Dermorgendanach

Пару лет назад мой ребенок перевелся в другую школу. В конце сентября я ходила на первое родительское собрание на новом месте. (Ходила ногами, а не сидя на стуле, и без маски.)

Новые мамки понравились мне больше предыдущих. Во-первых, они не были так вопиюще молоды, когда на собрание приходят тридцатилетние дети и я, - их пожилая воспитательница. Во-вторых, их не так сильно бесило плохое поведение наших учителей. И вообще, все выглядели попроще. Кое-кто даже (как я) явился с рюкзаком, с которым можно при случае переночевать с детьми в лесу.

И только одна дамочка, Евгения, сидела элегантная и строгая. В офисном костюме (юбка до середины колена), с блютусом в ухе и толстым ежедневником, в который она записывала важные мысли. Такая бизнес-тетя. Собранная, чуть-чуть высокомерная и ужасно серьезная. Она четко и по делу задавала вопросы классной, сообщила, сколько денег мы будем сдавать и на что, добавив нейтральным тоном "если у кого проблемы с деньгами, пишите лично, будем решать".

Она ни разу за все собрание не улыбнулась! При том, что некоторые туда ходят чисто поржать.

В общем, сдали мы деньги и зажили припеваючи. Никакого пустого трындежа в чате, как раньше, никаких холиваров на тему "Почему мы дарим физруку чай из магазина Васиного папы, а носки из моего бутика не дарим?!"

Раз в неделю прилетает сообщение типа: "Физик просил купить всем сборники задач. Купила. Вот чек." Или: "Предлагается экскурсия "Сказочная хохлома". Записывайтесь. Экскурсия состоится, если к 21.00 запишутся 50% класса плюс 1 человек".

Не женщина, а мечта любого родительского шабаша. Автомат по регулированию курятника! Ну маленько неживая, и, кажется, без чувства юмора, но нам же не хороводы с ней водить! Мне она нравилась, хотя общаться с ней было сложно, зато редко.

И вот однажды наши с Евгенией дети участвовали в одном и том же конкурсе. Евгения, конечно, помогала с организацией.

Мы приехали пораньше к дому культуры, сдали детей на репетицию, а сами, согласно плану, должны были ехать на ее "старенькой, но любимой машине" за угощением для конкурсантов.

Сели в машину, Евгения повернула ключ...

- Нам спиртное ни к чему, я отвечу почему - это удовольствие дорогое! Посмотри, в натуре бля, вот он мак и конопля, кайфа море.., - успела я с удовольствием прослушать, прежде чем Евгения заткнула легенду панк-рока.

Несколько секунд мы бессмысленно таращились на магнитолу. (Лично я про себя пела следующий куплет.) Затем Евгения вздохнула, молча включила передачу и мы поехали покупать "сок с трубочкой 30шт, печенье "Барни" 28шт, виноград 3кг".

Пришла дочь из школы взволнованная:

- Представляешь, Данька четверку по истории получил! Это Данька, у которого одни двойки по всем предметам, который домашку вообще никогда не делает, а учителей на уроке посылает матом. А тот раз принес в школу нож и носился с ним, как чингачгук! И вот он каким-то образом получил четыре по историческому диктанту, причем сидел один. Историчка чуть не прыгала от радости, расхваливала его до небес, и наклейку на телефон подарила!

- Ооо, вам за хорошую учебу наклейки дарят?!

- Да нет конечно, что ты! Это первый раз такое. Потому что Данька исправляется! А остальных чего исправлять? Мы и так исправленные!

И вот так всегда.

Помню, собрались мы на встречу одноклассников. Учителей пригласили. Пришли трое: суровая директриса с мощной продеформацией, седой, но бодрый физик и наша классная, застывшая в одном возрасте, как окаменелость.

Мы все, конечно, здорово изменились за двадцать пять лет. Учителя нас не узнавали. Мы подходили к ним заново знакомиться. И со всеми происходил примерно один и тот же разговор:

- Здрасти, Марь Иванна, я Пышкина Саша, помните меня? Я была комсоргом и старостой, стихи писала, на выпускном вы лично меня целовали...

- Ооо, тогда ведь еще комсомол был... Нет, не припоминаю, деточка И что же?

- Ну я журналист и член Союза Писателей, книжка вот вышла, посмотрите...

- Да, деточка, хорошо, посмотрю потом.

