Упростим нашему человеку задачу и в светлом коммунистическом будущем переложим всю работу, которую выполнять не хочет никто или выполнять хотят минимум людей на железные плечи роботов — пусть они моют общественные сортиры, горбатятся в шахтах и трудятся на заводах по выпуску булавок, туалетной бумаги и мелкой бытовой техники.

Отлично, у нас множество рабочих рук, которые, к примеру, хотят писать книги. Куда мы эти книги девать-то будем? Допустим, не важно, куда, важно то, что этих книг станет так много, что общество не будет в них нуждаться. Потребности общества в книгах будут закрыты с лихвой. А получать по потребеостям бумагомараки будут также, как рискующие своей жизнью пожарные. Ну казалось бы, ну какая разница, на жизнь хватает, кормят тебя вкусно, квартиру дали, машину тоже, путёвки тебе каждый отпуск в санаторий выдают исправно, чему завидуешь?

И вот тут в дело вступает политическая психология и социология, две самые научные лженауки.

И говорят они нам, что человек, скотина такая, создание преимущественно авторитарного склада ума. И этот авторитетный склад ума требует от человека двух простых вещей: ступеньку впереди, которой можно достичь, и ступеньку позади, с которой ты поднялся. И дело не в деньгах, дело в том, что у человека присутствует потребность в признании. Человеку важно быть в чем-то лучше других.

Наш дорогой пожарный много трудился, спасал людей из огня, а что он может получить за это? Медальку и почетную грамоту. Почему? А потому что не должен наш пролетарий за свой тяжкий героический труд получать каких-то физических наград. Потому что это стимулирует людей работать не за удовлетворение от труда, а за ощутимое вознаграждение. Что претит нашей идеологии и ведёт к неминуемому падению в тёмную бездну проклятого капитализма и неравенства. Наш доблестный пожарный должен рисковать своей героической шкуркой за идею!

Готов наш человек к такому повороту? Не готов.

А будет ли когда-то готов?

Увы, в обозримом будущем - нет.

И здесь мы двигаемся глубже, от социологии и психологии к биологии и эволюционной теории.

Всё дело в нашей вредной эндокринной системе, лежащей в основе того, что люди называют психикой.

Как-то так обидно в этой вселенной вышло, что развиваются те виды, которые освоили конкуренцию. Наверно это потому, что те, кто не конкурируют, вымирают, когда слабые самцы спариваются с самками, дающими мало потомства - первые не могут защитить тех, кто есть, а вторые не успевают рожать взамен окончивших свой путь в утробе хищника. Зато те, кто конкурировал, старался, бился и получал награду - они выжили. То есть те, у кого стремление получить награду, оказалось частью биологии.

И вот они мы - венец эволюции, люди, в организме которых зашито стремление потрудиться больше, чтобы больше получить, подстегиваемое дофаминовым пряником.

То есть наш светлый коммунизм возможен тогда, когда дофамин перестанет влиять на наши клеточки мозга так, как он влияет. Произойдёт ли когда-нибудь такое само собой? Вряд ли, а если и произойдёт вне идеальной пробирки коммунистической общины, загнется наш мутант от того, что вокруг мир капиталистической конкуренции, не вывезет он её, так как смысла в ней его тушка не почувствует.

Но ведь пытались же в прекрасном СССР воспитать этих прекрасных людей новой формации! И всё шло хорошо, пока не повалилось в одно место по вине отдельно взятых политиков. Так ведь?

Ну, почти. Отдельно взятые политики пришли к власти почему? Потому что дофаминовый пряник заставлял их за эту власть бороться. Но дело не только в них. Дело в поколенческой травме.

Здесь мы вылезаем из биологии обратно в психологию.

Представляем себе зверька, который с рождения благодаря строению организма испытывает потребность дать другому зверьку по шапке и превзойти его во всём. При этом с рождения этому зверьку объясняют — плохо, плохо пытаться другого пытаться обойти, мы все здесь единым шагаем строем. Сильнее ли воспитание биологии? Сильнее, да не сильнее. Зверёк наш растёт, старательно сдерживаемый сначала воспитателями, а затем, если его "правильно" воспитали, самостоятельно. А напрядение никуда не девается. Дофаминовый голод вызывает стрессы, нервозность, приводит к попыткам сублимации, курение и алкоголь становятся нормой.

Но приходит время, и наш зверёк становится мамой или папой нового зверька. И учит того. Причём учит с остервенением, со всем накопившимся напряжением. Не за светлую идею коммунистического будущего, а потому что выбора у тебя нет, застыдят, высмеят. И напряжение это в младшем зверьке растёт ещё быстрее. В какой-то момент крышка котелка начинает позвякивать. И появляются протестные настроения. Не то что бы их не было, но тут они с огромной силой начинают появляться. Перемен, видите ли, требуют их сердца.

И казалось бы, переболеют они этим, и вернутся в лоно коммунистической идеалогии, но тут коварные капиталисты окончательно всё ломают, соблазняя неокрепшие умы западными цееностями. Шучу, конечно, ничего уже не вернется в лоно идеалогии. Даже если не вмешаются коварные враги и дурашка-генсек не натворит глупостей, цикл "напряжение-сброс-откат" просто пойдёт по второму кругу.

Никакого праздника. Никакого коммунизма.

Значит ли это, что капитализм лучше? Нет, не значит. Просто он реалистичнее. Жизнеспособнее.

Как тот самый конкурентный зверь против неконкурентного.

Я не собираюсь ставить точку в войне между "в СССР было лучше" и "Совок говно".

Я просто хотел чуть-чуть вам рассказать, как светлая идея ломается о поганое человеческое нутро.