77.natalia

РОДСТВЕННИК часть 3

В назначенный вечер самой полной фазы Луны все участники «сопротивления» находились по своим местам.

Подросткам, как бы они не возмущались, запретили даже на шаг отходить от лесной сторожки на случай, если что-то пойдёт не так и придётся защищать жилище. Дядя Сергей занял самое удобное с тактической точки зрения место. С двустволкой, мощным фонариком и пачкой патронов он примостился с левой стороны болота, там, откуда открывался самый лучший обзор топи. Фонарями пользоваться было разрешено только в критический момент, если таковой будет.

Перед тем, как оставить его в засаде, леший поговорил с мужиком с глазу на глаз.

- Ты, Серёга, подумай, зрелище будет не для слабонервных. Не растеряешься?

- Не растеряюсь, - сплюнув, ответил Сергей.

- А ежели чего совсем небывалое увидишь?

- Чего ещё небывалее? – Спросил мужик.

- Ну, в лесу всякое водится. Ты, если не уверен, ружьё лучше мне отдай. Я хоть и не охотник, но уж от всякого не растеряюсь.

- Сделаю, папаша, нечего мне сомневаться.

После этого разговора леший пошёл проверять другие точки.

С правой стороны болота занял оборону дядя Андрей, на тот случай, если дедовы расчёты не оправдаются. Вадькин папа охотником не был и поэтому нервничал, но дед обещал его подстраховать и выдал трофейные ружьё с серебряной чеканкой и ягдташ, в котором лежали латунная пороховница и несколько патронов в патроннике, научив заранее пользоваться диковинным оружием.

- А если не выстрелит? – Волновался Андрей.

- Там всё полезно будет, - махнул рукой дед. – Прикладом бей, он с серебром.

- Так ты же сам говорил, что сказки.

- Оно иногда и сказка помогает! – Загадочно ответил старик и пошёл дальше.

Ровно за двадцать минут до восхода полной Луны леший снял заговор с той части нехорошего леса, которая была ближе всего к реке.

Всю дорогу до леса Бульбунарий, сопровождаемый Васькой, ругался.

- Надо, надо было сразу понять, зачем меня сюда отправили! Дядька, тюлень зелёный, своими, значит, ручками не захотел, репутацию берёг. А здесь, значит, можно. Сгинет Вальпургиюшка и никому дела нет. Небось, даже мамке не сообщит, пупырь зелёный, голова киселём набита. И слезинки по сыночке некому будет уронить. А я, может, великим стать мог. Он, трясина гринписская, знал, знал, знал, боялся, что я его место займу. А теперь пропадай, головушка зелёная-светлая, у чудища в пасти, и некому будет словом добрым тебя вспомнить. Только, небось, обрадуются. Друзья называются!

Однако, подойдя к чёрному лабиринту гнилого леса, словоохотливость Бульбуля покинула. Он встал как вкопанный и поджилки его затряслись Васька мягко подтолкнул его носом. Бульбуль снова окрысился.

- Конечно, все моей смерти желают! Где же тебе понять, зверюга бездушная, душу тонкую, ранимую.

И, тем не менее, трясясь всем телом зелёный начал пробираться прямо в тёмный зев леса, перелезая через коряги и обходя завалы. Леопард осторожно следовал за ним. И вдруг навострил уши и потянул воздух розовым носом. Бульбуль понял: это сигнал. На него вдруг напала какая-то сумасшедшая, истерическая беспечность.

- Бер-вер-вед-бер-бер, - болтал он языком. – А кто это у нас в теремочке живёт? А мне тут сказку рассказали, - голосил он, - про двух собачек, которые людей есть начали. Плохая сказка, гадкая. Фу-фу, собачки должны своё место знать. Плохие пёсики, фу-фу.

Если бы Бульбунария потом спросили, что он такое нёс, он ни за что не смог бы вспомнить. Но увлёкся он в тот момент так, что в критическую секунду Ваське пришлось схватить его бешено машущую руку и закинуть, сорвавшегося с катушек болтуна, себе на спину.

Только тогда зелёный пришёл в себя и намертво вцепился в густую шерсть.

Васька бежал на пределе возможностей, но всё равно и он, и его седок слышали позади срывающееся бешеное дыхание и хруст веток под давлением тяжёлых лап. Буквально ощущая пятками сотрясание земли следом за собой, Васька резко остановился перед изгибом реки, а Бульбуль, совершивший поистине головокружительный кульбит, вошёл в реку по всем правилам прыжков с трамплина.

Резко ушедшего влево леопарда дед накрыл глухим мороком. Как и рассчитывал леший, звери выбрали для преследования левый, более удобный берег реки. Они, не задумываясь, ломились сквозь густые кусты, рассекали мощной грудью режущую осоку и камыши. Опьяневшие от свободы и возможности охотится, они забыли об осторожности, пересекая вброд отмели и даже подплывая в более глубоких местах. Но всё же инстинкт самосохранения работал, вплавь они не отправились.

И этот расчёт лешего сработал. Оборотни не умели быстро плавать, а тем более нырять. Бульбунарий, сходящий с ума от страха, всё же чётко выполнял распоряжения, данные ему. Проплыв солидное расстояние под водой, он периодически показывался на поверхности, чтобы преследователи не потеряли его из виду.

Бульбуль точно знал конечное место своего испытания. Между прочим, он сам подал важный совет, сказав, как всегда, не мудрствуя лукаво: «Я вам что, водомерка, чтобы по воде бегать?». После этого было решено бросить в грязь неширокую двухметровой длины доску, которую тщательно замаскировали тиной.

Самое страшное было преодолеть сухопутное расстояние от реки до новоявленного болота. Поэтому последний рубеж зелёный проплыл под водой, взяв этим манёвром солидную в его положении фору минут в пять.

Дядя Сергей, за время ожидания приросший к своей двустволке, вдруг встрепенулся. При полной Луне, господствующей на небе, он отчётливо увидел диковинное существо, которое, пробежав по доске, совершило невообразимый прыжок и всеми четырьмя конечностями вцепилось в берёзку, единственное деревце, стоящее на твёрдой почве недалеко от края болота. И почти сразу за этим на доску обрушилось что-то чудовищное, огромное и косматое. Доска под этим существом перевернулась и страшный зверь ухнул в грязь.

Дядя Сергей, как заядлый охотник, взвёл курок.

Прыжок следующего зверя не стал для него неожиданным. Очевидно, оценив ошибку брата, второй заложил более длинную траекторию, но закончить прыжок ему было не суждено. Выстрел из обоих стволов прямо в левое подреберье заставил чудовище дёрнуться в полёте, пролететь ещё метр, а после этого войти в жидкую грязь передними лапами. Какое-то время над жижей ещё виднелись задние подёргивающиеся когтистые конечности, но вскоре грязь приняла подарок. Через пару минут на поверхность топи поднялись пузыри последнего выдоха твари.

Осмелевший Бульбуль за это время успел перебраться от берёзы по берегу к засевшему в засаде дяде Сергею. Счастливо отдуваясь, он прижался спиной к охотнику, который пребывая после такого события, в полуобморочном состоянии пытался перезарядить ружьё. И только это ему удалось, как на поверхности топи показалось перемазанное грязью жуткое видение.

Зверь, очевидно, стоял на задних лапах, а передними опирался на всплывшую доску. Он задрал свою жуткую испачканную морду к Луне и издал неестественно чудовищный, парализующий волю вой.

- Стреляй!!! – Хрипло завопил Бульбунарий в самое ухо охотника.

Зверь опустил морду, уставившись прямо на них. Его светящиеся глаза гипнотизировали стрелка́. И тогда Бульбуль, подобрав то, что попало под руку – это оказался небольшой плоский камень – размахнувшись, заехал дяде Сергею по уху.

Два одновременных, слившихся в один, выстрела, попавшие точно в лоб, заставили страшную образину сначала откинуться назад, а затем уйти в жидкую грязь, как незадолго до этого сделал его брат.

До самого восхода Солнца сидящие в засаде не покидали своих мест. Окончательно обессилевший Бульбуль спал, прислонившись к дяде Сергею, который периодически скашивал на него глаза и тяжело вздыхал, надолго о чём-то задумываясь.

Болото ещё несколько раз выпускало пузыри воздуха, но вскоре затихло, выровняв поверхность. И только одинокая доска косо торчала из топи.

Поднявшееся Солнце принесло с собой звук сигнального выстрела с другого края болота, и дядя Сергей, забросив себе на плечо полусонное неведомое существо, отправился к назначенному месту встречи.

Когда вся опер команда дошла до пологого спуска у мелководья, давно ожидающие их там ребята набросились на них с радостными криками. А после того, как все охотники, включая деда, были зацелованы, мальчишки во главе с Маринкой подхватили ничего не подозревающего Бульбунария и начали подбрасывать его на руках, крича «ура!» и радостно смеясь.