- А я Игорь Маскин. Владимир Петрович, помните, я все олимпиады по физике и математике выигрывал? Школу с золотой медалью...

- По физике, правда, чтоль?! Интересно. Как тебя, Ласкин?

- Я сейчас доктор физико-математических наук, академик...

- Неужто академик? Интересно.

Бедные наши старые учителя! Никого-то они не помнят, столько лет, охохо...

Но погодите, что это? Еще кто-то пришел?

И в следующую минуту мы с удивлением видим, как наша душевная классная обнимает какого-то невысокого мужичка в кепочке.

- Леша! Леша Шпаненко! Ну конечно, узнала! Как же тебя не помнить, сколько кровушки ты из нас выпил! Уж извини. Милиция из школы не вылезала! Бывало, мать придет - плачет: не выгоняйте, мол, моего дурака-то! А вон Владимир Петрович! Седой весь. Это он с того пожара в лаборатории! Владимир Петрович! Ты Лешу помнишь?

- Ну а как же! Это же я его нес в больницу, когда он на физкультуре портвейном отравился! Все ребята радовались! Ну как ты теперь? Завязааал?! Вот это да! Вот порадовал, так порадовал! Техникум закончил? Работаешь? Молоток! Во дела! Товарищи! Друзья! Наливайте шампанское, давайте выпьем за Лешу, он молодец!

Возвращаемся с сыном с тренировки. Влезли в автобус. Мне удалось сесть. Он отдал мне рюкзак и стоит рядом. Вдруг я чувствую вибрацию где-то вокруг себя. Достаю из внутреннего кармана свой телефон - тишина. Вибрация продолжается. Говорю сыну: "это твой звонит возле меня". Он выкапывает из пуховика телефон - нет, не он.

Но что-то все равно вибрирует! Сын говорит: "это ты, наверное, кушать хочешь"...

Пришли домой. Звук с нами. Уже точно не на мне. Я ходила, искала, и наконец, нашла! В рюкзаке сына, в кармане, закрытом на молнию, лежит чужой телефон и беззвучно орет. 12 пропущенных от "Бабушка".

Сын обалдело смотрит, как я достаю аппарат и сразу понимает, насколько нехорошо это выглядит. И ошибка исключена - телефон не смарт, другой формы совсем.

- Мам, я не понимаю... чесслово! Я понятия не имею... Да что за бред вообще... Я этим карманом даже не пользуюсь!

- Спокойно! - говорю, - поехали в спортклуб разбираться!

На ресепшене спортклуба сидит хорошо знакомая администратор Ирина. На скамейке какая-то злая женщина и недовольный пацан лет девяти.

Я волнуюсь: это же я точно знаю, что сын чужого не брал и в карман не совал, а другим это может быть не так очевидно ("бабушке" той, например).

- Такое дело, Ирина Иванна, - говорю я осторожно, - мы тут телефон... нашли... чужой...

Ирина мельком смотрит на телефон, и громко вздыхает:

- Ооо, опять?! Где нашли - в кармане у себя, наверное?!

Я офигеваю и пытаюсь соображать быстрее, а Ирина поворачивается к мальчику на скамейке:

- Алёша! Ну зачем ты подбрасываешь ребятам свой телефон?! Который раз! Люди едут, переживают... Да вы не волнуйтесь, все нормально! - это уже нам, - я же говорила, найдется!

Сын подскакивает к мальчику и возмущается:

- Леха, блин, че ты подставляешь-то??

Леха делает шаг назад и выкрикивает:

- Да мне смартфон нужен, понимаешь? А этот достал уже, на нем ничего нет, понимаешь? А родители сказали - есть телефон и нормально, вот если бы не было! Понимаешь?

Интересно, а есть где-нибудь памятник советской деревне? Которая символ нашего летнего детства? Из моего поколения мало кто умудрился вырасти, ни разу не утопнув в пруду, не обожравшись насмерть горохом и черемухой и не разбившись на велике в овраге. Неудачники, у которых не было собственных корней в "Красных урожаях", возили детей на лето к троюродным теткам в "Пламенные рассветы", либо снимали дачу у старых гертруд (героев труда).

Наша деревня была круче многих, потому что являлась заброшенной. Жили в ней только мы, штук 10-12 ребятишек и 2-4 взрослых, и только летом. Зимовать бабушка с дедом уходили к дочери в большое село с пекарней и фельдшером. А летом... Поля, луга, два пруда, фруктовые сады и шикарные ямы от бывших подвалов, - все было наше! До ближайшего жилья полтора километра, до магазина пять. Транспорт, телефон, кинотеатр и боулинг отсутствуют.

