Лейтенант Денисов С.Н. ведёт подразделение к Тавахской петле. 1985 год Панджшер.
- Малым Панджшером называется долина реки Андараб, расположенная параллельно долине Панджшера, севернее её на 30 км. Но нас тогда это не интересовало - не наша зона ответственности.
Наша боевая операция планировалась в районе Абдуллахейля, самого крупного кишлака из целого конгломерата населённых пунктов, переходящих из одного в другой, вдоль одноимённой реки. Этот район мы назвали Малым Панджшером. Он начинался от «Пизгаранского креста» (места впадения в реку Хазара рек Абдуллахейль и Кираман с юго-запада и северо-востока соответственно) и включал обширный горный массив с долинами всех трёх рек, густо усеянный кишлаками и душманскими базами. Разницы между этими понятиями, собственно, не было никакой.
Для полного понимания объёма боевых задач скажу, что его общая площадь была около 1000 кв. км. труднопроходимой горной местности.
Насчёт лидера местных банд, Ахмада Шаха по прозвищу «Масуд» (счастливый), ни у кого вопросов не возникло. Он являлся одним из лидеров партии «Исламское общество Афганистана» и негласным хозяином уезда Панджшер. Крупный земельный феодал, на земле которого было множество копей драгоценных и не очень камней, стал ярым врагом народной власти. Подвластное ему мужское население он организовал в многочисленные банды для оказания сопротивления правительственным войскам и охраны дающих ему прибыль рудников. Сопротивлялся он, кстати, не только новой власти: ещё при Сардар Али Мухаммед Ламари бин Мухаммед-Азиз Дауд-Хане он был признан террористом и осуждён за попытку совершить переворот в Базараке. В 1975-ом году, почти за пятилетку до появления Советских войск, афганский суд признал Масуда террористом. Так что войну он развязал не против СССР, а за свою личную власть.
В разговорах между собой мы называли его Ахмад Шах безо всякого «масуда». Для нас он был основной главарь и организатор вражеского сопротивления в Панджшере, злейший враг народной власти, виновник гибели многих учителей, активистов, местных авторитетов и наших боевых товарищей. За время службы в ДРА мы были наслышаны о зверствах и терроре душманов по отношению к своему гражданскому населению, специалистам, получившим образование в СССР, сарбозам Правительственных войск, сотрудникам Царандоя и ХАДа. Про «шурави», попавших в плен, разговор отдельный. Многим из этих преступлений, во время боёв в Панджшере, мы были свидетелями. Например, в результате одной из боевых операций наш полк выбил Ахмад Шаха из прилегающих к Панджшеру ущелий. Масуд скрылся на территории Пакистана, а мы, на одной из его горных баз, захватили тюрьму.
В каменных мешках, служивших камерами, в образцовом порядке были разложены всевозможные пыточные инструменты: пилы, крючья для подвешивания, щипцы. И шестьдесят трупов. По всей видимости, отступая, бандиты очень спешили.
Рядом с незаконной тюрьмой Масуда также были обнаружены трупы расстрелянных узников тюрьмы. Многие со следами пыток.
По национальной принадлежности убитые относились к народностям, населяющим Азию. Трупов европейцев обнаружено не было. Также было установлено, что большинство убитых служило в Базараке, в батальоне афганских «Командос». Путём подкупа, обмана и предательства батальон был захвачен в плен мятежниками, после чего военнослужащих батальона пытали и расстреляли. Если кому-то не понятно, то я объясню – это уже не просто бандитизм, а военное преступление серьёзного масштаба. Сравнимое с бесчинствами гитлеровских оккупантов на территории Советского Союза.
