На излёте 80-х, в самый разгар Перестройки, окружающие взрослые, взъерошенные гулявшими тогда по стране ветрами перемен, и, как им казалось, понимавшие, куда направлена роза этих ветров, любили поминать корову, как наглядный аргумент к сверхпопулярному в те годы риторическому тезису: до чего большевики страну довели!

«До революции корову за рубль/три/пять купить можно было», - возбуждённо доказывали они, и я сладко представлял, как Ельцин с Собчаком рассаживают по тюрьмам всех коммунистов, и мы с бабушкой идём в магазин покупать живую мумукающую бурёнку на хрусткую зелёную трёхрублёвочку.

Мне было лет шесть.

Среднестатистический адепт секты исторического самоудовлетворения, как правило, много старше. Бормоча свою извечную как вирус гриппа мантру: «раньше было лучше», он непременно вспомянет такой неотъемлемый атрибут своей веры, как старые цены. И неважно, какой безвозвратно ушедший с прилавков товар занимает фанатика – самый ли вкусный на свете сливочный пломбир из настоящего молока, воздушная ли французская булка с хрустящей корочкой на спинке или даже экологически чистый натуральный мамонт без ГМО – всё это разные проявления одной и той же патологии, при которой частично утрачивается связь с настоящим. Оно становится зыбким и угрожающим, так что ноги начинают инстинктивно искать твёрдую опору и непременно находят её в прошлом, которое тем и удобно, что оно навсегда прошло, а стало быть весьма легко поддаётся обработке до состояния требуемого золотого века.