DuPont даже обвинил Хьюпера, эмигрировавшего из Германии после войны, в том, что он является членом нацистской партии. Пиар-атаки сработали. Когда Конгресс принял закон о пищевых добавках в 1958 году, уже используемые химические вещества до вступления этого закона в юридическую силу были признаны устаревшими.
Кроме того, согласно Поправке 1958 года вещество, добавляемое в пищу, считалось безопасным, пока кто-то (обычно правительство через FDA) не доказывал обратное (после 1958 года для использования требовалось одобрение безопасности FDA).
Важно отметить, что производители тоже испытывали сомнения по поводу некоторых химикатов. DuPont и подавно исследовала каждый свой новый продукт, начиная с тридцатых годов. Когда созданный ими этилированный бензин причинил много серьезного вреда здоровью рабочих, штатный врач компании Джордж Германн инициировал создание токсикологической лаборатории Haskell. В 1935 году здесь начали проводить масштабные исследования влияния производимых химических веществ на здоровье рабочих.
Только вот все эти исследования проводились вовсе не для того, чтобы обезопасить население, DuPont скрупулезно собирала данные, чтобы в случае чего обезопасить себя. Более того, свои исследования корпорация не просто не афишировала, она их скрывала.
В целом Германн был обеспокоен привычной DuPont «тенденцией полагать, что [химические вещества] безвредны, пока не доказано обратное». Как врач он понимал, что яд опасен в любом случае, об этом говорили, например, участившиеся случаи рака мочевого пузыря среди красильщиков завода в Нью-Джерси.
Кстати, лечение рака мочевого пузыря стало первым проектом Haskell. А вышеупомянутый Вильгельм Хьюпер, работавший на тот момент в лаборатории патологоанатомом, помог раскрыть случай этого заболевания. Он разработал модель того, как химические красители приводят к нему.
Однако DuPont запретила ему публиковать некоторые из его исследований и, по словам эпидемиолога и ученого в области общественного здравоохранения Дэвида Майклса, уволила его в 1937 году, продолжив использовать рассматриваемые химикаты в течение следующих десятилетий.
Похожая история произошла с неотъемлемым ингредиентом тефлона — веществом C8, оно же перфтороктановая кислота (PFOA, ПФОК). Это похожее на мыло вещество, которое как раз-таки и придает тефлону антипригарные свойства. Согласно внутренним документам компании, еще в 1954 году сотрудники Washington Works сообщили, что C8 может быть токсичным.
Завод Washington Works, Западная Вирджиния
Однако ни один человек, не входящий в топ-менеджмент химического гиганта, еще несколько десятилетий не только не узнает о влиянии C8 на экологию и здоровье населения штата, но и вообще не услышит названия этой формулы. Вся информация охранялась руководством DuPont.
К слову о посуде с тефлоновым покрытием. После того как предприимчивый Марк Грегуар открыл миру это чудо, и его сковороды Tefal Satisfry начали появляться в американских универмагах, компания DuPont запросила у Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) разрешение на использование тефлона в оборудовании для приготовления пищи и пищевой промышленности. В 1961 году на рынке появилась «Счастливая сковорода» с тефлоновым покрытием производства DuPont.
Во время внедрения Happy Pan главный токсиколог DuPont Дороти Худ в памятке для руководителей предупредила, что с тефлоном, а точнее с его неотъемлемым компонентом С8, следует «обращаться с особой осторожностью». Она объяснила, что новое исследование выявило увеличение печени у крыс и кроликов, подвергшихся воздействию C8.
Но когда подобные «мелочи» волновали руководство корпорации? DuPont продолжала продавать тефлон и сопутствующие продукты, что впоследствии превратилось в бизнес с миллиардными оборотами.
К началу 1970-х годов Конгресс снова обсуждал вопрос о том, как регулировать химические вещества, которые теперь составляют основу американской внутренней жизни. Обе палаты разработали законопроект, который должен был дать Агентству по охране окружающей среды (EPA) право изучать воздействие химических веществ на здоровье и окружающую среду и регулировать их использование. Но индустрия развязала очередной лоббистский блиц.