И вот однажды мы играли в войну среди этих ям и зарослей под чутким руководством меня. Двоюродную сестренку, восьмилетнюю Любашу я посадила на яблоню и назначила разведчиком-наблюдателем. Любаша должна была в детский калейдоскоп следить за передвижениями неприятеля в кукурузном поле.

В какой-то момент Любаша, видимо, забыла, что зырить надо не ЧЕРЕЗ калейдоскоп, а ПОВЕРХ, замечталась,  а нахальный враг подкрался и схватил ее за висящую пятку. Любаша завизжала, как воздушная тревога, скомпрометировав не только свою позицию, как разведчика, но и меня, как грамотного командира. Затем она рухнула с дерева, подвернув ногу, и заодно завалила по пути вероломного шпиона в крапиву.

Пришлось объявлять перемирие и тащить Любашу домой.  На ногу она наступить не могла.

Увидев санитаров и раненого бойца, бабушка принялась жалеть нас и  сочувствовать:

- Ах тыж, идол вас возьми совсем! Прибили девку! Как есть, прибили! А вот ежели бы вы, бесы, пошли бы в картошку жуков собирать, как я вам с утра велела! Все были бы целые!

Она обернула Любашину ногу огромным лопухом и завязала тряпочкой, а нам вручила по консервной банке с керосином и погнала на огород.

Наутро Любаша не выздоровела. Щиколотка у нее немного опухла и болела. Любаша хныкала и просилась к маме в Москву. Бабушка скорбно пожевала ртом, поглядела ногу, еще пару раз обозвала нас "идолами блажными" и постановила:

- Надо идти к бабке. Заговаривать ногу.

Я ушам своим не верила. Я потеряла все свое красноречие, а затем обрела его снова. Я бегала кругами от эмоций и лезла на стену.

- Ты серьезно, к бабке??? Заговаривать ногу!? В двадцатом веке! Когда людям сердце пересаживают!! Мы где живем, в пещере!? Или в Африке? У нас, между прочим, лучшая медицина в мире! Ахах, я не могу! Неее, быть не может!

- Выступила, ученая?, - холодно поинтересовалась бабушка, - Охладись-ка, побереги силы. Они тебе пригодятся ишшо...

- В каком смысле?

- В таком. Кто ее до бабки Верки потащит? Я не донесу. Вон она какая...гладкая...

Что мне оставалось делать? До больницы 30 километров, до бабки-заговорщицы полтора. А я к своим 13 годам всего лишь прочитала два десятка журналов "Здоровье". Пришлось нести. Дошли нормально, Любаша сидела на спине, гладила мои волосы и старалась меня не душить. Бабушка несла дары оккультизму: яйца, огурцы, кусок сала...

Бабка Верка, как и положено колдунье, жила в ветхой лачуге с соломенной крышей. Обе они - и бабка и лачуга- выглядели криво, дряхло и жутко. С некоторым облегчением я заметила электрические провода, уходящие под крышу. А то могли быть еще свечи и земляной пол, и гроб вместо кровати.

Взглянув на меня и "горшок" за спиной, бабка сразу все поняла и пригласила нас в избу.

- Башку-то пригни!- предупредительно сказала она мне в дверях, но было поздно.

В комнате оказалось неожиданно чисто и современно: широкая лавка, покрытая одеялком, стол с новой клеенкой, на нем радиоприемник, газеты и вазочка с конфетами.

Старуха вымыла руки с хозяйственным мылом, посадила Любашу, и без лишних слов принялась исцелять.

- Масло коровье принесли?

Бабушка засуетилась: "конечно, а как же!"

Я злорадно думала: "ну еще бы, какое же исцеление без коровьего масла!"

Бабка Верка растерла в ладонях кусочек масла, взяла Любашину ногу и стала ее осторожно крутить и мять: помнет-помнет, потом потянет, еще потянет, а сама при этом бормочет что-то, не переставая. Я прислушалась: не то "хворь, отойди", не то "дитя исцели", в общем, что-то простенькое, типа "икота-икота, перейди на Федота".  Потом она достала обычный бинт и стала наматывать его на Любашин голеностоп.