Бульбуль брыкался и вырывался, естественно, сопровождая каждое движение бранью и требованиями, чтобы его немедленно отпустили. Когда зелёного с сильным головокружением, наконец, опустили на землю, он быстро отполз поближе к воде и бухтел оттуда, что ему все рёбра переломали, хотя прекрасно понимал, что сердечко его трепещет не от страха и возмущения, а от небывалой радости и гордости.

И вдруг одна мысль резко испортила ему настроение. Растерянно повернувшись к лешему, он спросил:

- А это, я чё теперь, в болоте с этими, что ли, жить буду?

Дед ехидно прищурился, и, посмеиваясь, спросил:

- А ты что думал, у тебя там одни русалки и нимфы водиться будут? Болото, оно на то и есть, чтобы баланс держать.

Зелёный насупился.

- Да ты не расстраивайся, - ласково заговорила Марька, - пока твоё болото в норму войдёт, от них и следа не останется. Зато водоросли сочнее будут.

Бульбуль подумал и решил с этим согласиться.

- А кстати, - вдруг оживился он, - как насчёт того, чтобы мне имя вернуть?

- Эмм, - замялась Маринка, - понимаешь, Вальпургия – имя женское…

Зелёный вытаращил глаза.

- Ну да, - продолжила Марька, - была такая монахиня. Видно, твоя мама не знала.

Водяной расстроенно опустил голову.

- Но, если хочешь, - попыталась подбодрить его девушка, - мы тебя Вальбунарием звать будем?

Бульбуль махнул рукой.

- Пусть уж лучше как есть. – И устало поплюхал в воду.

Возбуждение и подъём быстро проходили. Напряжённая бессонная ночь давала о себе знать и дед пригласил всех в сторожку. Но уставшие мужики сказали, что пойдут домой. Кирилл и Вадька поддержали отцов.

На обратном пути дядя Серёжа спросил друга:

- А что это у Маринки за дед такой? Спецназовец, что ль, бывший?

Имеющий свою версию на эту тему дядя Андрей делиться ей с другом не стал. Сказал только «Вроде, лесником раньше был, вот и живёт в сторожке». Про зелёного помощника дядя Сергей спросить не решился. Мало ли, что привидится со страху да с устатку.

***

Маринкин день рождения было решено праздновать на любимом берегу любимой речки. Ласкотуха застелила сухую часть склона вышитыми скатертями. Вместе с Митькой и Маринкой они заставили скатерти всеми угощениями, что были в доме. Бродилово дед запретил подносить несовершеннолетним подросткам, поэтому на скатертях расположились трёхлитровые банки с компотом из только что появившейся земляники.

Одну из таких банок, только пустую, Бульбунарий выпросил у Митьки накануне, так и не объяснив, зачем она ему нужна.

Ребята подошли в назначенный срок, и, поздравляя девушку, преподнесли ей поистине уникальный подарок. Оказывается Кирилл, по наущению Вадьки, попросил отца, разъезжающего по торговым командировкам, привезти из ближайшей южной области ветку омелы. Деловитый Вадик, хорошо владеющий рабочими инструментами, напилил из неё брусочков и медальонов разного размера. Обладающий художественным видением и навыками Кирилл вырезал из этих заготовок необыкновенной красоты бусины и подвески. А белобрысому Кольке, тоже приглашённому на праздник, досталась шлифовка и покрытие льняным маслом каждой детальки.

Восхищённая Марька надела уникальное украшение на шею и расцеловала всех творцов этого чуда по очереди. Все Маришкины друзья давно и безнадёжно были влюблены в эту необычную девушку с невообразимо зелёными глазами и пышной копной волос цвета спелой пшеницы. И все они, увы, признавали первенство другого парня из их компании – рыжего красавца Мишки, который, кстати сказать, так и не приехал к Марькиному празднику. По словам его матери, он пошёл в какой-то поход с однокурсниками.

После восторженной реакции Маришки на подарок друзей, Митька с замиранием сердца всё-таки заставил себя подойти к ней и неуверенно протянул правую руку. Маринка, замершая от восторга, чуть не уронила букет садовых цветов, переданный пацанами – дар от их отцов. Быстро подсуетившийся Кирилл принял у неё этот груз.

Маринка протянула дрожащую от восторга руку к Митькиной ладони, и Ши-ша, сперва оглянувшись на своего спасителя, медленно переползла на неё.

Залюбовавшись драгоценным подарком, Марька не сразу сообразила отблагодарить дарителя. Но, опомнившись, она с чувством поцеловала Митьку прямо в губы. Какое впечатление это произвело на пацана, она, как и всегда, не заметила., увлечённо разглядывая точёную головку с чёрными бусинами глаз.

Так и не дождавшись внимания, стоящий всё это время у воды Бульбунарий значимо закашлялся. Наконец-то вся кампания и сама виновница торжества обернулись на зелёного, что-то тщательно скрывающего за спиной.

Убедившись, что все глаза обращены на него, Бульбунарий торжественно выступил вперёд, и, не без помпезности, продемонстрировал свой секрет. Из-за спины он явил на свет ту самую трёхлитровую банку. На дно банки был насыпан мелкий речной песок и уложено несколько ракушек, а в пространстве двух третей банки, заполненных речной водой, плавала гибкая тонкая и длинная рыбка – речной вьюнок.

- Ну, это, конечно, не змея, и разговаривать она не умеет, но зато точно от тебя никуда не денется! – Проговорил Бульбуль, чертя пальцем ноги на песке неведомые каракули.

Расчувствовавшаяся Марька расцеловала и зелёного, отчего тот пошёл бурыми пятнами, но и это прошло мимо Марькиного внимания. Держа банку под мышкой левой руки, а Ши-шу на вытянутой правой, она предложила гостям уже начать угощаться. Прочувствовав неудобство, Митька предложил для уставшей и напуганной большим количеством народа Ши-ши родной термос. Все подарки, конечно, кроме бус, поставили посередине скатерти, и молодёжь принялась за угощение.

Через несколько минут после этого из леса вышел опоздавший дед, и направился к компании. Маринка подскочила ему навстречу.

- Прости, внучка, - сказал старик, целуя её в щёку, - дела задержали. Знаю, что не такой подарок ты хотела, да раз уж попался, значит, нужо́н. – И дед достал из-за полы безрукавки маленькую худенькую кошечку, практически котёнка. Она, чёрная с белым, недвижимо лежала у деда на руке и смотрела на всех отрешённым взглядом.

- Люди её загубили, - горько сказал дед, - и в лесу бросили, а может, сама приползла. Лапки у неё сломаны. Ну ничего, мы её поправим, лучше прежнего бегать будет. И Ваське подружка.

Васька, заинтересовавшись, обнюхал новую жиличку и потёрся своей огромной щекой о маленькую головку. Маринка приняла бедняжку на руки, кошка доверчиво и с надеждой заглянула ей в глаза. В глазах у Марьки стояли слёзы.

- Я её Дусей назову, в честь бабушки, - сказала Марька, бережно прижимая кошечку к себе. – Не бойся, Дусенька, тебе больше никогда не будет больно и страшно.

Дед присоединился к ребятам и веселье продолжилось. Леший в красках рассказал о ловкости и геройстве Бульбунария в давешнем непростом деле. Зелёный опять покрылся бурыми пятнами н надулся от гордости как рыба-шар. Кирилл с Вадиком, смеясь и перебивая друг друга, очень комично изображали Кольку, когда тот так старательно шлифовал бусы, что выпячивал нижнюю губу от напряжения. Все смеялись и радовались. Это был первый такой чудесный день рождения у Маринки.

Конечно, она не забыла про Мишку, но решила не портить себе праздник переживаниями. В конце концов, а сто́ит ли вообще переживать, когда у тебя есть столько хороших друзей?

Конец.

Зеленоград, 19.08.2021

Может,  кому-то это покажется старческим брюзжанием, да что там, мне и самой так кажется!

Но я всё же рискну, давно просится.

Не так давно шла из аптеки к наземному переходу. Возле меня резвились два подростка на

самокатах. Возможно, брат и сестра. Как я уже сообщила, женщина я не молодая и нервная, такие вещи меня раздражают. Подходим вместе к переходу, оказывается, дети не одни, а с мамой ( тётей, сестрой, кто их сейчас разберёт?). Загорается зелёный свет, и подростки делают движение ногой, ну, вы все знаете, как ездят на самокатах. Сцена такая обычная и повседневная, что я не особо обратила внимание. И вдруг, звучит команда: " Ку-у-да? Ну-ка, слезли с самокатов!". И представьте себе, дети, смущённо улыбаясь, спешились и повели своих железных коней пешком по зебре.

Если бы я могла так быстро ходить, то догнала и расцеловала бы всех.