Согласно окончательной версии Закона о контроле за токсичными веществами 1976 года производители должны были информировать Агентство по охране окружающей среды о появлении новых химических веществ, однако никаких испытаний при этом не требовалось.
Получившийся в результате режим регулирования, существующий по сей день, является в высшей степени невмешательством. В целом, лишь немногие из более чем 80 000 химических веществ, представленных на рынке, когда-либо были проверены на безопасность.
Впрочем, если правильно эксплуатировать продукцию с тефлоновым покрытием: не перегревать антипригарную посуду (термолиз тефлона начинается при температуре выше 360 °C) и не вдыхать огнетушительные смеси, С8 не навредит вашему организму. Медицинские протезы, инструменты и аксессуары, при производстве которых используется тефлон, и вовсе не взаимодействуют с тканями человеческого организма.
Основной и непоправимый вред экологии и здоровью людей наносил и наносит именно неконтролируемый сброс отходов производства на земли и в водоемы. В частности вблизи завода Washington Works. На протяжении десятков лет ничего не подозревающие жители Паркерсбурга и близлежащих городов пили и использовали отравленную С8 воду.
Паркерсбург, Западная Вирджиния
О последствиях этого с начала девяностых было рассказано в СМИ множество раз, были сняты документальные и художественные фильмы, написаны статьи и книги. Страшно осознавать, что бизнес может быть настолько жестоким: с самого начала в пятидесятых годах, доподлинно зная о влиянии С8 на экологию и живые организмы, DuPont и несколько других химических гигантов цинично наблюдали за тем, как болеют сотрудники производства, как у них рождаются дети с патологиями, и не только не предпринимали ничего, чтобы помочь им, но и продолжали скрывать и отрицать свою причастность к происходящему.
В западной прессе освещалось несколько трагических историй бывших (и оставшихся в живых на момент разоблачения корпорации) работников производства Washington Works. Среди них Кен Уэмсли. Он 40 лет своей жизни проработал на Washington Works тестировщиком С8.
Кен стал одним из тех счастливчиков в Паркерсбурге, кому выпал шанс иметь стабильную и высокооплачиваемую работу. Компания DuPont проявила щедрость: помогла оплатить курсы в колледже и подготовила его к работе на лабораторного аналитика в тефлоновом подразделении.
В одном из своих интервью, данном уже в преклонном возрасте, Уэмсли делился, что ему нравилась эта работа, особенно её точность. В течение многих лет он измерял уровень C8 в различных продуктах. Химическое вещество «было повсюду». Как вспоминает Уэмсли, оно то пузырилось в транспортировочных стеклянных колбах, то превращалось в вонючий пар при нагревании, то витало в лабораторном воздухе в виде мелкого порошка.
Завод Washington Works, Западная Вирджиния
В то время Уэмсли и его коллеги не особенно беспокоились по этому поводу. Они считали, что это безвредно, «как мыло, которым можно мыть руки, лицо, принимать с ним ванну». Однако в первые же годы работы у тогда еще молодого и крепкого мужчины появились серьезные жалобы на самочувствие. Врачи диагностировали у него высокий уровень холестерина и язвенный колит, который вызывал очень сильную боль в животе.
Впоследствии колит получил осложнение и стал причиной сильнейших спазмов желудка и анальных кровотечений. Вскоре ко всему этому добавилась тяжелая астма. Другие тестировщики C8 также начали заболевать: Уэмсли рассказывал, как у одного его коллеги прямо во время работы в лаборатории открылось кровотечение из ротовой полости. К 2001 году Кену поставили диагноз рак кишечника.
Мужчина прошел курс химиотерапии, но он не избавил его от рака, подорвав при этом другие области здоровья. Вскоре врачи были вынуждены удалить Уэмсли толстую кишку и анус. Постоянная боль и слабость, а также ношение калоприемника, не давали бывшему тестировщику С8 жить полноценной жизнью до самого ее конца.
Удивительно, но несмотря на все эти беды, в своем интервью в начале двухтысячных Уэмсли называл себя удачливым человеком хотя бы потому, что на тот момент он оказался единственным тестировщиком C8, который все еще оставался в живых, отметив свое 73-летие.
