«Первый полет соло запоминается лучше, чем первый секс» (с) любой пилот.
- Вэйн, расскажи, чем отличается поведение «два-тридцать-три» с инструктором в задней кабине и в соло?
Мы с инструктором сидим под навесом на веранде аэроклуба. Вэйн отставляет в сторону недопитую банку колы. Я машинально копирую его движение – ставлю на стол свою банку – и приготавливаюсь слушать.
- На взлете будь готов – после отрыва тебя может сильно подбросить, особенно если буксироваться будешь за «Пони». Триммера тебе не хватит, придется сильнее отдать ручку от себя, но аккуратно, не поймай вынужденные колебания.
- Так, если я правильно помню диаграмму развесовки – инструктор в задней кабине сидит практически в центре тяжести. Получается, разницы в центровке быть почти не должно. Только в весе… Может, имеет смысл добавить балласта в заднюю кабину, чтобы не так сильно подбросило?
С летного поля слышится нарастающий рев. По травяной полосе, тяжело набирая скорость, разгоняется двухместная «Белланка», за ней на тонком тросе, как бумажный змей за бегущим ребенком, летит в метре над землей ярко-красный планер. Вот колеса самолета отрываются от земли, мгновение – и он неожиданно круто взмывает над горизонтом, буквально выдергивая планер за собой в небо. Я провожаю их тоскливым взглядом…
На взлетной полосе выстроилась очередь из нескольких планеров. Маленький PW-5, длиннокрылый пилотажный DG-500, пара учебных Schweizer 2-33. Еще один планер, со смешным для русскоязычного уха названием Grob G103, ведут по рулежной дорожке студенты, обучающиеся в летнем лагере при аэроклубе. Каждый из этих ребят – парней и девушек возрастом меньше шестнадцати лет – уже летает самостоятельно, «соло», как говорят здесь. Интенсивный курс – всего неделя непрерывных занятий, двадцать восемь полетов с инструктором, внутриклубный теоретический экзамен, check-flight – и старшеклассник получает допуск к полетам соло. После первого соло – традиционное обливание ведром холодной воды прямо на летном поле, двадцать самостоятельных полетов, еще один экзамен – на этот раз Министерства транспорта Канады – и счастливчику выдается полноценная государственная лицензия на управление планером. Welcome to the sky, как говорится.
А вот я застрял на этапе полетов с инструктором. В аэроклуб я пришел еще в прошлом году, но одно дело – школьник на каникулах, и другое – взрослый работающий человек. Понятно, что летать я могу только по выходным, в зависимости от погодных и финансовых условий, да и на зиму клуб закрывается… но в моей летной книжке уже около пятидесяти полетов с инструктором, все зачеты получены, теория сдана, а в соломеня не выпускают уже третью неделю. Вот и сегодня уже два полета с Вэйном, все идеально сделал – взлет, буксировка, парение в восходящих потоках, грамотное построение захода и мягкая посадка – а солнце уже садится, и не факт, что сегодня успею слетать хотя бы еще раз, хоть заявки на полет заполнены и две полетные карточки уже полдня лежат в высокой пластиковой стойке, дожидаясь своей (то есть, моей) очереди. Только и остается, что наблюдать за счастливыми школьниками да надеяться, что вот уже завтра… Эх, еще бы раз сегодня подняться в небо!
- «Янки-Сьерра-Виски» приземлился! – кричит симпатичная девочка-китаянка из диспетчерской будки. – Кто там следующий на «два-тридцать-три»?
Я подхожу к стойке. Моя карточка лежит сверху. Нормально, значит сегодня еще полетаем.
- Вэйн, поехали! Поможем оттащить «Янки-Сьерра-Виски» на полосу…
Старенький «Швейцер 2-33» выглядит слоном в посудной лавке, стоя в очереди на взлет между сверхсовременными фиберглассовыми планерами. Толстое и сравнительно короткое крыло, тканевая обшивка громоздкого фюзеляжа, облупленная краска, старые и свежие заплатки – этот планер поначалу производит впечатление какого-то тяжеловесного антиквариата. Однако после нескольких полетов начинаешь воспринимать «2-33» как мудрого старика-профессора – неторопливого, спокойного, строгого и немного догматичного. В полете «2-33» мягко укажет новичку на ошибку в пилотировании, но не даст ей развиться в катастрофу, научит уважать себя, не спешить, предсказывать полетную обстановку и планировать свои действия. Благодаря короткому крылу, низко расположенному центру тяжести и большим рулевым плоскостям, этот планер легко выходит из сваливания, только с большим усилием его можно загнать в штопор, а жесткие посадки студентов на единственное колесо без амортизатора чувствительно отдаются ударом по заднице, но совершенно не приносят вреда крепко сбитой трубчатой структуре фюзеляжа. Некоторая жесткость в управлении – потом обернется большей точностью при обучении напланерах более высоких классов, погрешность старого высотомера и вариометра – приучит оценивать свое положение визуально, используя приборы только как дополнительный источник информации о полете. Бывалые пилоты говорят, что «2-33» относительно тяжел в управлении в сравнении с современными планерами, но все равно любят его и не упускают случая подняться на нем в воздух с очередным студентом. А для большинства студентов Северной Америки этот планер навсегда стал их первым воплощением любви к небу.