Я думала, что кудахтанье на подобные темы присущи только старшему поколению, но однажды услышала ругань таксиста, с которым ехала куда-то (не помню). Мы остановились на светофоре и перед нами дорогу переходили две женщины с коляской и тремя маленькими детьми, двое из которых были на самокатах. Мой муж в таких случаях говорит, что у них, очевидно, запасные есть.

Ну ладно, включать голову сейчас, наверное, не принято, но куда делись правила дорожного движения? Насколько мне известно, правила пользования пешеходным переходом никто не отменял. И в моём детстве учили слезать с того же велосипеда на  переходе, потому что это ПЕШЕХОДНЫЙ переход.

В моей молодости было не так много переходов, проблему решали постовые с дурацкими палочками. Но они её решали, правила соблюдались. Я помню, что улицу Горького переходили в неположенном месте только шкодные школьники и дореволюционные старухи. ( Потому что она переходила здесь дорогу всю жизнь, идя к "Елисееву" и "Филиппову").

А ведь тогда движение было в разы слабее.

Может, это Время загнало нас по кругу, или мы всегда были склонны ценить три сэкономленные минуты больше, чем жизнь?

Мои окна выходят на оживлённую магистраль. Через дорогу находится торговый центр, и, естественно, остановки для автобусов по обеим сторонам. Сами понимаете, движение пешеходов, пересекающих эту трассу, никогда не останавливается. Раньше у нас был наземный переход со светофором. И я часто с балкона наблюдала такую картину: стаи бродячих собак - у нас тогда такие были - законопослушно стоят у перехода и ждут зелёный свет. (Клянусь, это не выдумка! Сама была поражена.) В то время, как Венцы Творения и Цари Природы с полными сумками, лавируя между визжащих тормозами машин, сокращают себе путь. Только вот интересно куда?

Сейчас нам построили подземный переход, но ситуацию это изменило не намного. Всё равно находится тот, кому просто необходимо в домашних тапочках пробежать шесть полос и два отбойника до магазина. А один раз я видела как муж и жена нехилого сложения, покувыркавшись через отбойники, ринулись к конечной цели с огромными пакетами в руках. И надо же такому случиться, что сразу у двух пакетов оборвались ручки. Сахар. крупа, консервные банки и много полезных вещей рассыпались, заполнив собой довольно обширную часть дороги,  и всё это прямо перед потоком идущего транспорта.

А теперь вопрос: как вы думаете, что стала делать альтернативно одарённая пара? Правильно, они опустились на корточки и стали собирать рассыпавшиеся богатства.

И ещё кое-что. Подземные и надземные переходы, по моему личному мнению, являются самым безопасным способом перебраться на другую сторону дороги. Беда только в том, что правила дорожного движения, предположительно, должны работать и в них.

Я вообще боюсь велосипедов, так как однажды была сбита этим чудесным видом транспорта. Двое пацанят, разогнавшись с горки, не справились с управлением. Ехали они сзади меня, чтобы не спрашивали, почему не отреагировала. Я вела маленькую дочку домой из школы. Как я падала, я не помню. Помню, что сильно ударилась затылком об асфальт. Очнулась я от жуткого, истерического крика моей дочери. В тот момент я подумала, какое счастье, что сбили меня а не её.

По этому велосипедасты и другие околёшенные граждане ( прошу прощения у тех любителей быстрой езды, которые правила соблюдают), бешено спускающиеся с пандуса и вылетающие в невидимое им оттуда пространство, пугают меня до трясучки. Несколько раз я сама еле успевала шарахнуться в сторону. Несколько раз при мне чуть не сбивали маленьких детей.

А совсем недавно доставщик еды на всём скаку врезался в инвалидную коляску спускаемую по пандусу, сильно напугав и без того больную женщину.

Мой муж до сих пор вспоминает случай в подземном переходе под железной дорогой. Многие наверное знают, что происходит, когда приходят сразу две переполненные электрички? И вот в этом броуновском движении людей какой-то молодец, восседая на велосипеде, решил посигналить, что бы его пропустили. И был крайне удивлён, когда его послали по нужному адресу.

А теперь, на тему включить голову! Я не знаю как кто, но, прожив полвека, я научилась прогнозировать последствия своих действий, ну, по крайней мере, большинство. Уважаемые ездоки, даже если вы уверены в своём мастерстве, ловкости и реакции, вы никогда не сможете просчитать непредвиденную ситуацию, как, например, с инвалидной коляской. Представьте себе, что за поворотом плетётся такая же клуша как я. Вы ни за что не предугадаете мою реакцию, потому что я сама не знаю, в какую сторону я дёрнусь со страху. А если там женщина с коляской и ребёнком, она просто физически не сможет уступить вам дорогу, как вы не сигнальте.

Хватит уже считать проблемы пешеходов только их проблемами! Правила нарушаете вы, а страдают невинные люди. И я надеюсь, что об этом всё-таки  вспомнят.

«…Когда вызванная опергруппа пробралась по расчищенной тропе на место происшествия, взглядам видавшим виды мужиков предстала чудовищная картина кровавой бойни. На десятки метров вокруг, среди валежника и завалов, были разбросаны растерзанные и обглоданные до костей человеческие останки. Листья и трава на большом расстоянии были испачканы засохшей кровью. Земля, политая кровью, даже не успела всю её впитать. В одном месте из земли торчала вогнанная в почву до середины рабочей поверхности испачканная кровью бензопила. Немного поодаль от неё на уровне человеческого предплечья в дереве застрял окровавленный топор. Погибшие защищались. Этому свидетельствовали кровавые звериные следы, ведущие к густому валежнику. Но, как бы тщательно не искали опера, через несколько метров следы просто исчезли. Как будто звери оставившие их, взлетели или бесследно пропали. Информированные о происшествии, а следовательно, вооружённые сотрудники оперативного отдела почувствовали холодок, ползущий по спине…»

***

До Маринкиного дня рождения оставалось две недели. Заботы, навалившиеся на лешего, здорово заморочили ему голову, а племянник, прибывший вместо так ожидаемого брата, и вовсе расстроил деда и выбил из колеи. По полдня бродил он по лесу, потерянный и рассеянный, а возвращаясь в сторожку заваливался на печку и совсем по-старчески причитал о бедах, свалившихся на его голову.

Вот так, за своей дурацкой хандрой, дед и не почуял настоящей беды, чёрной тучей опустившейся на всю дедову вотчину.

За обширной полосой леса, стоящего вдоль большой дороги, раскинулись бывшие колхозные поля. Выращивали на них – когда-то – кормовые культуры для скота. Теперь же, когда ни одного коровника на километры вокруг не осталось, поля стояли пустые, поросшие высокой травой и полевыми цветами. Добираться до них было не удобно: кроме леса, загораживающего дорогу, и справа и слева были они закрыты пролесками и торфяными пустошами.

И вот, одна прозорливая фирма выкупила эти земли для строительства коттеджного посёлка. А дорогу и электричество до стройки решили проложить через нехожий лес. Самая середина будущего посёлка выходила, до обеих окраин полей равное расстояние. Местные власти быстро согласились – с гиблым лесом давно надо было что-то делать, а тут тебе и услугу оказывают и ещё и денег дают.

Фирма долго дурака валять не стала. К середине осени дорогу проложить планировали. Наметили место, вызвали бригаду для разведки, двух геодезистов и двух рабочих им в помощь с топором и бензопилой. Иначе по лесу пройти было невозможно. Для обустройства лагеря, рабочие отправились первыми, а геодезисты остались ждать недовезённое оборудование.

Когда они с оборудованием прибыли в штаб строительства, работодатели рассказали, что с ушедшими в лес работниками уже три дня нет сообщения. То ли пьют беспросыпно, то ли рацию потеряли, опять же по пьяни. Ну, что было делать, мужики отправились на точку.

Остановившись в нужном месте, подельники стали выгружать оборудование, складывая его прямо на землю. Затем, оценив груз, решили разделиться. Один взял то, что смог унести и отправился искать приятелей, а второй остался у машины караулить дорогие приборы.

Уже через час он вернулся в штаб, чуть не снеся забор вокруг здания внедорожником. Весь белый, трясущийся и в холодном поту, он долго не мог сказать ничего членораздельного. Только тряс каждого оказавшегося рядом за рукава и другие части одежды, и всё показывал руками куда-то вдаль.

Когда его удалось привести в чувство, он, почти плача, рассказал, что ждал товарища около машины минут тридцать или сорок. Понимая, что не может бросить оборудование, он уже собрался звонить тому по телефону, и в этот момент услышал жуткий душераздирающий крик. Мужик был уверен: так кричать можно только если тебя рвут на части живьём. Не помня себя от страха, он сел в машину и, как сумасшедший, рванул в штаб.