Приказ комбата уничтожить французских «кинематографистов» прокомментирую так: крут был капитан Есипенко (Вечная Память воину), и справедлив в своей жестокости к врагам. У войны, на пограничье Жизни и Смерти, свои законы, очень далёкие от понятий мирного времени. Но потом, когда пожар войны утих, ещё более далёкие от неё Люди в Белых Одеждах начинают судить тех, кто обеспечил им эту белизну, по законам мирной жизни. По окончании войны те, кто воевал на стороне врага, используя как оружие кинокамеры и формируя нужное врагу общественное мнение, вдруг оказываются «не комбатантами», людьми мирной профессии! Волшебным образом бойцы врага превращаются в журналистов, честно исполнивших свой гражданский долг!
Однако на переднем крае нет места «гражданским», ты или свой - или враг. Цена ошибки в таком опознании всегда - жизнь, и времени на раздумья нет. Любой, оказавшийся там, в рядах противника по собственной воле - однозначно враг, со всеми для него истекающими последствиями. Но это - на войне.
А после - за такое судят.
К их взаимному счастью, «французским кинооператорам» и бойцам батальона Есипенко не довелось встретиться на обсуждаемой боевой операции.
Далее нам требуется уяснить следующее. При проведении боевой операции, при прочёсывании районов местности на территории противника (здесь больше подходит слово «рейд», которое мы и использовали между собой), с целью обнаружения его отрядов или баз, а также мест хранения вооружения и продовольствия:
1) вблизи линии соприкосновения с противником мирных граждан не может быть по определению, даже если в руках у таковых нет в данный момент оружия. Можно, конечно, дождаться, когда они его поднимут - но лучше не рисковать!
2) в районах, из которых гражданское население эвакуировано либо отсутствует по другой причине, все запасы продовольствия и медикаментов предназначены для жизнеобеспечения вражеских солдат. Поэтому, при обнаружении таких запасов на боевой операции они должны быть уничтожены, чтобы сократить врагу способности к сопротивлению;
3) в ещё большей степени это касается складов с оружием и боеприпасами и мест их хранения. Вооружения либо вывозят к себе, либо уничтожают на месте. Вместе с самим хранилищем, естественно - зачем оставлять врагу удобное складское помещение? Это давно, до войны, оно было домом мирного декханина, а теперь превратилось в законную военную цель;
4) если выявлено жилище, из которого регулярно ведётся обстрел наших позиций, находящееся на тактически выгодном участке местности - это долговременная огневая точка врага. Что делать с ним? Смотри пункт 3)
То есть проческа и уничтожение складов в Панджшерском ущелье - это часть мероприятий по нормализации обстановке в стране. Поэтому, забудьте про довоенные названия «поле», «склад зерна», «кишлак», «дувал», «арык». Теперь это всё превратилось в «источник ресурсов террористов», «продовольственная база противника», «укрытие», «дот», «пути подхода-отхода противника», «коммуникации противника». Так что речь идёт не про прогулку по кишлакам, а про уничтожение опорных пунктов и баз международных террористов.
Доклад лейтенанта Денисова С.Н. немного навёл порядок. Масуд и его телохранители являлись врагами, они непременно будут вооружены и окажут сопротивление. То есть, произойдёт бой, внешне они ничем не будут отличаться от остальных душманов и там либо они меня, либо я их. В общем, совесть моя, при любом исходе боя, будет чиста. А что насчёт французских киношников? Вот выскочит на меня чувак с кинокамерой в руках, а не с автоматом, и что я должен буду делать? Со времени прибытия в Афганистан мне довелось на посту боевого охранения Зуб Дракона стрелять в душманов. Они по нам лупили из крупнокалиберных пулемётов ДШК и КПВ, а мы им отвечали из автоматического гранатомёта. Так сказать, обменялись любезностями. В этом «обмене» мы оказались ловчее и от этого я испытал чувство глубокого удовлетворения, что выжил я, а не они. А какое чувство буду испытывать, если на меня напорется чувак с фотоаппаратом?
Я что, должен завалить его из своего пулемёта? Комбат приказал, значит должен. А что если среди киношников будут женщины? Их тоже … того-с … убить? Не обучен я такому!
Ну, я же – солдат! Солдат должен выполнять приказы! Но Советский Солдат не стреляет в женщин, детей и раненых, это же всем известно!
