Ведьма Манюня часть третья
ЧАСТЬ 3
Дома, взятая в кольцо тремя мурчащими комочками и довольной Моськой, Манюня уснула богатырским сном.
Когда она открыла глаза на часах было три. Маша долго не могла понять, какое сейчас время суток, но, сообразив, что в окно светит Солнце, спохватилась: девчонки же!
Спешно умывшись, одевшись и собравшись, Маня вернулась на кухню, нарезала кубиками варёную колбасу, ссыпала её в щербатую тарелочку и поставила на пол. Самой ей есть было некогда. Она минуту полюбовалась, как её теперь зоопарк чавкает, толкается и урчит, окружив тарелку и пошла к входной двери.
Снова вернулась, чтобы глянуть на градусник, висящий за окном, опять прошла в прихожую. Будучи не в состоянии сообразить спросонья, что надеть – кофту или ветровку, она повернулась к зеркалу.
- Мамочки, кто это?! – Спросила она вслух. – А это что, мои тапочки? Я что, в них хожу?
На неё смотрела осунувшаяся, ссутулившаяся женщина с волосами мышиного цвета, собранными в крысиный хвост. Неопределённого колора колготки сборились на щиколотках, а трикотажный костюм, который, может быть, и тянул когда-то на презентабельный, сейчас больше напоминал чудом сохранившийся артефакт времён взятия Азова.
«Правильно девчонки мне про внешний вид талдычат», - подумала Маня и встрепенулась – ждут же! Она сунула ноги в туфли, схватила сумку и ветровку, оказавшуюся ближе, и выскочила за дверь, проверив в этот раз, не просочился ли за ней кто-нибудь из зоопарка.
***
Дверь открыла Туся.
- Ты вовремя, подруга, заходи! А у нас Танюшка Буланова!
- Знакомая, что ли? – Спросила Маня, снимая туфли.
- Кто знакомая? – Оторопело вытаращила на неё глаза Туся.
- Ну… Танюшка эта, - растерялась Маня.
- Чья знакомая? – Никак не могла понять подруга.
- Не знаю. – Совсем потерянно сказала Машка.
- Чего не знаешь, Таню Буланову не знаешь?
Маша пожала плечами.
- Аааань! Ты слышала, она Буланову не знает! – Крикнула Туся вглубь коридора.
Из кухни вышла жующая Нюся и уставилась на Маню.
- Может, ещё Алёнку Апину не знаешь? – Не унималась Туся.
Машка виновато заморгала глазами.
- Слушай, подруга, тебе ко врачу обратиться надо! Ты как из этой своей деревни приехала, совсем чудная стала.
- Ох, девчонки, - тяжело вздохнула Манюня, - я сейчас вам всё расскажу, а вы уже сами судите, к кому мне надо обращаться.
Открытая бутылка вина непочатой стояла на столе, нарезки и закуски, разложенные по тарелочкам, заветривались. Уже долгую минуту, а может, и две, висела мёртвая тишина.
- Не может такого быть! – Прервав молчание отчаянно заявила Нюся. – Не бывает!
Она резко метнулась к холодильнику и, достав из него бутылку водки, налила себе полный винный бокал.
- Не, ну погоди, - пытаясь сохранять спокойствие начала рассуждать Туся, пододвигая к себе бутылку. – Это же тебе не придурков сопливых пугнуть? Если бы такое случилось, весь город на ушах бы стоял, а вы вот чего-нибудь слышали?
- Я только проснулась перед выходом…
- А я готовила с утра. Посидеть ведь хотели, расслабиться, блядь!
- Так, где у тебя пульт? – Решительно спросила Туся, опрокидывая в себя содержимое бокала.
На канале местного телевидения показывали фильм.
- Ой, «Великолепный век», - враз обмякла Наташка, шмякаясь на табуретку.
- Это про Екатерину Вторую? – Пребывая в своих мыслях рассеянно спросила Маша.
Плавно, как в замедленной съёмке взгляды подруг переместились с экрана на неё.
- Какую Екатерину? – Напряжённо выдавила Туся. – Откуда в Турции Екатерины?
Маша втянула голову в плечи:
- А, так это про Турцию?
Подруги переглянулись, и, не сговариваясь, плеснули себе водки.