- Гляди сюда! - скомандовала она бабушке, - будешь завязывать по новой утром и вечером... Молитву можешь читать любую. Крепко мотай. Да следи, чтоб пальцы не побелели или, избавь бог, не посинели... Тогда сматывай скорее... И три дня на ногу не ступать!

Я посмотрела: обычная фиксирующая повязка, я тоже так умею, только без молитв.

Любаша явно повеселела.

Бабушка уважительно таращилась на "заговорщицу", а потом решилась:

- А може, и меня посмотришь? Не то жаба у меня, не то грыжа...

Сняла платок и показала шею.

Бабка Верка не затруднилась с диагнозом.

- Это не жаба у тебя, а чирей. Волосы подымай повыше в жару и платок сымай. Дам лекарство тебе. Водку принесла?

О, подумала я, этот случай, видно, посложнее будет.

Бабушка достала бутылку с дедушкиным самогоном, заткнутую тряпочкой, откупорила. В избе запахло воскресеньем и овечьим пастухом дядей Мишей, гонявшим стадо мимо нашего подворья.

Бабка обмакнула цыганскую иглу в дедов напиток, сделала резкое движение. Бабушка сказала "ой", а Верка приложила к шее дезинфицирующий компресс и велела держать.

Сама отправилась в чулан к печке готовить обещанное зелье. Я пошла подсматривать. Мне было интересно, как же бабка выкрутится? Муки насыплет или манки? Или, может, сушеных пауков? Бабка - заговорщица стояла спиной и энергично толкла что-то белое и волшебное в очень колдунской медной (наверное) ступке... Рядом лежал пустой блистер из-под таблеток. Я вся извернулась, пытаясь из-за плеча прочесть название, но тут Любаша кстати попросила пить. Я зашла в чулан зачерпнуть из ведра воды.

"Стрептоцид" - так назывался магический эликсир.

- Порошок прикладывай и платком завязывай. Слышишь, девка, тебе говорю! - бабка Верка дернула меня за рукав, - она не достанет сама-то! И вот еще мазь, кажен день намазывай!

Я взяла рюмку с изумительно вонючей субстанцией и хмуро сообщила:

- Молитву я читать не буду!

- Да и бог с тобой, - миролюбиво заметила Верка.

Домой шли веселые. Бабушка нахваливала целительницу, ее дар божий и небесную праведность, а я начинала верить в народную медицину.

Через три дня неукоснительного лечения по плану Любаша встала на ногу и поскакала через скакалку, а бабушка смогла вертеть головой, чтобы еще эффективнее молиться за Верку перед иконами.

- Вооот, ты умная со своими дохторами!- торжествовала бабушка, - в больницу кудай-то... на кой черт.  А бабка-то пошептала- пошептала и - как рукой сняло!

На Пикабу много скептиков. Под каждой "историей из жизни" моментально появляются комментарии "фейк", "выдумка" и всякие дурацкие картинки. Еще кнопка "опубликовать" не успевает остыть. Исключение составляют лишь те посты, в которых кого-то кинули и унизили- тут все верят сразу и безоговорочно. При этом "свидетели котолампы" - настоящие оптимисты. Именно они, прочитав простодушный рассказ сурового шофера Белаза о том, как его чуть не задавило болтом-секреткой, тут же подозревают автора в творческом потенциале и латентной фантазии. Как будто у них самих не бывало в жизни ничего "как в плохом кино" или "как в хорошем".

Например, я знала двух родных сестер,которые вышли замуж за своих однофамильцев (не братьев!). Несколько лет вся родня подвергалась юмору в стиле:" Прямо не знаю, менять мне фамилию или свою оставить... У меня красивая фамилия - Александрова, а муж какой-то Александров. Или, может, двойную взять...".

А еще у меня в юности был тайный поклонник. Как в мелодраме. Он звонил мне по телефону. И все. Когда он позвонил впервые, беседа у нас не получилась из-за моей неуместной тяги к знаниям. Мне позарез нужно было выяснить, кто такой этот мальчик, откуда меня знает и где взял мой номер. Но парень сказал только, что его зовут Слава и он, также как и я, учится в девятом классе.

Я предприняла небольшое расследование. Раз он спрашивает, по каким дням у нас политинформация, значит, он не из нашей школы. А поскольку предложил помочь с физикой - видимо, из 198 школы- она физико-математическая. (Шерлок - мое второе имя!). А еще он спросил, какая музыка мне нравится. Может, видел меня в музыкалке? (Раз круглое, значит, оранжевое).

