Как-то раз — мне как раз тогда исполнилось восемнадцать — я приехал на лето к деду в деревню, а он предложил путешествие. Поехать... из деревни Лямоны до Нижнего Новгорода, тысяча двести километров.
Официальная причина поездки — последний путь дедовой «Волги», которую он договорился то ли продать, то ли отдать своему старому другу в Нижнем. Друг неплохо устроился тогда в автопредприятии «Нижегородец», был вальяжен, слегка снисходительно зазывал в гости, а «Волга» должна была, по плану, разобраться на мелкие запчасти и стать донором для автомобилей гоночной команды «Нижегородца».
Но, кажется, деду просто хотелось в Нижний Новгород. Раньше он занимался автозапчастями Горьковского автозавода, постоянно мотался туда из Питера в командировки и, в общем, сроднился и с городом, и с людьми. Скучал.
«Волга» определенно почувствовала, что поездка ничего хорошего её не сулит, и попыталась показать там кукиш. Я довольно плохо знаком с устройством задней подвески универсала ГАЗ-31022, но почти уверен, что шток амортизатора, торчащий внутри салона в обрамлении розочки из металлических лоскутов — это неполадка. Кажется, амортизатор должен упираться в лонжерон кузова. Но то ли лонжерон куда-то временно (безвременно) отошел, то ли амортизатор нашел обходной путь.
Но не на тех напал. Мы подняли автомобиль домкратом и всунули на место лонжерона короткий и толстый деревянный брусок. А торчащие металлические лоскуты загнули обратно и аккуратно прибили их к бруску гвоздями. Красота и надёжность.
Уязвимость конструкции проявилась на первой же выбоине, то есть через пять метров. Брусок держал амортизатор, вот только малейшая ямка, кочка и даже трещина в асфальта отдавалась внутри салона оглушительным звонким ударом. Как будто у вас над ухом сковородой плашмя били по доске.
Учитывая плотность колдобин на всех тогдашних шоссе, звуковая составляющая поездки напоминала непрерывное падение телеги с железной посудой со скалы.
Если что — это мешает только первые часа полтора. Потом мы просто оглохли и было уже все равно. А ехали мы шестнадцать часов. Особенно здорово было где-то в районе Ржева. По ощущениям, там налили жидкий асфальт, после чего по нему промчалась фура, асфальт разбрызгался и так и застыл колеёй с волнами по бокам. Мы мчались не жалея сил, амортизатор стучался в днище требовал впустить его обратно.
А ещё пыль. Поскольку амортизатор пробил изнутри крыло, а восстановить герметичность деревяшкой с гвоздями было сложно, через отверстия проникала и заполняла салон мельчайшая пыль. Мы ехали — и покрывались. Весь салон изнутри вместе с седоками постепенно приобретал единый охристый цвет.
Глубокий вечером мы прибыли в Нижний Новгород. Глухие и пыльные.
Из ворот «Нижегородца» вышел старый механик, его предупредили, что мы приедем. Он сказал, что проедет по территории сам — знает, куда. Сел за руль, завёл, и начал аккуратно переезжать желоб, по которому отъезжали в сторону откатные ворота.
— ...я думал, что-то... блять... взорвалось... ПРЕДУПРЕЖДАТЬ НАДО!