«Упьются!» - отрешённо подумала Манька. Не будучи уверенной, что это уместно, она всё же налила себе вина. И в этот момент на экране появилась бегущая строка: «Небывалый по своей циничности акт вандализма на городском кладбище! Местный сторож в глубоком шоке! Смотрите новости на нашем канале после окончания трансляции сериала».
Девчонки замерли с бокалами в руках, а Маня очень хотела влезть головой в телевизор, вслед за бегущей строкой. Она надеялась что что-то не так поняла, где-то закралась ошибка, она рада была признать себя сумасшедшей, но то, как смотрели на неё товарки, говорило об обратном. Так могли бы смотреть коммунисты на члена своей ячейки, оказавшегося агентом царской охранки.
- Ну… Я, наверное, пойду? – Бесцветным голосом сказала Маша вставая. Напряжённое молчание и ошалелые взгляды проводили её до коридора.
***
Дома из программы новостей Манюня узнала подробности происшествия: на довольно большом участке кладбища надгробья и оградки были обрушены и искорёжены, земля на могильных холмиках разрыта и частично осыпана. Местного сторожа обнаружили стоящим на одной из аллей. Трясущийся и плачущий, он из последних сил онемевшими руками прижимал к себе двустволку.
Служащим правопорядка пришлось применить силу, чтобы увести его в сторожку, но никаких вразумительных ответов от сторожа получить не удалось. Пребывая в крайне возбуждённом состоянии, мужчина твердил о смерти с косой, которая приходила за ним.
По заявлению пресс-секретаря ОВД города, в содеянном подозревается неформальная молодёжная группировка, ранее имевшая столкновения с представителями власти на городском кладбище. Члены группировки объявлены в розыск.
Машке было очень страшно. Не раздеваясь, она рухнула на кровать и укрылась с головой одеялом. Изо всех сил стараясь ни о чём не думать, женщина провалилась в чёрный, душный, тяжёлый сон, а когда измученная духотой всё-таки решила откинуть одеяло, увидела голубоватое свечение прямо рядом с постелью.
Моська тихонечко поскуливала на полу, а на краю кровати, окутанная лазурным светом, сидела бабушка Груша. Маня резко села.
- Бабушка?! Ты же умерла!!
- И что же теперь, родную внучку не навестить?
- Но как, как, как ты смогла прийти?!
- Да как смогла, так сразу и пришла.
- Но так не бывает!
- У кого не бывает, а у кого и случается. Да что же ты у меня такая непонятная то, Манюнь, прям беда мне с тобой!
Машкины мозги скрипели и стонали как старые мельничные жернова, проделывая непосильную работу. Сейчас женщина вспомнила и странные бабушкины наставления перед смертью, и пугающую злобу некоторых односельчан, и очень неоднозначные объяснения тёти Зины, и отчаянное желание Верки-злыдни выгнать Машу из бабушкиного дома, и благодарственные речи людей на похоронах, которые Мане тогда не по силам было обдумать.
Совершенно небывалая догадка окончательно вывела её из равновесия.
- Ты – ведьма! – С благоговейным ужасом произнесла она.
Бабушка вздохнула.
- Теперича нет, теперича ты ведьма.
Будничный её тон не слишком успокоил внучку, которая во все глаза смотрела на бабушку, пытаясь переварить информацию.
- Ты что, передала мне свой дар? – Наконец выдала она страшное предположение.
- Горе ты моё луковое! – Грустно улыбнулась Агиппина Васильевна, - рази шь такое передашь? Такое от роду даётся, у нас оно испокон веку, а я только разбудила. Черёд пришёл, вот и разбудила.
- Но зачем? – Отчаянно выкрикнула Маня.
Бабушка всплеснула руками:
- Ох, видать, не даром повитуха Татьянке сказала, что у тебя с головкой что-то не ладно! Да как же зачем-то, сила-то, она не для безделья даётся, а у тебя она вон какая! Я и не припомню, что б у кого из наших такая была. Раз такая сила дадена, её пользовать надоть, - продолжала увещевания старушка, - для добра, для порядку, а ты вона чего натворила. Ну, с энтими-то ладно, всё одно до ума не дожили бы, а вот на погосте безобразить нельзя. Тебе бы по нраву пришлось, чтобы с моей могилкой так то?
У Маши задрожали губы, а на глаза навернулись слёзы.
- Не плачь, - смягчилась бабушка Груша, - слезами тут не поможешь, а что наделала – исправлять надобно.
- Ага, исправлять, я и как натворила-то не знаю. И не пустят меня туда, там сейчас охраны полно.
