Николай Львович аккуратно снял пальто. Отряхнул с него на коврик не успевшие растаять снежинки. Снял туфли и тут же протер их тряпочкой из ящичка с гуталином и щетками. А потом не раздеваясь в домашнее трико заспешил к телевизору. Сегодня чтобы избавить мир от вековой тирании зла к нам снова явились космические ковбои и по телевизору в прямом эфире показывали как те - словно нож в спелый гранат - врываются в полицейские отряды, расшвыривают вражескую технику направо и налево, как врезаясь в столбы, в припаркованные авто и дома техника сочно разрывается, подымая до небес столбы красного с синим пламени и дома разваливаются по кирпичикам являя бесстыдному журналистскому объективу бедные поплесневевшие кухонки, пыльные спальни, увешанные вульгарными плакатами детские комнаты.
Молодым Николай Львович любил смотреть на все эти взрывы и пожары, и осыпающиеся от сбитых несущих стен дома. Эффекты с каждым пришествием ковбоев становились словно ярче и детальнее, операторы любопытных по профессии камер с каждым новым эфиром становились все искуснее и искушеннее в манере подачи размолотых гусениц, перепуганных полицейских лиц, разорванных и намотанных на столбы тел.
Взрослея Николай Львович уже искал драмы - вот в кадре живые эмоции супружеской пары, потерявшей все свое имущество под гусеницей случайно прилетевшего танка; вот радость жены полицая, чей муж остался только выжженным космобластером следом на стене. Вот крупная капля пота на дрожащем носу поработившего мир Тирана.
А с недавних пор Николай Львович стал подмечать одну странную, неожиданную и будто киношную условность: косомковбои каждый раз добираясь до Тирана проламывались сквозь орды врагов, сквозь сонмы самых совершенных машин и аппаратов противостояния. Но сам Тиран в спокойное от сражений время жил в небольшом скромном доме без охраны, работал у всех на виду за казистой, конечно, золоченой и раскрашенной в цвета флага империи, своей тиранической конторкой, но работал без охраны, только иногда в сопровождении приспешника-водителя. Николаю Львовичу становилось все интереснее с каждым разом наблюдать как космоковбои прут напролом и размышлять, отчего бы космоковбоям не избавить их, Николая Львовича и весь его народ, от Тирана не вступая в такую яркую и красочную войну со всей Службой Организации Народного Контроля, а просто явившись к тому на работу, вытащив того из-за кабинки и тюкнув ему по голове чем-нибудь увесистым. Хоть вот этой вот палкой - Николай Львович поднимал свою трость, держал подолгу в руках, размышлял, уже и не обращая внимание в происходящее на экране, до тех пор, пока Тиран наконец не был в очередной раз повергнут, пока фанфары Победы не начинали звучать над всем миром, пока сквозь салют Победы миру не являлся лик Бога-Вседержителя, поздравляющего мир с очередным одержанием добра над злом - и через минуту - откатывающего мир до предвоенного состояния. Ну а там уже было не до размышлений. Время наступало позднее, Николаю Львовичу нужно было кормить кота, наспех приготовить что-нибудь на завтрак себе и скоренько спать, потому что утром опять топать на работу, пробираться через придирчивый взгляд полицейских контроллеров, спешить в забитом метро на Службу по Обслуживанию Прихотей и Охот Главного Тирана.
Так и в этот раз, Николай Львович взял трость, поглаживал ее в руках, совершенно не обращая внимания, как на экране ловкая камера - верно, в этот раз подвешенная к дрону - уцепившаяся взглядом за массивную оторванную от эсминца летящую башню, в паре с этой самой башней приближается к дому в котором живет Николай Львович. Дом потряс мощный удар, на экране половина дома Николая Львовича с рычанием, скрипом и стоном металла, но без единого кусочка пыли грузно осела на землю, погребла под собой припаркованные авто. Николай Львович сжал зубы, закрыл глаза и синее с желтыми переливами пламя взмыло от башни вверх, сквозь дом, в небо, оплавляя выстоявшую часть здания, превращая её в бурлящую жижу из растаявшего кирпича, лопнувшей арматуры, из пара от бьющих напором труб коммуникации.
