После седьмого класса нас послали в колхоз. Это было в первый, и, к сожалению, последний раз. Я мечтал о каком то походе или совместной работе всем классом. Чтоб были все друзья, все девчонки, и Анфиса. А тут подвернулся колхоз.
Нас на автобусах, очень рано вывезли за город в какое то захолустье. Нас разместили в здании школы, напротив небольшого пруда. Когда побросали свои шмотки и переоделись - нас вывели в поле. Всем выдали тяпки и поставили на рядки, полоть кукурузу. Кукуруза была маленькая, меньше бурьяна. Были места, где были одни бурьяны, были места, где ничего не росло и дико воняло дустом. Все начали раздеваться, особенно девчонки. Они были в купальниках, стройные, молодые. Я бы тоже разделся, ведь жара, и солнце печет безбожно. Но у меня белая кожа, и я сгорю быстрее спички. Сделал себе шляпу из газеты и пошел искать на поле Анфису. Она была тоже в купальнике, и фигурка на пять с плюсом. Принес ей еще одну шляпу:
- Аня, у тебя классная фигура, но кожа у тебя такая же белая как у меня. Ты бы оделась. Я твою фигуру уже заценил!
- Ой, прямо таки ценитель нашелся!
Но послушалась, бросила тяпку и пошла одеваться. А я попер на свой рядок. Некоторые пололи хорошо, некоторые так себе - как я. Было жарко, хотелось пить и тут, на лошадях, какой то пожилой мужик привез воду в бочке. В такой, в городе продавали разливное молоко. Все побросали работу и побежали пить. А из чего пить? Ни у кого не было ни чашки, ни банки. Вода текла из крана рекой, пытались пить прямо из струи, набирали в руки, начали мыться и обливаться водой. Возле бочки образовалось болото и теперь нужно было мыть обувь и ноги. С таким расходом вода быстро закончилась. Вернулась жара и работа. Оказалось, что эта бочка - запас воды для нас на весь день! А мы ее всю вылили на землю. Через два часа все жутко захотели пить и бросив тяпки попрятались от солнца в тени небольшой посадки вдоль поля. Никакими силами преподаватели просто не смогли поднять нас на работу. Все требовали воды. И вот наконец приехала бочка, но вода в ней была неестественно белого цвета, как разведенное молоко, и казалось что там плавают лягушки. Где он такую набрал?
Мы все городские, к такой воде не приучены, и, хоть и жутко хотели пить, но такую воду пить никто не стал. Все вернулись в посадку. Стало понятно, что работу продолжить не удастся. Мы собрали свои тяпки и нас повели в школу то ли обедать, то ли ужинать. После такой работы я понял, что ломать печи было детской забавой. Я понимал, что к такой работе я не приучен, и думал как продержаться до конца отработки. Но тут в наше стойбище пришел какой то мужик и спросил, кто из пацанов желает поработать на кирпичном заводе. Я ни секунды не раздумывал и записался первым. Со мной записалась вся наша великолепная тройка - Ища, Сема и еще несколько пацанов из параллельных классов.
Все поели, отдохнули, откуда то притащили волейбольный мяч и стали играть. Благодя, хоть и был с меня ростом, но, зараза, играл просто великолепно. Потихоньку начало смеркаться и в этой полутьме остались играть самые продвинутые в волейболе. Чапа играл в очках с темными стеклами. Вокруг темно, а он в темных очках. Я понимаю, что без очков он просто ничего не видит, но играть ночью в темных очках - это какой то фокус. Когда они закончили играть, я снял с него очки и надел на себя. Моя научная тяга требовала объяснений.
- Чапа, ну ни х... я не вижу в твоих темных очках! - сказал я снимая очки, и увидел, что стою нос к носу с Анфисой! Тогда, при девочках никто не выражался, а тут на тебе! Откуда она тут взялась?
- Сереж, ты что совсем сорвался с...
- Аня, да я действительно ни .. ничего не видел в этих дурацких очках!
- Вернешься домой, я с тобой разберусь!
Я бы с радостью, только где он "наш дом"? Последняя фраза была явно не для меня, а для зевак, которые уже успели собраться вокруг нас.
Совсем поздно, когда все уже разбрелись, я таки нашел момент, когда Анфиса будет одна, и подошел выяснить насчет "нашего дома". Но милая девочка вдруг превратилась в мегеру и дабы пресечь все мои попытки пообщаться поближе, рванула в здание школы, а я поплелся следом. Жаль, но это, и все наше предыдущие общения заканчивались почти одинаково - досвидос!