- А ты вот теперь иди, ночью-то на кладбище смелых нет, это уж ты мне поверь. А как – захотеть тебе надо, как вот давеча захотела. Ступай, ступай, да впредь поаккуратней будь с хотениями то, не всяко исправить можно.
Маня открыла глаза и резко села на кровати. В комнате было темно, Моська мирно спала в ногах, бабушки нигде не было.
- Фух!!! – Выдохнула Маша, откидываясь на подушки. – Приснилось!
Сон быстро смежил ей веки.
- Ну что же ты лежишь? – Спросила бабушка, трогая её за руку, - ступай, а то до свету не управишься.
Ноги сами опустились на пол.
***
Пользоваться лазом в этот раз не понадобилось, кладбищенская ограда во многих местах была повалена. Как и обещала бабушка, Машка, пробираясь среди разрушений, не встретила ни одной живой души. Оценивая сотворённый погром, она испытывала испепеляющее чувство стыда, но всё равно не могла понять, как разбудить ту самую силу, о которой узнала всего час назад.
И вдруг перед её внутренним взором возникла бабушка, маленькая, сухонькая, лежащая в своей постели и ласково гладящая Машину руку.
Где-то в печёнке зародилось мучительное чувство, чувство так знакомое по детству, причиняющее почти физическую боль, чувство, что она опять не оправдала бабушкиных надежд. Болезненная волна захлестнула Машу, она закрыла глаза. Руки налились силой, силой, нетерпеливо требующей применения.
Общую ограду Маня восстанавливать не стала, мстительно подумав, что городским властям лучше нужно было следить за подведомственными территориями.
***
Её одолевало сразу несколько противоречивых эмоций – усталость, злоба, беспокойство, грозящее перейти в панику.
Манюня металась по своей комнате, не зная, как взять себя в руки. Домашняя скотинка следила за ней испуганными глазёнками, прячась в складках не заправленной постели. С трудом подавив в себе детское желание залезть под кровать и смирившись с мыслью что это всё равно не поможет и надо искать другое решение, Маня вспомнила про свой старенький ноутбук.
Она постояла немного, восстанавливая дыхание, почти торжественно уселась за стол, благоговейно придвинула к себе девайс, накрытый весёлой салфеточкой, аккуратно свернув салфетку отложила её в сторону, и всё-таки ещё протёрла крышку ноута рукавом.
Машке пришлось перелопатить гору бесполезной информации, прежде чем она сумела сформулировать правильный вопрос, и гору после этого. Раскрашенные тётки, увешанные сомнительными цацками и несущие несусветную чушь, неубедительные мужики, уверяющие, что хранят потомственные знания, и те странные люди с рыбьими глазами, пытающиеся объяснить феномен ведовства с научной точки зрения.
Чисто интуитивно Мане удалось вычленить кое-какие крохи информации, но сильно ей это не помогло.
- Неординарные способности людей, традиционно называемых ведунами и ведуньями, объясняются тем, - вещал очередной эзотерик, - что они являются проводниками и трансформаторами космической энергии на Земле.
- Ишь, как загнул, умник, - сказала Машка по обыкновению вслух. – Космической энергии! Знать бы ещё, с чем её едят. Эх, бабушка, бабушка, зачем ты меня выбрала? Выбрала бы вон, Катьку, она уж точно ведьма. Или ещё кого-нибудь из них, они все злые. А я вот, зоопарк завела.
Приличный кусок штукатурки из потолочного шва шмякнулся точно на Манькину макушку.
- Ой! – Вякнула Маня, хватаясь за голову, - а чего я такого сказала то?
Из образовавшегося отверстия зловеще посыпался песок.
- Ладно, ладно, поняла я! – Поспешила Машка уверить дырку в потолке, вскочила со стула и захлопнула ноутбук.
***
Всю следующую неделю Манюня была напряжена и рассеянна, даже пару раз ошиблась со сдачей, хорошо, что на редкость порядочные покупатели вернули ей лишние деньги. Девчонки не звонили – да Маша и не надеялась. Каждую ночь она ждала прихода бабушки, но та не являлась.
В конце концов, абсолютно измученная свалившейся ей на голову ответственностью, Маша снова залезла в интернет. Выбрав наиболее правдоподобно – по её мнению – звучащие предложения по оказанию магических услуг, она записала адреса и отпросилась у Тенгиза на следующий день.