На место вызвали опергруппу, и после того, как они обнаружили там страшные находки, по округе поползли жуткие слухи. Местные и так обходили гнилой лес стороной, а теперь стали - на всякий случай - осенять себя крестным знамением, проезжая мимо на машинах.

Следствие велось не долго. Опросили жителей близлежащих деревень. Многие припомнили леденящий душу вой, доносившийся из этой части леса. Припомнили и историю Копытова, да только кто в здравом уме полиции про оборотней скажет. Прочесать гиблый участок леса без спецтехники не представлялось возможным. Рабочей версией признали нападение волков и дело на этом забуксовало.

Маринке рассказал об этом Вадик по телефону. Когда ошарашенная известием Марька донесла это до своих, бессмысленно отрешённый взгляд лешего начал становиться осознанным, и, по мере того, как это происходило, уши, усы и брови его поползли вверх. Добрые четверть часа притихшие домочадцы наблюдали, как дед бегал туда-сюда по горнице и бил себя кулаком по лбу, причитая: «Ведь знал же, знал, что беде быть! Прошляпил, старый дурак! Совсем чуйку потерял, пень трухлявый! Дождался, дождался, свинья двуногая!»

- Не горюй, леша, - пожалел деда Митька, - ты ведь с ними тогда справился, и сейчас справишься.

- Да как вы не понимаете, - взвился старик, - они же троих сожрали! Троих! И не детей худосочных – здоровых мужиков! У них сила теперь через край льётся. И ума они за два-то года набралися, мышами и лягушками питаясь, теперь на рожон не полезут, хитро действовать будут. А как дорогу эту копать начнут, им и выход из леса откроют.

- Так, вроде, остановили строительство то, - неуверенно сказала Маринка.

Дед досадливо махнул рукой.

- Что, я их не знаю, счас денег кому надо дадут, всё на волков и спишут. А потом и отчёт об отстреле состряпают. Им деньги глаза застят, ничего они так не боятся, как денюшки свои потерять. Вот увидишь, шумиха уймётся, они сызнова за своё примутся.

- Значит, немного времени у нас есть, - задумчиво проговорила Марька.

Все глаза уставились на неё.

- Ты что это удумала? – Подозрительно спросил дед.

- Совет надо собрать! – Спокойно и уверенно ответила внучка. – Одним нам не справиться.

Совет собрали в доме Вадика, разумеется, с разрешения дяди Андрея. Сестра Вадьки тоже уехала учиться, и должна была вернуться после сессии. Мама Вадика, тётя Таня, давно собиралась съездить навестить свою родню, но, как говорится, дела не пускали. И это обстоятельство Вадик с отцом использовали в своих целях. Уговорив жену, что более подходящего момента не будет и пообещав взять на себя все заботы по огороду и дому, дядя Андрей отпустил её на несколько дней.

Также на совет были призваны Кирилл и его отец, дядя Серёжа. Ну, и конечно, Маринка с дедушкой. Не позвали белобрысого Кольку и Митю. Митьке было обидно, но он, как всегда, держал свои мысли при себе.

Когда дед, приняв приличный вид, вместе с Маринкой отправился в Проходы, Митька пошёл к реке поболтать с Бульбулем. Скучающий леопард поплёлся за ним.

Бульбунарий всегда ждал Митькиного прихода, время от времени всплывая и поглядывая на отмель. Маринку он недолюбливал за ехидство, а с Митькой любил поболтать от скуки. Вот и в этот раз зелёный, заметив друга ещё на подходе, радостно выплыл на отмель и замахал руками. Но на его приветствие быстрее отреагировал Васька. Он кинулся на Бульбуля и чуть не утопил, положив свои лапищи тому на плечи. Водяной задёргался, барабаня по воде руками и ногами, и нечленораздельно булькая какие-то ругательства.

Васька же, приняв это за игру, радостно бегал вокруг него по воде, поднимая уйму брызг и не давая бедолаге прийти в себя. Пришлось вмешиваться Митяю. Леопард нехотя вышел из воды, абсолютно не понимая, чем хозяин не доволен.

Когда Бульбуль откашлялся, отплевался и отсморкался, он начал ругаться.

Митька мягко успокаивал его:

- Он тебя любит, вот и обрадовался!

- От такой любви, - сказал Бульбуль последний раз высморкавшись, - на корм рыбам можно пойти. – И, наконец посмотрел на друга.

- Ой, а что это у тебя на животе болтается?

У Митяя через плечо на ремешке был подвешен старый термос без крышки.

- Это секрет, - сказал Митька, прикрыв термос рукой.

- Что, даже мне не скажешь? – Удивился водяной.

- А ты не разболтаешь? – Смущённо спросил Митяй.

- Я?? – Зелёный обиженно отвернулся.

- Ладно, - сдался Митя, - только Маринке не говори, это подарок на день рождения.

- Ладно, ладно, не скажу, - скрипел Бульбуль, поворачиваясь. И вдруг отпрыгнул назад как ужаленный. Ну, в общем, именно так и отпрыгивают, когда видят змею.

У Митьки на вытянутой руке, обвив хвостом запястье, подняла маленькую головку обычная лесная гадючка.

- Ты совсем рехнулся? – Спросил ошарашенный водяной. – Даже я Маринку не так не люблю, чтобы ей змею подложить.

Митяй засмеялся.

- Ты не понимаешь, она сама хочет.

- Бррр, - передёрнулся зелёный, - убери эту гадость немедленно!

Змейка развернулась и поползла обратно к термосу.

- Не обижай её, - попросил Митя, - она всё понимает.

- Все вы ненормальные, - пробурчал Бульбунарий – И что, это она тебе сама сказала? – Съехидничал он.

- Да, - просто ответил Митька.

- Может, ещё и представилась? – Не унимался зелёный.

- Да, - серьёзно подтвердил Митяй.

- Ну, и как её величать? – Совсем разошёлся вредный родственник.

- Ши-ша, - улыбаясь, ответил парень.

- Ха, ну, понятно, что ещё она может сказать.

- Сказать не много, но понимает всё.

- Слушай, - совсем взъерепенился Бульбуль, - я, может, не шибко красой вышел, но я не дурак!

- А ты проверь, - предложил Митька.

- Как это? – Недоверчиво поинтересовался Бульбунарий.

- Позови её.

- Ха, - передёрнул плечами зелёный, но всё же, посмотрев на термос, сказал: - Эй, ты, там, выходи!

- Не так, - сокрушился Митяй, - вежливо надо, ты же её обидел!

Зелёный пододвинулся ближе к Митьке и проговорил в термос:

- Ши-ша, выходи, я больше не буду!

Из стеклянного горлышка колбы показалась змеиная головка и уставилась на водяного. Бульбуль испытал странное чувство, но виду не подал.

- А ещё что она может?

- На вопросы отвечать. «Да» - длинное шшш, «нет» - два коротких.

- Да ну? – Опять не поверил лупоглазый.

- Спроси что-нибудь, - предложил Митька.

- Ладно, - зелёный потёр перепончатые ладони. – Когда у меня своё болото будет?

- Не так, - уже расстроенно сказал Митя, - надо, что бы было «да» или «нет»!

Зелёный крякнул и спросил снова:

- Будет у меня своё болото?

- Шшш, - ответила Ши-ша. У водяного захватило дух.

- А скоро? – Выпалил он нетерпеливо.

- Шшш, - издала змейка.

Радостно подпрыгнув и повернувшись на одной ноге, Бульбунарий обратился к Митьке:

- Ну, смотри, если обманула, я тебе! Я с тобой разговаривать не буду!

Митька засмеялся. Ему действительно посчастливилось найти то, что искал.

У большого дерева с надломленной массивной ветвью, висящей до самой земли, Митька заметил тёмную полоску, безжизненно свисающую из расщелины слома. Это оказался маленький змеёныш, застрявший хвостом в щели, как в капкане. Змейка, видимо, висела тут давно и уже потеряла всякую надежду на спасение.

Ну кто, скажите, проходя мимо гадюки, попавшей в беду, окажет ей помощь? Но змейке повезло, мимо проходил Митька. Повезло, в сущности, и ему. Змеёныш оказался не только благодарным, но и способным учеником. После того, как Митька его вы́ходил – только кончик хвоста так и остался сухой – у змеёныша обнаружилось множество талантов.

Митька поил змейку молоком и выпускал на ночь погулять в огород, оставляя между грядок открытый термос. И Ши-ша, в отличие от других змей, всегда возвращалась.

Когда Митька и Васька ушли домой, Бульбунарий ещё долго сидел на берегу, ворча на все лады, но смысл был один:

- Подумаешь, змею поймал, да я, если захочу… - Тут Бульбуль замолчал, надолго о чём-то задумавшись, потом поднялся, и пошёл к воде.

