30 лет назад мне было около десяти лет, у меня была хорошая, дружная семья, я жил в самой большой и счастливой стране в мире.
А еще, у меня, вернее, у моих родителей, была дача. Она вообще-то и сейчас есть. У отца. Но он за ней уже давно не ухаживает, и дом, который тогда строили совместными усилиями, так и стоит без окон и дверей. Дача была недалеко - буквально двадцать-тридцать минут на жигуленке, и весной и осенью мы туда ездили каждые выходные. Весной сажали картошку, осенью ее собирали. Ну, или поздним летом, уже и не помню. Но история не про это, дача была у многих.
Там же, в дачном поселке, постоянно жили несколько бабушек и дедушек. И алкаш Витька. Трезвым его и не видел никто. Да и дом у него был под стать - неухоженный, темный, с заклееным бумажным листом разбитым окном, за черным забором. Да еще и за этим же забором жил злющий Джек.
Псина неопределенной породы, примерно по колено высотой, вечно нечёсаная и грязная, живущая в будке около дома, встречала всех прохожих громким лаем. Если дело происходило утром или поздним вечером, то на этом все и заканчивалось. А вот если ближе к вечеру, когда Витька уже успевал основательно напиться и завалиться домой, то на лай Джека выбирался его злющий хозяин и грозил прохожим кулаком. Впрочем, Джеку тоже постоянно доставалось - Витька его бил постоянно, каждый вечер. Скулеж Джека был слышен всем.
И как-то раз, после очередных побоев, Джек сорвался с цепи и убежал куда глаза глядят.
Я встретился с ним у родника - Джек лакал жадно, взахлеб. Мне же было поручено набрать воды, и я стоял с ведром, ждал пока страшный пес напьется в волю. Пес же, прекратив лакать, просто улегся рядом с родником, уложив голову на лапы.
Это был провал - приблизиться было страшновато, а собака могла лежать долго. Впрочем, у меня с собой было возможное решение проблемы.
-Ладно, Джек, - сказал я, доставая из кармана бутерброд с колбасой, - давай так, я тебе колбасу положу вот сюда, а ты меня не тронешь?
Пес проводил колбасу заинтересованным взглядом, посмотрел как она ложиться на тропинку. Дождался, когда я отойду и только тогда быстро - быстро, рывком подскочил к еде и в одно мгновенье проглотил ее.
-"Еще есть"? - спрашивал он взглядом, осторожно виляя хвостом.
Есть мне хотелось, но судя по всему, псу еда была гораздо нужнее.
-Ладно, держи, - на тропинку легли два кусочка хлеба – сыр я все таки оставил себе и сгрыз, пока пес нерешительно приближался ко мне и осторожно, с оглядкой на меня, хватал хлеб.
-Ладно, а теперь пропусти, - я осторожно отодвинул собаку. Впрочем, пес сам стремительно отскочил от меня, едва я нажал на его бок.
-Джек, ты же ранен! – закричал я, глядя на капли крови на ладони.
-Давай, пойдем ко мне, я тебя перебинтую! – пес смотрел на меня и думал. На его черной шерсти пятна крови были почти не видны, только если внимательно всматриваться, можно было заметить ржавые разводы.
-Нет, Джек, рано тебя бинтовать. Так недолго и заражение крови схлопотать, тебя сперва надо вымыть.
Я взял его за обрывок цепи и повел к роднику. Пес шел за мной не сопротивляясь, все еще повиливая хвостом. Там я его тщательно вымыл – за мылом пришлось сбегать, но пес никуда не ушел, оставшись сидеть у родника. Мыть пришлось долго – такое ощущение, что его вообще никто и никогда не мыл, впрочем, псу процесс нравился, он не сопротивлялся. Мне же пришлось быть особенно осторожным с его раненым боком. Длинный порез пересекал его тело по диагонали, начинаясь у шеи и заканчиваясь у ноги. Впрочем, под шерстью было полным-полно старых и еще не заживших шрамов. Да и вообще, Джек напоминал сбежавшего из концлагеря – таким худым и израненным он был. Кожа, кости и шерсть.
Когда пришли на участок, я его перебинтовал, скормив остаток батона. Только сестру приходилось постоянно одергивать – малая постоянно лезла потрепать собаку.
Так и прошел день – мы носились вокруг собаки, Джек лежал на полу недостроенного дома и лениво колотил хвостом.
Когда пришла пора уезжать, мы с сестрой принялись убеждать взять Джека с собой. Жить он может во дворе – мы жили в своем доме, в старом городе, заботиться мы о нем будем, ну а Барсик и так в дом живет, никаких проблем с ним не будет.
Внезапно пес вскочил на лапы, посмотрел в направлении Витькиного дома.
-Дже-е-ек! – донеслось оттуда. И пес пошел на голос, понуро опустив голову и пожав хвост.
-Ну видишь сын, у него хозяин есть, - сказал отец, глядя на медленно идущую собаку.
-Так он же его бьет! Может, даже и убьет! Ну пап, ну сделай что-нибудь!
-Ладно, поговорю я с Витькой, может, поласковей с псом будет – отвел отец и пошел за собакой.
Вскоре вернулся.
-Все в порядке будет, Витька ему обрадовался, поругал только за порванную цепь.
-Пап, он же его снова бить будет.
Отец почесал в затылке:
-Это его собака… и Джек сам выбрал вернуться.
В следующий раз мы смогли приехать через два месяца, а может и позже. История с Джеком успела подзабыться за летними приключениями и поездкой к бабушке. Но когда мы вернулись на дачу, я сразу вспомнил про пса и бросился к Витькиному дому.
Черный забор меня встретил тишиной.
-Хей, Джек, ты там? – спросил я забор. Но лая не было.
-Пацан, ты адресом не ошибся часом? – Спросил Витька, открывая калитку.
-А что с Джеком? – во дворе пса видно не было. На цепи сидел мелкий щенок, поглядывая на мир сквозь прикрытые веки.
-Да помер пес, да и хрен с ним. Я вот нового купил.
-Как помер?
-Да как сбег, я его поленом отходил, чтобы не сбегал, так он, собака такая, есть отказывался. Ну а без еды-то оно как? За неделю и помер. Я его бил-бил, а он ни в какую не ел! Вот и помер.
-Ты убил его! – закричал я.
-Дык как же так? Я ж говорю, я его кормил – он не ел, я его поленом, чтобы он морду не воротил – а он все равно не ел! Я-то тут причем? Сам помер, по дурости своей!
И вот знаете, прошло тридцать лет. И вот смотрю я новости и вспоминаю бредущего домой пса. Через силу отвернувшегося от хорошей жизни, бредущего на зов хозяина.
И понимаю, что сейчас ситуация-то та самая. Только вместо пса – человек, не отступивший от своего долга. А вместо алкаша…
И на сей раз никто человека ниоткуда не выпустит, а просто он «сам умрет» там же, где и другие, неугодные хозяевам, умирали. И точно так же, как Витька-алкаш будут с экранов нам вещать: «А мы-то тут причем? Он сам помер!»