Боже, как меня угораздило угодить в горнострелковый батальон с такими дилеммами? А с другой стороны, какие могли быть варианты? Если бы меня направили в артиллерию или в танкисты, там что, проще было бы? Навряд ли. Там солдаты тоже не пряники раздают. А ну, как попал бы в ракетные войска? Что тогда?
В военном городке ракетчиков, где прошло моё детство, пользовался популярностью анекдот: у одного офицера наступил день рождения, а его «загнали» на дежурство. Ну он, не будь простак, взял с собой на объект «магарыч» и проставился дорогим товарищам ночью, пока весь город спит. На утро, ни свет, ни заря, на объект ворвался Командир Дивизии и начал орать:
- Гады! Паразиты! Бухали на объекте! Нажрались на боевом дежурстве!
- Никак нет, товарищ генерал! Не было такого!
- Не нажрались? Тогда скажите мне где Бельгия?
На фоне Бельгии, получается, что мне ещё свезло с французскими кинематографистами. Но на душе всё равно было нехорошо. Вдруг они напорятся на меня, а не на кого-нибудь другого! Зачем Комбат поставил такую задачу?
Поскольку эти строки написал я, а не мой заместитель, можно сделать вывод - до дембеля я дожил, вернулся в Минск. Через несколько лет после моего возвращения, в девяностые годы, городская организация ветеранов афганской войны пригласила всех желающих «шурави» в минский Дом кино на премьеру документального фильма, снятого французскими кинематографистами.
Конечно же, на премьеру я пошел, тем более, после демонстрации фильма обещали провести пресс-конференцию с авторами. Мне захотелось проверить - вдруг это те самые киношники из Панджшера.
В назначенный срок я прибыл по указанному адресу, зашел в основательно заполненный зал, и мероприятие началось.
Основной мыслью фильма была тема «миру-мир», необходимость предать порицанию войну и дать ей отпор. Всё бы ничего, вроде бы благую весть вещали с экрана, но меня возмутил эпизод, в котором показали афганского мальчишку на костылях, без стопы и части голени. Такое ранение причиняют, как правило, мины нажимного действия типа ПМН-2. А отчего же дорогие кинодокументалисты не сказали кто эти мины в Афганистан поставлял и, кто их устанавливал? Они не сказали, но я-то знал, что в Панджшере, у Ахмад Шаха Масуда работала группа инженеров-подрывников из французского Легиона. Мы этой группе, в 1984 году, на Пишгорской операции, как следует «надавали по рогам». Это они обучали басмачей Масуда минно-взрывному делу, они и их ученики минировали населённые пункты в Панджшере. Например, кишлак Мариштан был полностью заминирован. Специально я задал вопрос бойцу из сапёрной роты нашего полка, Томникову Александру Борисовичу:
Он ответил коротко и понятно:
- Мариштан минировали душманы. Мы ПМНок с собой никогда не брали
Ну дык и чего же офигенные «борцы за мир» не сказали, кто сделал калекой заснятого ими мальчика и многих его сограждан? Или они не повстречались с подрывниками из французского Легиона? Как же, как же! Наш батальон на Малом Панджшере обнаружил их «общежитие» и установил, что это место длительного проживания европейцев. Приведу ещё одну цитату из показаний прямого участника событий Денисова С.Н:
- На боевой операции в районе н/п Пизгаран я находился в порядках Восьмой мотострелковой роты, которой была поставлена задача на осмотр кишлака. Кто-то из бойцов подозвал меня «полюбоваться» на здание, названное «дача наёмников». Это было не традиционное жилище местных жителей-афганцев, там не было низких входов, похожих на лазы, стены не были голыми и глинобитными. Они были выложены голубой кафельной плиткой. Душевая комната мне попалась на глаза и абсолютно не было запаха «товарищей афганцев». Помещение было не одно, их было несколько. Разместить там можно было человек десять для комфортного проживания. По жизни я не любопытный, меня пригласили для осмотра, я прошелся взглядом и всё. Меня интересовало выполнение поставленной боевой задачи, а не исследование бытовых условий, тем не менее, запомнил надпись, сделанную то ли сажей, то ли обугленной головёшкой на побеленной стене (кстати, о птичках, она была побелена по классной штукатурке, а не по голой глине). Если перевести эту надпись с военного языка на русский гражданский, то получится: - «ЧПОКАМ ДУХОВ, АРА!» А это уже из серии «немцам про рентген», то есть злопыхателям про советский Интернационализм. Не знаю, писали или нет подобные высказывания на Рейхстаге в 1945-ом, но в Пизгаране наш советский, армянский паренёк изложил обстоятельства именно так.