«Похоже, что компания DuPont могла знать, что это химическое вещество опасно, и использовала некоторых из нас в качестве подопытных кроликов», — сказал тогда Уэмсли. «Я верю, что Бог сохранил мне жизнь, чтобы я мог рассказать эту историю».
Не менее трагичный эпизод произошел и в жизни коллеги Уэмсли — Сью Бейли. Она вынашивала своего третьего ребенка, работая в тефлоновом подразделении Washington Works. Обязанности Сью заключались в том, чтобы направлять отходы C8 в ямы на территории, используя приспособление, похожее на велосипедный насос.
В своих интервью женщина признавалась, что страдала от ужасного беспокойства, интуитивно она понимала, что эта работа может негативно сказаться на беременности и здоровье ребенка. Опасения подтвердились, когда в январе 1981 года Бэйли родила. Малыш появился на свет с многочисленными патологиями: у него была только половина носа и оборванное веко, зияющее до середины щеки. Врачи предупредили, что он может не дожить и до утра. Бейли была крайне потрясена состоянием сына и боялась, что он умрет прямо у нее на руках.
Но маленький Баки выжил, его перевезли в детскую больницу в Колумбусе, штат Огайо, где ему предстояла первая из многих операций. Несколько дней спустя врач компании DuPont позвонил Бэйли и расспросил об уродствах Баки, сказав, что это стандартный опрос.
Когда в том же году Бэйли вернулась на работу, она нашла в раздевалке завода листовку. В ней описывалось недавнее исследование, проведенное компанией 3M, одним из производителей C8, в ходе которого были зафиксированы «врожденные дефекты глаз у нерожденных крыс», подвергшихся воздействию этого химического вещества внутриутробно.
Работницам, которые вступали в контакт с C8, было рекомендовано проконсультироваться со своими врачами «прежде чем планировать беременность». Бэйли решила выяснить, имеет ли химическое вещество отношение к врожденным дефектам ее сына. Она потребовала ответа от врачей DuPont. Но эти врачи настаивали на отсутствии какой-либо связи.
А несколько месяцев спустя Сью познакомилась с другой сотрудницей тефлонового подразделения по имени Карен Робинсон, которая родила ребенка с аналогичными дефектами глаз. Но несмотря ни на что Сью продолжала работать в DuPont — ей нужна была страховка, чтобы оплачивать многочисленные операции Баки.
Со временем Сью Бейли заметила, что руководство стало относиться к ней по-другому. Женщина признавалась: ей хотелось, чтобы начальство выразило просто немного сочувствия и поддержки, но оно начало буквально избегать её будто прокаженную.
Ну конечно, объяснения такому поведению руководства были, как и причины нервничать. Два других секретных отраслевых исследования обнаружили дефекты глаз у лабораторных животных, чьи матери получали C8 и связанные с ним химические вещества во время беременности.
В марте 1981 года компания DuPont направила патологоанатома и эксперта по врожденным дефектам для проверки данных 3M, о которых Бейли прочитала в раздевалке. Они пришли к выводу, что «исследование было достоверным» и что «наблюдаемые дефекты глаз плода были вызваны C8», согласно внутренним документам DuPont. Компания немедленно удалила всех работниц из мест, где они могли вступить в контакт с химическим веществом.
По мере того, как накапливались доказательства об опасности C8, DuPont начала рассматривать эффект, который это вещество могло оказывать за пределами территории завода. На протяжении десятилетий компания сбрасывала огромное количество тефлоновых отходов в океан и в необлицованные ямы вдоль реки Огайо.
В 1984 году Дюпоны послали сотрудников тайно наполнять кувшины водой на заправочных станциях и в магазинах вокруг завода и привозить их на тестирование. Действительно, тесты выявили C8 в системах водоснабжения двух близлежащих городов — Любека, Западная Вирджиния, и Литл-Хокинга, штат Огайо, прямо через реку от Washington Works. DuPont рассматривала возможность уведомления общественности, но в конечном итоге решила не делать этого.
В мае того же года группа руководителей DuPont собралась в штаб-квартире компании в Уилмингтоне, чтобы обсудить проблему C8. Согласно протоколу, участники рассмотрели недавно принятые планы по сокращению выбросов C8 на заводе Washington Works, такие как установка скрубберов в вентиляционные отверстия, из которых химическое вещество выбрасывается в воздух.
