Люблю летать на самолетах. Я впечатлителен как такса. А за иллюминатором что-то взбито со сметаной облаков. Что-то голубое с чем-то розовым. Этому хочется служить и, одновременно, это хочется съесть. Те же ощущения, когда в рюмку наливают двенадцатилетний коньяк. Но сбой уже случился. Летящий я начинает удивляться, как раньше жил без этой красоты, сколько упустил, как заблуждался...
Но тут раздается звук переворачиваемой страницы. В таких ситуациях я обычно накидываю на нос очки для чтения и прикидываюсь мертвым. Единственное неудобство — я читаю быстрее хозяев книг. В руках дамы справа роман. На его обложке два обнаженных тела симулируют наслаждение. Дама читает медленно, как инструкцию. Поднимает глаза, возвращается к наиболее значимым местам.
Заметно, что описываемый процесс ей малознаком. У дамы проблемы с ориентированием на физиологической местности, где разворачиваются основные события. Не говоря уже о затруднениях с идентификацией опорных пунктов на ней.
Книга была новой, куплена явно в аэропорту и трещала обложкой как вобла. Называется — "Вход в лабиринт". Глядя с прилавка на женщину, она намекала ей на возможность погрузиться в психологический детектив, где есть место убийству и экзистенциальным диалогам, ведущим к неожиданной развязке, а то и каскаду таковых.
Вместо этого книга завела свою новую хозяйку в затяжное путешествие по каким-то "ущельям нежности" и "пещерам наслаждения". Завела и больше уже не выводила на свет божий. По всему чувствовалось: вот эта спелеология — не то, на что она возлагала надежды в полете. Читать такие книги без ассоциативного полёта мысли пустая трата времени. Надо сказать, что и не каждый сведущий с первой минуты сориентируется в этих чувственных экзистансах. Описание женщиной плотской утехи всегда было похоже на интимное письмо влюбленного шефа гестапо Мюллера. Даже я промучился с этим "оком сладострастия", пока, наконец, до него не дошло дело во второй главе. Чего же говорить о женщине, мечтавшей погрузиться во вселённую сэра Артура Конан Дойла.
Дама скакала глазами по странице, пытаясь если уж не пережить вместе с героями, то хотя бы понять, о чем речь. Не соображая, что происходит, не понимая, кто, кого, куда и, самое главное, зачем, она возвращалась к прологу, как возвращается к родному крыльцу путник, рискнувший пешком добраться в метель до соседней деревни.
В книге никак не могло произойти убийство. Хотя слова "копье", "меч" и даже "алебарда" звенели на каждой странице. Но героиня романа никак не могла отдать концы. Женщина понимала, что читает какую-то белиберду. Читаем: "Он со стоном вонзил в неё свой кинжал, она закричала и повисла на его руках... ". Ну, наконец-то! И тут: "Открыв глаза, она прошептала: "Ещё"...
Это что за херня? — читаю в глазах женщины.
Идем с ней дальше: "Он жарко повторил. На этот раз кинжал вошел по самую рукоять. Она застонала...".
Моя соседка заметно успокаивается. И тут вдруг следующий абзац: "Сильнее, сильнее!", - застонала она.
В глазах женщины за очками увеличиваются зрачки. Она начинает листать назад. Она должна понять, почему главную героиню, с кем бы она ни пошла и куда бы ни пошла, обязательно будут штырить музейными экспонатами. И почему при такой частоте нашампуривания её жизненно важные органы остаются неуязвимыми.
И криворукий убийца тоже хорош — вижу её пролонгированную мысль. Куда он ей там все тычет? Делай как надо, гад! Воткни туда, где она не ждёт! Засади между лопаток и проверни. Потом - с балкона на дерево, а кинжал - в канализацию. Все, концы в воду, как говорится.
Когда она открывала новую страницу, я уже забывал, кого и куда целовали на предыдущей. Закончив один эпизод с резней, она как иудей начинала листать книгу в обратном направлении. Какие-то моменты ей были, видимо, непонятны. Для неё эти флешбэки были способом накопления информации. Для меня этот треск страниц был как прерванный оргазм. Каждые пять минут приходилось начинать сначала. А годы, знаете, уже не те.
Вскоре добавилась ещё одна проблема. Женщина тут была уже ни при чем. Вспомнив дядю Митю из "Любовь и голуби" — "а я не такие узлы вяжу" — я стал бороться с искушением вытащить из кармана ручку и начать править текст, внося в него некоторое разнообразие.
В самолете как в жизни. Никогда не угадаешь, кто через полчаса будет спать рядом. Женщина читает то ли Колин Гувер, то ли Стеллу Грей. А я мечтаю поговорить о Франсе. А женщина, чьи правнуки в этом году пойдут в первый класс, смотрит в эротический роман взглядом полярного исследователя Нансена. А я мечтаю поговорить о Франсе. Но вместо этого читаю:
«Её рука проникла под его рубашку, выглянула из воротника, провела пальцами по его губам, опустилась, коснулась сосков, прошлась по буграм грудных мышц, спустилась еще и, наконец, нашла застывший в напряжении клинок любви…».
Наконец. Найден. Жив. Хотя и застыл немного. Судя по состоянию, несколько удивлен тактикой его поисков.На третьей главе я понял, что кончить эту книгу мне не удастся. Снял очки и стал снова рассматривать облака.
Приглашаю вас подписываться на мой телеграм-канал https://t.me/DenisovStory