***

Дядя Серёжа смеялся до слёз под сурово-осуждающими взглядами окружающих. Наконец, вытерев глаза кулаками, он изрёк:

- Ну, вы даёте! Ладно, эти, - он кивнул на подростков, - но ты-то, Андрюха, мухоморов, что ль объелся? Оборотни, серьёзно?

Дядя Андрей, плотно сжав губы, посмотрел на друга таким взглядом, что тому расхотелось смеяться.

- Если бы ты видел их так как я, - произнёс дядя Андрей сквозь зубы, - ты не стал бы ржать, как сивый мерин.

Дядя Серёжа посерьёзнел, но позиции свои не сдавал:

- Дак, ведь темно было, ну, пригрезилось, собак бродячих за волков принял. Выпил, небось, у матери-то, тут и кошка гиеной покажется.

Вадькин папа сжал кулаки, скулы его заходили ходуном.

- Я его лбом протаранил, - медленно заговорил он, - при включённых фарах. Мы все хруст костей слышали. У нас на глазах он метров на десять отлетел. А через пять минут нас снова оба догоняли. А Копытово, по-твоему, тоже кошки вырезали, или гиены?

Дядя Серёжа почесал щетинистую щёку и сказал:

- Ну, не знаю про Копытово, а только я сорок пять лет на свете живу, и никаких сказок со мной не приключалось.

Под конец тирады он саркастически хмыкнул, и на него уставились пять пар напряжённых глаз.

- Да ладно, - предпринял последнюю попытку Сергей, - Кирюх, ты что, тоже в эту ерунду веришь?

- Я Вадьке верю, - без тени сомнения сказал Кирилл.

- А я видел, - вставил своё слово Вадик.

- И я, - сурово подтвердила Марька.

- Да что уж там, - заговорил леший, - я их не впервой встречаю.

Дядя Сергей ошарашенно молчал.

- Ну, и что же нам делать? – Всё ещё недоверчиво спросил он наконец. – Пули, что ль, серебряные отливать?

- Про эту глупость вы забудьте, - махнул рукой дед, - и заразиться от перевёртыша нельзя. Сказки всё это, легенды ваши, человечьи, - чуть не проговорился леший. – А вот то, что они есть, не сказки, - продолжил он, - рождаются они такими, а почему – рассуждать долго. Убить их можно и обычной пулей, только попасть нужно прямо в сердце, в этот самый их коронный сосуд. Или башку оторвать. А ещё лучше и то, и другое.

- Так в чём же проблема-то, - оживился дядя Серёжа, заядлый охотник. – Ружья возьмём, да и решим проблему.

- Э-э, не так всё просто, - вздохнул старик, - это тебе не волки. Силы у них на десятерых. Если лоб в лоб встретишься, никакое ружьё тебе не поможет. А скорость больше, чем у осы. Их и на прямой дороге подстрелить не просто, а в лесу они и вовсе неуязвимы.

- Так что же делать-то? – Взволнованно спросил дядя Андрей.

- Выманить бы их куда, - почесав под бородой задумчиво произнёс леший.

В комнате повисла звенящая тишина, в которой вдруг раздался не менее звонкий голос Маринки: «Болото!»

- В болото их надо заманить, - под вопросительными взглядами повторила Маринка, сверкнув своими необычными глазищами.

- А где ж его взять, болото-то? – Спросил озадаченный дядя Андрей. – Разве что топь возле бывшего водохранилища? Дак и то, ей ещё годов пять оболачиваться.

Тишина опять накрыла заговорщиков. Было слышно, как мужчины скребут кто затылок, кто бороду, а кто трёхдневную небритость.

- А топи то можно и посодействовать, - вдруг высказался дядя Серёжа.

- Как это? – Заинтересованно спросил Вадим.

- Да как обычно, - пожав плечами, ответил папа Кирилла. – Что надо – вытащить, что надо – залить, глядишь, болото и возродится. Клюква будет, - мечтательно закончил он.

- А кто деревья гнилые кочевать будет? – Спросил Вадькин папа.

- А трактор на что? – Ответил вопросом на вопрос его друг. - Он уже сколько времени без дела стои́т. Я договорюсь.

Кирилл посмотрел на отца взглядом, полным восторга и надежды. Увидев это, леший понял, что человек, давший такое обещание, и в ручную выкорчует всё, что нужно.

Дело решили не затягивать, тем более, что чуть меньше, чем через неделю должно было наступить полнолуние. Со следующего дня и было принято решение начать операцию.

Насчёт трактора, имеющего ковш для вычерпывания грунта, папа Кирилла договорился быстро. Дальше было дело техники.

При помощи трактора мужики и помогающие им мальчишки быстро очистили территорию топи от нежелательных гнилушек и гниющих корней деревьев. Лишний перегной и слежавшуюся палую листву вычерпывали и сгружали по краю будущего болота. Жидкая грязь стекала вниз от бывшего водохранилища и быстро заполняла освобождённые просторы. Для лучшего притока жидкости мужики добыли и вкопали водопроводную трубу, соединяющую реку и будущее болото. Несильный приток воды должен был обеспечить естественную водонаполняемость будущего водоёма.

Бульбунарию дед строго-настрого наказал не появляться на территории ведущихся работ. Но зелёный, естественно, подплывал к месту действий рекой и из камышей наблюдал за тем, что там творится.

Когда водоём был наполнен грязью на две трети, ласкотуха и Маринка, насобирав в речных заводях ряски, аккуратно пересадили её в топь., чтобы быстро разрастающаяся под Маринкиным ведовством пелена зелени создала ощущение твёрдой почвы. Пейзаж дополнила всплывшая со дна тина.

Конечно, не обошлось без любопытных, деревня всё-таки. Но сильно интересующимся – кому по секрету, а кому по доверию – было сообщено, что из-за ожидаемой жары местная санэпидемстанция дала личное распоряжение обезопасить местную топь путём дезобаланса местной грязесреды. Может, кто и не понял, но в деревне есть закон: кто смел, тот и съел. А значит, претензий предъявлять никто не стал.

Через четыре дня все приготовления были закончены, но встал новый вопрос: как заманить оборотней в болото? От гнилого леса до топи расстояние было порядочное. Развить такую скорость как перевёртыши мог, пожалуй, только Васька, да и то пришлось бы постараться. Однако, Васька не годился для скачек по болоту и мог помешать целиться, если страхолюдины окажутся слишком близко. Вся компания «ассенизаторов» повесила головы.

- Есть у меня один претендент, - медленно заговорил дед, - да только не знаю, согласится ли. Больно строптивый, а ещё трус, каких не видывали.

Догадавшись, о ком пойдёт речь, Марька понимающе посмотрела на лешего.

- Ладно, - сказал дед, очевидно, приняв решение. – Вы ступайте по домам, а я пойду переговоры переговаривать. Марька пацанам сообщит, какие новости у нас получатся. - И леший с внучкой зашагали вдоль реки вниз по течению.

Вечером этого же дня на берегу собрались все, кроме ласкотухи. Митька позвал Бульбунария. Вынырнув из воды и увидев такую делегацию, зелёный заметно занервничал и потому сильно близко подплывать не стал.

- Ну вот что, лупоглазый, - начал дед.

Маринка ткнула его локтем. Дед откашлялся и продолжил:

- Вот что, племянничек. Должок с тебя.

- Какой ещё должок? – Насупившись, спросил Бульбуль.

- Да ты подплыви поближе-то, что я тебе, через всю речку орать буду?

Бульбуль приблизился немного, но все ещё сохраняя безопасное расстояние до берега.

- Болото тебе устроили? – Спросил дед. – Да ещё как, прям по феншую.

Маринка чуть не прыснула, но сдержалась.

- Ну? – Чувствуя всё больший подвох буркнул племянник.

- Вот и от тебя теперь помощь требуется! – Подвёл итог дед.

- Какая ещё помощь? – Подозрительно спросил Бульбуль, потихоньку отгребая назад.

- Про беду нашу слыхал?

Зелёный посмотрел на Митьку и кивнул.

- Вот и надо нам, - наставительно проговорил леший, - чтобы ты двух собачек в болото заманил.

У Бульбунария глаза полезли на лоб, он выскочил из воды на целый метр как ошпаренный. И прежде, чем он успел погрузиться обратно, он истерично проорал:

- Я так и знал! Угробить меня хочешь! Я тебе сразу не занадобился, трясина проклятая! – После этого он занырнул и ушёл на глубину.

Дед досадливо сплюнул. Марька тихонько похлопала его по плечу.

Бульбунарий всплыл через три минуты, подплыл поближе – но не намного – и, держась на воде, продолжил истерить. При этом он так махал руками и бил ими по воде, поднимая уйму брызг, что сам периодически закашливался и чихал.