Но они решили отказаться от этих инициатив. Дополнительные расходы не были «оправданы», — пришли к выводу руководители, поскольку они в случае чего существенно не уменьшат ответственность компании за тот урон, который она причинила за последние 32 года.
Невольно возникает вопрос, почему люди, не только предполагая, но и видя наглядно проблемы, возникающие из-за работы на химическом предприятии, не получая никакой защиты и поддержки, продолжали работать там?
Ответ прост: Washington Works в маленьком провинциальном Паркерсбурге, расположенном в одном из самых бедных штатов, был градообразующим предприятием, работать там, несмотря на все возможные проблемы, было очень престижно. В регионе, где мало кто имел высшее образование, работники завода выделялись своим относительно хорошим и стабильным финансовым положением.
Поэтому, когда против корпорации развернулась целая кампания, то многие жители городка — порядка 1 700 человек, работавшие на заводе, стали бойкотировать тех, кто уличал DuPont во лжи и требовал компенсаций за вред причиненный их здоровью. Защитников DuPont стали называть DuPonters, а своих оппонентов они считали стервятниками и всячески третировали их.
Такое отношение своих старых друзей пришлось испытать и семье Теннантов. Семье, которая положила начало настоящей борьбы с этой одной из самых чудовищных, циничных и лживых историй DuPont.
Итак, именно в Паркерсбурге с середины прошлого века располагался плодородный участок земли, на котором свое угодье организовала семья Теннантов. В 1980-х их ферма превратилась в крупное для городка предприятие, площадь земель которого составляла почти 700 акров (300 гектаров), где содержалось более 200 голов крупного рогатого скота. Фермой управляли Джим и его жена Делла Теннанты.
Территория поместья Теннантов
В эти же годы компания DuPont обратилась к семье с предложением купить участок земли под свалку для отходов с завода Washington Works. Теннанты опасались, что свалка отходов будет располагаться так близко к ферме. Но руководство компании заверило их, что там будут утилизироваться только нетоксичные материалы, такие как зола и металлолом, и поэтому они согласились на предложение, — им нужны были деньги.
В какой-то момент, уже в середине 1990-х, Теннанты заметили, что вода в ручье Dry Run, протекавшем через их имение, стала черной и пенистой. Тогда же семья начала находить в близлежащем лесу мертвых оленей. А у их коров начались серьезные проблемы со здоровьем: они начали слепнуть, у них образовывались опухоли и внезапные кровотечения. По словам Деллы смерть коров происходила крайне мучительно.
Отчаянно пытаясь выяснить, что убивало животных, Джим и его брат Уилбур препарировали некоторые тела. В процессе вскрытия, по словам фермеров, от туш шел ужаснейший запах, а внутренности были ярко-зелеными. Вскоре мертвые коровьи туши стали накапливаться быстрее, чем Теннанты могли их захоронить.
При этом уже и сами члены семьи были госпитализированы из-за проблем с дыханием и химических ожогов. Убежденные, что виновата свалка, Теннанты безуспешно пыталась получить помощь от природоохранных агентств. Они также подумывали подать в суд на DuPont, но не смогли найти местного юриста, который согласился бы подписать контракт.
Пока однажды соседи Теннантов — семья Грэмов — не предложили позвонить Робу Билотту, адвокату фирмы из Цинциннати под названием Taft Stettinius & Hollister. Дело в том, что покойная бабушка адвоката жила в Паркерсбурге и дружила с Грэмами и была знакома с Теннантами, а Роб, будучи ребенком, гулял на этих фермах — катался на лошадях и доил коров.
Он вспомнил об этом и решил попытаться помочь Теннантам. Но проблема заключалась в том, что большую часть своей карьеры Билотт провел на другой стороне стола. Он, работая в компании Taft Stettinius & Hollister, представлял интересы именно химических компаний, а вовсе не тех, кто потерпел от них ущерб.
