У меня [31М] и моей жены [29Ж] в декабре прошлого года родился ребёнок. Роды были крайне тяжелыми, и у моей жены развилась послеродовая депрессия (ПРД). Изначально она собиралась вернуться на работу сразу после родов, но ей было настолько тяжело, что мы решили подождать, пока нашей дочери исполнится год, и после этого ещё раз всё обсудить наше решение. Она еженедельно ходит на терапию. Поскольку моя жена находится дома полный рабочий день, мне пришлось работать больше. Мы обсудили это еще до принятия этого решения, и она знала об этом с самого начала.
Пару недель назад мой начальник предложил мне поучаствовать в проекте, который предполагает сверхурочную работу в течение непродолжительного времени. Это было бы выгодно как с финансовой точки зрения, так и для моей карьеры. Я поговорил об этом с женой, и она согласилась, что я должен принять предложение своего начальника. На четыре недели, в течение которых я должен был работать над этим проектом, моя мама и её лучшая подруга Джесси [29Ж] должны были приехать и помочь жене с выполнением домашних дел, которые обычно лежат на мне.
Джесси – мама-домохозяйка с четырехлетним и двухлетним детьми. Она стала приходить днём и смотреть за детьми вместе с моей женой.
Спустя три недели работы над проектом стало ясно, что нам потребуется ещё несколько недель, чтобы довести его до конца. В тот вечер я вернулся домой и поговорил об этом с женой. Она сказала, что всё в порядке, но в последующие дни стала очень холодна со мной. Это не было необычным поведением в последние несколько месяцев, поэтому я не придал этому значения и постарался не принимать это близко к сердцу.
В последнюю неделю работы над проектом, однажды вечером я вернулся домой и увидел, что Джесси все ещё у нас дома. Я не стал особо задумываться об этом, поздоровался с ними обеими, а затем пошел проведать нашу дочь. Не успел я дойти до её комнаты, как услышал, что Джесси сказала что-то вроде: «Он даже не задержался, чтобы поздороваться с тобой. Определённо, это знак».
Я обернулся и попросил объяснить, что значат её слова. Моя жена тут же начала плакать, а Джесси стала обвинять меня в измене. Она сказала мне, что я очевидно ненавижу свою жену, потому что у неё ПРД, и не испытываю к ней влечения, потому что она набрала вес после беременности. Ничего из этого не является правдой. Я изо всех сил стараюсь помочь жене справиться с ПРД, обеспечивая при этом нашу семью. И я считаю, что она прекрасно выглядит в своём нынешнем виде, просто она не хотела секса, а я не настаивал на этом.
Затем Джесси потребовала показать ей мой телефон. Я отказался. Она ответила, что это признак того, что я действительно виновен. Я сказал жене, что дам ей посмотреть свой телефон, если она этого хочет. Она кивнула, и что-то внутри меня оборвалось. Наверное, меня задела мысль о том, что моя жена действительно поверила в измену и что она не доверяет мне после всего, что мы пережили.
В общем, она просмотрела телефон, и там не было никаких доказательств. Джесси начала кричать, что я стёр все сообщения и звонки. Она разбудила нашу дочь, и я сказал, чтобы она убиралась из моего дома. В конце концов, она ушла, и я пошёл успокаивать малышку, так как моя жена всё ещё лежала на диване и плакала.
Когда дочь снова уснула, я сел рядом с женой и постарался обсудить с ней произошедшее. Супруга сказала мне, что переживает с тех пор, как я начал работать сверхурочно. Я ответил, что мы уже говорили о том, что эта подработка — это хорошая возможность, и она согласилась, чтобы я взялся за этот проект. Но она сказала, что увеличение продолжительности проекта выглядит крайне подозрительно. Я объяснил ей, что иногда такое случается и показал ей сообщения и электронные письма с отметками времени на работе, а также платежные ведомости с указанием оклада. Жена извинилась за то, что сомневалась во мне, и сказала, что Джесси убедила её, что я изменяю. Я спросил жену, почему она верит Джесси больше, чем мне, и почему она не пришла ко мне со своими переживаниями. У неё не нашлось на это ответа.
Прошло несколько недель, и проект завершился. Я стараюсь заканчивать с работой пораньше, чтобы проводить больше времени с женой и дочерью. Но я чувствую себя настолько измотанным, пытаясь все успеть, что начинаю раздражаться, потому что в глубине души знаю, что моя жена мне не доверяет. Я спрашиваю себя, что же произойдет в следующий раз, когда у меня будет какой-нибудь сверхурочный проект или мне нужно будет поехать в командировку? Неужели я каждый раз буду сталкиваться с обвинениями в измене?
Я пару раз пытался затронуть эту тему, но жена говорит, что сейчас не время, что она устала или что ей и так плохо. Я стараюсь быть внимательным к её чувствам, но думаю, не получается ли так, что у меня нет права на свои чувства и переживания?
Я не знаю, что мне делать. Посоветуйте, как мне быть дальше?
Спасибо всем за советы и поддержку. Думаю, большинство из вас указали на очевидную вещь: мне нужно обратиться к психотерапевту и начать заботиться о своем психическом здоровье. Некоторые просили сообщить последние новости, поэтому я их рассказываю, но они не слишком радостные.