- Додумались, - кричал он, повизгивая, - и как я, по-вашему, их на болото заманю, как лягушка самку, что ли?

Дед уже готов был съязвить, но Марька снова стукнула его локтем в бок.

- Совсем мозги потеряли, - разорялся водяной, - может, вы решили, что я бегать умею? Да я по суше только на четвереньках! Что я вам, кузнечик какой, с такой скоростью скакать? Или саранча летучая? А если меня сожрут? Да я им на один зуб! Вам, небось, только легче станет, лишней обузы не будет. А у меня мамка в Сибири одна, кто ж ей под старость рыбу ловить будет? – Бульбунарий окончательно выдохся и ушёл под воду.

Через минуту он высунул голову и уставился на никуда не девшуюся компанию заплаканными глазами.

Маринка подошла к самой воде, и, присев на корточки, заговорила:

- Бульбулёк, ты не паникуй. Сначала выслушай, а потом решать будешь. Если ты не захочешь, никто тебя не заставит. Да только кроме тебя никто с этим не справится. Мы тебе всё объясним и всему научим, если только ты без криков, серьёзно послушаешь. А чтобы с тобой ничего не случилось, мы уж постараемся. Если твари тебя сожрут, нам всем несдобровать, и не только нам. Много беды тогда будет. Не можем мы этого допустить. А вот когда при твоей помощи мы эту напасть победим, то ты же сразу героем станешь, никто тебя дразнить не будет и смеяться над тобой не посмеет. Сможешь матушке своей письмо написа́ть, она тобой гордиться будет и дяде твоему покажет.

Маринка выдохлась. А водяной, выбравшись на мелководье, опустил голову на грудь, плаксиво выдав:

- Всё равно ведь не отвяжетесь…

КОНЕЦ 2 ЧАСТИ

Сарыч

РОДСТВЕННИК

(ПРО НЕЧИСТЬ И НЕЛЮДЬ-5)

РАССКАЗ

ЧАСТЬ 1

Какая девушка не любит наряды, даже если она лесная ведьма.

Маринка вертелась перед зеркалом, некогда подаренным цыганами. Они же, проходя в этот год мимо сторожки, надарили внучке лешего – в преддверии её шестнадцатилетия – много красивой одежды.

Митя сидел на ласкотухином сундуке, и, затаив дыхание, ждал, когда Марька в очередной раз выйдет из-за занавески в новом наряде. А она, улыбаясь, спрашивала у него: «Ну, как?». Митька молча кивал и смотрел на Марьку восхищённым взглядом, говорившим красноречивее всяких слов.

Митька сильно изменился. Он вытянулся, и, в свои четырнадцать был уже ростом с Маринку. Ресницы у него стали длинными и пушистыми. Русые волосы вились мягкой волной. Некоторую юношескую угловатость лица с лихвой компенсировали необыкновенно ясные серые глаза с радужной окантовкой зрачка. Даже подростковая неуклюжесть не была заметна благодаря мягким Митькиным движениям.

Но Маринка этого не замечала. Кто из девчонок обращает внимание на того, кого привыкли считать младшим братом, и с кем всё детство спали на одном топчане.

Сейчас, когда Марька стала девушкой, топчан передвинули к другой стене, ближе к печке, и повесили занавеску. Митьке дед собственноручно справил деревянную кровать, а ласкотуха насушила для подстилки шелковистой травы и сшила яркий цветастый чехол. Митька возмущался «Что я, маленький?», а бака обижалась «Для тебя же старалася!».

Не замечала Маринка и взглядов, которыми постоянно одаривал её пацан. И, кроме привычки, была для этого ещё одна причина, но об этом потом.

К Марькиному дню рождения готовились все друзья и родственники. Антон, который в это время находился на срочной службе, прислал Маринке очень тёплое поздравление письмом. Настоящим дружеским письмом в конверте, в который был вложен аккуратно засушенный цветок клевера аж с тремя веточками четырёхлистников. Вадька с Кириллом, корпящие над подготовкой к ЕГЭ, тоже готовили Марьке сюрприз. Она об этом знала, хотя мальчишки и хранили непроницаемое молчание. Даже белобрысый Колька, который помогал им, свято хранил тайну. Сложнее было домочадцам. Они точно знали, чего хочет девушка, но понятия не имели, как это добыть.

Дело в том, что с некоторых пор у Марьки появилась страстная мечта. То ли фентези она по телевизору насмотрелась, то ли надоумил кто, да только мечтала Маришка завести ручную змею. У самой у неё это не получалось - всё же по растениям она была более сильна, дед давно уже ей самостоятельные задания давал – и приманивала, и молочком из блюдечка поила, да всё без проку, полозы и ужи, попив молока, уползали восвояси.

Дед по части приручения тоже силён не был. Ну, наслать мог, ну, отогнать, а больше то от него и не требовалось, его и так вся живность слушалась. Ласкотуха же и вовсе змей не жаловала, не доверяла она им. И один только Митька бродил по лесу, думая, как исполнить Маринкину прихоть.

Но было у Марьки ещё одно тайное желание, которое она не доверила бы ни одному живому существу.

Рыжий чупатый красавец Мишка, тот самый, с непростым характером, уехал учиться в город. И как раз к Маринкиному дню рождения должен был приехать домой на каникулы. Мысли о встрече с ним заставляли трепетать девичье сердечко. Что поделать, и у ведьмы сердце есть.

***

«Ну вот покуда второпях и вкратце…» - простите за заимствование – мы рассказали, чем жила сторожка в эти дни, чтобы не объяснять многого в последствии, потому что события этого лета были насыщены столькими происшествиями и приключениями, что как бы чего не спутать и не забыть.

Началось всё с приезда цыган, которые, кроме подарков Марьке, привезли ещё кое-что. Кое-что настолько необычное, что не сразу даже заговорили об этом.

После того, как все приветствия и положенные при встрече ритуалы были окончены, цыганский барон хитро подмигнул своим ромалам и пригласил лешего на лужайку, где остановился табор. Удивлённый дед последовал за ним к фургону, в котором обычно перевозился товар. Мне бы хотелось сказать «к кибитке», но вы же не думаете, что современные дети дорог до сих пор путешествуют на конных повозках. Два сильных мужчины открыли задние дверцы и с трудом вытащили из чрева машины огромную бочку, поставленную на попа́.

У лешего перехватило дыхание. Вся лесная семья, включая Ваську, столпилась вокруг бочки. Цыгане весело переговаривались на своём зычном языке и хитро перемигивались.

- Что это? – спросил дед пересохшим ртом.

- Ай, подарочек тебе! – Улыбаясь во все свои золотые зубы сказал барон.

- Какой подарочек? – Хором спросили Марька, Митька и ласкотуха.

- Издалека подарочек, хороший! – Не сдавал позиций барон, пока его люди снимали крышку с бочки.

Васька встал на задние лапы, и, положив передние на край бочки, понюхал мутную воду, плескавшуюся в ней. С минуту ничего не происходило, а затем на поверхности воды показалась верхняя часть головы с прилипшей к ней водорослью. За ней появилось и само зелёное лупоглазое лицо, покрытое бородавками.

Обманутый в своих ожиданиях дед чуть не задохнулся от злости:

- А это ещё кто такой?

Голова нырнула обратно в воду.

- Подарок тебе! Брат просил передать! – Ответил уже не такой улыбчивый барон, — вот, и письмо есть! – Сказал он, доставая из папки довольно уже завядший лист кувшинки, на котором когтём водяного – младшего брата лешего – было накарябано следующее:

«Здравствуй, братушка! Прости, не было раньше оказии весточку тебе послать. Про твои подвиги наслышан, соседям хвастаюсь. За речку тебе поклон низкий! А ещё не пеняй за посылку. Каюсь заранее, да только нету у меня никого во всём мире, окромя тебя. Некого больше просить. Племянник это мой. Кикимора дурная прижила где-то. А мне от него му́ка му́чная, такого раздолбая ни в одном болоте не сыскать, весь в мать пошёл. Всю нечисть мне перебаламутил, со всеми соседями рассорил. Его уже и бобры на плотину свою вместо бревна пристроить обещали.

А я мягкий, не умею я приструнить так, как ты. Прошу тебя, братушка, избавь ты меня от этого наказания хвостатого. Ты строгий, у тебя получится. А как воспитаешь, гляди ж, и у тебя свой водяной будет. Я в долгу не останусь, ежели помощь потребуется, завсегда постараюсь для тебя.

Шибко не серчай. С надеждой, Водяной.»

Пока леший, топорща усы, брови и уши, вслух читал послание, новый родственник вынырнул из воды и уселся на край бочки, держась за него зелёными перепончатыми руками, и опасливо поглядывая на всю компанию. Васька на всякий случай отошёл подальше и время от времени беспокойно оттуда порыкивал.

