Начало Как учиться в ПТУ
Продолжение Как падать в шахту лифта с пятого этажа
Ещё продолжение Как лежать в больнице
и следующее продолжение про операцию которое вышло 6 лет назад... И теперь, наверное, пора уже заканчивать с интригой и продолжить историю. Уж простите.
*
Когда мою во многих местах разломанную ногу собрали, прикрутив отломки к титановой пластине и немедленно сообщили, что скоро можно будет ходить на костылях — я чуть не расплакался от счастья! Ничего прекраснее я тогда в своей жизни не слышал. Наконец-то! Неподвижно лежать практически месяц оказалось невыносимым испытанием для психики.
Впрочем, операция закончилась, а ощущения в местах важных органов так и не появились. Уже лёжа на койке, хватая за руку юную рыженькую симпатичную санитарку, которая привезла меня в палату после операции, я спросил:
— Скажите, это уже должно пройти?! Анестезия? Или ещё нет? А то у меня ЭТО… Я не чувствую!
— Что «это»? — лукаво нахмурилась она, поправляя одеяло.
— Ну, онемение? — я глазами стрельнул на свой демографический инструмент.
— Ах, там… Ну, ещё рано. Скоро отпустит и начнёт работать в штатном режиме. А что вы так волнуетесь?..
Я, конечно, мог ей сказать, что ни разу не был с девушкой в свои семнадцать лет, но стеснялся говорить с незнакомкой о таких вещах. Мало ли что она обо мне подумает. Впрочем, по моей тощей физиономии и совершенно несуразной подростковой внешности было заметно, что и в следующие семнадцать лет мне тоже вряд ли повезёт в этом непростом вопросе, если я не займусь собой. Да и дело, собственно, заключалось в другом: мне сильно хотелось пописать. Но я не мог. Инструмент находился в полной отключке. Да я и сам находился на грани вступления в царство сна.
— Очень неудобно. Знаете ли, мне по-маленькому надо… — смущённо произнёс я. — Но, я кажется, не могу.
Целыми днями я пользовался больничной уткой, что совершенно не доставляло мне удовольствия. Это неудобно, не практично, но других вариантов не наблюдалось, несмотря на то, что туалет располагался прямо в палате и до него, буквально, было рукой подать. С несчастной «уткой» мне ловко помогал батька. А тут… Я весь сконфузился.
— О, ну, это нормально, — махнув рукой, сказала санитарка. — Сейчас я всё организую. Никуда не уходи.
Через минуту вернулась с катетером и пустой полторашкой.
— Начнём!
Всё прошло очень неприятно. Не так я представлял свой первый раз, когда меня во всяких интересных местах будет касаться девушка. Никакой романтики.
— Теперь отдыхай, — сказала она, ловко забрав у меня подушку.
— А как же спать без подушки?.. — заскулил я.
— Тебе она сегодня ни к чему. Спи строго в горизонтальном положении, голову высоко не поднимай, а то проснёшься — будет болеть. Отдыхай.
В последние недели я спал исключительно на спине. Это было невыносимо, ведь ещё с детства я привык спать в позе эмбриона или на животе. Ещё активно при этом вертеться. Здесь же подушкой я плотно накрывал голову, потому что сосед по палате во сне катался на мотоцикле. Многие называют это храпом, но сосед был иного мнения. Наверное потому, что серьёзно увлекался моторалли во сне, выбирая для этого огромные мотоциклы без глушителя.
Ладно, подумал я, всё равно это скоро закончится. Можно ещё немного потерпеть. Закрыл глаза. Приятно было осознавать, что в обозримом будущем я смогу снова спать на боку, на животе, да вообще, как угодно! А что ещё прекраснее, так это ХОДИТЬ! Посещать туалет, умывальник, внутренний двор, а ещё курить! Да-а!
Особенно мне хотелось закурить после того, как я очнулся в больнице и осознал, что рухнул с пятого этажа в шахту лифта, остался при этом жив и ещё легко отделался, сломав ногу. Просто второй день рождения, после которого я стал совершенно другим человеком: жизнерадостным, исполненным оптимизма и чётко понимающим ценность человеческой жизни. Свободное падение, пять этажей и гравитация основательно меняют подход к жизни.
Ведь жизнь, по моему прежнему представлению, заканчивалась смертью абстрактной, такой, которая имеет место в мыслях, которую можно осознать, пережить и прочувствовать. Понимание смерти заключалось в глупых и наивных представлениях о том, что будет потом, как пройдут мои похороны и кто на них придёт.