Тем не менее встреча Теннантов с Билоттом состоялась. «Просто мне казалось, что это правильно», — признавался в одном из интервью адвокат. «Я почувствовал связь с этими людьми». Уилбур Теннант, рассказал адвокату, что падёж скота принял неконтролируемые масштабы, а мучительная болезнь, от которой гибнут коровы, остается загадкой.
Уилбур поделился, что пытался обратиться за помощью на местном уровне, но DuPont владела практически всем городом. Его отвергли не только адвокаты Паркерсбурга, но и местные политики, журналисты, врачи и ветеринары.
На встречу с Билоттом Теннант принес все материалы — видеозаписи и фотографии, которые он скрупулезно делал и собирал в качестве доказательств того, что скот гибнет из-за деятельности химического завода. Также он рассказал историю земельного участка, на котором располагалась их семейная ферма — о том, как они продали часть земли Дюпонам под свалку для их химического завода.
Свою территорию DuPont переименовала в Dry Run Landfill — в честь ручья, протекающего через него и впадаюшего в пастбище, где Теннанты пасли своих коров. Вскоре после продажи скот начал вести себя невменяемо. Коровы всегда были для Теннантов как домашние животные. При виде хозяев они подходили к ним и давали себя подоить. Но теперь они вдруг стали агрессивными…
Именно это обстоятельство подтолкнуло Уилбура начать собственное расследование. Вооружившись видеокамерой, он пошел по окрестностям. Фермер заснял трупы нескольких лесных оленей и нескольких своих коров, лежащие близ ручья. Было очевидно, что перед смертью у животных было кровотечение из носа и рта. Запись также зафиксировала, что вода в ручье была неестественного зеленого цвета и испещрена пузырями и клочками пены. Ее окрасила химическая жидкость, которую сливали в водоем из большой трубы.
Фермер зафиксировал на видео тощую рыжую корову, стоящую в сене, шерсть на ее теле местами облезла, а спина стала горбатой — Уилбур предположил, что это из-за болезни почек; и мертвого черного теленка с ярко-синим глазом, лежащего на снегу.
«Сто пятьдесят три таких животных я потерял на этой ферме», — говорит Уилбур позже в видео. «Каждый ветеринар, которому я звонил в Паркерсбурге, не отвечал на мои телефонные звонки или не хотел вмешиваться. Поскольку они не хотят вмешиваться, мне придется самому разобраться в этой штуке. ... Я собираюсь начать с этой головы».
Он разрезал голову теленка пополам и показал крупным планом его почерневшие зубы — это могло произойти из-за высокой концентрации фтора в воде, которую пьют животные. Далее каждый показанный в видео орган теленка — печень, сердце, желудок, почки и желчный пузырь имели неестественные изменения текстуры и цвета — некоторые темные, некоторые зеленые.
Билотт несколько часов смотрел видео и рассматривал фотографии. Он видел коров с жилистыми хвостами, уродливыми копытами, гигантскими ранами, зияющими на их шкурах, и красными запавшими глазами; коровы, страдающие постоянным поносом, с текущей изо рта белой слизью консистенции зубной пасты, кривоногие, шатающиеся как пьяные. Теннант всегда фокусировался на глазах своих коров. «Эта корова перенесла много страданий», — говорил он, когда экран заполнял мигающий глаз.
После этого у адвоката не осталось сомнений в том, что необходимо действовать без промедления. Билотт подал в суд на DuPont летом 1999 года в южном регионе Западной Вирджинии. В ответ юристы компании пообещали, что DuPont совместно с Агентством по охране окружающей среды США (EPA) произведут исследование данной местности.
Выполнить работу было поручено трём ветеринарных врачам, выбранных Дюпонами и трём врачам, назначенных со стороны EPA. В результате в отчёте было сказано, что исследование не нашло вины DuPont в проблемах со здоровьем у коров. Во всем обвинили самих Теннантов, якобы они плохо ухаживали за скотом.
В течение следующего года Билотт подал многочисленные ходатайства. DuPont передала в суд документы об опасных веществах, используемых на заводе Washington Works, но ни одно из них не имело отношения к ситуации Теннантов.
Офис Taft Stettinius & Hollister в Цинциннати (штат Огайо)
Пикабу ограничивает количество символов в одном посте, читайте продолжении истории во Второй части