Закончив читать, дед заложил руки за спину и не обещающей ничего хорошего походкой двинулся к бочке. Зелёный родственник запаниковал, и, не в состоянии решить что предпринять – прыгнуть ли обратно в воду (он посмотрел на давно уже мутную и пованивавшую жидкость) – или дать дёру (чужой и не знакомый мир не внушал доверия) – так и остался сидеть на краю бочки, беспокойно ёрзая по нему задницей. Подошедший к нему леший долго и сурово глядел на нарисовавшуюся проблему, а потом медленно заговорил, выделяя каждое слово:

- Вот что, родственничек, я тебе не твой дядя, валандаться с тобой не стану. Если вздумаешь свои штучки здесь чинить, в ерша превращу, снова в бочку закатаю и на рыбзавод отправлю. С надписью «Селёдка». Понял? – Спросил дед, наклонившись прямо к племянникову носу.

Племянник громко икнул и сполз в бочку.

- А вы, - вдруг обратился дед к заинтересованно наблюдавшим за действием цыганам, - раз привезли, катите теперь его к реке.

Притихшие ромалы приладили на место крышку и покатили к реке перевёрнутую набок бочку, из которой на каждом бугорке раздавались приглушённые булькающие «Ой!» и «Ай!», и, кажется, даже нецензурная брань.

Когда бочка, наконец, оказалась на пологом берегу реки, крышка вновь была открыта, и новоявленный племянник с хлюпом вывалился на песок. Разминая затёкшие перепончатые ноги – кстати, очень похожие на лягушачьи лапы, - и потирая ушибленные части тела, зелёное существо обиженно взирало на собравшуюся на берегу компанию.

- Давай, шуруй пока в речку! – Сказал по-прежнему пребывающий в дурном настроении леший. – Потом себе болото оборудуешь, здесь у тебя помощников нету!

- А почему хвостатый? – Вдруг поинтересовалась Марька.

Существо злобно зыркнуло на девчонку, перевернулось на живот и на четырёх конечностях зачапало к воде, продемонстрировав всем небольшой отросток копчика, чем-то весьма похожий на хвостик головастика, только бо́льших размеров.

Скрывшись в воде, новый родственник надолго пропал, испугав тем ту часть зрителей, которая немного знала о способностях водяной нечисти. Через некоторое время племянник как дельфин выпрыгнул из воды, и тут же занырнул обратно, подняв блестящую тучу брызг. Он высовывал голову и фыркал как тюлень, бороздил водную гладь вдоль и поперёк, плавая на спине и на животе, развлекаясь и развлекая публику, как морж в зоопарке. На берег торопливо набегали поднятые необычным купальщиком волны.

- Назвать его как-то надобно, - сказал всё ещё не отошедший от расстройства дед.

- Зачем это? – Удивилась Маринка.

- А затем, - рыкнул дед, - что не хочу я его как брата называть.

- Водонарий, - немного подумав, предложила Марька.

- Водокрутий, - сурово сказала ласкотуха, не одобряющая выкрутасы молодого водяного.

- Водомутий, - сплюнув, пригвоздил дед.

- Влбульбульрий! – Выдал вынырнувший из воды родственник, как оказалось, слышавший разговор, и тут же нырнувший обратно.

- Вальбульбульрий? – переспросила удивлённая Маринка.

- Вльбульбульпульлурлий, - снова вынырнув, пробулькался зелёный.

- Вы..буль..дуль..пуль..нуль чё? – Попыталась повторить ласкотуха.

- Бульбунарием он будет! – Рявкнул дед, - слушай тут его ещё! – И, развернувшись, сердито пошёл к избушке. Вся компания направилась за ним. И только Митяй, сопровождаемый верным Васькой, долго ещё стоял на берегу и любовался Бульбунариевым плесканием.

***

На следующее утро на речной берег пришли Маринка и Митька с Васькой. Поверхность воды была гладкой, как зеркало.

- Бульбунарий! – Позвала Маринка.

Из воды высунулась зелёная голова. Подозрительно посмотрев на берег, водяной опасливо спрятался за кустами рогоза.

- Не бойся, мы тебя не обидим! – Закричал Митька.

Зелёный выплыл на отмель и вальяжно развалился там, положив ногу на ногу.

- А я и не боюсь, - вызывающе заявил он на вполне понятном языке.

- Оно и видно, - засмеялась Марька, - Может, деда позвать? – Подтрунивала она над новым родственником.

- Вам бы только деда, - парировал зелёный, - сами-то что можете?

- Ну а ты сам что за ком с горы? – поинтересовалась Маринка.

- Да я, можеть, всех вас на десять пядей вперёд обскакать могу, - завёлся водяной, - я, можеть, всю местность болотами затяну? Я, можеть, хранителем края стану! – Загнул зелёный, сам перепугавшись своих слов.

- То-то тебя родной дядя из вотчины погнал, - хмыкнула Марька.

Бульбунарий не говоря не слова скрылся в глубине. Через некоторое время Марька и Митька услышали тихое хныканье, и, обойдя камыш и рогоз, они узрели Бульбунария в зарослях прибрежной травы. Он горько плакал, утираясь плавающей рядом тиной. Когда ребята подошли поближе, они услышали причитания нового родственника:

- …Мамка меня любила, говорила, что я самый красивый и умный! А когда в болото это ихнее попал, так затравили, гады! Глупый, страшный, на жабу похож! А я ведь весь в дядю! Дааа, его-то никто обозвать не посмеет, а меня как будто на посмешище родили! – Бульбунарий рыдал, сморкался и тяжело вздыхал. – И никакой я не Бульбунарий! Матушка меня Вальпургием назвала, только у вас у всех уши, видать, давно заложило, вот и ходи теперь, как выродок какой!

Зелёный ещё пуще залился слезами.

Митька умоляюще посмотрел на Маринку. Та пожала плечами и примирительным тоном сказала:

- Ладно, выходи, не будем мы тебя дразнить. Только и ты, знаешь, не задавайся больше!

Бульбунарий завозился, и, продолжая сморкаться и всхлипывать, вылез на берег прямо через кусты. Усевшись на песок перед ребятами он понуро опустил голову.

По поведению хозяев Васька догадался, что новое существо не представляет опасности, и с интересом направился к нему, чтобы обнюхать поближе. Бульбунарий, поздно сообразив, что не успеет добежать до воды, сжался в комочек, крепко зажмурив глаза и прикрыв голову руками.

- Не бойся, - поспешил успокоить его Митька, - он ручной, добрый! Это же почти кошка!

- Ага, видал я таких кошек на севере, - не открывая глаз дрожащим голосом сообщил Бульбунарий, - они оленя пополам перекусить могут.

- Да нет же, - успокаивал его Митяй, - Васька не такой, он свой! Он добрый! Протяни ему открытую ладонь и он тебя будет знать.

Зелёный осторожно открыл один глаз, потом другой. Медленно-медленно вытянул дрожащую руку и протянул её Ваське. Васька обрадованно ткнулся в перепончатую ладонь огромным носом и с чувством потёрся о неё щекой, продемонстрировав ряд огромных зубов.

Бульбунарий завалился на спину, безжизненно раскинув в стороны зелёные конечности. Маринка с Митькой бросились к нему. Васька вылизывал зелёное лицо, пытаясь помочь по-своему. Племянник приоткрыл мутные глаза, и, увидев над собой разверстую пасть гигантского страшного зверя, закатил их снова. Расстроенного леопарда пришлось отогнать. Вдвоём ребята оттащили недвижимого родственника на мелководье и долго потом брызгали на него водой из реки, придав ему сидячее положение.

Открыв глаза, несчастная нечисть первым делом со страхом осмотрелась, и только убедившись, что огромная кошка лежит поодаль на берегу, обиженно дёргая хвостом, Бульбунарий посмотрел на своих спасителей и стыдливо опустил глаза.

- Ну, вот что, Бульбулёк, - успокаивающе сказала Маринка, - живи в реке, пока не обживёшься. Она большая, добрая, в ней рыбы много. И никто тебя здесь не обидит, если ты сам, конечно, никого обижать не будешь. - И Марька посмотрела на водяного испытывающим взглядом.

Бульбунарий не поднимая глаз кивнул и устало поплюхал в воду.

***

Две недели леший не подходил к реке, а когда внуки рассказывали в избушке о новом жильце, дед топорщил уши и плевался. Ласкотуха устала вынимать из отверстий между досками прорастающие побеги и высаживать их на улице.

Бульбунарий за это время здорово освоился. Изучая все особенности речки, он понял, что Маринка его не обманывала. Речка была доброй, щедрой и гораздо более просторной, чем все болота, в которых ему приходилось бывать.

Но однажды Бульбуль понял, причём самым неприятным образом, зачем нужно своё болото с уютной подводной берлогой.

