У Джеймса Джойса есть небольшой сборник эпифаний - "богоявлений". Думаю, под богоявлением Д.Д. понимал некий спусковой крючок, побуждающий написать и описать что-то прямо здесь и сейчас. Весной на меня вот тоже нашло, и я начала сборник "так себе верлибров". В них нет ничего, кроме увиденного и наспех записанного.
Я опять пропустила начало обеда, в который раз.
Вбежала с десяток минут спустя, а там суп с крупой.
Плавает в тарелке отстранено перловка,
Внушает благоговение,
Первобытный испуг всему живому.
Средь нее - две наспех слепленные фрикаделины
Бороздят пространство,
Будто насмехаются – ну что, слабо?
И пленочка на желтом бульоне такая,
Остывшем миллион лет назад еще до динозавров,
Слегка подрагивает – не пленочка, а слой ряски
На болоте в ветряную погоду.
Смотрю я на эту презумпцию невиновности,
На этот памфлет о здоровой и приятной пище,
Думаю: — все-таки как хорошо, что меня задержали стихи
Такие невесомые, мокрые, лесные, с хвоинками и ягодками
Меж строк.
С чистым озером посередине – из него хоть умыться, хоть напиться.
Теперь-то уж я точно не доем свой обед (говорю шепотом,
чтобы не услышал голодный, урчащий желудок)
А тут еще, к счастью, в мерзкой крупе попадаются камни.
Камни в тарелке! Язык их ворочает, колется.
Приходится сплевывать.
Так.
Заявляю себе убедительно – нет уж, больше никаких таких обедов,
Будем питаться другими яствами — маяками Маяковского, цветом Цветаевой,
хлебом Хлебникова. Да хоть полозами Полозковой (на самом деле шучу, никаких полозов и Полозков).
Но не этой мирской пищей
С камнями в тарелке.
(Ты слышишь, тарелка?!)
А вы меня понимаете?
Понимаете?...
Нет, никто меня не понимает.