Вечером ей позвонила поганка Лиля:
- Ой, а чего это Тенгиз меня на завтра вызвал? – Загнусила она, изображая удивление, - случилось что ль что?
- Случилось, - ответила Маня кратко.
- А, понятно, - протянула Лилечка, и, не собираясь вдаваться в подробности, завела обычную песню. – Слушай, но я-то совсем не смогу, ты же знаешь, какие у меня проблемы…
- Знаю, - отрезала Машка, - с моими и не сравнятся. – И дала отбой звонка.
Лиля не звонила целых четыре с половиной минуты.
- Ой, ну ты чего такая-то, войди в положение, - теперь Лилин голос звучал на самом деле встревоженно. – Да если я тебе расскажу, что у меня творится, ты урыдаешься!
- А ты не рассказывай! – Перебила её Маня. – Хочешь я посчитаю, сколько смен ты мне должна? Есть от чего урыдаться. Может, мне на все отпроситься? – И, не дожидаясь реакции оппонентши, она отключила телефон.
Денёк выдался омерзительный, серый и промозглый. Мелкая холодная морось временами уносилась ветром, но настырно возвращалась обратно. Машка устала, промокла и озябла, но больше всего удручало отсутствие результата поисков.
Все выбранные ей самопровозглашённые целители и потомственные ведьмы оказались шарлатанами чистой воды. Только у одного субтильного юнца Маша почувствовала присутствие кое-каких способностей, но, судя по тому, что парень не мог с их помощью избавиться от собственных прыщей, ждать то него ничего не приходилось.
У неё остался только один адрес, переться надо было за город. Манюня уже сильно сомневалась в своей затее, но врождённая настырность и привычка доводить начатое до конца взяли верх.
***
Она стояла около самого обычного деревенского дома, правда, очень добротного и ухоженного. Людей ни возле него, не на самом участке не наблюдалось, как, впрочем, и у других домов деревни. Но это было не удивительно – кто в такую погоду захочет выйти из тепла и уюта?
После того, как Маша прошла пару раз вдоль забора и безуспешно позвала хозяев, она была готова сдаться, но вдруг ей в голову пришла мысль обойти дом, благо, это было возможно.
За строениями на огороде согнулась фигура в брезентовом плаще-палатке и резиновых сапогах. Несмотря на погоду, фигура вырывала из земли и складывала возле себя какую-то пожухлую растительность.
- Здравствуйте, а можно увидеть Василину? – Крикнула Маня из-за забора.
- Не приёмный день, - ответила ей спина в плаще-палатке, - писали же.
- Да? – Растерялась Маня, - наверное, внимания не обратила… А что же мне теперь делать?
- В приёмный приезжайте.
- Да не могу я, и так с работы отпросилась.
- Ну, ещё к кому-нибудь сходите.
- Ходила уже, они мошенники все. Вы моя последняя надежда, помогите, пожалуйста, мне очень, очень нужно!
Женщина на огороде подобрала охапку вырванной ботвы, распрямилась, отнесла её на силосную кучу и только после этого внимательно оглядела просительницу. Мокрая дрожащая маша с отчаянной мольбой, смотрела на неё, вцепившись покрасневшими руками в забор.
Хозяйка подошла к ней и тут же резко отпрянула. Лицо её стало суровым, глаза сверкнули.
- Ты зачем сюда явилась? – Грозно спросила пожилая женщина, буравя Маню глазами.
- Как это… Мне помощь нужна, - испуганно пролепетала та.
- Это я-то должна тебе помочь? – Недобро ухмыльнулась женщина.
- А кто? – Голос Машки дрожал, она почти плакала. – Бабушка умерла, а больше спросить не у кого. Помогите, Василина, а то я с ума сойду!
Хозяйка ещё с минуту пристально рассматривала гостью, а затем, открыв заднюю калитку, молча махнула рукой. Не веря своему счастью, Маня вприпрыжку бросилась за направившейся к дому женщиной.
- Тамара я, - вдруг не оборачиваясь произнесла та. – Не в незапамятные времена родилась, чтобы так называли. Для посетителей это. Им, видишь ли, так больше верится, а мне что – хоть горшком назови, только в печку не ставь.
На тёплой кухне Тамариного дома за горячим чаем с вареньем, Машка рассказала ведунье о всех своих злоключениях.
