Еще одна история все от того же актера, что служил при театре еще и в советские времена.
Как и всякий нормальный актер в те давние времена, да и в нынешние, не смотря на величие свое и даже наличие в запаснике ролей того же Гамлета, от роли вызываемого на дом деда мороза он никогда не отказывался. И случилось ему побывать на даче одного партийного бонзы, где он так же поздравлял «ребеночка» с Новым годом. Условия поздравления были озвучены заранее, посему шел он туда подготовленным, да и «стоимость» заказа была дико хороша – большое смещение вперед по очереди на квартиру (в те времена квартиры не покупались, а выдавались в порядке очереди).
«Ребеночек», которого долженствовало поздравить с наступающим новым годом и вручить подарок был уже крепко в годах – за шестьдесят лет. Костюм деда мороза тоже был со странностями: бородка клинышком, добро-хитрый прищур глаз, вместо красной шапки – характерная кепка. Ну вы наверное догадались, какого персонажа должен был исполнить актер. Ленин в красной шубе деда мороза.
Итак, является он в тот дом с большим мешком подарков (весьма тяжеловесным), а там тот дедок, коего надо поздравлять. Ну все честь по чести:
- А ну-ка, внучок, скажи, был ли ты хорошим мальчиком в этом году? Соблюдал ли заветы мои, блюл ли линию партии? – и все это с должным Ленинским прищуром, кахтавостью верной – в образе.
Даже момент был когда этот великовозрастный дитя, превозмогая старческое подрагивание конечностей, взгромоздился на табуреточку и продекламировал революционный стих Блока, причем весьма и весьма патетично, как говорил актер, хоть прямо сейчас на сцену декламатором.
А после стишка вручен был ему подарок из мешка: полное собрание сочинений Ленина в 55 томах (вот от чего мешок то был не легок). А после торкнуло партийного бонзу, что ни разу в жизни он не видел ПЬЯНОГО Ленина, а то кинохронику с товарищами крестьянами он видал, а вот Ленина в разгуле (не в разливе) – нет.
- Квартиру завтра же получишь, если из роли не выйдешь и до синьки наберешься, - шепнул ему на ухо один из подчиненных большого партийного начальства, и тут нашего актера понесло! Стал тамадой и балагуром, вспомнил все, что знал о Ленине, рассказывал шуточки да прибауточки о своем прообразе, политические анекдотики, и прочее в том же роде (все же не сталинские времена – за анекдоты уже не садили). Потом уже толком ничего не помнил, разве что как делал из мякиша хлебного «чернильницы», только заливалось в них не молоко, а водочка родимая и таковой посудой они чекались, выпивали, и этой же посудой закусывали.
Наступило утро. Башка раскалывается. Он, актер наш, очнулся на диване, вокруг него и на груди у него – цветы, что поздравляемому бонзе дарили. Цветы аккуратно в стороночку отложил, сел, а сам думает, что же он вчера натворил? Не помнит же ничего. Кто то в комнату заглядывает, радостно спрашивает:
- Ну что, с воскресением вас, товарищ Владимир Ильич!
- С каким еще…
Поведали ему, что отыграл он на "ура" а когда уже не в силах был ни стоять, ни пить, ни балагурить, заявил:
- Ленин устал, где моя Фанни Каплан? Так вот же она!- хватанул бутылку, прямо из горла сделал несколько мощных глотков и заявил, - А теперь в мавзолей, я все…
И ухнул на диван.
Квартиру ему выдали через месяц.