Николай Львович открыл глаза. Трансляция уже закончилась. Дом снова стоял на месте, кот снова требовал еды и Николаю Львовичу снова нужно было идти готовить что-нибудь на утро и скоренько спать перед рабочим днем.
- Пропустил откат и салют. - расстроился Николай Львович. Недовольный, отложил трость и, заспешил на кухню.
- Да какие скоты, в конце-то концов! - пробормотал Николай Львович. Кошачий корм из герметичного пакетика лежал невнятным зеленым месивом в кошачьей миске. Кот Том нюхая его брезгливо, насколько на это способна кошачья физиономия, сморщился, закопал свой ужин лапкой, осторожно, так, чтобы случайно его не дотронутся. Пронзительно и просительно глядя на Николая сел в сторонке. - Что они туда кладут, совсем обнаглели, да, Томас? - риторически спросил Николай.
Пришлось отдать Тому свою назавтрашнюю овсянку с яйцом. Ее кот съел хоть и без удовольствия, но уверенный, что этим его не травят.
- Взять бы и как переебсти мерзавцам. - думал Николай уже лежа в кровати, голодный и наспех умытый. Сон не шел. Расстройство от пропущенного праздника Победы перемешивалось с бурчанием голодного желудка. - Стукнуть палкой по горбу тому, кто в пакет такое вот наливает. И начальнику его. И... и.. - Николая поразила появившаяся мысль. Поразила своей очевидностью, легкостью ее исполнения, ее никем еще не испробованностью, а главное, совершеннейшей безнаказанностью задуманного. - Стукнуть вот этой тростью! И пусть знает! - Николай не решался еще произнести, кого-именно стукнуть, но уже воочию видел свой простенький план на завтра. - Козлу по хребту за его конторкой! Да он ведь от страха там и окочурится.
Николай Львович принес в кровать трость, радостный и вдохновленный примерял ее в руке всю ночь - как удобнее: набалдажником или тыкнуть в харю острым кончиком, думал, что делать если вдруг кто захочет помочь Тирану, как не дать ему сбежать. Так и ворочался в кровати всю ночь, пока под утро не уснул со счастливой, почти юношеской улыбкой на губах.
Утром Николай Львович, как и задумал не пошел ни на какую работу, проспал до обеда. Принявшись чистить зубы матюкнулся на зубную щетку с повылезшими мягкими волосинками. Собравшись к завтраку вдруг вспомнил, что отдал завтрак вчера коту. Долго искал куда сунул таки трость перед сном, запыхавшийся и сердитый поисками обнаружил ее наконец под кроватью. Примериваясь, как же лучше бить тростью - случайно стукнул больно себя по уху. Уже одеваясь обнаружил на пальто потертость - там, откуда вчера неаккуратно стряхивал снежинки. И совсем никуда не пошел.
Не было настроения. Ночной задор спал на утро, голод странным, нехорошим позывом тянул в туалет. Кот мешался под ногами. И Николай Львович больше не чувствовал себя не то что космическим, но и даже простым ковбоем. План казался дурацким - А что если Тирана не окажется на месте. Сколько мне стоять его ждать, привлекать внимание. А что если стукнуть хорошо не выйдет. И эти камеры еще вокруг - представь, какое позорище в прямом эфире. И все будут говорить потом, мол, ну куда ты, дед. И где, мол, ты видел чтобы такие вот мир спасали, ахаха? Животики надорвут, гады. А если на работе увидят, дык и премии лишат за непрофессиональное вмешательство, это как пить дать. Есть же профи, ну для чего я мешаться под ногами стану.
Грустно натянул туфли. Напялил потертое влажное пальто. Попрощался с Томом и поплелся в поликлинику к участковому терапевту за справкой для работы на пропущенный рабочий день.