Но будучи в шаге от смерти, я убедился, что глубоко ошибался. Смерть не является событием жизни, её не переживают и не осознают. Она не имеет памяти, и я с ужасом понял, что после смерти ничего не будет. Ведь если бы я разбился насмерть и не очнулся, то так бы и не понял, что умер, так же, как и не вспомнил бы о том, что вообще жил. Ничего бы не было…
Не было бы меня — однажды родившегося, хрупкого, сморщенного и орущего на свет малыша. Комнаты, где меня ждала кроватка и бережно собранные детские вещи. Не было бы слёз моей мамы, качающей меня среди ночи на руках, целующей мои крохотные руки и не понимающей, почему я кричу. Вот она следит за каждым мои движением, проверяет, удобно ли я лежу в кроватке; слушает каждый мой вздох, проверяя, дышу ли я, такой крохотный и беззащитный. Не было бы её радости от моих первых шагов и слов. Не было бы того дня, когда она купила мне дорогой красивый рюкзак и новый костюм в школу… Вся её жизнь была наполнена мной, КАЖДЫЙ день её жизни! Она экономила на себе, много работала и делала всё, чтобы у меня было что покушать, где спать и что надеть. Сколько её сил, времени и средств было потрачено на то, чтобы я вырос здоровым человеком. Но всё это могло закончится раз и НАВСЕГДА, а я бы этого даже не понял. И всё было бы зря. Все эти бессонные ночи, слёзы и переживания.
Пока живы наши родители, наша жизнь принадлежит только им.
В ноге что-то «тянуло», но я не хотел просыпаться. Я совсем не отдохнул. Дайте поспать. Утро в больнице начинается весьма рано. Как раз тогда, когда моторалли «Горбольница — Дакар» финиширует. Но тяжесть в ноге становилась невыносимой, и я с трудом открыл глаза.
А там было на что посмотреть. Помимо надоевшего потолка, на плитках которого я запомнил каждую впадинку, тумбочки с личными вещами, урчащим холодильником с недоступной едой и соседом-мотогонщиком, — у моей койки сосредоточилась санитарка, разглядывающая мою полутитановую конечность.
Оказалось, что у меня в ноге чуть выше щиколотки вырезано отверстие, а оттуда торчит эластичная трубка из которой сочится всякое напоминающее кровь.
Я вспомнил, что примерно так берёзовый сок в деревне добывают, а из меня тут натурально кровь добывали. Я возмутился. В моих неокрепших подростковых мыслях затуманилось. Кровушка моя медленно утекала, как берёзовый сок, из которого мама делала квас, а батька вкусную брагу…
Я отчётливо понял, что этим утром случится кровопролитие. Голова закружилась. А вокруг кружилась внеземной красоты рыжеволосая санитарка с красными ногтями и алой помадой на сочных губах. Мы вроде как в последние дни находились с ней в весьма близких отношениях. После того, что она видела, ухаживая за мной, я был обязан, как минимум, на ней жениться. Но… что-то рано она решила пить мою кровушку.
— Простите, барышня, — решил я разобраться в наших непростых отношениях и приподнялся на локти. — Вы зачем мою кровь… СОБИРАЕТЕ? — Хотелось пить, высохшие губы слиплись. — У вас тут что, кружок вурдалаков? Уголок кровопийц? Я крайне возмущён. Употребляете кровь девственников чтобы… чтобы оставаться такой дьявольски привлекательной? — Я рухнул на спину от бессилия. — А, впрочем, неважно. Просто поцелуйте меня и забирайте всё…
Санитарка хихикнула. Я же находился в полусне-полуобмороке.
Послышались шаги. Приподняв голову, сквозь полузакрытые веки я заметил, что к нашей трансильванской вечеринке присоединились хмурые упыри в белах халатах. Вот сволочи, сейчас сами целоваться полезут. Но они что-то задумчиво промямлили на своём вурдалакском, ритуально обступили и неожиданно начали ДАВИТЬ на мою ногу, нажимая с боков. Из швов, которые тянулись от щиколотки и практически до самого колена, полезла кровь. Я взвыл от боли и смял пальцами простынь. Казалось, что в мою опухшую ногу заливают кипяток. В медицинской страховке про пытки ничего не написано.
Я промычал что-то невнятное и обмяк. Голова закружилась ещё сильнее, и я начинал вспоминать, кого звать на помощь в таких ситуациях. Наверное, Блэйда. Да, точно, старину Уэсли Снайпса, обтянутого кожаным плащом и вооружённого заточенными нунчаками. Ведь тут точно нужен специалист с образованием. Но он же пошинкует всех в паштет без разбора, а у меня тут романтика…
— Рыженькая мне поцелуй обещала, — решил я продиктовать условия сдачи в плен.
Но в ответ услышал лишь зловещий смех, снова ощутил давление и через мгновение беспомощно вырубился.
© Иль Канесс
Все части повести, а также другие смешные истории я собрал в книгу свою "Оформитель слов", которую легко найти в интернет-магазинах.
https://vk.com/club159788762