Рано утром, когда все спали, записавшихся на кирпичный подняли, выдали каждому по большому мешку и повезли на поле. Там мы набили мешки свежескошенной травой, побросали мешки в нарощенный кузов грузовика и, развалившись на них, поехали в Харьков. Нас хорошо вымотали в предыдущий день и мы почти сразу же уснули. Я проснулся от ощущения, что на меня кто то смотрит в упор. Открыл глаза и увидел, что действительно смотрит. Смотрит весь трамвай, возле которого, почти вплотную стоит наша машина.
Кирпичный завод был где то в конце Клочковки. Мы свернули, проехали какими то буераками и стали в грандиозную очередь из таких же как наша машин. Сзади стали еще две наших машины. Мы взяли мешки, и пошли в тенек досыпать. Мне начала нравиться такая работа!
Когда пришла наша очередь, мы заехали на завод и подъехали под длинный наклонный конвейер. Нижний конец конвейера входил прямо в печь для обжига кирпича. Пламя в печь перекрыли, но печи рядом, за стенками - работали. Спустились в печь. Там дикая жара. Волосы на голове и пот на теле моментально высыхают. Если станешь на кирпич, который не принес с собой - кеды плавятся и кирпич становиться скользким. Нам выдали огромные лапти, сплетенные из веревок, и мы их одели прямо на кеды. А дальше пошла ударная работа.
Двое заходят в печь и руками в толстых брезентовых перчатках берут кирпичи и кладут на постоянно движущуюся ленту конвейера. Кирпичи настолько горячие, что при ударе друг о друга высекают маленькие искры. Больше пяти минут там не выстоишь. Сразу же выходишь на улицу и лезешь на машину, укладывать кирпичи, которые приезжают на ленте транспортера. Жара на улице кажется прохладой после печи. Через пять минут тебя меняют двое из печи, а ты спускаешься вниз и поправляешь кирпичи, которые едут на ленте. Через пять минут идешь опять в печь. Так смены вращаются пока не заполнится машина. Потом небольшой перекур, когда подъезжает новая машина. Не помню, сколько мы работали всего, но мне показалось, что это все было очень быстро. На заводе, из водопроводных кранов текла газировка - пей сколько хочешь. Только не поливай этой водой кирпичи в печке! Сразу становится нечем дышать. Думаю это из-за углекислого газа.
В машине нас ждал сухпай, в виде вареной курочки, хлеба, сахара и большого куска растаявшего сливочного масла. Мы съели курицу с хлебом и запили газировкой. Мы сбросились мелочью и в магазине купили баночку консервированной кильки в томате. Мы везли наш не съеденный большой пакет сахара, масло и хлеб ребятам в колхозе. Судя по первому дню, кормили там нас не важно. Я надеялся, что угощу Анфису и ей может быть достанется немного консервов. Мешки положили на горячущие кирпичи и улеглись на них отдыхать, пока будем ехать назад. Кирпичей было не очень много, машины и так были перегружены, борта торчали еще высоко, и я надеялся, что больше параллельных трамваев не будет. Мы приехали, когда уже было темно, пошли купаться в озере возле школы. Еду отдали ребятам всю, кроме консервов. Мы не додумались положить банку в кабину с продуктами. Она ехала с нами на кирпичах и здорово раздулась. Я побоялся кормить Анфису такими консервами. Но, пока мы купались консервы съел Благодя.
Утором все повторилось снова. Мы стали кормящей мамой для полевых работников, но и сами пахали не слабо. Но, при всех трудностях, работа была супер, не то что с тяпкой в поле. Плохо, что мы были отрезаны от остальных ребят. Уезжаем рано, приезжаем поздно. Я не мог даже поговорить с Анфисой. Мне на всю жизнь запомнились паровые ванны из нагретой на горячих кирпичах, испаряющейся травы. Вот где я понял, что такое Дурман трава!
Мы отработали так неделю и перед отъездом нас больше не будили, и утром мы встали со всеми вместе. Мы ожидали автобусов, и ближе к обеду колхозные пастухи пригнали огромное стадо коров на водопой. Все стадо залезло в пруд, который оказался огромной, бескрайней лужей для коров. То то я почувствовал какой то странный запах от воды! Мы, работники кирпичного завода, заработали по 15 рублей наличкой! Я таких денег я никогда не имел, и отдал первую в жизни зарплату родителям. Я впервые загорел красивым бронзовым загаром, жаль, что это оказалась кирпичная пыль, которая смылась дома под душем. А с Анфисой я, так толком, и не пообщался.