Вечером я подошел к супруге и сказал ей, что собираюсь обратиться к психотерапевту. Я не стал связывать это с её обвинениями или чем-то ещё, просто сообщил, что у меня сейчас трудный период и мне необходима терапия. В ответ она только пожала плечами и сказала, что я могу делать всё, что угодно.
На следующий день я вернулся с работы, а наша комната и мой домашний кабинет были разгромлены. Вещи валялись повсюду, важные бумаги разбросаны. Наша дочка одна плакала в своей комнате, но жены нигде не было. Она оставила малышку одну дома! Поскольку её мобильный телефон был выключен, я обзвонил родственников и нескольких друзей, однако никто из них её не видел. Я начал паниковать и позвонил своей маме, чтобы она приехала присмотреть за ребенком, пока я буду искать жену.
Прежде чем моя мама успела приехать, моя жена вернулась домой (её привезла Джесси). Джесси не стала заходить в дом (она не появлялась в доме с того дня, как я попросил её уйти, «обидевшись» на моё поведение), но жена вошла. Она выглядела расстроенной и заплаканной, и я спросил её о том, что тут произошло (я подумал, что нас ограбили). Но она начала кричать на меня, что я ей изменяю и мои встречи с психотерапевтом не что иное, как прикрытие для встреч с любовницей. Я попытался её успокоить и объяснить, что это неправда. Жена неожиданно набросилась на меня с кулаками, ударила и сломала мне нос.
Внезапно она как будто поняла, что она натворила, села на диван и буквально впала в ступор, просто уставившись в стену. Я зашёл в комнату дочери и закрыл дверь. Позвонил маме, чтобы рассказать о случившемся (она уже была в пути), и моей тёще, чтобы попросить её приехать и позаботиться о жене. Я собрал сумку для дочери, и когда моя мама приехала, мы ушли. Супруга даже не подняла глаз. Мы с мамой отвезли дочку к моему отцу, а потом поехали в неотложку лечить мой нос. Я залил кровью всю машину.
Мы с дочерью на некоторое время остановились у моих родителей, а моя жена – у своих. Я хочу получить судебный запрет в отношении Джесси. Также мы с женой разошлись на некоторое время. Я люблю её, но я не хочу жить с человеком, который причинил боль мне и который потенциально может навредить нашей дочери. Я пока не собираюсь разводиться, в надежде, что моя жена получит необходимое лечение и мы сможем наладить отношения. Мои тесть и тёща сказали мне, что они рассматривают возможность лечения в стационаре одной из местных больниц. Но на случай возможной борьбы за опекунство, я собрал все документы.
Мое сердце разбито, поскольку я знаю, что это проявление её болезни. Но мне необходимо обезопасить себя и нашу дочь и дать жене возможность выздороветь. Я надеюсь, что это правильное решение. Еще раз спасибо вам всем.
Дополнено: Я поговорил с родителями, прочитав ваши комментарии, и пришел к выводу, что для защиты моей дочери я должен подать заявление в полицию. Сейчас я направляюсь в участок.
01.09.21. Должен ли я позволить женщине, которую я виню в смерти моей жены, выступить на её похоронах?
Моя жена скончалась рано утром в понедельник.
Из-за того, что её подруга Джесси убедила мою супругу в существовании у меня любовницы (полная чушь), у неё случился нервный срыв, в связи с чем я забрал нашу дочь и на некоторое время уехал к родителям. Жена же была со своими родителями, которые собирались в понедельник отвезти ее в больницу на стационарное лечение.
В воскресенье вечером она приехала к моим родителям домой и стала требовать, чтобы я отдал ей нашу дочь. Так как в прошлый раз она оставила её без присмотра на несколько часов и также применила ко мне физическую силу, я отказал ей. Вместо этого я предложил зайти в дом и провести время с малышкой в присутствии моих родителей и меня, но она не согласилась на это. Расстроенная, она в конце концов ушла, а спустя несколько часов она на машине родителей врезалась в дерево и погибла.
Вчера к нам с дочерью пришла Джесси. После долгих рыданий она объявила мне, что собирается произнести речь на похоронах моей жены. С её родственниками она уже договорилась, но из вежливости решила сообщить мне. Я заявил Джесси, что она не будет выступать на похоронах. Мы поругались, и она ушла, сказав мне, что я мудак и не единственный человек, который любил мою жену.
Я поговорил с родителями моей жены, но они настаивают на том, чтобы Джесси было позволено выступить. Джесси и моя жена знали друг друга с детства, и родители моей жены очень близки с ней. Мы все сейчас очень ранимы, и я боюсь, что продолжение этой дискуссии повредит моим отношениям с роднёй, а я этого не хочу. Тем не менее, от одной мысли о том, что эта женщина будет произносить речь на похоронах моей жены, мне становится плохо. Я не думаю, что смогу вынести это, зная, что она воспользовалась ухудшением психического здоровья моей жены и уехала с ней, оставив нашу маленькую дочь одну дома.
При этом я не уверен в том, что сейчас могу принять правильное решение. Мой разум затуманен горем, чувством вины и страхом. Мои родители не знают, что делать, а у меня нет сил обратиться к друзьям.