Как-то утром пришедший на берег Митька не смог дозваться Бульбуля. Вечером он вернулся вместе с Маринкой и Васькой и вновь никакие их старания докричаться до водяного не увенчались успехом. Не появился племянник и на второй день. Тут уже забеспокоился и сам леший, хотя и не сознавался в этом.

Вечером этого дня было принято решение начать поиски. Дед с Маринкой пошли вверх по течению реки, а Митька с верным Васькой вниз. Васька внимательно обнюхивал все кусты и заросли болотной травы вдоль берега, а Митяй прислушивался к звукам. И вот, довольно далеко, кажется, у излучины реки, до них донеслось что-то, похожее на совсем тихий скулёж. Васька навострил уши и они с Митькой поспешили на звук. Чем ближе они подходили, тем громче и отчётливей становились звуки, которые теперь напоминали плач.

Первым до бедолаги добрался леопард. Увидев знакомое существо, которое тёрлось об него щекой, несчастный Бульбунарий обхватил его за шею своими руками и намертво прижался, как будто боялся, что видение сейчас исчезнет.

Когда Митька продрался к ним через камыши перед ним открылось плачевное зрелище. Весь изрезанный осокой, с ввалившимися глазами, трясущийся всем тощим телом Бульбунарий обнимал Ваську за шею и заливался слезами. Митька помог страдальцу улечься на спину леопарда, после чего, заложив в рот два пальца, издал сигнальный свист. Затем втроём они двинулись в обратный путь.

Встретившись на любимом пологом бережке возле отмели с лешим и Маринкой, Митька аккуратно уложил стонущее и стучащее зубами тело на влажный песок. Дед, неодобрительно поглядев на племянника, выудил клюкой из реки две рыбины, подвинул их ногой к несчастливцу, крякнул и зашагал к избушке.

Весь остаток ночи Маринка и Митюха лечили и успокаивали напуганного до полусмерти Бульбуля. Марька рвала только ей одной ведомые листочки и травки, разжёвывала их и накладывала кашицу на раны родственника. Митька зажимал эти места ладонями и начинал раскачиваться взад и вперёд, убаюкивая боль.

Только под утро они смогли добиться от Бульбунария адекватной реакции. Васька в зубах преподнёс ему переставшую уже трепыхаться рыбу, и, не переставший дрожать зелёный, жадно схватил её и впился своими мелкими острыми зубами в рыбий хребет. Когда рыбка была прикончена и взгляд Бульбуля стал более осознанным, Маринка спросила:

- Как же тебя угораздило так далеко забраться-то, да ещё в осоку? Ты что, пешком по ней пробирался, что ли?

Бульбунарий посмотрел на неё полными слёз и гнева глазами и возмущённым тоном оскорблённого доверия заговорил:

- Речка добрая, да? Рыбы много, да? А то, что в ней уже хозяин есть, почему не сказала? Угробить меня хотела? – Выдал он на высокой плаксивой ноте и заскулил с причитаниями.

- Какой хозяин? – Чуть ли не в один голос спросили Митька с Марькой.

- Какой-какой, - плаксиво и вызывающе одновременно выпалил родственник, - ясно, какой! Водянюка!

- Не может такого быть! – Твёрдо сказала Маришка, - Здесь только один водяной был – дядя твой! Он давно ушёл, а другого сюда дед не пустил бы, и тебя не пустил бы,- ехидно добавила она,- если бы только его брат не упросил.

- Да?! – Взвился совсем обиженный Бульбуль, - а кто меня чуть не сожрал? Или ты и правда думаешь, что я такой дурак, что по осоке острой прогуляться захотел?

Митька мягко взял зелёную ладонь горе-водяного и слегка потряс её. Бульбунарий немного сдулся.

- А ты всё порядком расскажи, - попросил Митька, - где ты его видел, когда?

- Да вот два дня назад и видел, - начал вспоминать Бульбуль. – Заплыл далёко, гляжу – под корягой нора. Ну, и захотел посмотреть, что там в ней. Только занырнул, а оттуда на меня ОН и высунулся. – Бульбунарий поёжился, вспоминая. – Рожа – во! Глазищи – во! А уж как пасть открыл! Я как дал дёру, а он за мной! Я гребу изо всех сил, а он не отстаёт, чуть за ногу не схватил, еле-еле успел на берег выпрыгнуть. Спрятался там в камышах, лежу не живой не мёртвый, думаю всё, сейчас он меня искать пойдёт. А он хвостом махнул и в воду ушёл. Я до утра пошевелиться боялся, а как рассвело начал берегом домой пробираться. Да только там людей понанесло с удочками, пришлось опять хорониться, в воду-то нельзя. Пошёл, значит, ночью, а ночью-то я в этой траве не вижу ничего. Порезался вон весь, есть хочется, пить тоже, а ещё прислушивался, не плывёт ли за мной образина эта. – Бульбунарий опять заплакал, вспомнив, как было ему страшно и больно.

- Погоди-ка, - встряла в монолог Маринка, - какой такой ещё хвост?

- Ясно какой, - огрызнулся родственник, - какой бывает, тебе не понять!

- Да ты не злись, - не унималась Маринка, - ты его поподробнее опиши.

Видимо, не доверяя больше Маринке, Бульбуль повернулся к Митяю и страшным шёпотом заговорил:

- Неправильный ОН какой-то, Митьк, чёрный весь, рук нету, а усищи до самого хвоста выросли.

- До какого хвоста-то? – продолжала гнуть свою линию Маринка.

- Да обычного, рыбьего! – Гаркнул раздражённый девичьей непонятливостью зелёный, - как вот у меня, гладкий, да только в сто раз больше!

Маринка прыснула со смеху, закрывая лицо руками. Бульбунарий, приняв смех на свой счёт, вытаращил и без того выпуклые круглые глаза и раздул и без того широкие ноздри. Перепончатые ладошки его сжались в кулачки.

- Чего это тут смешного? – Задыхаясь от злости спросил он.

Маринка смеялась, не в силах остановиться. Бульбуль перевёл ошеломлённый взгляд на Митьку, который тоже улыбался.

- Да ты не обижайся, - ласково сказал Митяй, попытавшись взять начавшего уже раздуваться Бульбуля за руку, которую тот резко отдёрнул. – Сом это, понимаешь?

- Что я, сомов не видал? – надуто ответил зелёный, - если ОН -сом, то я – лягушка!

Марька, у которой и так никак не получалось справиться со смехом, прыснула ещё сильнее. У водяного окончательно лопнуло терпение, он поднялся и, пошатываясь, направился к реке. Однако, у самой кромки воды, вспомнив, что заходить туда страшно, он сел на мокрый песок и разрыдался. Маринка, справившись, наконец, с так некстати одолевшим её смехом, подняла с земли рыбу, и, ополоснув её в воде, протянула Бульбулю.

- Не дуйся, послушай сначала, а потом подумай. Сом это, только очень старый и большой. Он за нашей деревней в пруду жил. А как речку перекрыли, пруд высыхать начал, заболотился. Тесно сому там стало и голодно. Вот когда речку снова оживили, сом по половодью в неё и перебрался. Теперь живёт под своей корягой, его все местные уважают, подкармливают даже. Потому как он тоже вроде хозяина, не такого конечно, как водяной, но на своём месте порядок держит. А напал он на тебя, потому что в темноте да сослепу твои усики за червячков принял.

Бульбуль поджал верхнюю губу, над которой только-только начали расти зелёные отростки.

- А погнался за тобой, - продолжала Марька, - потому что твои ласты за рыбёшек принял.

- У самой у тебя ласты, - буркнул набитым ртом всё ещё злящийся водяной.

Маринка замолчала.

- Ну, хватит тебе злиться, - вдруг вступил в разговор Митька, - ты лучше с ним подружись!

У зелёного вытянулось его круглое лицо, он даже забыл про рыбу, что держал в руке.

- Чтобы он меня опять за червячка принял? – Прям взвизгнул Бульбунарий.

- Да не съест он тебя, подавится, - заговорила начавшая терять терпение Маринка, - у него пасть-то большая, а зубов, может и нету уже.

- И ты по свету сплавай, - пытался настроить всех на мирный лад Митяй, - рыбкой его угости. У коряги его рыба давно не плавает, а сам он далеко от норы своей не уходит. Он добрый, он, когда тебя узнает, обижать не станет.

- В конце концов, - подначила Марька, - кто здесь теперь реки хозяин?

Бульбунарий выкинул в камыши рыбий хребет, отряхнул от налипшего на них песка руки, потёр заживающие раны, и, ничего не говоря, пошёл в воду. Зайдя в неё по пояс, он обернулся и с подозрением спросил:

-Точно далеко не заплывает?

- Точно! Точно! – Закричали Митька с Маринкой.

КОНЕЦ 1 ЧАСТИ