Но вскоре мне надоело думать о ерунде, и мы стали просто болтать. О самых разных вещах. О школе, о музыке, какие кассеты лучше - Агфа или ТДК. Кто когда пробовал курить и как это было. И что видеосалоны - неимоверно круто, но ни черта обычно не видно. А еще мы оба "в детстве" прыгали с гаражей и умели зажимать баррэ. Однажды он даже прочитал мне стихи - но не во имя чувств, а для оценки по литературе.

Впоследствии, когда я уже продала душу кинематографу, эта история стала казаться мне ужасно романтичной. А еще через сотню фильмов - даже зловещей. Но тогда меня не слишком привлекали бесконтактные отношения. Тем более, что подруги мои, Алёнка и Анютка, уже по-настоящему целовались.

Слава же встретиться не предлагал, а я и не хотела - вдруг окажется не блондин или ниже меня ростом!

В десятом классе меня отправили на олимпиаду по математике в ту самую математическую школу номер 198. Обычное дело в те времена - если не хватало математиков, шахматистов или стрелков - то всегда навалом комсоргов. Рядом со мной сел мальчик. Красавчик, но темненький. А когда сдавали работы, я увидела на его листке "Какойтотам Вячеслав, 198 школа".

Я незаметно подпрыгнула.

- Ты Слава?! - шепотом спросила я.

Мои глаза горели, как северные звезды, а волосы сияющим водопадом струились по плечам. (Так и было!)

- Ага, - сказал мальчик, - а тебя как зовут?

Затем, реагируя на мои звезды, пригласил в кино.

От волнения я забыла, что он брюнет. Я трижды переодевалась. Я чуть было не ушла в зелёных колготках. Я отправила Алене в телефон словесный портрет "моего парня", и по всему выходило, что "ее парень" и рядом не валялся, хотя и целуется. Я накрасилась!

Но все было не так и не то. По дороге в кино Слава трещал без умолку. А я только краснела и молчала. Мне не хватало километров проводов между нами. И голос его, не искаженный чешским аппаратом "Тюльпан", мне не нравился.

Возле кинотеатра я попыталась встряхнуться и весело спросила:

- Ну? Чей ход? - намекая на незаконченный позавчера морской бой по телефону.

- Твой, конечно! - радостно улыбнулся Слава, - Выбирай кино!

А ход был его.

Я растерянно посмотрела на афиши.

- Сердце ангела, разумеется!

- Любишь Микки Рурка? - снисходительно спросил Слава.

В смысле?! В смысле, люблю ли я Микки Рурка?!

Вселенная остановилась. Звезды погасли и высохли водопады.

Кино я вообще не запомнила. Этот Лже-Слава испортил мне всего Микки Рурка.

По дороге домой, в последней надежде я спросила:

- Это ты мне звонил?

- Ну да, - он опять обрадовался, - яж вчера звонил! Яж твой номер на листке в школе увидел и запомнил! Яж с тобой рядом сидел!

- Ты не Слава! Ты Яша! - горестно сказала я ему на прощанье, унося прочь свои разочарованные звезды.

Через два дня позвонил "мой Слава". Про поддельного Славу я ему, конечно, не рассказала, чтобы не позориться. Только сообщила небрежно:

- А я во вторник в твоей школе была на олимпиаде.

- В моей школе была олимпиада? - удивился Слава правильным голосом.

- Да, в 198.

- Это не моя школа, - еще больше удивился он, - моя 121, на Володарке...

Здрасте. Это как?!

- А ты ведь Вячеслав?

- Нет. Владислав.

Вот дура! Какая же дура! Да еще Алена добила.

- А если бы его звали не Слава? - задумчиво спросила она, - а Саша. Ты бы его полюбила?

Через пару месяцев закончилась школа и я уехала учиться в другой город. Там меня увлекла взрослая жизнь и третья балтика. Звонить мне стало некуда.

Где ты, Слава моей мечты?

Давным- давно, когда люди были наивными и бескорыстными, а слова "частная собственность" считались ругательными, жила-была моя тетя Люба. А у тети была подруга Таня, давняя коллега по работе. Муж Таню бросил, чтобы спиваться на свободе, но по-честному оставил ей сына, дочь и однокомнатную квартиру в хрущевке.