Тускнеющее вечернее солнце прячется за задранным кверху крылом планера. Указатель ветра, похожий на большой оранжевый сачок, безвольно висит на своем столбе на краю летного поля, слегка подрагивая. Идеальные условия для взлета. Я поудобнее устраиваюсь в кабине, расслабляю привязные ремни, перекидываю их через плечи и поясницу, застегиваю пряжку и снова затягиваю ремни, подгоняя под себя.
Мой планер – второй в очереди на взлет. Перед очередью уже стоит, тихо шелестя пропеллером на холостом ходу, самолет-буксировщик. Вокруг стоящего передо мной G-103суетятся студенты – один цепляет буксировочный трос, другой отгоняет в сторону маленький электромобильчик, третий что-то говорит в рацию, четвертый готовится поднять с земли крыло и держать его в первый момент разбега. Пилот обменивается условными знаками со студентом, тот поднимает крыло и начинает махать рукой пилоту буксировщика. Самолет слегка подается вперед, трос распрямляется, двигатель резко взвывает, переходя на взлетный режим, и меня обдает потоком холодного воздуха, смешанного с выхлопными газами и ароматом травы из-под колес самолета. Улетели. Следующая очередь – наша.
Странно, почему Вэйн до сих пор не занял свое место в задней кабине? Я опускаю на глаза солнечные очки – солнце в глаза уже не бьет, но без очков в полете я чувствую себя неуютно даже в закрытом кокпите. Пора начинать предстартовую проверку. Управление – приборы – ремни (в этот момент я всегда спрашиваю инструктора, пристегнут ли он, но Вэйн сейчас стоит рядом с планером… то ли это, о чем я подумал?) – триммер руля высоты – рукоятка отцепки – спойлеры – фонарь кабины – к взлету готов. Вэйн наклоняется ко мне:
- Илья, смотри, ветра нет – взлетай спокойно, как всегда, только чуть сильнее отдай ручку от себя, чтобы не волочь хвост по земле. Буксировка до двух тысяч футов. После расцепки – полетай туда-сюда на траверзе полосы, далеко от точки входа в схему не уходи. Схема посадки – правая. Все ясно?
- Да… понял!
- И самое главное запомни – синее должно быть сверху, зеленое – снизу. Удачи!
Я показываю Вэйну сжатый кулак, показывая, что сконцентрирован и готов к полету. Вот оно как – просто и буднично – меня отправляют в первый самостоятельный вылет. Теперь все зависит только от меня. Чувствую, что мои губы раздвигаются в нервной усмешке.
Так, все нормально. Меня к этому готовили, я этого хотел. Все как всегда: триммер – на взлет, ручку вперед, педали – в нейтраль, начало движения – ручку в нейтраль… или вперед, чтобы не удариться хвостом? Поднялся на колесо шасси, педалями контролирую положение за самолетом, после отрыва… вроде должен оторваться резче, чем обычно… ладно, посмотрим. Свинцовая пластина балласта – на месте, за спинкой сиденья. Расслабиться, успокоиться, я все умею и все знаю. Взлет – самое сложное и опасное, главное – не подлететь сразу высоко и не дернуть хвост самолета вверх, пока он не набрал скорость. Как же хочется попросить Вэйна залезть в кабину и слетать со мной еще раз…
- Буксировщик приземлился!
«Белланка» подруливает к очереди, разворачивается и встает перед моим планером, обдувая меня прохладным воздухом от пропеллера. Не очень люблю буксироваться «Белланкой» - она значительно уступает по мощности «Пони» - другому самолету клуба, дольше разгоняется, соответственно, больше боится того самого «подскока». Но, с другой стороны, если скорость будет меньше – то и подъемная сила будет поменьше, и швырнуть вверх меня должно не так уж сильно, и времени среагировать будет на полсекунды-секунду больше… Я чувствую, что запутываюсь в своих рассуждениях, а ведь после отрыва соображать надо будет мгновенно. Главное – не паниковать, все будет нормально…
- Открой!
Не заметил, как один из студентов уже нырнул под нос моего планера с буксировочным концом. Блин, надо сосредоточиться. Оттягиваю рукоятку расцепки…
- Закрывай!
Со щелчком закрывается буксировочный замок. Момент истины. Взгляд направо – закрыть спойлеры - закрыть фонарь – проверить – готов. Студент-китаец оглядывается, не заходит ли на посадку кто-нибудь за нами, и поднимает крыло планера. Я показываю ему большой палец. Поехали!
Самолет подается вперед, медленно натягивая трос. Планер вздрагивает. Отдаю ручку полностью от себя. Рев двигателя на взлетном режиме, резкий рывок вперед – ручку слегка на себя, отрываю носовую «лыжу» шасси от полосы, балансирую на центральном колесе, ручка в нейтрали, взгляд на спидометр – скорость 40, отрыв! Теперь прижаться ближе к земле, держать высоту в метр, пока самолет не наберет достаточную для взлета скорость. Немного сносит вправо, скомпенсировать нажатием левой педали. Держаться за буксиром… ниже… нормально. Шасси самолета медленно, как бы нехотя, отрывается от земли, и вдруг самолет оказывается выше горизонта! Ручку на себя… аккуратнее… колеса самолета должны быть на уровне го