- Да… - покачала головой хозяйка. – Слышала я от прабабушки, что были в старину такие могучие ведьмаки – грозы могли вызывать, засуху, реку посреди лета замораживать. Один такой старец две дюжины татар остановил на подступе к селенью. Спустились они в ложбинку неглубокую, а выбраться не смогли, подъём непосильным оказался. Десять дней там маялись, пока старец их не отпустил. Так, набег не совершивши восвояси и наладились. И про покойников поднятых слыхала, да только не верила, а видишь, как в жизни бывает. Век живи – век учись, а всё одно дураком помрёшь. Ну, а от меня ты чего хочешь?
- Узнать хочу, что мне делать-то? Бабушка сказала, что силу использовать надо, а куда её использовать-то? Что ж мне, на кладбище каждую ночь шастать?
Тамара рассмеялась:
- Ну, ты даёшь, девонька, первый раз слышу, чтобы ведьма себе работу искала! Работа сама за ведьмой по пятам ходит!
- Да вот что-то не видно. А вы как начинали?
- Со мной всё просто: я в этом доме с рождения живу, после бабушки мама лечить взялась, а как мамы не стало, люди ко мне ходить начали. С объявлением-то этим меня племянница взбаламутила, мол, много ли народа в округе про меня знает, а так вон, какой наплыв, да и деньги нужны. Ну, в смысле, ей нужны. Подумала я и согласилась – надо же людям помогать, а племянница моя тоже человек.
- Так разве за это можно, плату спрашивать?
- Спрашивать нельзя, а позволить благодарность оставить можно. Так что, если хочешь зарабатывать, тоже объявление дай.
- Неее, у меня же работа.
- Ну тогда жди – вот тебе мой совет. Жди, девочка, твоя забота тебя найдёт, в этом ты уж не сомневайся.
***
Вечером этого же дня Маше позвонил Тенгиз и сообщил, что на работу выходить не надо ни завтра, ни на следующий день. На все расспросы он обещал объяснить всё позже, но, хотя Тенгиз изо всех сил и старался успокоить испуганную продавщицу и клялся оплатить дни простоя, голос его звучал крайне неуверенно. Однако Машка, расстроенная обрушившимися на неё новыми непонятками не придала этому значения.
За неделю вынужденного отпуска Манюня зашпаклевала и покрасила потолок в комнате, поклеила новые обои, избавилась, наконец, от лишнего хлама, вычистила и вылизала свои хоромы и занялась четвероногими подопечными.
В зоомагазине она присмотрела симпатичные мисочки, выбрала лоток и стала расспрашивать скучающего продавца о рекомендованных кормах и поводке для маленькой собачки. Тот, враз почувствовав добычу, втюхал Машке лакомства, витаминные добавки, игрушки для кусания при росте зубов, а до кучи ещё комбинезон и сапожки. Маша выбрала розовый наряд, про себя подумав всё-таки переименовать Моську а Мальвину, и довольная вернулась домой.
Однако Моська отнеслась к обновкам, прямо скажем, без должной благодарности. Из комбинезона она попыталась вылезти, а после примерки сапожек застыла как соляной столб и начала по очереди поднимать и вытягивать в стороны лапы. После третьей упала на бок, и, закатив глаза, притворилась дохлой.
Возможно, любой другой хозяин и расстроился бы, а потом спустил ситуацию на тормозах, приняв неизбежное, но только не Маня, не любившая напрасно тратить деньги. Она доходчиво объяснила питомице, что на улице грязно, а дома чисто, и что она не позволила бы ходить грязными лапами по чистому полу даже королевскому пуделю, а не то что беспородной кладбищенской подобрашке, которая даже не ценит, что её пустили в приличный дом, и что если эта самая неблагодарная тварюшка не согласится ходить в купленной ей одёжке, то будет нещадно мыта после каждой прогулки.
Мальвиной Машка решила её не называть.
Что делать, собачья битва была проиграна, врождённая ненависть к любой помывке, очевидно, передаваемая с генетической памятью каждому собакену ещё от саблезубых волков, заставила Моську смириться с чужеродными предметами на туловке и лапках.
Первое время было больно и смешно наблюдать, как она вышагивала в новых ботиночках, описывая дугу каждой лапой, но уже через два дня псина в гламурном одеянии бороздила все ближайшие помойки и грязные канавы, и даже поводок не мог удержать её от посещения этих злачных мест. Теперь пришлось смириться Мане. Стирает всё равно стиральная машина, а костюмчик можно купить и запасной.