«Маленькая Венеция» - Венесуэла. Так назвали страну мореплаватели Америго Веспуччи, соратника Колумба. Пять столетий назад они первыми из европейцев проникли в огромное озеро-лагуну на севере открытого ими континента. Их глазам открылся целый город из островерхих хижин на сваях с перекинутыми между ними ажурными мостками и сновавшими по улицам-протокам пирогами индейцев. Кому-то из них эта картина напомнила далекую родину — Венецию Средиземноморья.
Какое дело автору «Мифологии В. В.» до далекой латиноамериканской страны? Кроме того, разумеется, что она сегодня (и далеко не впервые) в «топе» мировых новостей. И, похоже, ситуация вокруг нее продолжает накаляться, перерастать в международный конфликт.
Но есть две другие причины личного и гражданского характера, определяющие интерес к теме. Полвека назад, когда автору, тогда студенту истфака Белгосуниверситета, специализировавшемуся по кафедре новой и новейшей истории, пришло время определяться с темой дипломной работы, выбор пал именно на Венесуэлу. Точнее, на послевоенный (40 — 50 годы 20-го столетия) период ее истории, связанный с борьбой венесуэльцев за право быть хозяевами на своей земле.
К тому времени в Венесуэле была свергнута диктатура Переса Хименеса, поддержанная США.
К власти пришли демократические силы, ориентированные на суверенитет и общественный прогресс. В мире, а в социалистическом «лагере» - в особенности, укреплялась надежда, что социализм все увереннее (после Кубы) вступает на американский континент.
Кроме того, имело значение, что автор в ту пору изучал испанский язык. Предполагалось, это обстоятельство поможет пониманию процессов в этом далеком мире, их исторических предпосылок. Несмотря на скудость оригинальных источников по теме, в основном — кубинских.
Иными словами, для автора, как, впрочем, и для многих других представителей молодежи 60-х годов, Куба, Венесуэла стали тем же, чем для поколения довоенной молодежи была светловская «Гренада». Как бы ни складывались позднее жизненные обстоятельства, этот интерес к происходящему в них и вообще в Латинской Америке оставался всегда.
Есть и другая причина, которая, уверен, понятна многим соотечественникам. Когда в «нулевые» годы заметно активизировались отношения Беларуси и Венесуэлы, некоторые «властители дум» недоумевали, что нужно нашей стране на далеком континенте? Чаще все объяснения сводились к меркантильным интересам, альтернативным источникам энергоресурсов и т. п. Эти факторы существуют, но имеют все же вторичный характер.
Первично иное. При всех громадных различиях — исторических, природных, экономических — есть нечто общее в судьбе двух народов. Прежде всего, в геополитических обстоятельствах, которые складывались вокруг них, в их стремлении изменить эти условия на началах справедливости. А еще в определенной взаимодополняемости опыта двух стран, готовности извлекать из него уроки и использовать в интересах своих народов. Что, кстати, не раз подчеркивалось во время личных контактов лидеров Беларуси и Венесуэлы.
Нынешний острый конфликт внутри Венесуэлы, его вероятные последствия в условиях глобализации и общей неустойчивости мировой системы способны показать немало поучительного. Причем не только для стран Латинской Америки, испытывающих похожие проблемы, но и для условно далекой Беларуси.
Венесуэла во многих отношениях отмечена «перстом Бога». Причем уже с первых мгновений открытия ее для мировой цивилизации. Еще Х. Колумб, который во время третьей экспедиции проплывал мимо прекрасных девственных лесов в устье Ориноко, решил, что открыл Эдем — рай земной. С тех пор понятие «самый-самый» постоянно сопутствует названию страны. Самый высокий в мире водопад... Самый лучший кофе... Самые богатые месторождения золота... Самые красивые девушки в мире... Самые большие запасы нефти...
Этот перечень можно продолжать долго. Но именно нефть в современной истории Венесуэлы стала символом ее судьбы. Судьбы, во многом отличающей ее от судеб других стран Латинской Америки. А в том, в чем эти судьбы схожи, именно Венесуэла демонстрирует крайнюю, высшую степень этих общих свойств. И сегодня, в момент критический для ее народа, эта особенность проявляется в двух мало совместимых проектах выхода из кризиса. Один — планы, разрабатываемые «группой Лимы» во главе со США: путь ультиматумов нынешнему политическому режиму и угрозы внешней военной интервенции. Другой — предложения, составляющие суть «механизма Монтевидео»: невмешательство во внутренние дела страны, содействие установлению диалога между противостоящими силами и социального мира.
По сути дела, за этими проектами, упрощенно, два возможных сценария разрешения острого политического кризиса в Венесуэле, каждый из которых в зависимости от позиции наблюдателя может расцениваться и как оптимистический, и как пессимистический. А в конечном счете, исходя из примата прав человека, в зависимости от масштабов кровопролития среди венесуэльцев, которого удастся избежать/ не избежать в процессе их реализации.
Какой из этих сценариев имеет больше шансов быть воплощенным? Или возможен какой-то третий вариант, который не укладывается в прокрустово ложе стандартных рассуждений политиков и политтехнологов?
Своеобразие ситуации в Латинской Америке, расстановка политических сил и их реакции на мировые процессы таковы, что нельзя исключать любой вариант развития событий. О некоторых исторических и социальных предпосылках, способных повлиять на предстоящие политические решения, - во второй части текста.