Квартиры тогда давало государство бесплатно, но не всем и не тогда, когда нужно. Работники заводов или строек еще могли надеяться сделать второго ребенка в тайне от первого, а, скажем, продавцы, парикмахеры и учительницы младших классов могли рассчитывать разве что помереть без свидетелей.

Поэтому Таня при помощи шкафов просто нарезала в комнате купе. У нее получился капсульный отель задолго до того, как это стало мейнстримом. Каждому досталась личная темная будка и для всех - общая гостиная, содержащая окно. У девочек даже был бонус - морда шкафа с ящиками и полками, а сыну досталась шершавая шкафная спина, на которую отлично крепились плакаты с СиСиКетч и Высоцким.

В хрущевках раньше проживали люди, расселенные из одного барака или деревни, на которую наступил город. Многие всю жизнь друг друга знали. Однажды во дворе к Тане подошел знакомый дед, разваливающийся от одиночества, и сказал:

- Я старый и больной человек. И с головой что-то не то. Надысь вот взял молоток и стою посередь кухни. Зачем? А хер знает.  А плита газовая! И ноги не ходют, вчера полночи настроечную таблицу глядел...

Таня сочувственно кивала, старость не радость, все там будем...

А дед продолжал:

- Вот если ба ты приходила ко мне и присматривала... убраться там, в магазин, фарш прокрутить...

Таня растерялась. В те времена не принято было спрашивать про деньги. Предположим, за кефиром она бы ему и так сходила, но прям ухаживать!

Но дед не стал долго мучить ее совесть.

- За квартиру! - сообщил он гордо, как тост.

Сегодня он хорошо соображал.

Таня совсем смутилась.

- Но как же? Ее же отберут да и все...

- Не отберут, - веско сказал дед, - потому что ты выйдешь за меня замуж! И пропишешься. Двухкомнатная!

Таня взволнованно села на бордюр и машинально поправила волосы, поскольку ей только что сделали предложение.

- Мы запишемся с тобой,- втолковывал дед, - Эффективный брак. И кто тебя выселит, законную жану? Никто!

- Может быть, фиктивный?- слабо спросила Таня.

- Ну фиктивный, - согласился дед, - ты подумай пока. До послезавтра.  А то там еще Клавка вшестером живет.

Таня закрыла рот и побежала к подруге Любе возмущаться. Тетя Люба была человеком деревенским, а значит, рассудительным. Она сказала красной Тане:

- Ты не горячись пока, погоди. Тут это не просто так. Обдумать надо. Сколько ему лет? Семьдесят пять? Хорошо! И никого нету? Ну точно, отымут квартиру! А у тебя Леночка и Ростик.

Таня еще немного пометалась, да и согласилась. Фамилию не меняла, брак же фиктивный.

Стала она честно ходить к "мужу": вымела всех пауков, занавески прокипятила, выкинула две кастрюли. Даже ремонтик замутила, для себя-то!

Через месяц деда было не узнать - весь чистый, одеколоном побрызганный, он наворачивал котлеты и называл Таню "милушкой". Сам сколотил из фанеры столик во дворе и обыгрывал в домино соратников по социалистический борьбе.

Купил Тане золотую цепочку и мохеровую кофту.

А еще через полгода стал караулить Таню и допрашивать:

- Почему с работы задержалась? С кем возле булочной разговаривала? Почему не ночуешь у меня? Ты же мне жана, как никак!

- Фиктивная! Забыл, старый паровоз? - кричала Таня, с ужасом понимая, что ей это все начинает нравиться.

Вскоре дед стал распускать руки. Он трогал "жану" за корму и гладил плечи. Таня пригрозила разводом. Дед, обиженно ворча, угомонился. Культурно целовал ручку.

Таня, между прочим, тоже похорошела и повеселела. На подруг времени не оставалось. Тете Любе при встрече она махала на бегу:

- Не, не помер еще, тьфу тьфу тьфу!

Прошло лет пять, а, может, и больше. Сынок Танин ушел в армию, а дочка вышла замуж за безквартирного. Таня перешла жить к "мужу". А чего, комнаты хотя и смежные, но со стенами же! Дед мирный, характер задорный, привыкла к нему.

Прожили вместе еще четыре года. Когда дед совсем заболел, Тане готова была и свою квартиру отдать, только бы он пожил еще.

Говорила, что повезло ей с ним, и очень горевала.