Делаем вывод: гости из Франции дневали и ночевали у Масуда. А сам он, как минимум один раз в месяц, катался во Францию, это исторический факт. Он там был вхож в самые высокие «кабинеты», оттуда получал материальную и моральную помощь. Французы холили и лелеяли его и финансировали международную террористическую деятельность. Отчего же офигенные «борцы за мир», французские киношники, ничего не сказали об этом в своём вроде бы как документальном фильме? Мне очень захотелось получить ответ на этот вопрос.
После просмотра фильма, в зале Дома кино, включили свет, на сцену к микрофону вышли три молодых человека с длинными прическами и очечками в стиле Джона Леннона. Выглядели они долговязыми, такими же тощими, как я, с ними туда же, к микрофону, вышла молоденькая худенькая девушка-переводчик. Задавать им вопросы из зала я не стал, ибо не хотел выкрикивать длинные предложения через половину пространства. Для начала разговора мне требовалось узнать где они снимали свой фильм. Если не в Панджшере, то дальнейшее обсуждение не имело смысла. По этой причине я решил дождаться завершения конференции и поговорить с ними лично, глядя друг другу в глаза.
Конференция надолго не затянулась, вопросов к долговязым пацанам у «шурави» было немного, посему они достаточно быстро откланялись и пошагали на выход.
Здание минского Дома кино было построено в 1905-1909 годах, предназначалось для отправления религиозных обрядов, а не для демонстрации кинофильмов. По этой причине вход в помещение был устроен один, он же служил и выходом. Соответственно, со сцены, от микрофона, участники конференции пошагали через зал, к единственной двери.
Без всяких проблем я поднялся со своего места и оказался в проходе между кресел, нос к носу с киношниками. Возле микрофона что-то говорил председатель нашей ассоциации воинов-интернационалистов, весь зал его внимательно слушал, в проходе оказались лишь мы впятером – три француза, миниатюрная переводчица и я. Поскольку французскому языку я с детства не обучен, обратиться решил к девушке:
- В материалах фильма я видел горы, похожие на Панджшерское ущелье. Скажите, находились ли данные мужчины там в сентябре 1984 года?
Миниатюрная красавица что-то картаво по-гер-гер-тала с волосатиками, затем выдала утвердительный ответ:
- Ну тогда скажите им для начала разговора, что наше командование знало об их присутствии и поставило задачу нашему батальону при обнаружении в плен их не брать.
Красавица снова посовещалась с пацанами, затем выдала мне вопрос:
- Они спрашивают: – «И что, ты стрелял бы»?
- А почему они сомневаются? – Опешил я. В то время я был солдатом…
Мне не удалось полностью сформулировать свою мысль. Едва девушка перевела мои слова, три волосатика, как по сигналу стартового пистолета, сорвались с места и вылетели за дверь кинозала.
Куда же вы, пацаны? Вы же за правду, да? Вы же за мир во всём мире? Дык чего же вы так быстро бегаете? В зале было светло и полно народу, никакой дурак не нападёт один на троих иностранцев среди бела дня, при полном зале свидетелей. «Куды ж вы ломанулись-то, правдорубы»! – хотелось крикнуть, но я не имею привычки разговаривать с закрывшейся дверью.
